Глава 8. Сокровища оборотня

Вернемся же во времени чуть назад, к моменту нашего пути из Каракорума.
По дороге домой, еще в раздолье степей, произошла эта история, натолкнувшая меня на мысль как же обеспечить финансовую самостоятельность нового Ордена, ибо запасы серебра, накопленные Феофаном и Сергием за долгие годы своей жизни, во-первых не принадлежали лично мне, а во-вторых имели довольно скудный объем, по меркам предстоящих затрат.
О денежной поддержке со стороны Александра Ярославовича, как, впрочем и со стороны других князей, не могло быть и речи, так как все они и без того влачили малопосильный груз тяжелой дани и личных расходов на восстановление и содержание княжеств.
Однажды утром, на исходе лета, на переплетении дорог, впереди замаячило больше становище, при приближении оказавшееся военным лагерем одного знатного военачальника Орды, состоявшего в должности тысяцкого. Войдя через импровизированные ворота, состоящие из двух телег, поставленных бок о бок, и воспользовались золотой пайцзой Цырена, мы получили необходимый провиант и ночлег в гостевой юрте самого тысяцкого, по имени Баир.
От него в разговоре я узнал цель его столь долгого простоя на перекрестке. Дело в том, что ни смотря на короткую дорогу, на Русь, идущую прямиком на Север, подавляющее большинство караванов предпочитало объездной, Северо - Восточный путь, что удлиняло общую протяженность расстояния до границы с русскими княжествами на двести километров, вместо каких-то пятидесяти по дороге прямой.
По словам Баира, виной такому странному поведению караванщиков, стали слухи о странных, неуловимых и очень сильных людях, нападающих из засады, в образе волков и вырезающих полнокровные отряды воинов, прикрывающих телеги с товарами.
- Так что они за люди? – спросил я тысяцкого, пережевывая ножку крупной куропатки, предложенной на ужин в его юрте, - неужто они столь сильны, что даже твои бесстрашные воины – багатуры, не в силах изловить их, дабы повесить на ближайших воротах?
- Ты прав, дорогой гость! Мои воины воистину отважны и не раз подтверждали делом столь лестное мнение о них! Штурмовать стены? Пожалуйста. Громить врага в открытом поле? Без проблем! Они прошли через горнило многочисленных сражений, и не боятся армий живых людей. Но с темными силами совладать .увы, не в силах, - горестно ответил мне старый, одноглазый и абсолютно лысый монгол, который, по слухам, царящим в лагере, совсем недавно получил суровый нагоняй от вышестоящих ханов за его нерасторопность и непотребства, творящиеся у него под носом.
- Так почему, уважаемый человек, ты считаешь, что именно тёмные силы пришли в этот район, и перекрывают дальнейший путь?
- Дело в том, - продолжил знатный монгол, положив прямо на ковер свой кусок дикой птицы (у военачальника совершенно не было аппетита из-за обилия нервов), - что даже если сотня нукеров отправляется в злополучные места, как попадая в непроглядный туман, в первую же ночь бежит обратно, трясясь от ужаса! В ночи им мерещиться всякое...
- Что же? Не томи, Баир...
- Будто бы из полога тумана, вокруг костров начинают носиться тени не то людей, с волчьими головами, не то волков, при человеческих телах. И ладно бы они просто ходили вокруг да около, порождая байки и домыслы. По утру, любой отряд, посланный на поимку, не досчитывался одного – двух бойцов. Даже опытный шаман, присланный из Каракорума мне в подмогу, отправившись один на разведку, попросту исчез в проклятой долине, не избавив от напасти.
- Чудеса... – я неглубоко вздохнул, чувствуя предельную сытость, и отпил прямо из горлышка слабого, кислого вина из крутобокого кувшина.
Неожиданно я понял, как дальше должен действовать, чтобы начать зарабатывать серебро:
- Слушай, Баир! – я начал тут же притворять план в жизнь, ибо слова и мысли не должны разниться с делом, - а что будет, если кто-то решит твою проблему? Ты человек богатый, знатный. На какую плату он может рассчитывать?
- О достопочтенный хан! – чуть ли не со слезами в голосе ответил мне страдающий тысяцкий, - если бы такой смельчак нашелся, то я бы лично подарил ему десяток отборных коней из личного табуна, ибо не сносить мне головы, если я не решу проблему в ближайший месяц!
- А если бы этого человека интересовали не кони, но серебро? Такое имеется?
