Язык прилип на морозе к ручке коловорота колодца

      Как-то зимой пошли мы с мамой на соседнюю улицу к маминой дальней родственнице тёте Наташе. Зашли в хату, сели. Они начали говорить о чём-то, а мне – мальчишке – на одном месте было не усидеть, хотелось всё у них в доме рассмотреть, ведь там всегда можно было найти что-то интересное.
   
   Я вышел во двор.  Собака сидела, закрытая в будке, – тётя Наташа, когда мы пришли, загнала лающую на нас собаку в будку и закрыла щитом, чтобы та не выскочила из будки и не покусала нас.
   
   Во дворе и на собачьей будке, на деревьях лежал пушистый снег. Я походил по двору, изучив всё, что там было, попробовал снег на вкус, начал выходить в огород. На границе двора и огорода был колодец. Я заглянул в него, обошёл вокруг колодца.
   
   Очень уж понравилась мне блестящая отполированная множеством рук ручка коловорота, сверкавшая на солнце. Сначала я пощупал её – она была холодной от мороза.
   
   Мне так захотелось её облизнуть, и я сделал это! В одно мгновение язык мой примёрз к этой блестящей красивой ручке. Я попытался оторваться от ручки, это было больно, и мне это не удавалось. Попытки мои закричать, чтобы позвать на помощь маму и тётю Наташу, оказались безрезультатными.
   
   – Э-э-э-э-э-э, – вот и всё, что тихо прозвучало в морозном воздухе.
   
   Увлечённые разговором, мама и тётя Наташа, конечно же, это не услышали. На глазах у меня выступили слёзы. Я снова и снова пытался оторвать примёрзший язык мой от этой проклятой ручки, но это не удавалось.
   
   Не помню, как я резко «рванул» в сторону от колодца, оторвал свой язык, оставив слой эпителия на блестящей ручке. Дикая боль и облегчение пронзили мой язык, из которого обильно начала бежать кровь.
   
   Я заскочил в хату – к маме. Испуганные женщины сначала не могли понять, что произошло. Узнав причину, они начали останавливать кровотечение свежим холодным снегом…
   
   Больше замёрзшие ручки коловоротов я никогда не лизал. И вам – не советую!