Неверный путь Лу Синьчжи Спин-оффы

;;; (На).

- Лу Синьчжи, ты всё-таки та ещё скотина.
Так сказал очередной секс-партнёр Лу Синьчжи, переворачиваясь на кровати, на которой они только что занимались любовью. Лу Синьчжи нисколько не рассердился, скорее эти слова его позабавили.
- Я всегда был скотиной.
- ?
Лу Синьчжи даже не посмотрел на него.
- Характер у меня такой – скотский.
Человек скривил губы:
- Значит, ты не человек.
Лу Синьчжи поднял брови:
- Если я правильно запомнил, совсем недавно этот «не человек» дал тебе три раза кончить? Или у тебя такое хобби – спать с животными? Ты зоофил?
Человек:
- … Я не буду это обсуждать.
Спорить с адвокатом себе дороже, проиграешь без вариантов.
Лу Синьчжи всё так же невозмутимо продолжал одеваться, аккуратно вставляя запонки в манжеты рубашки: сначала одну, потом, не торопясь, другую… Парень на постели медленно охуевал:
- Ты даже не спросишь меня, почему я так сказал?
«Как скучно», подумал Лу Синьчжи и спросил:
- Почему ты так сказал?
- Я слышал, что ты бросил Сяо Яна?
Лу Синьчжи вздохнул:
- Я не бросал Сяо Яна.
- ?
- Я всего лишь отказал ему и предпочёл пойти в постель с тобой.
Лу Синьчжи говорил спокойным деловым тоном, парень улыбался, слушая его. Лу Синьчжи:
- Да, я при всех отцепил его от себя и сказал: «Ты мне надоел, иди, сначала наработай технику, а потом подходи ко мне». И удостоил тебя своим вниманием. 
Как гуманно. Парень ответил:
- Сяо Ян так плакал, он только что появился в нашем кругу, говорят, что ты у него… второй.
Лу Сньчжи:
- Именно поэтому я так хорош для него. Ему не с кем сравнивать.
Лу Синьчжи надел пиджак, повернулся и вышел.
Воспоминания о детстве у Лу Синьчжи были очень расплывчаты. Человеческая психика устроена так, что счастливые воспоминания сохраняются надолго, а плохие человек стремится стереть из памяти, поэтому некоторые слишком тяжёлые вещи память не хочет сохранять, она их просто уничтожает. Остаются только блёклые, выцветшие детали, вызывающие остаточное инстинктивное отторжение. В числе последних для Лу Синьчжи была ненависть к человеческой слабости.
Это ассоциировалось у него с его детским бессилием, когда он был беззащитен перед притеснениями и издевательствами. Поэтому, встречая в своём гейском кругу слишком слабых любовников, он испытывал к ним особое отвращение и обычно обходился с ними не самым любезным образом. Так или иначе, но такое чувство, как любовь, всегда находилось за пределами его жизненных целей. В этом плане его никто не обижал и не мучил, просто у него полностью отсутствовал интерес к этой сфере жизни.
Попросту говоря, для него, рождённого геем, было невозможно поставить знак равенства между карьерой и линией чувств. Он мечтал заниматься политикой, войти в политический круг Тайваня… Нет, весь мир одинаков, на земле нет ни одного места, где приняли бы полностью лидера-гея. Он ни в коем случае не осуждал эту тенденцию, просто изложил для себя существующее положение вещей и сделал быстрый выбор: иллюзорные и более того, несбыточные вещи ему не нужны. Он не хотел снова проходить через нечто, подобное его беспомощным детским блужданиям.
Впервые он увидел Цяо Кенана зимой. Остров окутывали холодные потоки воздуха, было очень холодно. У него всегда была несколько пониженная температура тела, но его это никогда особо не волновало. Даже потом, когда он начал заниматься фитнесом, его конечности оставались холодными, и от этого недостатка он так и не избавился.
Когда контора знакомилась с новыми сотрудниками, ему было не интересно, но долг обязывал присутствовать на церемонии. Он стоял в углу. Руки мёрзли неимоверно, он спрятал их в карманы, но это мало помогало. Ноги тоже стыли; он всегда сомневался, как может человек быть настолько холодным – физически. Ему было плохо, он хотел только побыстрее покончить с работой и найти кого-нибудь, чтобы слиться в объятиях и наконец согреться.
- Я Цяо Кенан, но вы можете называть меня Joke.
Очень чистый мужской голос, не слишком низкий, не слишком высокий. «Joke n;n? Мужчина-анекдот?» Такое весёлое имя заставило Лу Синьчжи поднять брови и более внимательно посмотреть на молодого парня, и то, что он увидел, потрясло его.
Красивые брови и большие глаза. Это первое, что увидел Лу Синьчжи. В чёрных глазах светилась ни с чем не сравнимая чистота, брови вразлёт, во всём облике естественная, жизнерадостная красота. Второе, что сразило его наповал… это улыбка Цяо Кенана. Он так хорошо, так открыто и искренне улыбался, весело оттопыривая уголки губ, между которыми сверкали белые, словно драгоценный нефрит, зубы. Загорелая кожа сияла здоровьем, от него так явно веяло светом и теплом, именно так буддисты описывают солнечный свет, исходящий от Будды.
