Аннушка

               
                Документальная проза
                (лихие 90-е)

               

                АННУШКА
               
                ч.1

        Ей было семнадцать. Она училась в педагогическом училище. Звали её Аннушка.
Тонкая, хрупкая, воздушная, казалось, дунешь на неё, -- и улетит. Она удивительно солнечная -- когда заходит в комнату,
всё наполняется светом. Глаза доверчивые, чистые, голубые.
        «Да, -- думал я, -- повезёт тому, кого она полюбит».

        Её подруга Наташка, которая жила с матерью в моей коммунальной квартире, как-то предложила мне билет
на музыкальный вечер в капеллу.  Там выступали лучшие коллективы художественной самодеятельности города.
        -- Увидишь нашу Аннушку, она будет петь вместе с хором.
        -- А ты чего не идёшь? -- спросил я.
        -- Я не смогу, -- с сожалением сказала она. -- У моей сестры свадьба в Москве. Мне обязательно нужно там быть.
       Так меня и занесло в капеллу. Я не большой меломан, поэтому значительную часть выступлений слушал вполуха,
в сонном забытье. Иногда, скорее из вежливости, присоединялся к аплодисментам в зале.
      
         Но когда запела Аннушка, сон как рукой сняло.  Её голос серебряным колокольчиком разлетался по залу и,
отскакивая от стен, хрустальным звоном тревожил сердца людей. Словно свежий ветер ворвался в раскрытые окна.
И пела вроде бы негромко, а как глубоко западала в душу её песня. Иногда мне даже казалось, что это не она поёт,
а поёт её плачущее сердце.
       
                "Ах, далеко до неба!
                Губы -- близки во мгле…
                -- Бог, не суди! — Ты не был
                Женщиной на земле!" *
               

        Меж тем весна вступала в свои права. Покрылись зеленью деревья в парках. Прилетели беспокойные соловьи. Дурманящий запах черёмухи разлился над землёй.
        Я часто видел Аннушку в нашем старом дворе-колодце. Она играла с малышами в песочнице, с подружками
в классики, прыгала через скакалку. Казалось, она продолжала жить в стране своего детства и не собиралась её покидать,
"пока весь город спит и писем не напишет, и вряд ли позвонит".
      
        Наташка как-то пригласила её на танцы в военное училище. Вот тут-то всё и началось.
Уже сам зал, сверкающий, нарядный, источал атмосферу праздника. Большинство девушек танцевали в белых бальных платьях с пышными юбками. Причём плечи у всех были оголены, а декольте отличались глубоким вырезом.
Почти на всех виднелись украшения: бусы или серёжки.
        Аннушка с Наташкой не могли похвастаться изысканными нарядами. Аннушка надела простенькое бежевое платье
из крепдешина, а Наташка – платье из синего бархата.
        Первый танец они так и простояли, никто их не пригласил. Лица их немного погрустнели.

        Но на второй танец к ним подошли сразу два кавалера в парадной военной форме с аксельбантами.
Их две пары первыми вышли в круг и закружились в вальсе. Вот где девушкам пригодились навыки, полученные
в школьном хореографическом кружке.
        Как приятно кружиться с партнёром, который чувствует каждое твоё движение; легко порхать по паркету в радостной беззаботности. Судя по взгляду молодого человека, он испытывал те же чувства, что и Аннушка.
       
        Когда закончились танцы, курсант пошёл её провожать. Он довёл Аннушку до дверей её квартиры и поцеловал
в щёчку. Приятное томление охватило девичью душу.  В глазах загорелся лучик надежды.
        Следующие дни были выходными. Молодой человек пригласил её погулять в Таврическом саду...
       
        Они встретились перед зелёными воротами Таврика и стали  бродить по его чудным аллеям. Поболели за одну
из футбольных команд на спортплощадке, заглянули к шахматистам около большой эстрады. А затем пошли в уголок аттракционов.
        Они взлетали к небу на качелях, катались на карусели. Но больше всего ей понравились электрические или бамперные машинки. В тех случаях когда ей удавалось протаранить его автомобиль, она просто визжала от восторга и размахивала кулачками.
   