Наконец-то Баир понял, на что я прозрачно намекаю, и совершенно иначе взглянув на меня, быстро изменил поведение из расслабленного и расстроенного, на деловой, практичный лад, после чего медленно сказал:
- Имеется в достатке. И я заплачу за труды умельца щедро и сполна. Но еще одно говорят выжившие люди, - он доверительно нагнулся ко мне, приблизив свои мясистые, жирные губы к уху, после чего зашептал, - эти человеко – волки...
- Оборотни, - поправил я его.
- Эти оборотни не просто так людей режут, - легко подхватил Баир новый термин, который я вычитал в книге описаний потусторонних существ, еще пребывая в немощи, - не только для еды! Есть у них толика разума в волчьих головах, а посему уже несколько лет эти оборотни собирают многие сокровища у павших путников и сносят в особую яму, откуда они пропадают уже безвозвратно. Поэтому, коль сильный незнакомец все-таки бы победил волков, то моё серебро ему было бы уже не столь значимо, а понадобились бы кони, чтобы увести сокровища оборотней.
Баир смешно подмигнул мне оставшимся глазом и, отвалившись на спину, с удовольствием впился зубами в отложенный кусок куропатки. Он понял кто перед ним. Слухи по степи разносились быстро, пусть, даже если зарождались за сотни километров от этого лагеря. Сказ о сильном, русском ведуне, очевидно, давно привлек внимание тысяцкого, и теперь он смог сопоставить два и два:
За дорогой княжной твоей я присмотрю как за собственной дочерью, о, достопочтенный хан! За стариком Ярополком тоже. Ночь близиться, а дорога предстоит дальняя. Когда начнешь?
Оценив деловую хватку своего нового знакомого, я решительно встал на ноги, являя решимость немедленно действовать. Баир всё понял правильно:
- Дружинниками своими не рискуй. Незачем им гибнуть в чужих степях, прибереги для дома. Поэтому с тобой я отправлю два десятка отборных, опытных нукеров. Они храбры настолько, что даже тёмные силы не способны смутить в них решимость исполнить приказ. С ними я брал Владимир, Торжок и Киев, а поэтому они верны мне как единокровные братья. Будут верны и тебе.
Он звонко свистнул, призывая ближайшего слугу и давая необходимые распоряжения. После чего добавил:
- Будь же осторожен, достопочтенный хан! Моя голова и сейчас висит на волоске и мне не простят, если столь знатный путник сгинет в нескольких десятках километров от моего лагеря. Будь осторожен!
- Буду! – коротко пообещал я, направляясь к выходу, где за откинутым пологом юрты я видел, как быстро слуги снаряжают коней в дорогу.
Я ненадолго заглянул к Ярополку, объяснив необходимость срочного отъезда и, оставив их в лагере на несколько дней я, в сопровождении воинов Баира, отправился навстречу неизвестности.
Я не хотел брать с собой Кану, поэтому не стал тревожить её доброе сердце лишними волнениями. Но не учёл гордый нрав половецкой княжны.
Спустя какой-то десяток километров, я заметил внутренним взором уже хорошо знакомый кристалл, осторожно двигающийся вслед за нами на приличном отдалении.
Приказав монголам ждать на месте, я спешился, и с тяжким вздохом, скрытно отправился назад, чтобы спустя пару сотен метров, нос к носу столкнуться со своей своенравной половчанкой, которая, как и всю дорогу, досюда, осторожно ехала по следу в мужском стиле, презирая женскую манеру сидеть в седле полубоком.
- Я же приказал оставаться в лагере! – огорошил я княжну своим появлением из придорожных кустов.
Говорил я очень и очень тихо и спокойно, что на самом деле обозначало чуть ли не крайнюю стадию возмущения.
- Приказал! – лишь слегка потупилась под моим грозным взором Кана, не ожидавшая столь скорой встречи со своим мужем, - но это ваши женщины ждут дома своих воинов из дальних походов. В традициях моего народа уклад другой. Мы следуем за своими мужчинами всегда и везде, пусть даже дорога лежит в само адово пекло!
- Ну, а коли дети появятся, тогда что? Бросишь их и сломя голову кинешься вслед за мной?
- Дети иное, - на секунду задумалась княжна перед ответом, - дети заботы требуют. Подле них останусь, чтобы от беды защитить!
- Хоть на том спасибо, Кана, - я не мог долго злиться на свою женщину, а поэтому быстро сменил гнев на милость, - что – ж, горе луковое. Держись тогда подле меня и не думай шага в сторону ступить! Договорились?