В одно мгновение отступил холод, сковавший конечности Лу Синьчжи, и еле заметное тепло стало подниматься от ступней его ног, растекаясь по низу живота. Разумеется, это самая естественная мужская реакция на заинтересовавший его объект, совершенно животная и непосредственная. Если бы это происходило в гей-баре, он обязательно приложил бы все усилия, чтобы заполучить этого парня, может, даже не дотерпел бы до того, чтобы снять номер, а затащил в любое укромное местечко и немедленно трахнул.
Но сейчас он не в гей-баре, а в офисе. Он здесь работает. Поэтому Лу Синьчжи усилием воли подавил этот необъяснимый порыв. И привычный холод снова вернулся в его руки и ноги. Тем же вечером он отправился в гей-бар и снял загорелого парня с крепкой фигурой и смазливым лицом. Этой ночью он очень хорошо потрахался, моментально оставив позади непонятное возбуждение, рождённое Цяо Кенаном.
Говорят, что у каждого гея на другого гея срабатывает внутренний радар – бип-бип-бип. Очевидно, Лу Синьчжи сломал свой переключатель, либо никогда его не активировал. Во всяком случае, он никогда не чувствовал в ком-то гомосексуальную сущность, и так же никто не мог рассекретить его самого.
После нескольких разнузданных ночей он забыл Цяо Кенана. Ему изначально в этом мире никто по-настоящему не был нужен. Зато Цяо Кенан приобрёл в конторе большую популярность. Хотя его считали немного чокнутым, но он сумел выстроить со всеми прекрасные отношения. Он был внимателен и проницателен настолько, что всегда знал, кому, в какой момент и какой крепости чай преподнести.
Говорили, что он потерял родителей, когда учился в средней школе и какое-то время находился на попечении родственников. Однако, в парне не было видно того низкопоклонства и заискивания, которые свойственны зависимым людям, наоборот, его забота о других выглядела как естественная привычка, и никому не доставляла неудобства.
Отдалённо схожая жизненная ситуация тем не менее вылепила из него личность совершенно другого свойства, нежели Лу Синьчжи.
Лу Синьчжи только посмеивался.
Дни тянулись скучно, зима прошла, наступила весна, вслед за ней лето. Внутренние противоречия Лу Синьчжи постепенно утихли. Лето на Тайване жаркое и душное, но более влажное и холодное, чем зима. Руки и ноги были не теплее подтаявшего мороженого.
Его ассистентка уже ушла, и Лу Синьчжи встал, чтобы сходить и налить себе чаю. Новый клиент сказал, что у него сложное дело, однако, до сих пор ещё никто не разговаривал с ним высокомерно только из-за того, что он сам наливал себе чай. Хотя большую часть времени он бывал настолько занят на работе, что предпочитал не пить вовсе и терпеть жажду, даже в туалет не выходил, что привело к тому, что его губы сильно растрескались. Он даже выбрал несколько марок гигиенической помады, не слишком блестящих и подходящий для его целей.
Лу Синьчжи дошёл до чайной комнаты и неожиданно застал там одного человека. Парень выглядел так, словно только что вернулся из-за границы: без пиджака, рукава рубашки закатаны по локоть, воротник немного расстёгнут. Он пил, запрокинув голову, и вода, просачиваясь в уголках рта, медленными каплями стекала по его кадыку, который ходил вверх-вниз, совершая глотательные движения.
Судя по всему, парень уже давно работает в офисе, его смуглый цвет кожи высветлился до оттенка слоновой кости, линии фигуры всё ещё сильные, но уже гораздо более мягкие. Отросшие волосы закрывали чёлкой глаза… эти чёрные, чистые глаза, в которые, как и прежде хотелось заглянуть, сила притяжения которых не стала меньше.
Лу Синьчжи стоял и тупо пялился на него. Парень, почувствовав взгляд, перестал пить, обернулся к нему и улыбнулся:
- Адвокат Лу, Вы пришли заварить чай?
Обычно Лу Синьчжи не отвечал на такие глупые вопросы, а что ещё можно делать в чайной комнате? Но в данном случае произошёл прорыв, и он впервые в жизни ответил:
- Да.
- А может, выпьете кофе?
Брови Цяо Кенана изогнулись, делая его улыбку ещё более приятной. Он грациозно переместился к кофемашине, и вскоре комнату наполнил густой аромат кофе. Больше ничего не добавляя, он передал Лу Синьчжи чашку ароматного чёрного кофе.
- Я помню, что Вы пьёте так.