        Аннушка жила рядом с Таврическим садом и частенько ходила туда гулять. В саду она кормила уточек, взяв с собой полбатона, за что её не раз бранила мать.
        Вот и на этот раз она спустилась к самой воде на берегу большого пруда и начала бросать в воду кусочки белого хлеба.
Тут же со всех сторон, откуда ни возьмись, налетала целая стая уток, но только самым проворным птицам сопутствовала удача. Остальные с недовольным кряканьем разбежались по сторонам.
   
        Но одна утка с самым большим выводком отказалась играть в эту лотерею. Эта мадам с серьёзным видом вылезла
на берег, добралась до Аннушки и принялась развязывать ей шнурки на ботинках, требуя хлеб. Ничего не поделаешь, пришлось ей выделить персональный паёк.
 
       
        Когда курсант пригласил её на свой день рождения, она с радостью согласилась. Компания подобралась весёлая.
Музыка не смолкала ни на минуту. Резвились до глубокой ночи. Но ночи в Питере обманчивы. Где-то с середины мая можно легко перепутать, где день, а где ночь.

                «И, не пуская тьму ночную
                На золотые небеса,
                Одна заря сменить другую
                Спешит, дав ночи полчаса».

         Вот и Аннушка засиделась, думала, что «ещё не вечер», а на часах был уже третий час ночи.
Тут не то что на метро, тут и на такси не уедешь. К этому времени в городе заканчивалась разводка мостов.
       
         Она жила у Финляндского вокзала на правом берегу Невы. Он -- на Литейном проспекте у Большого дома на левом берегу. Всего десять минут ходьбы между ними, но попасть к себе домой в эту ночь ей было не суждено.
      
         
         Помню, пришлось мне везти молодую пару, жениха и невесту, на другой берег Невы. Когда моё такси подъехало
к Литейному мосту, охранники уже установили на нём жёлтые деревянные заграждения. Машина проехать не могла,
а вот люди ещё могли перебежать на другую сторону. Ну, они и побежали.
         Когда добежали до середины, мост вздрогнул, задрожал, пролёты задвигались. Он легко перепрыгнул свои полметра.
А вот она чуть-чуть замешкалась, к тому же была на каблуках. Пока девушка подбирала руками своё длинное белое платье, мост разошёлся уже на метр. Подбежавшие охранники не стали рисковать
                (а они отвечают за жизнь людей в момент разводки).
схватили её за руки и не дали прыгнуть. Жених попытался прыгнуть к ней обратно, но его уже держали вертухаи с другой стороны.
         А тут ещё один из охранников возьми, да и ляпни:
                «Значит, не судьба!»
         Лицо невесты вмиг превратилось в белое полотно. Вот так же и с Аннушкой. В ту ночь ей пришлось остаться
у курсанта.


         Незаметно подкатило лето. Сдав все экзамены и зачёты, будущие офицеры отправились на летние сборы под Выборгом
на артиллерийские стрельбы. А в конце июля начались общекомандные войсковые учения.
         В августе в город вернулся Наташкин приятель, с которым она танцевала, а Аннушкин кавалер так и не объявился. Приятель сказал, что он где-то на юге, отдыхает в пансионате.
         Пролетел август, наступил сентябрь.

         К тому времени Аннушка уже ждала ребёнка. Она сходила в женскую консультацию. Там её отругали, что поздно пришла, ибо Аннушка была уже на четвёртом месяце. И если бы она даже захотела избавиться от ребёнка, врачи бы на это не пошли.
         Её поставили на учёт.
      
         
         Последний год в жизни Аннушки выдался самым несчастным. Её родители решили заняться бизнесом и под залог квартиры взяли кредит в банке. На улице Желябова (ныне Большая Конюшенная) они сняли с правом выкупа небольшой подвальчик и открыли там уютное кафе. Место оказалось бойкое, рядом с Невским. Туристов, особенно летом, было хоть отбавляй. Дела у них пошли в гору.
         Однако на их беду это помещение приглянулось одному авторитетному гражданину. С ними несколько раз серьёзно беседовали, забивали «стрелки», предлагали деньги, но они отказывались. Тогда их просто застрелили на рабочем месте. Квартира же перешла в собственность банка. Таким образом, Аннушка вместе с больной сестрой оказалась на улице.      
        Пришлось им снимать угол у родной тётки на кухне в однокомнатной квартире. Чтобы оплачивать даже такое жильё, Аннушка по вечерам подрабатывала курьером.
       