- Как скажешь, свет очей моих!
- Ярополк-то как тебя отпустил? Он вообще в курсе твоего отъезда?
- Стар он уже, твой Ярополк. Спит в юрте, напившись кумыса, и видит уже третий сон. А я юрту гостевую Баира слегка подрезала и ушла через новую дверь, что совершенно не красит твоих дружинников! – весело рассмеялась своей проказе половецкая княжна, - но я ему записку оставила, чтобы не волновался!
- И на том спасибо, - в свою очередь рассмеялся я, взяв под уздцы лошадь Каны.

Первая ночь прошла без приключений, ибо мы, выехав ближе к вечеру, отдалились всего ничего от военного лагеря Баира. Однако уже следующий день дал понять, что с окружающей местностью что-то явно не так.
Ближе к границам Руси, пусть редко, но стали появляться небольшие рощицы, чаще всего окружавшие какой-либо водоем. Заброшенная дорога и привела нас один такой оазис, с голубым озером в середине, вокруг которого разрослись на пару километров тополя, да березы.
Очевидно, что когда дорога использовалась по максимуму, на это удобном для стоянки месте, предпочитали оставаться на ночь многочисленные купцы, проезжавшие по короткому пути. Остановились и мы, ибо я приметил одну странность.
И без того редкие, немногочисленные деревья были скручены странной проказой, которая нарушала жизненный ток в их изломанных болезнью, стволах и ветвях. Поразила она их не сразу, ибо до определенного момента энергии в них текли ровно, выпрямляя кроны к солнцу, что давало необходимый рост, но с десяток лет назад, здесь что-то произошло и верхушки лесных жителей росли абы как. Поражало и полное отсутствие листвы, не смотря на разгар лета.
Оборотни, какими я их знал по книгам, любовно составленным хранителем обсерватории и любителем всего живого, Феофаном, не могли этого сотворить, ибо в зверином состоянии являлись не более чем опасными животными, любящими плоть.
Эти существа, похожие на людей телом, но при этом покрытые густой шерстью и с чисто волчьей головой, делились, как правило, на два вида. Первый – это те, кто обращался в лютого зверя только при свете колдовской, полной луны. Второй – это те, кто больше никогда не возвращался к сущности человека, абсолютно забыв свою изначальную суть. Творить магию, а тем более влиять на место обитания столь пагубным образом они не могли, а поэтому вариант известных науке оборотней исключался полностью.
  Поразмыслив, задумчиво глядя на закат, я пришёл к выводу, что здесь имеет место быть странное, малоизученное явление, называемое в науке атлантов «переплетением миров». Это явление было не грозным в своей сути, но крайне непредсказуемым для обычного мирянина, которого могло затянуть по ту сторону прохода помимо его воли.
Но я был ведуном. И ведуном высшей марки, а поэтому понимал, что странные существа, выходящие из тумана, это материализующиеся гости иного мира.
Вернувшись к нукерам, я приказал им собирать большой костер, пока не наступила тьма, строго – настрого указав далеко не уходить и друг – друга из виду не упускать, а сам, оставив драгоценный плащ в лагере, чтобы не изорвать о многочисленные, колючие кусты, произраставшие между кособоких деревьев, в сопровождении Каны и двух самых сильных воинов, принялся продираться сквозь цепке ветви, дабы изучить окружающую местность до наступления темноты.
Сильно исцарапавшись колючками и промокнув до нитки под небольшим дождём, мы, спустя полтора часа вернулись в лагерь, в то время, когда сумерки, с уходом солнца, стали потихоньку подниматься из земли вместе с первыми языками зловещего тумана.
Кстати, следует упомянуть, что столь привычное, природное явление часто является знаком аномального места, особенно если туман начинает появляться в несвойственный ему час. Не ранним утром, а, например, поздним вечером, как тогда, на стоянке, в месте переплетения миров.
Результатами нашей небольшой, исследовательской прогулки, являлся ряд следующих наблюдений.
Первое. Оборотни, пусть и иногда, но являлись в наш мир из портала, причем не призраками и миражами, как это чаще всего бывает в менее сильных местах,  а полностью во-плоти, о чём ярко говорили клочки серой, длинной шерсти, во множестве наблюдаемые нами в кустах шиповника.
Второе. Иных следов практически не было, и лишь в нескольких болотистых участках местности я обнаружил несколько отпечатков продолговатых, когтистых лап, с глубоко вдавленной, специфической пяткой, что выдавало прямохождение существ, оставивших след, который превосходил ногу самого крупного из нас в полтора раза.