Лу Синьчжи был поражён: кофемашина импортная, кнопок много, она может делать кофе-американо, эспрессо, капучино и ещё много всякой всячины. Лу Синьчжи любил простой чёрный кофе без сахара и без молока, даже его ассистентка иногда ошибалась, и он никак не мог предполагать, что Цяо Кенан помнит такие детали. Цяо Кенан улыбаясь, продолжал:
- Я слышал, как Сяо Мэй говорила, когда она приносит Вам не тот напиток, Вы заставляете её саму выпивать его.
Нехорошо так унижать девушку, это гораздо хуже, чем прямой выговор.
- Я пошёл работать дальше, - Цяо Кенан кивнул ему головой, Лу Синьчжи тоже кивнул.
В тот момент, когда парень пролетел мимо него, Лу Синьчжи вдруг отчётливо почувствовал запах солнца.
Хотите узнать, как пахнет солнце? Выберите ясный, солнечный день и повесьте сушиться на солнце только что постиранное хлопковое одеяло, а к вечеру заберите его в дом и похлопайте по нему ладонью – вы сразу почувствуете этот запах.
Счастье может заставить человека плакать. С этого дня предпочтения Лу Синьчжи в постели опять изменились. Теперь во всех своих партнёрах он искал светлокожего, длинноногого, нежного, улыбчивого… своего солнечного мальчика. Некоторые его партнёры подгоняли себя под его прежние вкусы (загар, фитнес), чтобы нравиться ему, в результате, «Волшебник» на них даже не смотрел.
Прошло удушливое лето, мелькнула осень, не дав насладиться комфортной прохладой, и сразу наступила зима. Зима была самым трудным временем для Лу Синьчжи, не потому, что он боялся холода – какое мороженое боится жить в морозилке? Однако, постоянно ледяные руки и ноги как-то мешали хорошему самочувствию. Обычно в зимнее время его сексуальная активность значительно возрастала, с кем только он не кувыркался на своей огромной двуспальной кровати, согревался, переходя из рук в руки, прижимаясь к очередному проплывавшему мимо бревну и коротая таким образом ледниковый период.
Рождество он на редкость разгульно встретил в баре. Хотя Лу Синьчжи не был слишком воздержан в сексе, однако обладал чувством меры. На этот раз он в одиночку напился в хлам и едва мог вспомнить, что делал, он только помнил, как одно тело сменялось другим, и он даже не различал, кто есть кто…
В случайном сексе с человеком, который служит лишь инструментом для утоления сиюминутной потребности, ощущения совершенно иные. Поэтому, выйдя на работу на следующий день, Лу Синьчжи выглядел не лучшим образом, похмелье в содружестве с распутством изрядно помяли его физиономию. И как нарочно один дурачок задел его «чешую под горлом дракона».
(Идиома ;;; – затрагивать чешую дракона, посаженную против ворса: образное выражение по трактату ;; Хань Фэй-цзы; в значении “затрагивать больное место начальства, неосторожно возбуждать ярость начальника”).
- Адвокат Лу, не хотите попробовать сладости? Домашние, ручной работы…
Цяо Кенан не уточнил, кем изготовлены сладости, но его лицо не скрывало счастливого выражения, совершенно очевидно, что у него был сладкий праздник с его девушкой. Лу Синьчжи почувствовал укол в сердце и невольно нахлынувшее возмущение, близкое к ненависти. Он холодно и резко ответил:
- Тебе что, больше нечем заняться?
Цяо Кенан явно испугался, почесал в затылке, извинился и вышел. Лу Синьчжи без всяких оснований продолжал сердиться: «Разве ты не знаешь, что я не ем сладкого?» Эта мысль отдавала таким оголтелым эгоцентризмом, как будто он воспринимал себя центром Вселенной, что Лу Синьчжи аж самого передёрнуло. Позже, успокоившись, он пришёл к выводу, что утром повёл себя некрасиво, однако, сойти с пьедестала и пойти извиниться он не мог, опасаясь, что слишком обидел человека, вдруг он до сих пор на него злится и не примет извинений?
От размышлений у Лу Синьчжи разболелась голова, и он снова пошёл в чайную комнату выпить стакан горячей воды. Выходя из кабинета он снова лицом к лицу столкнулся с парнем.
- Маешься похмельем, адвокат Лу? У меня тут есть «Антипохмелин», на-ка, прими таблеточку, полегчает.
……
Никогда в жизни Лу Синьчжи не чувствовал себя настолько беспомощным. От одной улыбки этого парня у него отнимались руки и ноги, и он ничего не мог с этим поделать. Если бы не твердокаменная скорлупа, наросшая за много лет на его сердце, он не знал, во что бы он превратился. Он лёд, а лёд, как известно, боится тепла. От тепла лёд тает, превращаясь сначала в воду, а потом попросту испаряется и перестаёт существовать.
Но он не смог себе запретить впитать хотя бы часть этого тепла. Это не была любовь, Цяо Кенан в его сердце и мыслях занимал не такое положение. Лу Синьчжи думал о нём, пока однажды не увидел у своей ассистентки Сяо Мэй брелок для ключей странной формы в виде кошачьей лапки. Заметив, что она постоянно трогает его, гладит, трёт, он спросил:
- Что это?