        К сожалению, жизнь у тётки оказалась невыносимой. Та имела сильное пристрастие к алкоголю. Да и её вечно пьяный сожитель мало ей в чём уступал.
        Когда же Аннушка не пришла на ночь, тётка устроила ей самую настоящую выволочку.
        -- Если в подоле принесёшь, я тебя головой вниз спущу в лестничный пролёт! – угрожала ей разгневанная родственница.
        А сожитель, не твёрдо стоящий на ногах, помахал перед её носом своим огромным кулаком.
 
        Дни пробегали своей чередой, а кавалер Аннушки всё не звонил и не звонил. Наташка как-то сказала, что видела его
с другой.
        -- Выкинь его из головы! -- посоветовала она. – Уж если так получилось, лучше сделать аборт.
        -- Я не могу убить маленького человечка! -- ответила Аннушка.

          Но у неё ещё теплилась маленькая надежда, что это не так. Она уговорила Наташку взять её с собой на очередной бал
в том же военном училище. Пригласительного билета у неё не было, поэтому в зал Аннушка пройти не могла.
Она наблюдала за танцами через окно. Все самые худшие её опасения подтвердились.
         Её кавалер танцевал всё время с одной девушкой, весьма приятной наружности. А по тому, как он на неё смотрел, сомнений больше не оставалось...

                Ч. 2
      
         В сентябре я начал делать ремонт в своей комнате, задумав соорудить перегородку, закрыв хозяйственную часть,
то есть холодильник и шкаф. Но голая перегородка будет выглядеть некрасиво. Её надо чем-то прикрыть или украсить.
         Мой старый приятель художник Бородин предложил мне повесить на перегородку какое-нибудь живописное полотно.
Ну, например, картину Модильяни "Женщина в чёрном галстуке". Благо у него дома хранилась копия этой картины, которую он сделал в далёком 1974-ом году, когда ещё был студентом Мухинского училища. Правда, писал он с открытки, но мне-то какая разница. Он обещал мне эту копию подарить, не забыв добавить:
        -- У Модильяни самые дорогие картины в мире.
        Я всё понял. Сбегал в магазин и купил золотистую бутылочку Токайского и большую плитку чёрного пористого шоколада.
              (в наши дни я бы так дёшево не отделался)
      
        Когда он принёс свою копию, я невольно сравнил её с оригиналом.
              (по его открытке)

         Ну конечно, вместо солнечных зайчиков на его картине господствовал отсвет белых ночей, особенно на её блузке.
И так как Бородин в прошлом был иконописцем, он в такой же манере прописал и её лицо. То есть в суровых и строгих тонах. Что более свойственно нашим северным женщинам и нашей суровой природе.
         Но главное в картинах Модильяни, и особенно в этой, -- наполненные грустью и нежностью женские глаза.
Всё остальное меня устраивало, а вот глаза-то как раз и не получились. Не было в них того выражения, как у Модильяни.
Я не стал молчать и прямо сказал об этом художнику. Он меня успокоил, пообещав всё быстро исправить.
        Бородин сбегал за мольбертом (его мастерская находилась в моём дворе) и быстренько сделал несколько вариантов глаз.
Но нужного результата достичь не сумел.
        -- Очень маленькая открытка, -- пожаловался он мне. -- Глаз вообще не разобрать.               
       
        Здесь надо отметить, что Модильяни по большому счёту не являлся профессиональным художником. Он, скорее, был художником-самоучкой. Со своими, только ему известными приёмами в живописи. Поэтому при копировании его работ многие художники испытывали затруднения.
        Я расстроился от того, что ничего не получилось. Да и мой приятель, пожалуй, переживал не меньше меня.
      
        -- Мне нужна живая натурщица, -- попросил Бородин. – Хотя бы на 10 минут. Кстати, что за девушка стояла
в коридоре, когда я вошёл?  У неё такие выразительные глаза.
        -- Это подруга моей соседки, Аннушка, -- сказал я.
        -- Вот с неё бы я смог написать.
        -- Но у неё глаза голубые, а у Модильяни тёмные, -- возразил я.
        -- Это не важно, -- сказал он, -- главное выражение глаз.

