Риччи

                Натику - самому умному, доброму и отважному.

      Слезы застилали глаза. Она не очень понимала, куда шла, но ноги сами вели ее по хорошо изученному маршруту. Здесь каждый вечер она гуляла с Риччи. Здесь, в глубине этого парка она сама похоронила его.

       Риччи... слезы вновь ручьем хлынули из глаз. Только после его ухода она поняла, насколько на самом деле одинока.

       Сын вырос... Теперь у него любовь! Где уж ей с ней тягаться... Ему сейчас не до мамы.

       О муже вообще лучше не думать и не вспоминать! Она передернула плечами, вспомнив весь тот кошмар, через который ей пришлось пройти. Зачем она столько лет ждала? На что надеялась? Практически одна растила сына. Когда он подрос, чтобы не надоедать излишней опекой, все свое внимание, всю свою любовь стала отдавать Риччи... Она приобрела его по совету психолога. "Если не хотите скандалов, наберитесь терпения и заведите собаку. И ждите..." И она ждала, как на войне. На долгой холодной бескровной войне с многочисленными любовницами, "командировками", банями, саунами, ресторанами и прочими увлечениями ее неблаговерного супруга...

      Спасал только Риччи. Если бы не он, она бы, наверное, так никогда и не нашла в себе силы положить конец своим бессмысленным отношениям и начать жить с чистого листа: только она, сын и Риччи. Только она и Риччи. Только она...

     Она постоянно чувствовала его поддержку. На прогулке, перед тем как убежать по своим собачьим делам, он тыкался холодным шершавым носом в ее ладонь, как будто предупреждал: "Я скоро! Я вернусь!". Вернувшись и лизнув ее руку, он заглядывал ей в глаза, спрашивая: "Как ты без меня? Все в порядке?" Он смотрел на нее своими большими карими глазами, и она читала в них: "Я с тобой! Я всегда буду рядом!"

     Оказалось, что не всегда...

    Погрузившись в свои невеселые мысли, она и не заметила, как стемнело. Парк опустел. Пора было возвращаться. Она присела на скамейку под тусклым, едва освещающим пространство на метр вокруг, фонарем.

    Конечно, когда-то у нее было много подруг, но часть из них оказалась не прочь завести интрижку с ее любвеобильным  супругом, что они и сделали в конечном итоге, а другая часть, насмотревшись на ее жизнь и очухавшись от шока, начала ревновать своих мужей ко всем и, отчего-то, к ней в первую очередь. Она горько усмехнулась.

    Работа могла бы спасти ее от этого гнетущего всепоглощающего одиночества. Она была готова всецело отдаться любимому делу. Не требовала дополнительной оплаты за бесконечные переработки, подменяла коллег, нередко выполняла их должностные обязанности и исправляла огрехи... Работа могла бы спасти ее...

    Она свернулась пополам, упершись острыми локтями в колени и крепко прижала ладони к лицу. Слезы полились из глаз, заструились по пальцам и ладоням. Ей захотелось закричать, завыть, как дикому зверю, загнанному в угол.

    Кажется, на Западе это называется "харассмент", за это судят. Даже сажают, говорят... Мы так долго пытались догнать и перегнать Америку! А за тем ли мы гнались?.. И что делать ей сейчас здесь? Не на Западе, далеко от Америки?

    Рукава блузки промокли и прилипли к рукам. Она последний раз горестно всхлипнула, шмыгнула носом, подняла голову и полезла в сумочку за носовыми платками.

    - О-па! А что тут у нас?

    Чья-то рука, вынырнув из темноты, схватила ее за запястье, другая рванула сумочку в сторону.

    - Что вы делаете? Прекратите!

    Она попыталась вырвать сумку другой рукой, вскакивая со скамейки, но внезапно кто-то ухватил ее сзади, и она вновь плюхнулась обратно.

   - Может, тебя утешить, красотка?