Сяо Мэй ответила:
- О, это такая игрушка, она лечебная, когда её гладишь и трёшь, она снимает стресс.
Вот, в чём дело. И он подумал, что Цяо Кенан для него нечто вроде такой игрушки, в этом его назначение. Если он не может обладать им, можно просто иметь его рядом, смотреть на него, иногда дотрагиваться, и всё будет в порядке.
Ассистентка Сяо Мэй забеременела и решила ради собственного спокойствия оставить службу. Тогда Юйвэнь Бо спросил его:
- Кого бы ты хотел взять вместо неё? У тебя есть кто-нибудь на примете?
Лу Синьчжи задумался на секунду и ответил:
- Переведи ко мне Цяо Кенана.
Юйвэнь Бо поначалу немного возражал, но потом согласился. В тот день, когда Цяо Кенан должен был поселиться в его кабинете, Лу Синьчжи нарядился в свой лучший костюм, надел запонки из небесно-голубой бирюзы, слишком роскошные, он их редко надевал, но в этот раз использовал именно их. Цяо Кенан вошёл с коробкой своих вещей и широко улыбнулся:
- Адвокат Лу, я буду часто обращаться к Вам за советом.
Лу Синьчжи холодно буркнул:
- Угу.
Это прозвучало так, словно он не обратил на Цяо Кенана никакого внимания, но никто не знал, что даже те движения, которыми парень перебирал бумаги, отпечатывались в его мозгу десятки и сотни раз.
У Цяо Кенана оказался действительно лёгкий характер. Сяо Мэй работала его помощницей достаточно долго, но всё равно никак не могла угодить. Молодой человек вряд ли превосходил её деловыми качествами, однако, побеждал вниманием и желанием учиться. Впоследствии он выдержал экзамен и получил адвокатскую лицензию.
Обычно короткий период обучения и сотрудничества с Лу Синьчжи всеми воспринимался не иначе, как кошмар. Люди иногда даже боялись, что могут не встретить солнце завтрашнего дня… И даже если они умрут, барристер Лу вытащит их труп и вломит люлей за все прошлые и – авансом – за будущие ошибки.
Вследствие этого возвращение Цяо Кенана было встречено всей конторой триумфально, как вернувшегося с победой героя. Лу Синьчжи чувствовал, что парня воспринимают именно так. Прекрасный сотрудник, Цяо Кенан искренне видел в нём опору.
Хотя он и гей, это не означало, что он должен смотреть с желанием на всех мужчин в мире. Пока однажды ему не позвонил один приятель и весьма тактично спросил:
- У меня тут есть один человек, ты не заинтересуешься?
Он говорил, как сводник, и Лу Синьчжи резко ответил:
- Проституция противозаконна.
- Кто говорит о проституции?
Звонивший тоже был юристом, но он был натуралом. У него была подруга, и ему было неловко говорить об этом деле.
- Младший кузен парня дяди моей девушки познакомился с одним парнем. Парень очень спокойный, тихий, говорят, что его сожитель изменил ему и бросил, вроде как не сошлись характерами… э-э… человек просил меня, говорят, у тебя в этом смысле жёсткая слава?
Лу Синьчжи:
- ?
Его не интересовала оценка его способностей от людей из определённых кругов, однако, он впервые столкнулся с таким оригинальным способом поиска верхнего, неужели о нём уже складывают легенды?
- Я не люблю, когда меня начинают преследовать, - сказал Лу Синьчжи.
- О, за это можешь не беспокоиться, это не тот человек. Я пришлю тебе на мыло его фото, а ты подумай.
«Настоящий сводник», просто смех сквозь слёзы. Получив письмо, Лу Синьчжи открыл его не сразу. Он решил сначала немного поработать, а потом посмотреть и когда открыл письмо, ошеломлённо застыл:
- Цяо Кенан?!
Сомнений не было, улыбающийся парень, судя по дате, был сфотографирован в тот счастливый период, когда только что вернулся со службы в армии, и Лу Синьчжи впервые увидел его. Мужчина снова закрыл письмо и посмотрел на имя отправителя – всё правильно, письмо от его знакомого. Лу Синьчжи написал ответ: «Ты случайно не перепутал фото?» Вскоре пришло ещё письмо: «Нет, но у меня есть только это фото».
И этого достаточно.
Вечером Лу Синьчжи не находил себе места, ложился, потом вставал, выходил покурить и снова ложился. Ни за что бы не подумал, что Цяо Кенан из их, «товарищеского» роду-племени, а ещё больше не мог предположить, что ему могут изменить, да ещё по такой прискорбной причине. И никак не ожидал… что тот поручит кому-то найти его, чтобы он помог ему лишиться анальной девственности? Это что-то с чем-то.
На следующее утро работали только глаза Лу Синьчжи, а мозг погрузился в пучину хаоса, где металась только одна связная мысль: «интересно, а Цяо Кенан знает, что это я или нет?»