        -- Нет вопросов, -- развёл я руками и направился к соседям.
Когда я постучал и вошёл, подруги сидели на диване. Вошёл я, видимо, очень некстати. Аннушка вытирала слёзы платком. Увидев меня, она отвернулась.
        -- Что-то срочное? -- спросила Наташка.
        -- Просто у меня художник сидит, -- сказал я и обрисовал ситуацию с глазами. -- Но я вижу, что я не вовремя.
        -- Нет, нет, мы уже всё переговорили, -- обнадёжила меня Наташка.
        -- Ну, если ненадолго, я смогу, -- повернувшись ко мне, произнесла Аннушка.
        -- Минут на десять, не больше.
Она согласно кивнула головой.
      
        -- Я такие выразительные глаза вижу первый раз, -- увидев её, признался Бородин. -- А уж я-то повидал немало натурщиц.
         Когда Аннушка, не шелохнувшись, стояла возле мольберта, мне показалось, что она не только позирует, но и чуть слышно напевает какую-то мелодию.
        -- Что это? – спросил я.
         «Ave Maria», -- ответила она. -- Католическая месса.            
        Портрет был быстро закончен. Получилось то, что я и хотел. Выражение нежной грусти и томления.  Но в нашей русской интерпретации.

       Мы поблагодарили Аннушку.
        -- Да не за что, -- сказала она. -- Прощайте!
        -- Почему «прощайте?» -- не понял я. -- До свидания.
       Но она не ответила на мой вопрос.
       "Наверняка что-то стряслось", -- подумал я. 
      
       Как-то в троллейбусе её обокрали -- вытащили все деньги из сумочки. 
Я тогда через Наташку дал ей 10 рублей взаймы. Но даже тогда Аннушка не плакала, и у неё не было столько боли в глазах,
как сейчас.
        -- Может, чем могу помочь? -- спросил я.
        Она жалостливо улыбнулась и отрицательно замотала головой.

                ч.3
      
       Когда Аннушка звонила ему домой, к телефону почему-то всегда подходила мать. Она говорила, что сына нет дома и,
не слушая её, бросала трубку.
       Как-то Аннушка приехала к нему сама, позвонила в квартиру. Она отчётливо слышала, как кто-то подошел к двери... потемнел дверной глазок. Спустя какое-то время из квартиры выскочила его мать и попросила её больше не приходить.
       -- У него теперь другая девушка, -- сказала она.
       Аннушка чуть не упала там же на лестнице. Пошатываясь и держась за перила, она спустилась вниз и вышла на улицу.
      
       А город жил обычной жизнью, как будто ничего и не произошло. Шустрые машинки сновали по улице, куда-то торопились пешеходы, голуби лениво семенили по тротуару.

      Аннушка писала стихи. Она их записывала в тетрадку, которая хранилась у Наташки. Совершенно случайно сохранилось её последнее стихотворение.

                Дождик по листьям стучит,
                Тихая песня звучит.
                Чайки кричат над волной,
                Где ты, мой милый, родной?

                Плачут берёзы, падают слёзы,
                Я одиноко грущу в тишине.
                Плачут берёзы, падают слёзы,
                Ты никогда не вернешься ко мне.
 
                Ты говорил мне тогда:
                Вместе мы будем всегда,
                Крепко меня обнимал,
                Руки мои целовал...

        Последний раз её видели на Литейном мосту. Я хорошо знаю этот мост. Сколько раз я шёл по нему с Финляндского вокзала к себе домой. Особенно по вечерам. Нет-нет да и глянешь вниз, в тёмную глубь Невы.
        Чёрные, маслянистые потоки воды, отсвечивая бликами фонарей, с глухим шумом проносятся под его арками.
Белые гребешки волн ласкают серый гранит волнорезов. Смотреть на это буйство природы я долго не мог.
Как-то жутко и тревожно становилось на душе.


        О чём она думала в эти последние минуты своей жизни?  А может, просто "перечитала" стихи своего любимого поэта?

