Квант на удачу. Глава 1. 3

Антон долго наблюдал, как комбайны, выползшие из сада, неуклюже разворачивались за домом, становились на зарядку. Навес над базами для зарядки был лёгким и, казалось, невесомым. Покатая крыша, тонкие стойки, классические конструкции Ферма, шесть баз для зарядки. Непрерывно сигнализируя о движении назад, каждый комбайн находил свою базу, из которой выдвигались длинные токопроводящие шины. Комбайны радостно замирали, получая то, что им было так необходимо.
— Дело сделано, – произнёс Антон. – Только непонятно где два комбайна.
Он посмотрел на дом с красной крышей и громко засмеялся: дом состоял из отдельных кубиков, из которых дети решили построить дом для кукол. Фиолетовый куб, ярко-красный, ядовито-жёлтый. В каждом, словно нарисованные, окна с занавесками. За навесом с базами для зарядки аккумуляторов, Антон увидел приличных размеров ангар классической формы. Откатные ворота была закрыты, на петлях висел самый обычный замок с дужкой.
«Почему так всё запущено? – подумал Громов. – Компьютеры соседствуют с примитивным бытом. Просто удивительно».
Антон обошёл дом, остановился перед ступеньками, ведущими к двери. Явно металлической и массивной. Несмотря на то, что кубики не внушали доверия, дом выглядел крепко сложенным, как говорится, его построили на века.

«Как мне попасть в дом?» – повторила Алиса громче.
«А стоит ли туда попадать? – сказал Лягушонок. – Вот в чём вопрос».
Громов засмеялся, поднялся по ступенькам, увидел блестящую пластину с единственной  кнопкой и узкой щелью разговорного динамика, который «ожил»:
— Зачем пришёл? – Голос был женский, приятный, с небольшой хрипотцой.
— Чтобы познать себя, – ответил Громов ни на секунду не задумываясь.
Через домофон было слышно, что кто-то тяжело вздохнул, щёлкнул замок, дверь приоткрылась.
— Заходи, но только без глупостей.
Антон посмотрел вверх, увидел глазок камеры наблюдения и турель автоматического оружия. Странного по форме, но, скорее всего, смертельно-убойного. Покачав головой, Громов потянул дверь на себя, сделал шаг внутрь. В какой-то момент времени ему показалось, что он зашёл в самый обычный земной дом: два на два метра свободного пространства, слева от входа на стене вешалка, под ней – полка для обуви. Справа от входа – деревянная дверь, плотно претворенная. Наверх, на второй этаж, вела деревянная лестница с рассохшимися от времени ступеньками. Очень скользкими ступенями, как понял Громов при подъёме наверх. Лестница закончилась площадкой два на два метра, справа – небольшое окно, напоминавшее собой бойницу, слева – дверь. За ней Антон увидел небольшой коридор, двери. Дверь справа, двухстворчатая, оказалась открытой. Шесть на шесть метров зал, огромный диван, два кресла, трёхполочный невысокий стеклянный столик, скорее всего журнальный, окно от пола до потолка, прикрытое тяжёлыми, с подвесами, занавесями светло-коричневого цвета. Женщину, из-за огромного размера дивана, Громов увидел не сразу.
— Мир вашему дому, хозяйка.
— Если пришёл, нечего в дверях стоять. Садись в любое кресло, – ответила темноволосая женщина. В её руках плясали спицы, три мотка нитей, находившихся с полупрозрачных ящиках, непрерывно проворачивались. Ноги женщины были укрыты клетчатым пледом, под спину она положила плотную, по внешнему виду, подушку.
— Антон, – представился Громов.
— Криспа, – ответила женщина. Потом она посмотрела на слегка изогнутый дисплей, закреплённый на стене напротив дивана. – Ты новый техник?
— Нет, скорее прохожий, – пожал плечами парень.
— С комбайнами лихо управился. Они почувствовали силу, стали послушными. Просто удивительно!
— Чтобы управлять комбайнами нужен техник?
Спицы замерли на мгновение, Криспа с удивлением посмотрела на гостя.
— А как по-другому? Один печёт хлеб, другой, как я, выращивает биомассу, третий – непонятно чем занимается, но тоже при деле. Антонэ.. – Криспа произнесла имя именно так.. – так всё же, зачем ты сюда пришёл и как пересёк зону климатизатора? Там же чудовищно холодно.
— Там, где я жил, такие температуры вполне приемлемы для человека, вреда для здоровья нет никакого, – ответил Антон, рассматривая изображение на дисплее. Он был поделен на шесть секторов. В четырёх Громов увидел своих недавних «питомцев», жадно поглощающих электроэнергию из баз, в двух прямоугольниках был виден огромный сад и часть приграничной зоны. Антон даже сумел различить часть замёрзшего озера. Криспа перехватила взгляд Громова:
— Думала, что утонешь. А ты взял и полетел, малыш.