Когда он вошёл в кабинет, Цяо Кенан как обычно приветствовал его с улыбкой:
- Доброе утро, адвокат Лу.
Улыбка такая же чистая, как и прежде, и Лу Синьчжи подумал: «Значит, не знает». Проведя весь день в сомнениях, он решил отказаться от этой затеи. Став первым мужчиной Цяо Кенана, он не сможет остаться равнодушным. Проблема в том, что человеческие отношения вообще штука сложная, да ещё на рабочем месте, где они начальник и подчинённый, к тому же геи, нет, ничего хорошего из этого не выйдет.
Письмо с отказом было уже составлено и лежало в черновиках, оставалось только кликнуть мышкой и отправить его, когда Лу Синьчжи вдруг увидел, как Цяо Кенан бессознательно грызёт ручку.
Лу Синьчжи удалил письмо. А заодно очистил и мусорную корзину. Вот так и бывает: когда нет определённых ассоциаций, то и левых мыслей не возникает, но стоит только пробудить ассоциативный ряд… фантазиям конца-края не будет. Уже не первый раз Цяо Кенан вызывает в нём эрекцию, это второй раз, и теперь он не хочет снова искать эрзац; теперь перед ним наилучшая кандидатура, и поскольку партнёр пришёл, как товар с доставкой на дом, у него не было причин не воспользоваться этой возможностью один раз. Только один раз.
Потом, когда в баре Цяо Кенан узнал его… его крайняя растерянность и беспомощные оправдания возбудили в мужчине садистское желание взять этого парня и оттрахать до слёз, чтобы несчастный умолял о пощаде.
Лу Синьчжи привёз его в самый лучший Мотель и заметив колебания Цяо Кенана, не принуждал его ни к чему, только спросил:
- Что?
- … Ничего.
Похоже, Цяо Кенан решился и больше не сомневался, чем очень порадовал Лу Синьчжи. Никогда ещё в своей жизни он не обнимал солнце, наверное, вот так и тает лёд. Если бы он не помнил, что у партнёра это первый раз, и он ни в коем случае не должен вызвать в нём неудовольствие, ему точно сорвало бы башню уже тогда.
Потом, уже в процессе ему очень понравилось послушание и терпение Цяо Кенана, полное отсутствие жеманства и капризов. Лишь иногда он так очаровательно смущался, что учителю только ещё больше хотелось видеть его ответные реакции. Для первого раза в пассиве Цяо Кенан проявил себя выше всяких похвал. От необыкновенной теплоты и отзывчивости его тела Лу Синьчжи сходил с ума, особенно когда вспоминал, что сам себе сказал, что это только один-единственный раз…
Насколько сильным может быть притяжение плоти? Это дано испытать не каждому. Прежде ему встречалось немало примеров, когда разведённые супруги продолжали спать друг с другом, кто-то не мог себе представить подобного, но он очень хорошо это понимал. Особенно сейчас.
Лу Синьчжи был очень сдержан и сделал это только один раз. Пусть даже Цяо Кенан был достаточно эластичен и крепок, на начальном этапе он не мог выдержать слишком много проникновений. Уходя, он долго колебался, прежде чем сказать:
- Впредь…
Цяо Кенан всегда был понятлив, и этот раз не стал исключением:
- Ничего не было.
Он сказал это просто и прямо, без всякого недовольства на лице. Лу Синьчжи даже улыбнулся и потрепал его по волосам. И пока он не взялся за руль, невозможно было стереть это ощущение мягких и тонких волос, щекотавших кончики пальцев. Он непрестанно вспоминал, как искренне благодарил его парень напоследок:
- Спасибо тебе за сегодняшний вечер… За консультацию.
Лу Синьчж честно не знал, кто кому должен быть благодарен.
                ***
Слова автора:
Эта глава – частная пресс-конференция Лу Синьчжи (обычно называемая портянкой), где он во всех деталях описывает свою точку зрения и душевное состояние на тот момент. Эта драма сидела в сердце автора и то, что она сейчас выплеснулась, это нормально. Вы можете пропустить, если вам не интересно.

;;; (В середине).

На следующий день молодой человек неожиданно вернул ему половину оплаты за номер. Лу Синьчжи удивился, но не подал вида и взял деньги. Хорошо хоть внутри отсутствовала записка, что это плата за обучение. Отношения между ними продолжались, как ни в чём не бывало, не считая случайных взглядов, залипавших друг в друге, как мухи в меду.
Однажды Лу Синьчжи зашёл в парфюмерный отдел купить туалетную воду. Уже давно и стабильно он употреблял только Hugo Boss, не потому, что был фанатом именно этого аромата, но по причине того, что аромат туалетной воды неизбежно остаётся на одежде, он не хотел допускать смешения разнородных ароматов в своём шкафу.
Что же касалось выбора аромата, тут всё просто. Он курит очень крепкие сигареты, с высоким содержанием смолы и никотина, так что без ароматного спрея этот запах не скроешь. Со временем ароматы Hugo Boss и Marlboro настолько въелись в его кожу, что стали неотъемлемым компонентом его собственного запаха.