Это еще раз подчеркивало особенность пришедших в наш мир существ, ибо обычные оборотни всегда ходили на четырех лапах, забывая человеческую манеру ходьбы.
Распаляя любопытство, сознание уже рисовало образы неведомых противников, которые представлялись плечистыми, рослыми полуволками – полулюдьми, которые нападали организованно, так как имели разум, способный к логическим действиям.
Третье. Кости животных. Их было очень и очень много. И на многих костях имелись отпечатки больших клыков волко – людей.
Данные наблюдения не добавляли отваги нукерам, однако их молчаливый, суровый и седой десятник именем Джебэ буквально излучал спокойствие, чем привлёк мое внимание:
- Что, совсем монстров не боишься? – спросил я его, когда мы возвращались в лагерь.
- Нет. Все самое страшное, что могло произойти в моей жизни, уже произошло, ведун. Я видел гибель всей своей семьи от рук тебе подобных «ведающих людей». Поэтому, при всём уважении, не говори со мной!
- Ладно, - пожал плечами я, удивленный такой реакцией десятника.
Впрочем, я уже привык, что почти у каждого человека имеются свои странности (как любил говорить Сергий «свои тараканы»), а поэтому мне не оставалось ничего, кроме, как принят правила общения конкретно с этим человеком.
Следуя примеру своего руководителя, прочие монголы тоже старались ничем не выдавать свой страх, а поэтому крепились как могли. В предстоящем бою от них было бы мало толку. То, что бой будет, я уже практически не сомневался, а посему проверив готовность меча – Нарсила, принялся спокойно ждать темноты.
- Ну-ну! Ребята! Не падайте духом и обязательно с любым ворогом сладим. Ночью изготовьтесь к обороне и берегите княжну мою, как зеницу ока. С остальным я постараюсь справиться самолично, - приободрил я притихших нукеров, собравшихся у большого костра.
Ночь пришла, и вместе с ней колдовской туман сгустился настолько, что стал полностью непроглядным и в четырех шагах.
Нежить чувствует ведунов, магов и шаманов. Особенно, если они настолько же сильны, как ваш покорный слуга. Мы всегда и везде служим своеобразным катализатором для разных потусторонних явлений.
Едва первые звёзды, видимые в разрывах тумана и облаков, тихо замерцали над головами испуганных людей, как из глубины белого полога донёсся страшный, многоголосый вой организованной стаи. Вой, полный такой силы и ярости, что даже у меня волосы встали дыбом.
Пламя костра как-то жалобно зашипело и, пульсируя, сжалось в размерах до состояния маленького огонька.
Из тумана, организовав правильный, ровный круг, вышли несколько десятков существ, облик которых практически верно предопределило моё богатое воображение.
Разумеется, это были не оборотни, в отличие от которых пришельцы из параллельного мира были разумны и даже обладали магией, заглушившей костер. Воины – волки были примитивно вооружены массивными дубинами и большими, длинными рогатинами, а шерстистые, серые тела их покрыты кожаными, чёрными доспехами. Некоторые в когтистых, пятипалых руках сжимали и грубые щиты, напоминающие цельный срез большого дерева.
История, рассказанная Баиром перед началом похода, предельно устарела. Становилось ясно, что эти существа, воспринимаемые выжившими жертвами как странные, быстрые тени у костров, еще только протаптывали тропу в наш мир, являясь в астральном теле, что не мешало им забирать с собой одного или двух людей.
Теперь они стояли пред нами во всей красе, придя в подлунный мир, чтобы творить здесь свои порядки.
Ко всему прочему, волчьи люди, поражали ростом и размахом могучих плечей. Даже самый небольшой из стаи превосходил самого рослого и сильного нукера Джебэ в полтора раза своими исполинскими габаритами.
Стая весело подвывала, а в жёлтых глазах прирождённых убийц гуляли искорки веселого предвкушения убийственной потехи.
Тем не менее, волко – люди не спешили, и вскоре стало понятно отчего.
Гордый, седой, огромный вожак неторопливо раздвинул когтистыми лапами – руками своих товарищей, показавшись в свете гаснущего костра.
Размеры его потрясали, как и пренебрежительное отношение к оружию и доспеху, которого попросту не было при нём за ненадобностью. И среди рядов своих воинов он сильно превышал их параметрами тела. Что уж говорить про нас, маленьких насекомых на его пути?