                «Прощай свободная стихия!
                В последний раз передо мной
                Ты катишь волны голубые
                И плещешь гордою красой»

      
        Через трое суток к берегу Финского залива в районе Ольгино прибило обвитое водорослями тело девушки.
В милиции, подняв сводки пропавших за неделю, довольно быстро установили её личность. Вызвали родную тётку.
Та с уверенностью опознала в ней свою племянницу. Это была Аннушка.

        Я не оправдываю её поступок. Наверное, можно было поступить по-другому. Но почему никто не помог ей?
Не пришёл на помощь в те страшные для неё дни.
        Всякий раз, когда я смотрю на эту картину, я встречаюсь с её глазами. Честно признаюсь, иногда мне становится
не по себе.
        Невольно задаю себе вопрос: "А правильно ли я живу на этой земле?"...

    
                Ч.4
   
        Один мой друг и приятель, когда я рассказал ему эту историю, удивлённо пожал плечами.
        -- А я, между прочим, ни одну женщину не обманул, -- сказал он. -- Никому не причинил боль.  Как пришёл из армии,
сразу женился. У нас нормальная семья. Растим дочь.

        Тогда я напомнил ему о девушке по имени Гуля, которая на его свадьбе не смогла сдержать своих слёз.
        -- Ах, Гулька-то! -- замахал он руками. -– Так это же моя одноклассница. Но у нас с ней ничего не было, -- клятвенно заверил он.

        Так уж получилось, что после свадьбы я провожал эту самую Гулю до метро.
И случайно узнал от неё, что она все эти годы его любила. И у неё хоть мизерная, но ещё оставалась надежда на счастье.
Но сегодня эта надежда рухнула.
        Выходит, мы можем причинять боль женщине не только напрямую, но и косвенно.

        А не мы ли, русские мужики, разбежавшись по своим фазендам, капитулировали в 90-х.
            
        Не послушались мы ни Генри Форда.
          ("Изолируйте 50 самых богатых евреев и войны прекратятся"),

    ни директора ЦРУ Буша-старшего в интервью 1992 года
          ("Мировой еврейский капитал напрямую возглавил руководство России, пытаясь уничтожить её как государство").             
   
        Не мы ли отдали страну на разграбление кремлёвскому кагалу! И каков результат? По самым скромным оценкам современных демографов, начиная с 1991 года в России не родилось

                35 МИЛЛИОНОВ ТОЛЬКО РУССКИХ ДЕТЕЙ!!!

И это в мирное время, когда не было войн.

        Забыли мы и Нагорную проповедь Христа, в которой он говорил о лжепророках, приходящих к людям в овечьих одеждах,
а по сути являющихся волками хищными.
        И чтоб не было путаницы в головах, Иисус Христос даёт своим слушателям указание-рецепт для того, как распознать лжепророков. Он говорит о том, что
             
                «ПО ПЛОДАМ ИХ УЗНАЕТЕ ИХ»

       Как же это унизительно для русского человека, когда блогера из Саратова за то, что что он сделал репост высказыванию Коломойского в Израиле: "Пусть гои на Донбассе как можно больше убивают друг друга, освобождая нам жизненное пространство", в России привлекли к уголовной ответственности.

 
        Я вдруг представил себе, что в том месте, где волны вынесли на берег  тело Аннушки, высится аккуратная белая часовенка.
        И любой мужчина, проезжающий по Приморскому шоссе, может остановиться возле неё, выйти из машины, поставить там свечку и помянуть всех обиженных им (прямо или косвенно) когда-либо женщин.
      
        И каждый час в часовенке звучала бы молитва «Ave Maria», унося наши души в небеса.

       "Ave Maria                Радуйся, Мария,
        gratia plena                благодати полная
        Dominus Tecum..."       Господь с тобою             
        (https://www.youtube.com/watch?v=D8AA4tdx4Q4)
    
         А в часовенке светилась бы как икона картина Бородина с глазами нашей Аннушки.
Для меня Аннушка стала олицетворением наших несчастных женщин с берегов Невы. Словно она собрала в себя всю их боль, скорбь и горечь, все их страдания.
         Словно стала покровительницей всех обездоленных и измученных душ.
      
                "Ах, далеко до неба!
                Губы -- близки во мгле…
                -- Бог, не суди! — Ты не был
                Женщиной на земле!"



            
  2. 2018г. СПб

*"Посвящение Женщине" Марина Цветаева