На прилавке он заметил знаменитый CK One. Этот нейтральный спрей с чистым запахом своим послевкусием похож на его аромат, но не столь экстравагантный.  Он побрызгал туалетную воду на блоттер и понюхал: молодой, чистый запах, очень подошёл бы этому парню. Однако, Цяо Кенан не пользовался туалетной водой, проще говоря, от него исходил его собственный запах, и именно он привлекал к нему людей.
(СK Оne – туалетная вода унисекс от Кельвин Кляйн).
В тот же вечер Лу Синьчжи приснился крайне непристойный сон. Человек, который ему приснился, был похож на воплощение демона, и он совершенно не пытался соблазнить мужчину, однако член у Лу Синьчжи затвердел, как дубина, и он не колеблясь, раздвинул парню ноги и вторгся одним махом. Узкий канал был в то же время податливым и мягким, и как будто попробовав его член на вкус, захотел ещё и буквально присосался к нему. Он трахал очень глубоко, и горячая слизистая оболочка открывалась, уступая безжалостному напору члена, Лу Синьчжи брал его страстно и беспощадно, а парень под ним плакал и умолял:
- Пощади меня… пощади меня…
В момент кульминации Лу Синьчжи проснулся, весь в жарком поту, в трусах было мокро. Он не мог поверить: у него поллюция! Как так, ему же не шестнадцать лет… Несчастный Лу Синьчжи сходил в душ, сменил трусы, потом взял пачку сигарет и долго курил на террасе. Он не ожидал, что его тяга к парню дойдёт до такого предела.
После этого у них опять возникали одноразовые перепихоны.
В тот раз он сам соблазнился. Цяо Кенан, как выяснилось, был парнем слабовольным, достаточно притронуться к нему, и он сразу отзывался стонами и вздохами. Он нравился Лу Синьчжи таким, откровенным и непосредственным. Он мог понять, почему парень отказывался делать минет, но продолжал настаивать, даже заставил его оказать услугу, надев ртом презерватив. Цяо Кенан не хотел, тем не менее послушался, более того, отнёсся к делу со всей серьёзностью и настроем непременно научиться. В реальности он не был настолько обольстительным, как в его сне, но в живую от него невозможно было отвести взгляд.
Лу Синьчжи подумал, что не сможет его отпустить, что он должен держать его в своих ладонях, как целебный предмет, сделать своим и держать у самого сердца. Он прямо так ему и сказал:
- Давай встречаться.
Разумеется, это не будет «встречаться» в общепринятом смысле. Цяо Кенан быстро сообразил и уточнил:
- Как встречаться?
И он объяснил:
- Для секса.
Он не собирался говорить о чувствах, потому что с кем бы он ни был, все казались ему одинаковыми. Почти тридцать лет он придерживался принципа лёгких, ни к чему не обязывающих удовольствий, и не видел смысла ломать его ради Цяо Кенана. Хотя парень ему нравился, но это была не любовь. И даже если это любовь, всё равно, есть некоторые вещи, которыми он не мог поступиться.
Он считал, что Цяо Кенан уже пострадал от любви и должен быть более открытым, чем он, но не ожидал… что Цяо Кенан предположит, что он не очень чист. Конечно, Лу Синьчжи мог ответить, что он регулярно проходит медицинские осмотры, но у него столько случайных партнёров, просто не счесть. По сравнению с Цяо Кенаном он подобен грязной и засаленной учётной книге, толщина которой сопоставима со словарём.
(Пятое официальное издание «Словаря китайских иероглифов и их вариантов» содержит 106 230 иероглифов. Это очень много! Источник:
Цяо Кенан снова упомянул своего предыдущего партнёра и в итоге сказал:
- Хотя это была не только его проблема, но… такого рода отношения, когда ты трахаешь меня, а я трахаю ещё кого-то, мне просто не нравятся.
Лу Синьчжи спросил:
- Ты хочешь, чтобы мы говорили о чувствах?
Когда он ждал ответ на свой вопрос, его чувства были весьма запутанными. Он надеялся на отрицательный ответ, но с другой стороны, каково ему самому будет, если Цяо Кенан скажет «нет»? Ответ вскоре пришёл, Цяо Кенан покачал головой, и Лу Синьчжи испытал тайное облегчение.
Он интуитивно чувствовал, что излишне крепкая привязанность к Цяо Кенану заставит его изменить многие основополагающие вещи в своей жизни, которые он рассматривал, как свои идеалы. Это то же самое, что на полпути к монастырю поставить перед буддистом вино и мясо, соблазнить его и увести с пути истинного. Это не тот мир, в который стремился Лу Синьчжи.
