Светлану поцелуешь

Светлану поцелуешь
----------------------------------------
Звали ее Светка, хотя полное имя было Светлана.  Они уже полгода ходили вместе.  В кино, по ресторанам, на Новый год в гости к его друзьям,  на концерт Песняров и на выставку архитектура США во дворце спорта. Светка пару раз оставалась у Виталика ночевать.
Сходу давать Витале не хотела, но в конце-концов дала. Все му виной был ее темперамент.  Некоторые удивлялись тому, что по паспорту Светлана беларуска, но смуглая, почти что черная, ресницы длинные и глаза тоже черные, большие. Объясняла , что в дальнем роду по маме у них была «грэчка». Скорее всего еврейка, конечно, откуда в Беларуси могут быть греки. Витале, человеку прогрессивному - товароведу из комиссионки, все эти национальные дела были, как говорится, по барабану. Мысль о том,  что его Светка - тайная еврейка ему даже нравилась. Он прочитал в одной польской книжке, что межрасовое половое влечение в два с половиной раза сильнее обычного. В том, что евреи - другая раса, у него не было сомнений.  Так оно и получалось.  Он хотел Светку в два с половиной раза сильнее, чем какую-нибудь нашу телку, и это стопроцентно была любовь.   
И еще одно, что выдавало в ней еврейку - не позволяла себя пи3дить.  Все делала, все разрешала, даже предлагала сама, но только бить по морде - не давала. Пацаны предупреждали его об этом, но Виталя не понимал.  Пропускал мимо ушей.
   В тот вечер они поссорились из-за пустяка.  Виталя ничего такого и не думал, а просто хотел после секса Светлану поцеловать, а она, ни с чего завыпендривалась. Сказала, что из-за его больного горла  дурно пахнет изо рта.  И Виталя, немного о выпивший коньяка, залепил вдруг Светлане плюху так, что у нее с уха сорвалась золотая с  камешком, сережка и улетела под холодильник. Виталя и не собирался сережку воровать, просто заметил куда, подобрал и положил в карман.   Светлана заперлась в другой комнате и позвонила 03, потому что щека у нее опухла, а из разорванной мочки уха шла кровь. На скорой сказали, чтобы сперва звонила в милицию. Менты приехали быстро. Светка показала им ранку, которую специально раздрочила, чтобы натекло больше, сказала, что Виталик ограбил ее и изнасиловал извращенно. Хотя это была ужасная коварная  неправда, как тщетно пытался потом это Виталя доказать. 
Сережку сразу же отдал, и опер, который ходил в ботинках по коврам виталиной трехкомнатной квартиры, сел на круглый стульчик на винте и на крышке коллекционного  пианино принялся составлять протокол, все время крутился и смеялся, сказал, что раз ювелирное изделие из жёлтого металла вернул добровольно, сто сорок вторая – открытое хищение имущества, отменяется, остается только сто пятнадцатая – половое сношение с применением насилия. Первая часть - до семи лет.
Через два дня Виталя уже был на Володарке. В камере номер девяносто, куда его привели в пятницу вечером, услышав, по какой он статье, зек по кличке Фельдмаршал  решил сделать новенькому приемку.   Выбрали из зеков судью, прокурора, адвоката и палача. После ужина публика расселась на ближних шконках амфитеатром и прокурор задал Витале первый вопрос:
"Хлеб с параши или мыло со стола". Эту примочку Виталя знал. Куснул за уголок от бруска чёрного хозяйственного мыла, побежал и выплюнул в умывальник.
- Мать продашь или в жопу дашь? - спросил прокурор.
- Есть ли какие-нибудь ещё вариЯнты? – спросил Виталя.
- Есть, - сказал Фельдмаршал, - Светлану поцелуешь?