Руками, как замерший истукан, я переставил Кану за спину сгрудившихся нукеров и смело вышел навстречу вожаку, установив с ним зрительный контакт.
Это был единственный доступный способ «общения». Иных инструментов коммуникации не существовало, ибо языки наших видов носили в своём основании совершенно разные принципы построения слов, а потому были принципиально не понимаемы.
В злобных глазах вожака я видел насмешку. Он презирал людей, но чувствовал во мне, необычную для обычного мирянина, скрытую силу, и, видимо следуя природной осторожности, толкнул, с лёгким рыком, двух ближайших оборотней мне навстречу.
Желая проверить нового противника, я обнажил ятаган, приберегая кинжал атлантов на потом.
Швырнув алый пучок энергии, сорвавшийся с моей руки, в морду первого волко – человека, я сшиб его с ног своей силой, которая оставила в воздухе дымный след от вспыхнувшей шерсти, который отметил короткий перелёт незваного гостя.
Под вой раненного зверя я увернулся от выпада второго и резнул лезвием по плечу агрессора, окропив клинок ятагана коричневой кровью. Пользуясь возникшим замешательством, я ловко зашёл ему за спину  и врубил новый пучок алой энергии в основание толстой, бычьей шеи зверя.
Это, либо вырубило волко - человека, либо лишило жизни. В любом случае поверженный зверь опал, подмяв под своим весом большой куст шиповника.
До нашего сражения, гости из иного мира, находились в состоянии «естественного беспредела», оттого, что никто не давал им достойного отпора до сей минуты.
Осознав, что враг перед ним не обычный человек, вожак, могучим рыком отправил в стремительное нападение на меня еще троих собратьев, а прочих кинул в атаку на нукеров, воспрявших духом после моих побед.
Бой закипел.
Три волко – человека ринулись в атаку, приближаясь ко мне стремительными скачками сразу с трёх сторон.
Любо дорого было посмотреть, как под звон металла они стремительно сокращали расстояние до цели! Однако я не стал дожидаться слаженного удара тел, весивших никак не меньше пятнадцати пудов.
Выждав момент ,когда движение воинов стаи станет необратимым, я попросту телепортировался к вожаку (этот процесс получался у меня все лучше и лучше, и откровенно «подсаживал» на это древне колдовство), и под хруст ломаемых костей, раздавшийся за спиной и исходящий  от разумных оборотней, столкнувшихся друг с другом, я, что было сил всадил свой клинок в живот вожака, погрузив широкое лезвие ятагана по рукоять.
По моим расчётам такая рана свалила бы и лошадь с ног, но передо мной была не лошадь...
Могучий удал лапой, погнув старый, пластинчатый доспех, который я предусмотрительно надел перед боем, швырнул меня вглубь чащи, больно приложив о ближайшую берёзу.
Из меня мгновенно выбило весь дух, и я упал, раскрывая рот как рыба, силясь вобрать спасительный воздух в ушибленные лёгкие.
Ушиб был страшен, однако продолжать бой было необходимо. Сказывалось волнение за Кану. Если бы я отказался от дальнейших действий, нас двоих ждала бы неминуемая смерть.
Пошатываясь, я поднялся на ноги и был вынужден немедленно отпрянуть в сторону, ибо следующий удар когтистой руки подоспевшего вожака вырвал целый кусок древесной плоти из толстой березы, где секундой ранее была моя голова. Ятаган отлетел в сторону и затерялся в траве.
Обескураженный такой ситуацией, я рванул из ножен Кладенец, обнажая кинжал Сета. Не зная как им пользоваться, только для того, чтобы выиграть время, даже не стремясь реально пырнуть волко – человека, я наотмашь резанул клинков воздух, тщетно стараясь устрашить раненное создание.
Что произошло, я понял не сразу. Моя энергия, вырвавшаяся из души, влилась в клинок, усилившись стократно. С гудением, полоса серого света, сорвалась с лезвия, рассекая туман, располовинивая тело оборотня и толстое дерево за спиной, после чего скосив до кучи несколько кустов шиповника, утихла сама по себе.
Вожак и не понял, что мёртв. Лишь последующий, мощный скачок в мою сторону разделил туловище на две половины, которые рухнули в разные стороны, окропив все зловонной, коричневой кровью.
Когда столь страшную гибель своего вожака осознали прочие гости из иного мира, они, воя на разные голоса, бросились в рассыпную, по – настоящему растворяясь в густом тумане (то бишь переходя в свой мир по натоптанной тропе, которая стремительно закрывалась с гибелью их вожака).