К сожалению, Цяо Кенан оказался для него слишком привлекательным. Настолько привлекательным, что он терял самоконтроль. Слишком хорошо ему было в объятиях этого парня. Отлично понимая, что это глупо, он всё равно хотел его соблазнять, кроме того, он считал, что Цяо Кенана действительно ничем не проймёшь. Лу Синьчжи казался себе слепцом, перед которым юная дева танцует эротический танец, просто смешно и в то же время грустно.
Честно говоря, он даже принимал нежелание Цяо Кенана, можно же для начала просто подружиться, а там, глядишь, по взаимному согласию станут и секс-партнёрами, почему нет?
Лу Синьчжи отстал от парня и переключился на поиски других, кого устраивали его условия. В гей-баре таких было немало, большинство уже «набрались» до нужной кондиции, чтобы завести с ними позитивный разговор на тему одноразового секса и встретить полное взаимопонимание. Цяо Кенан казался ему великодушным, и он на полном серьёзе не собирался к нему больше подкатывать. Так будет лучше для них обо-их.
Однако, увидев в баре Цяо Кенана в обнимку с красивым и ласковым парнем, пьющим на брудершафт и целующимся, Лу Синьчжи отбросил прочь все угрызения совести. Он не подошёл и не тряхнул парня за плечо, лишь в тихом бешенстве наблюдал издали. «Репутация Ань Жюле не многим лучше моей, но ты не стесняешься отношений с ним, а меня к себе не подпускаешь?»
Лу Синьчжи редко напивался, но чем больше он наблюдал за их парочкой, тем больше щемило сердце, и даже лёгкие царапало беспокойство, так что к полуночи он уже изрядно накидался. И только когда он увидел, как Цяо Кенан посадил Ань Жюле в машину, но сам с ним не поехал, душившая его весь вечер злость отступила.
Он не чувствовал опьянения, просто следовал инстинктам и хотел вновь поставить свою печать на губы парня, которые только что целовал другой. Он тёрся о парня, как кобель, охваченный похотью и заискивал перед ним:
- Позволь мне сделать то, что я хочу сделать…
- Да…
Цяо Кенан обмяк, он не так уж долго колебался и наконец позволил ему делать всё, что заблагорассудится. Лу Синьчжи не любил слишком грубые приёмы соития, но на этот раз связал парню руки; у него была с собой качественная смазка, но он предпочёл смазать его своими выделениями. Никогда прежде он так не поступал, даже во времена невежественной юности, как не делал раньше и других вещей – он оставил на шее Цяо Кенана засос, так торжественно и с размахом, как будто это само собой разумелось.
Он заставил парня называть его «гэ-гэ», это ласковое обращение между геями. Его никто так не называл, но ему хотелось услышать это именно от Цяо Кенана. И это оказалось ещё лучше, чем он воображал. Кончив, они поцеловались. В чёрных глазах Цяо Кенана, озарённых светом фар проезжающего мимо автомобиля, как в зеркале отразился его облик, близко, лицом к лицу.
Нельзя сказать, что такой сладкий секс был чем-то невиданным, но такому трудно найти замену. Кажется, Цяо Кенан понял это, когда сказал:
- Я согласен с тобой трахаться, но у тебя не должно быть других, если ты захочешь с другими… Мы сразу всё прервём.
Лу Синьчжи опешил, он никогда не слышал, что между секс-партнёрами должны соблюдаться какие-то взаимные правила, чем же тогда это отличается от любовной связи? И он из простого любопытства задал вопрос:
- А как ты узнаешь, был или не был я с кем-то ещё?
Цяо Кенан понимал, что по большому счёту это трудно доказать, но решительно ответил:
- Путём внутреннего убеждения в правильности оценки доказательств, вот как! Хотя, как по мне, так лучше всего вообще не заводить с тобой никаких отношений…
Он говорил о связи с ним, как о большом несчастье. Лу Синьчжи разозлился, схватил его за срам и холодно уточнил:
- Не заводить со мной отношений… лучше всего?
- Эй, эй, перестань так тискать, не надо, а то опять затвердеет!
……
Цяо Кенан согласился стать его секс-партнёром. Он был парнем бесхитростным, честным перед желаниями своего тела, честным, когда размышлял о своих чувствах и борьбе с ними. Когда он вручил ему ключ от своего дома, Лу Синьчжи не заметил колебаний, промелькнувших в глазах парня, он только пояснил:
- В моём доме нет ничего особенного, не ты один туда вхож.
Кажется, парня это успокоило, и он сказал:
- Спасибо.
Это была правда, не только этот молодой человек приходил к нему. Регулярно приходили сотрудники клининговой компании для уборки, кроме того, бывали несколько его секс-партнёров. В целом Лу Синьчжи не был заинтересован в полном уединении, только в кабинет, как важный пункт в его работе, не позволялось входить никому, эту часть он всегда оговаривал с каждым, без исключений. Цяо Кенан был очень тактичным и никогда не проявлял излишнего любопытства.
