Похороны продолжение глава 13

Наконец пришёл долгожданный вызов. Не теряя времени, я побежал к нотариусу и зарегистрировал его. В нём сообщалось, что Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии в лице  Её Величества Королевы   приглашает Соколова Валентина Михайловича посетить страну. Проживание и транспортные  расходы    за счёт приглашающей стороны.
В обмен на приглашение, я получил анкету в ОВИР, которую должен был заполнить на работе. Нужна была подпись  профорга, комсорга и парторга. Обязательно - справка из отдела кадров, чтобы согласовать отпуск с поездкой. Союз уже развалился, но нового ничего не придумали.
Собрав нужные документы и сдав по назначению, стал ждать разрешения.
Раньше на это уходило месяца два, а тут через две недели дали добро и выдали загранпаспорт. Обменяли рубли на триста долларов по спекулятивной цене: один к тридцати и…пожелали счастливого пути.
Как я не скрывал от жены свою поездку, ей всё–таки позвонили и «доложились», что я собираюсь посетить берега Туманного Альбиона. Вечером у нас состоялся не очень лицеприятный разговор на эту тему.
-Ты, говорят, в санаторий собрался? И что же санатории от завода теперь в Англии находятся? Только не ври…
Пришлось выкручиваться из этой неловкой ситуации, мотивируя тем, что это - не моя  тайна. Остальное - по возвращении.
И Вы знаете – поверила!
Хорошие у нас всё-таки бабы, с понятием!
На следующий день получил отпускные и собрался за билетом в Москву. Вдруг в дверь кто-то позвонил.
Стояла деловая женщина с папкой.
- Завтра 15 августа в шесть утра вы вылетаете в Москву рейсом № 147 со своего аэропорта. Время прибытия в Шереметьево -  7:00.
В 8:37 там же Вы садитесь на рейс №262, следующий по маршруту
Токио – Москва – Лондон. Время полёта - четыре часа. В 9:37 по местному времени  Вас встретят и доставят  в отель. Распишитесь за билеты, пожалуйста.
Вот и к нам сервис пришёл – осенила наивная мысль.
Как жена не пыталась  одеть на меня костюм, я не поддался.
Джинсы, майка и ветровка с кроссовками. Пару маек на смену в спортивную сумку. Завещание и письмо для Виктора с перечнем картин положил туда же.
Медальон надел на себя, серьги положил в карман. В случае чего – скажу, что в подарок.
На внутреннем рейсе никаких проверок не оказалось. Но в Шереметьево заставили проходить через рамку, но на мне она почему -то сломалась, и меня беспрепятственно пропустили.
Полёт прошёл отлично, даже покормили.  Предлагали и спиртное – не стал.
Прилетели в аэропорт Хитроу в 9:37 по местному времени. У трапа ко мне подошёл солидный, крепкий мужчина:
-Соколов Валентин Михайлович?- Я кивнул.- Прошу!-и показал на открытую дверь правительственного автомобиля.
Через двадцать минут передо мной открылись створки  номера, расположенного на третьем этаже шикарного отеля. Я часто мотался по гостиницам в свою  спортивную бытность, где кроме двух, трёх коек и туалета в номере, не было ничего.
Тут же номер состоял из двух больших комнат: одна служила приёмной, а вторая - спальней с огромной кроватью, на которой по размерам убралось бы, по крайней мере, человек шесть. Ванна с душем занимали отдельное помещение. Но самое удивительное было в том, что унитаз и биде находились примерно на 16 квадратах. Я так и не понял, для чего. Хотел спросить, но как-то неудобно было.
-Располагайтесь. Ланч в 13:00! - сказал доставивший меня мужчина и пошёл звонить в холл – видно начальству.
Обед описывать не буду – сам не понял что подавали. Запомнился один салат, похожий на оливье, но с каким-то привкусом, как будто натолкали туда  кислых яблок. Напитки предлагали разные, но пива не было – отказался.
После обеда я пошёл в номер, развалился на диване и включил телевизор.
Программ было много, но везде одни новости…и все на английском…
И под разговоры импортных дикторов я задремал….
Разбудил меня стук в дверь: вошёл тот мужик, который вёз меня с аэропорта.
-К Вам Леди Кэрролл!
Я встал с дивана и попробовал причесаться рукой…
Если бы я не видел Озалевскую в гробу, я бы сказал, что это она:
худощавая, высокая, в строгом костюме цвета берлинской лазури и в
 широкополой шляпе . На ногах были туфли на каблуке среднего размера.
Она подала руку для поцелуя и этим закончила церемониальный процесс.
Расположившись поудобнее в кресле, достала длинный мундштук, вставила туда сигарету с фильтром  и  произнесла: «Я Вас слушаю! Я - Александра!»-  и показала мне на кресло напротив.
Я услужливо   поднёс  зажигалку, присел на край, и стал рассказывать.
Рассказывал всё подробно, боясь что-то упустить: про школу, про лесное озеро, про  «Вальс цветов», который Озалевская играла на фортепьяно, про Витюшку, как она учила его стихотворной форме, про сельского священника отца Василия, который любил её всю жизнь безответно, про Евдокию Михайловну, которой Евгения была  как дочь, про деревенских, которые не чаяли в ней души, про всё…
Александра ни разу не перебила меня…
В заключение, я отдал ей медальон и серьги, а также -  письмо Евгении Генриховны к  Витюшке.
Прочитав письмо, она произнесла:
- Но в завещании говорится о половине  стоимости картин.
- Да…Но Виктор решил, что всё принадлежит Вам…Мы продали только одну картину на поездку к Вам и на приданное его дочери …
Чтобы забрать картины,  нужно будет приехать к отцу Василию и сказать одно слово -Ваше имя - и он всё отдаст.
Наверное всё, что я хотел  Вам рассказать.
Леди Кэрролл поднялась: «Извините, Валентин, но  мне нужно побыть одной,» - и…вышла.