На поляне остался лишь я, Кана, Джебэ и еще тройка нукеров, переживших нападение.
К чести монголов, надо сказать, что их старания были не безрезультатны. Помимо вожака, одного убитого в затылок волко – человека и одного, погибшего при столкновении, поляну украшали еще четыре изрубленных, шерстистых тела, павших от сабель нукеров.
- Обычные мародеры, - сплюнул я свою и чужую кровь, прерывая опасную тишину, которую нарушали лишь лёгкие постанывания и хрипы умирающих, - ничего страшного!
- Кху! Кху! Кху! – кратко и радостно поприветствовали дорогую победу благодарные мне нукеры.

Данная история имела и дальнейшие неприятные последствия, в которых, впрочем, можно было отметить и позитивную сторону.
Начну с хорошего.
Схрон волко – людей, организованный в яме, мы нашли очень быстро, неподалеку от нашего лагеря. То ли разумные волки не успели переправить часть богатств на свою сторону, то ли в их мире они вообще не имели цены, но богатые россыпи серебра, злата, украшений и кубков заблистали под светом луны, едва мы сорвали ветви, прикрывавшие вход в берлогу.
Этого должно было хватить на первые расходы ордена, но тут я вынужден перейти и к негативной части последствий:
Найдя заветную, волчью яму с кладом, я был еще полон сил, но на всякий случай решил изобразить приступ тотальной немощи. Внутренним взором я чувствовал странные раскаты эмоций, проходящие по кристаллам монголов. Поэтому, еще во время поисков выстроил дальнейшую линию поведения.
С картинным стоном, которому мог бы позавидовать любой артист, я осел у ямы, добавив ток крови в разодранный ударом лапы бок. Получилось натурально. Скомкав пучок травы, я, не глядя на людей Джебэ, принялся медленно разжевывать стебли травы и закладывать зеленым месивом длинные порезы.
- Брось меч, урусут, иначе твоя женщина отправиться к праотцам! – раздалось у меня за спиной, обнажая вероломное предательство.
- Это тебе Баир приказал, Джебэ? Когда обнаружим клад волков, пустить нас под нож, объяснив нашу гибель отгремевшим сражением? На фоне избавления от такой беды, как гости с другого мира, Баир, не смотря на мою гибель, явно бы заслужил похвалу ханов и остался бы при серебре. Хитро.
Я медленно встал и обернулся, чтобы оценить ситуацию.
Три монгола, оставшихся в живых, натянув тугие луки, спереди плотно обступили своего десятника, в руках у которого, с зажатым грязной ладонью ртом, смирно стояла Кана с саблей у горла, прекрасно понимая, что при такой ситуации важно не спровоцировать захватчиков.
- Джебэ! Полно тебе! – начал я переговоры, чтобы потянуть время, - давай разделим серебро, и каждый поедет своей дорогой! С такими богатствами тебе не стоит больше нести службу в отдаленном лагере. Ты стар, Джебэ! И тебе нужно обеспечить безбедную старость.
Десятник расхохотался:
- Ничего ты не понимаешь, урусут! Верность не покупается. Баир мне, сироте, что отец и брат в одном лице! Не твори глупостей. Положи меч. И стой на месте.
- Зачем? Вы все равно убьете меня и моих друзей в лагере. О пленении не может быть и речи. Я чересчур опасный свидетель! К тому же, своим поведением вы нарушили священную Ясу Чингиз-хана, умертвив обладателя золотой пайцзы! Вы будете прокляты до конца дней своих.
- Мы итак прокляты, Урусут! Дела, творимые нами, против врагов и друзей, давно выстлали нам дорогу в ад. Гоги и Магоги ждут нас, чтобы до конца вечных дней наших варить в котлах, и я...
Джебэ сделал классическую ошибку многих злодеев, а именно добавил чересчур много пафоса, в прощальные речи, что заметно удлинило их. Стрелять, рубить и жечь нужно сразу, не медля. В этом профессионализм убийцы. Ни смотря на опыт воинов, передо мной стояли сущие дилетанты в деле заказных убийств, которые, к тому же знали, с кем имеют дело, и что я заранее просчитал их поведение, имитируя слабость.
Острый приступ насланного кашля скрутил лучников, вынуждая выпустить свистящие стрелы, размазано и не прицельно. Две из них пропели у меня над головой, а третья, прошла стороной, слегка оцарапав ногу.