— Малыш? – удивился Антон. – Вы же меня лет на пять старше?!
Антон встретился взглядом с Криспой и опустил глаза: во взгляде женщины читалась вековая мудрость и познание сути жизни.
— Выглядеть молодым – это не значит быть таковым, – покачала головой Криспа. – В век Перерождения всё возможно, мальчик мой. У тебя какое воскрешение? Только честно.
Громов растерялся и не знал что ответить.
— Что такое век Перерождения и что такое воскрешение? Смысл этих слов я знаю, конечно, но..
—  Антонэ хочет мне сказать, что он перворожденный? Не верю!
— Знаете, Криспа, а ведь я никому ничего доказывать не собираюсь. – тихо сказал Антон, снимая лямки рюкзака. Рюкзак он положил на пол, возле ног.
— Извини, теперь я вижу, что ты говоришь правду. – Криспа долго рассматривала рисунок параболического зеркала на комбинезоне, который прикрывала левая лямка рюкзака. – Не думала, что встречу живого прогатора. Как теперь к тебе обращаться, Антонэ? На вы и стоять по стойке смирно? Я бы встала, только у меня нет ног. Нет, бионические протезы есть, но в них мне некомфортно.
Криспа хрипло рассмеялась, отложила вязание в сторону. В её правой руке появилась тонкая изящная сигарета, в правой зажигалка. По комнате пополз пряный запах из смеси табака и вишни.
— Меня зовут Антон, не Антонэ, – Громов сделал акцент на последней букве и решил в общении перейти на «ты», – я прибыл издалека и часть твоих слов мне непонятна, Криспа.
— Хорошо, Антон, – согласилась женщина. – Твоё имя трудно произносить, но я привыкну. Давай начнём сначала: привет, Антон, меня зовут Криспнесс, друзья зовут Крисп.
— Привет, Крисп, – улыбнулся Антон. – Меня зовут Антоном, друзей у меня нет, как и дома. Я прибыл издалека и не знаю, как себя в этом мире вести. Я как чистый лист бумаги: что на нём напишешь, то и прочитаешь.
Женщина вздохнула, откуда-то из-за дивана появились протезы ног.
— Если хочешь – смотри, но зрелище не из приятных, мальчик мой.
Антон кивнул, подошёл к окну: куда хватало глаз, был сад. Ухоженный, как под линейку посаженные деревья и ни одной травинки, или сорняка. Это Громов заметил, когда ехал в кабине комбайна.
— Красиво, да?
Громов обернулся: перед ним стояла симпатичная женщина, лет тридцати-тридцати пяти. Волнистые каштановые волосы, карие глаза, аккуратный нос, правильные черты лица. Криспа была одета в простенький, «домашний» халат с абстрактным рисунком. Она улыбнулась:
— Есть хочешь, Антон?
— Нет, спасибо. Давай лучше поговорим, Криспа, и я пойду дальше.
— Хм.. Да ты, похоже, уже пришёл. На этом острове я одна осталась в живых, если так можно выразиться. Для четверых моих друзей век Перерождения закончился. Проще говоря, они не смогли оплатить новые тела. Вот такая печальная история, малыш.
— Тела? Вы покупаете новые тела? – Антон непроизвольно сделал шаг назад.
— Ты с какой планеты, парень? – прищурив глаза, спросила женщина.
— С Земли, – ответил Антон.
— Что за ерунда? Земля это верхний плодородный слой почвы. Какое название у твоей планеты?
— Другое название у неё Терра, – ответил Громов. – Разве так важно название планеты? Я считал, что самое ценное на ней это люди.
— Естественно, люди, – согласилась Криспа. – Мы в это верили, слепо верили. Но потом произошло то, что в нас эту веру убило. А название планеты мне нужно для того, чтобы найти её на атласе. Вот смотри, Антон.

Взмахом руки Криспа убрала с изогнутого дисплея изображение комбайнов, сада и замёрзшего озера. Вместо этого на дисплее появились звёзды. Много звёзд, галактики с пыльными рукавами, созвездия..
— Звёзды, – выдохнул Антон.
— Да, это они, – подтвердила Криспа. – В каком квадрате звёздного неба находится твоя галактика ты, скорее всего, не знаешь.
— Нет, Криспа, может я это когда-то и знал, но теперь забыл. Ты знаешь, я когда-то передвигался от одной звезды к другой на большом корабле. Но как я это делал, не помню. Ты мне веришь?
