Безмятежность

БЕЗМЯТЕЖНОСТЬ

РАССКАЗ


           «Хорошо-то как!» – думал Балашов. Под ногами скрипел свежевыпавший снег. Дома жена приготовила вареники со сметаной. Ждёт его и дочку Свету, которая целый день находилась в яслях.   
           Однако безмятежное расположение духа, в котором пребывал Балашов, бесследно исчезло, стоило ему переступить порог ясельной группы. В вестибюле, где обычно переодевали детей, на двух низких, придвинутых друг к другу столиках, развалился пьяный мужчина. Под его грузным телом хрупкие конструкции жалобно скрипели. Закрыв набрякшие глаза, он протяжно гыгыкал какую-то очень знакомую мелодию.
           Рядом с мужчиной вертелся трёхлетний мальчуган. Он поминутно теребил то одно, то другое колено мужчины и пищал:
           – Папинька, когда пойдём домой? Папинька, когда домой?
           «Папинька» понимающе кивал взлохмаченной головой, приоткрывал невидящие глаза, несколько раз намеревался встать, но ничего не получалось. Осознав тщетность попыток, он слабо махнул рукой и попытался погладить сына по головке. Мальчик уклонился и снова начал теребить отца.
           Стараясь держаться подальше от пьяного, Балашов брезгливо обошёл его и приоткрыл дверь в общую детскую. Сидевшая около малышей молоденькая воспитательница испуганно дёрнулась, услышав скрип двери, и вскинула глаза.
           – Светочка, – позвал Балашов, заметив среди детей крошечную дочь.
           Увидев отца, девочка заулыбалась, бросилась к нему и уткнулась в колени. Балашов погладил дочь по головке, поздоровался с воспитательницей и спросил:
           – Кто это у вас там разлёгся?
           – Папа Вовочки Сергеева. Не знаем, что и делать. Отдать ему ребёнка в таком состоянии нельзя.
           – А мать? Может, её вызвать?
           – Мать такая же, – махнула рукой девушка.
           В это время из вестибюля донёсся глухой стук. Балашов обернулся и увидел, что Сергеев-старший в неудобной позе улёгся на обоих столиках и, положив руку под голову, начал похрапывать. Из вестибюля волнами катился густой дух перегара.
           Воспитательница, охнув, проскочила мимо остолбеневшего Балашова, подхватила Вовочку на руки и бегом вернулась в общую детскую. Вовочка вырывался и плакал. Девушка говорила ему ласковые слова, а у самой в глазах стояли слёзы.
           Дочь теребила Балашова за штанину и торопила:
           – Папочка, скорей, я домой хочу.
           – Да, конечно, конечно, – очнулся Балашов, усадил Свету на стульчик в углу и начал её одевать.
           В вестибюль вошла заведующая яслями, крупная блондинка средних лет, кивнула Балашову и наклонилась над спящим.
           – Гражданин, вставайте сейчас же! – прикрикнула она строго.
           Тот перевернулся на другой бок, отчего из брюк вылез край грязной сорочки, и захрапел.
           – Гражданин, Вы находитесь в детском заведении! – увещевала пьяного заведующая. – Как Вам не стыдно?! Вокруг дети, а Вы позволяете себе появляться здесь в нетрезвом состоянии!
           Сергеев спал.
           – Я, наконец, вызову милицию, – угрожала заведующая. – Вы нарушаете общественный порядок.
           – Что же делать? – обратилась она к Балашову. – Кто бы помог его выпроводить? Не вызывать же в самом деле милицию.
           – Почему бы и не вызвать? – пожал плечами Балашов.
           – Какой скандал, – упавшим голосом сказала заведующая. – К нам в ясли – и вдруг милиция.
           Балашов продолжал одевать Свету.
           – Да вставайте же, негодяй Вы самый настоящий! – схватила пьяного за рукав заведующая и с силой потянула к себе.
           Сергеев упал на пол и, не разобравшись, в чём дело, с закрытыми глазами явственно произнёс:
           – Кто меня тронет ещё раз, тому надеру жопу.
           – Ой! – вскрикнула поражённая заведующая, густо покраснела и обхватила руками лицо.
           Балашов брезгливо поморщился.
           – Папа, что дядя сказал? – спросила Света и посмотрела на отца снизу вверх. – Это глупости?
           – Глупости, глупости – вздохнул Балашов. – Одевайся скорее.
           – Он ругается, – тоскливо протянула заведующая и всхлипнула. – И это при детях! В наших яслях такого ещё не было. Скандал! Скандал!
           Балашов почувствовал, что от него ожидают помощи.
           «Этого ещё не хватало», – подумал он, застегивая на Светином пальто последнюю пуговицу, и поднял ребёнка на руки.
           – Нас мама ждёт, а мы задерживаемся, – сказал Свете Балашов, обошёл стороной Сергеева, лежавшего в той же неудобной позе, и открыл входную дверь.
           Морозный ветер ударил в лицо. Поднималась метель. На улице зажглись фонари, и стало заметно, что снежинки кружились в ритмичном танце: то в одну сторону, то в другую, – в зависимости от того, куда дул ветер. 
           – Что же делать? – донеслось из вестибюля.
           – Мама ждёт, – повторила Света.
           – Ждёт, ждёт, – подтвердил Балашов.
           – И Вову мама ждёт, – вдруг сказала Света, обернувшись.
           – А где автобусик, на котором мы поедем домой? – спросил Балашов, не ответив Свете.
           – Вова хороший, – сказала Света.      
           – И Света хорошая, – возразил Балашов.
           От автобусной остановки здание яслей хорошо просматривалось. Минут через пятнадцать Балашов увидел, как оттуда вышли одетая в пальто с капюшоном женщина, в которой угадывалась молоденькая воспитательница, и мальчик, закутанный в старенькую шубку и женский вязаный платок, перевязанный толстым шарфом.
           Автобус подошёл через минуту.
           «Интересно, вызовут милицию, или не вызовут? – подумал Балашов, снова чувствуя наплывающую безмятежность. – Впрочем, какая разница?»
           Света уснула на руках. Балашов с удовольствием и гордостью смотрел на её спокойное личико и мысленно сравнивал: «Вылитый я, только – девочка».

1980 г.


ВАСИЛИЙ ТОЛСТОУС

Рисунок Владимира Ивановича Оберемченко. г. Макеевка.


Рассказ опубликован в книге: ВАСИЛИЙ ТОЛСТОУС "Белые крылья" г. Донецк, "Издательский дом Анатолия Воронова", 2021 г., стр. 88.