Пренебрегая предостережениями Сета о вреде телепортации, я ринулся сквозь пространство, двумя руками повисая на обнаженной сабле Джебэ, в душе радуясь особенностям монголов затачивать оружие только с одной стороны.
Кана, почувствовав свободу, ловко вывернулась из руки десятника, пребольно впившись зубами в грязную десницу, и со всей силы, отпрянув вперед и лягнувшись как лошадь, зарядила обидчику в пах своим сапогом.
Трое прочих монголов были неопасны. Кашель, насланный на них, подкрепленный сильнейшим гневом, перекрывал дыхание предателей, заставляя, сжав горящее горло, ползать на коленях, в поисках кислорода, которого, судя по приступам, жестко не хватало в пылающих легких. Они были не жильцы. Я просчитал, что еще пять – десять минут тщетной самоборьбы и тройка монголов затихнет самостоятельно.
Джебэ понимал, что обречен. Он гордо отбросил кривую саблю в сторону, и, сняв шлем, опал на колени, гордо вскинул голову, подставляя горло под удар:
- Давай, урусут! Не тяни! – прорычал он, - и помни гордого монгола, который даже перед лицом смерти, остался верен своему властителю! Я ненавидел вас, колдунов и магов, всю жизнь, ненавижу и сейчас! И тебя ждёт котел!
- Знай, мой добрый друг, - улыбнулся я, глядя ему в глаза, - что ты еще послужишь мне верой и правдой и в послесмертии!
- Что!? – крикнул монгол и тут же получил сокрушающий удар камнем по затылку, нанесённый маленькой и хрупкой Каной с такой силой, что хруст проламливаемых костей еще долго, эхом, раздавался в ушах.
- А что ты думал? – спросила меня улыбчивая, восточная княжна, - мы в походах, со своими мужчинами, кашу варим? Нет. Я и к сабле приучена, и с лука стрелять, и к езде верховой, длительной, как видишь. Да и этот – кивнула она в сторону булькающего в агонии десятника, - не первый враг, которого я отправила к «праотцам» - передразнила половчанка своего умирающего обидчика.
- А ты полна загадок, любимая! – пребывая в лёгком шоке, ответил я ей, - но не будем расслабляться. Нужно выручать Ярополка и дружинников из лагеря.
- Как? Монголов тысяча! И скорее всего наши спутники уже пленены по приказу Баира.
- Есть у меня одна идейка, из разряда чёрной магии. Так что берем тело Джебэ, перекидываем через седло, и едем обратно. Вот только череп ему надо шлемом прикрыть, да кровь обтереть, когда вытечет вся. Серебро здесь подождёт, только коней нужно к деревьям привязать, чтобы не ушли. Ну что, встала, родная, за работу!

Иногда, о творимых ранее вещах, стыдно рассказывать. В этом великий дар писателя, пишущего автобиографичную повесть, и его проклятие. Дар выбирать. Писать ли лестно, выставляя свою личность только в выгодном свете, или писать честно, чтобы действительно передать все уникальные переживания минувших лет. Я, как первый руководитель Алого Ордена, выбираю второе, и пусть Вселенная будет мне судьей, за свершенные дела.
Процесс вселения в труп мало отличим от вселения в живого человека или животное, как это уже было со мной у лагеря Евпатия Коловрата много лет назад. Разница состоит лишь в том, что вселяясь в живую плоть, ты просто подменяешь его сознание на своё, что, ровным счётом, не наносит ощутимого вреда ни ведуну, ни захваченному существу (за исключением того, что мой сохатый из прошлого погиб под стрелами охотников, но спас меня).
Вселение в труп сродни тому вреду, что наносит телепортация, ибо ты вынужден добровольно заточить свой разум в черепную коробку убиенного, волей или неволей привлекая туда душу и разум мертвеца. Кристалл ведуна медленно сереет или чернеет, а опыт покойника, его добродетели и грехи, рекой вливаются в сознание мага, растворяясь и усваиваясь в нем, что может привести если не к безумию, то к чужим, беспокоящим снам, иссушающим тело и душу.
Хорошо, что Джебэ был свежим покойником. Душа нового мертвеца три дня вьется подле физической оболочки, не отходя от неё ни на шаг. Часто, призраки и не понимают, что мертвы, а поэтому захват тела (гуля) в течение трёх первых дней легок и несет мало негативных последствий.