— Верю, – ответила женщина. Она посмотрела на Антона так, что у него сжалось сердце, перехватило дыхание. – К этому вопросу мы ещё вернёмся, Антон. Хорошо?
— Конечно.
— Вот это и есть ареол обитания людей. – На дисплее появилось укрупнённое изображения части звёздного неба. Яркими пульсирующими точками выделялись пять звёзд. Изображение ещё укрупнилось и Антон увидел планетарную систему: звезда-солнце, пять планет. Две из них были газовыми гигантами. Криспа по очереди приближала изображение звёзд, укрупняла изображения. В принципе, все планетарные системы были похожими друг на друга. Разница была лишь в количестве планет и в наличии газовых гигантов.
— В пяти звёздных системах по одной планете, пригодной для существования людей. Воздушная смесь примерно одного состава, сила тяжести плюс минус три десятых процента. Пять планет объединены в Содружество. Но главное не в этом, Антон. Какая вероятность того, что на пяти планетах почти одновременно возникли благоприятные условия для возникновения жизни?
— Ничтожно мала. Какой разброс?
— Пятьдесят-сто лет, Антон. Такого, в принципе, не может произойти. Согласен?
— Конечно, – согласился Громов.
— Не может, но это произошло. Удивительно, да? Дальше ещё интереснее. За много сот миллионов километров от Содружества были обнаружены ещё пять планет, заселёнными человекоподобными существами. Да-да, не смотри на меня такими глазами, мальчик мой. Ты, скорее всего, догадался, что жизнь на этих пяти планетах возникла примерно в одно время с возникновением жизни на планетах Содружества. На сто пятьдесят лет позже, но что сто пятьдесят лет по сравнению с возрастом Вселенной? У тебя не возникло никаких предположений, Антон?
— Одно единственное: кто-то вдохнул в планеты жизнь.
— Совершенно верно, – согласилась Криспа. – Кто-то могущественный щедрой рукой засеял благодатную почву семенами, они проклюнулись и появилась жизнь. Сначала в воде и так далее и тому подобное. Здорово, да? Есть одно но, Антон! Никто и никогда этих могущественных созданий не видел. Они ушли. Навсегда? Неизвестно. В какую область Вселенной – тоже неизвестно. Печально, но это так и есть на самом деле.
— Ну.. Вселенная безграничная. Возможно, они сейчас находятся вот в этом квадрате, – Антон наугад ткнул пальцем в точку на карте звёздного неба, – занимаются терраформирование планет, или поиском планет, на которых существуют благоприятные условия для возникновения жизни. Кто знает?
— Зачем? – спросила Криспа. – Зачем им это делать, Антон? Можно жить и ни о чём не думать на благоустроенной планете, не нести колоссальные затраты на поиски новых, пригодных для жизни, планет. Зачем, Антон? И почему они ушли? Устроили эксперимент, поставили на этом точку и удалились? Нет, что-то в этом неправильно. Кстати, ты показал на область Вселенной, осознанно или нет, которая закрыта для посещения..
— Это как? – не понял Громов. – Замок на пространство не повесишь, не поставишь в космосе таблички «Проход запрещён».
— Они поступили с нами очень жестоко, – вздохнула Криспа. –  Просто-напросто взяли и закапсулировали нашу область. Триста пятьдесят миллионов километров от условной границы. Дальше – ни-ни. Условная граница – это десять астрономических единиц от нашего солнца.
— А пробовали.. – спросил Антон, – нарушить это «ни-ни»?
— Пробовали, – ответила женщина. – Корабли уходили в затяжной прыжок и исчезали. Это было похоже на растворение соли, или сахара в стакане с горячей водой. Был корабль и не стало.
— Возможно, вы по отношению к ним проявили какую-то агрессию, Криспа?
— Мы думали над этим, Антон. Может быть, когда мы начали убивать друг друга, когда плазмой выжигали города и разрушали планеты, они покачали головой и плюнули на нас? Неудачный эксперимент и всё на этом, достаточно, наигрались? Но тогда зачем они оставили среди нас прогаторов, которых мы называем Наблюдателями? На каждой планете Содружества и на планетах  Империи есть места, огороженные силовыми барьерами. Снять их невозможно, что-то рассмотреть через серо-стальную пелену нельзя, ничего не видно. На орбитах находятся спутники, которые что-то фиксируют, куда-то передают информацию. Зачем, для чего, для кого?
— Империя это пять других планет? – спросил Антон, подходя к дисплею.