     Грязная опухшая физиономия вынырнула из темноты над ее плечом, и ее обдало волной зловония, смешанного с винными парами.

    Кричать "Помогите!" или даже "Пожар!", как учат на различных курсах по самозащите, не имело смысла. В парке давно уже никого не было, и, если бы даже кто и был, то при первых же ее криках - увы! - поспешил бы убраться прочь. Ведь это жизнь, а не рыцарский роман и даже не детективная история, с неожиданными поворотами сюжетной линии! Она дико исступленно завизжала, стараясь оглушить своих противников, выпустила из рук сумку - да, черт с ней, в конце концов! - и направила все силы на того, кто напал на нее сзади.

      И тут она услышала лай. Громкий остервенелый лай, переходящий в характерное хрипловатое рычание. Так лаял ее Риччи, когда был необычайно зол.

   Сзади послышался отборный мат. Хватка напавшего на нее сначала ослабла, затем он и вовсе с силой оттолкнул ее от себя. Она упала вперед на руки и колени, даже не почувствовав боли. Свернулась в клубок, закрыв руками голову.

    Рядом слышалась какая-то возня, хриплые крики и матюки, злобное рычание собаки, ухватившей добычу.

   - ... Твою ж мать! - орал один. - Да стукни его чем-нибудь!

   - Где он? Где? - отвечал ему другой голос.

   - А-а-а!.. Сзади! Сзади! А-а-а! Да, что б тебя... Да ты... Да твою... Что ты меня по спине лупишь?!

   - А-а-а! Рука!... Моя рука!... Кровища хлещет!... А-а-а!

    Она услышала удаляющийся топот. Все стихло. Еще какое-то время она лежала, сжавшись в комок и прислушиваясь. Медленно опустила руки, подняла голову. Где-то вдали, казалось, еще раздавались крики и лай. Потом и они стихли.

    Она потихоньку встала, подковыляла к скамейке. Нижняя часть ладоней саднила. "Колготки жалко!" - подумала она, оглядывая свои разбитые колени. А еще было жаль сумку... Не деньги - их там было немного, не документы - их можно восстановить - в отдельном кармашке лежала фотография: она, сын и Риччи. Счастливые и веселые... Как давно это было! Второй такой фотографии у нее не было.

    Она не услышала ни шороха шагов, ни шуршания листьев, а лишь почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, и сердце ее тревожно забилось, как за минуту до того, как ей сказали: "Собаку вашу уже не спасти. Можете с ним попрощаться..." Она вздрогнула и вскинула голову.

    В круг света вошел пес и осторожно положил на землю ее сумку. Он был один в один ее Риччи. Пусть говорят, что все собаки одной породы похожи друг на друга, как две капли воды! Любой хозяин из тысячи одинаковых собак способен узнать СВОЮ собаку!

    - Риччи... - прошептала она.
     Пес завилял хвостом, но не кинулся к ней, не поставил на плечи свои большие могучие лапы, не облизал ее щеки, глаза, нос своим теплым мягким языком. Он лишь смотрел на нее своим спокойным, уверенным взглядом, в котором читалось: "Я рядом! Я с тобой!"

    Тогда, не думая ни о чем, она бросилась к нему. Ей так захотелось обнять его, прижать к себе эту большую лохматую голову, шепнуть ему в ухо, как ей было плохо без него. Схватить и уже никогда никуда не отпускать его... Но пес отступил в темноту и исчез...

   - Риччи! Риччи! - закричала она, но лишь листья зашелестели в ответ от внезапно налетевшего порыва ветра.

    Она подняла сумку и некоторое время стояла, закрыв глаза и прислушиваясь.

    Что-то теплое, мягкое и нежное коснулось ее руки. Не открывая глаз, она опустила руку и погладила густую жесткую шерсть.

  - Спасибо, Риччи, - тихо проговорила она. - Я люблю тебя.

   Шершавый холодный нос ткнулся в ее ладонь.

   - Возвращайся... - попросила она.