От трёх до девяти душа гуляет по ближайшим родственникам и в тех местах, где человек любил бывать при жизни. Теперь у покойника есть понимание факта смерти и он, как никогда, может навредить человеку, забравшемуся внутрь его физической оболочки. В этот период призраки особенно сильны и щепетильны к воздействиям.
От девяти до сорока дней, душа гуляет по свету, получая тот опыт от материального мира, который не мгла получить, будучи заточенной в физической оболочке. Энергии слабнут. Человек (его кристалл души, астральное и ментальное тело) буквально растворяется в этом мире, переходя в мир иной. Вернуть его можно, но чем дольше разум существовал вне тела, тем больше он искажался и изменялся, а поэтому шанс подхватить безумие от множества миражей, измененных воспоминаний и переживаний увеличивается многократно.
В книге атлантов я читал и о случаях, когда возвращали к «жизни» тела и очень древних мертвецов, что рушило кристаллы экспериментаторов и истирало их память. Волна нового опыта мертвеца, переживания загробной жизни, накопившиеся за века, мгновенно вымывали отчаянных ведунов, разрушая кристалл, и никто больше не мог собрать распавшееся сознание человека воедино...

Сознание Джебэ было грубо откинуто вглубь поврежденной, черепной коробки.
Пребывая в теле гуля, я сел на коня, и, стараясь не выдать себя ломаными, неестественными движениями, медленно въехал в лагерь, поприветствовав монголов – стражников взмахом руки.
- Джебэ! Где отряд твой? – доносилось со всех сторон, но я молчал, отмахиваясь от встречных, ибо слова, сказанные горлом трупа, требовали чересчур много душевной энергии.
Подъехав к юрте Баира, я неосторожно свалился с коня, и, подняв голову, сквозь мутный взор покойника понял, что опоздал. Три дружинника были повешены, на свежей виселице, но, слава Богу, среди их раздетых тел я не увидел старика Ярополка.
Поднимать меня бросились многочисленные нукеры, выставленные  у гостевой палатки охранять опасного, старого ведуна:
- Ты в порядке Джебэ?  - доносилось со всех сторон, - ты ранен?
- Немного оцарапался, - хрипло хохотнул я, пряча глаза, покрытые трупной поволокой. Когда я упал, черепная коробка стряхнулась, и на зеленой траве четко виднелось немного серого содержимого головы. Пришлось незаметно придавить мозги Джебэ его же сапогом.
Воины верили этому опытному воину как себе, чем я и воспользовался немедленно:
- Баир сказал, дать старику коня и пустить по Северной дороге. Нежить колдун урусутов вычистил. Но проверка треба. Ты и ты! – тыкнул я в двух ближайших нукеров, - поедете с ним. Да не бойтесь! Старик не опасен .
Я старался экономить речь, чувствуя, как некоторые грани моего кристалла, чернеют от натуги, нарушая внутренний ток. Сказывалось и приличное расстояние творимого колдовства.
- Где Баир? – спросил я толпу, стараясь не обращаться ни к кому персонально.
- У себя в юрте! – ответили мне нукеры на разные голоса.
- Старика отпустить немедля, и очень быстро! А я пойду, отчитаюсь тысяцкому.

Баир ничего и не понял, когда самый верный соратник, воткнул саблю ему в брюхо, несколько раз провернув клинок.
Тело Джебэ и тело Баира упали на ковры практически одновременно, и на грани слуха я услышал, как в отчаянии воет душа верного воина, посылая проклятия ненавистному роду колдунов.
Справится с монголами, сопровождавшими Ярополка, не составило особого труда. Никто и не думал о погоне. Весь лагерь, даже издалека, напоминал всполошенный рой, едва весть о гибели военачальника облетела ряды верной тысячи. Это не так интересно. Примечательно другое.
Едва последний монгол упал, срубленный ударом в горло, как я уткнулся глазами в неодобрительный взгляд старика:
- Шалишь, Гамаюн. Лезешь в те области магии, из которых можно и не вернуться.
- Неужто спасению не рад, отче? Чем я заслужил твой гнев?
- Помнишь, еще в посольстве ты мне и Александру Ярославовичу историю одну поведал о деве, именем Варвара, которая на тёмную сторону переметнулась в погоне за силой?
- Помню отче...
- Одной такой ворожбой в Светлую Поляну ты себе надолго ход закрыл. Подумай над этим, когда по Тёмной Поляне во сне загуляешь. Ничего в этом мире не происходит просто так. Ну что встали? Ехать треба!
- Подожди, Ярополк. Нужно еще в одно место заехать. Казну Ордена забрать.