— Да. Сначала они себя называли Федерацией, потом появилась та, которую все возненавидели. Высокомерная, кичливая, заносчивая, амбициозная, бессердечная. Она зарыла в землю зерно разобщения, плоды созрели, всё пошло кувырком, начались войны. Они, как взрыв сверхновой, безжалостные и уничтожающие всех и всё. Содружество и Федерация уничтожили бы друг друга, но пришли Они и в один миг война занчилась, представляешь? Вокруг десяти планет появились миллиарды серебристых шаров, которые объединились между собой тонкими лучами света. «Покрывало тишины», так мы назвали силовое поле вокруг планет. Оно накрыло искусственные и естественные спутники планет. Кораблям военным стоп, торговым – стоп. Живите каждый в своём мире. Хотите воюйте, хотите живите мирно.
— И вы, кто это сделал, опять не увидели, – произнёс Громов.
— Нет, конечно, – ответила Криспа. – Около трёхсот лет продолжалась изоляция планет. Потом серебристые шары исчезли, но появилось ограничение в полётах. Как я уже сказала – триста пятьдесят миллионов километров от условных границ. Теперь между Империей и Содружеством мир, но только что от этого толку? Я тогда проходила службу на крейсере, мы случайно оказалась за силовым полем, этим «покрывалом». Вернулись на планты на спаскапсулах, их силовое поле пропустило. Так я и оказалась на этой планете с одним огромным островом. Мой город, в котором выросла, превратился в ничто, протуберанцы до сих пор гуляют по улицам города. Жил старый фермер, это его дом, кстати, который научил ухаживать и выращивать неплохие урожаи биомассы.
— Если вы научились выращивать новые человеческие тела, то..
— Почему я хожу на протезах? – усмехнулась Криспа. – Чтобы память осталась о смутном времени Разобщения, о войне, которой могло и не быть. Я солдат, Антон, а кто лучше всех знает что такое война!? Только тот, кто убивал и кого убивали.
— Подожди, – тихо произнёс Антон, – ты воевала? Сколько же тебе лет, Криспа?
— Пятьсот, – так жи тихо ответила женщина. – Никогда бы не подумала, что от жизни можно смертельно устать, Антон. Я последний раз купила тело, больше этого делать не собираюсь.
— Поэтому этот век вы называете веком Перерождения?
Криспа кивнула, увеличила ту область Вселенной, на которую указал Антон. Исчезли звёзды и галактики, исчезли сверхновые и чёрные дыры. Разлитые неумехой чернила,  бесформенное пятно тёмно-фиолетового цвета. Закрытая область, запретная территория. Только кто дал им, сверхсуществам, ставить такие барьеры и ограничения? В этом было что-то нечеловеческое и неправильное.
— Скажи, Антон, каково это умирать?
— С чего ты решила, что я умирал?
Криспа повернулась к Громову и он увидел слёзы. Ни одна война, ни одна даже самая маленькая капелька крови не стоит женских слёз.
— Глаза никогда не обманут, Антон. У тебя взгляд человека, прошедшего.. нет, не так. Познавшего, что такое смерть. Это страшно? На войне погибнуть, это нормально. Но чтобы вот так, в мирное время, взять и умереть? Нет, это наверное всё-таки страшно.
— Умирать не страшно, страшно воскреснуть и осознать, что это произошло именно с тобой, – произнёс Антон. – Я понимаю, что скажу ерунду, но я даже благодарен судьбе за свою смерть.
— Вот уж действительно, ерунда, – кивнула Криспа. – Если бы не смерть, то?
— То я никогда бы не попал в этот мир, на эту планету, не встретил бы тебя. Это глупо звучит, конечно, но наши войны, я так думаю, впереди, Криспа. Вы, как я понял, старше нас и мудрее и воевали. Что тогда говорить о нас? Я чувствую, что и на наших планетах появилось зло, которое, рано или поздно, приведёт к разобщению. Воспоминания стёрты, смутные картинки возникают только по ночам, во сне. И я их стараюсь отогнать от себя, забыть утром, как страшный сон. Который никогда не повторится. Но сон приходит вновь и вновь и я не знаю, что с этим делать. Там, во сне, погибает мой корабль. Я вижу звёзды и чувствую боль. Она во всём теле, в голове пульсирует мысль: нас предали. Иногда я отчётливо вижу цифру 459, но я не понимаю, что она может для меня значить. Ещё во сне я вижу молодую женщину, которую зовут Мила. Она идёт ко мне по полю, не касаясь ногами травы и дарит мне венок из полевых цветов. Мне обязательно, обязательно нужно вернуться домой, потому что я чувствую за собой неоплаченный долг и…
— И? Не бойся, говори, Антон, – произнесла Криспа.
— Император должен умереть, Криспа. Почему? Я не знаю. Возможно, она виновата в смерти моего корабля. Но я со временем во всём разберусь. Готов умереть сотни раз для того, чтобы вернуться домой. Там мои звёзды, не здесь.