В постельных делах молодой мужчина всегда был свободен и открыт, возможно, это было как-то связано с тем, что Лу Синьчжи был у него первым, он великодушно соглашался на всё, что тот хотел с ним делать. В остальном Цяо Кенан держался очень независимо, твёрдо и не позволял слишком приближаться к себе. Очевидно, это было связано с пережитым им «несчастьем». Часто бывает, что человек, обжёгшись на молоке, начинает дуть на воду, и Цяо Кенан не был исключением. Всякий раз, когда ему хотелось проявить толику нежности к парню, Цяо Кенан делал всё возможное, чтобы её рассеять.
Лу Синьчжи сам по себе был сухим человеком, и его это особо не затрагивало, но парень таким не был. Он явно жаждал тепла и привязанности от другого человека, однако вынуждал себя всеми силами отвергать и то, и другое. Лу Синьчжи невыносимо было видеть, как неопытный пацан настойчиво пытается перевести их отношения в плоскость простой животной похоти и напряжённо сдерживает себя, но он ничего не мог с этим поделать.
Прорыв произошёл в тот день, когда он поехал провожать его домой и привёз к морю. Тогда Цяо Кенан подошёл к нему, отнял сигарету и затянулся. Парень выглядел так, будто был в нём что-то надорвалось, и он решился на крайний шаг. И Цяо Кенан внезапно поцеловал его. Поцелуй был требовательный и напористый; Лу Синьчжи не привык быть ведомым, но на это раз не стал сопротивляться; парень не столько целовал его, сколько пытался выразить какие-то чувства, сказать ему что-то через поцелуй.
Оторвавшись от его губ, парень попросил:
- Лу Синьчжи…
- Что?
- Мне всё равно, что ты собираешься делать в будущем, но ты должен чётко определиться со мной. Дай мне понимание, что я и кто я для тебя, в твоей жизни.
Эта фраза, эти чрезвычайно чёткие и ясные слова ударили в грудь Лу Синьчжи. В темноте выражение лица парня было не разборчивым, но совершенно определённо настойчивым, не допускающим компромисса. И тогда он ответил:
- Хорошо.
Он должен был так сказать, должен был дать ему гарантии. Услышав ответ, молодой человек обмяк и подобно ласковому, пушистому коту, приник к его плечу. Цяо Кенан тяжело и часто дышал, как будто только что освободился от чего-то невидимого и тяжёлого; так бывает, когда в человеке перед смертью вдруг рождается мужество. Но вместо этого руки Лу Синьчжи задрожали, и он почувствовал страх. Он погладил парня по голове и повторил:
- Хорошо.
И подумал: «Я конечно, дам тебе понимание, только умоляю, чтобы ты и я не застряли в этом слишком глубоко».
……
После этого они ладили друг с другом гораздо естественнее. Цяо Кенан больше не противился некоторым его более интимным, чем хотелось бы, действиям, и Лу Синьчжи понимал, что уже нарушает некие личностные границы, давая человеку надежду на отношения более близкие, чем просто секс-партнёры. Но стоило только посмотреть на Цяо Кенана, и он не мог не тянуться к нему, словно видел перед собой смирного, пушистого, невероятно красивого и очаровательного зверька, которого любому захочется погладить, взять на руки и прижать к себе.
Милый, любящий, вызывающий трепетную симпатию Цяо Кенан сказал ему, что не разрешает путаться с другими, но Лу Синьчжи и не хотелось. Парень давал ему достаточно тепла, столько, что в холодные зимние дни он даже потел рядом с ним. Лучше просто и быть не может.
И так было, пока парень не сказал тогда: «Ты пришёл» - как если бы ударил его молотком прямо в сердце; и улыбнулся – как будто тем же молотком разворотил ему грудь и вывернул лёгкие наизнанку. Внешне Лу Синьчжи не подал виду, но внутри испытал жесточайшее потрясение, он чувствовал, что его сейчас просто разорвёт на месте от эмоций. Несчастный, ему оставалось только бежать.
Когда он вернулся, то уже овладел собой. Они сплелись в объятиях, внутри Цяо Кенана было так хорошо, что ему не хотелось покидать его тело; сплетённый с ним, он чувствовал малейший отклик, он ощущал партнёра, как продолжение себя, и когда уже подходил к пику, парень вдруг встревожился:
- Ты… Тебе нельзя кончать в меня…
Лу Синьчжи и не собирался, но услышав это от парня, моментально загорелся этой идеей:
- Я не буду кончать слишком глубоко. Пожалуйста, дай мне кончить… Хорошо?
Цяо Кенан взволнованно дышал, он о чём-то думал, сомневался, и в конце концов всё-таки согласился:
- Ладно, кончай, только не слишком глубоко, и ещё… потом сам всё будешь убирать.
Этот парень… Он неподражаем, и он просто до ужаса мягкосердечный. Кончая в него, Лу Синьчжи вдруг почувствовал, что степень его зависимости от этого человека значительно превосходит все его ожидания.
Глядя, как Цяо Кенан готовит хого и уверенно говорит о его аллергии на креветки, о которой он сам до сих пор не подозревал, чувствуя головокружение от ароматного пара, исходящего из котла, Лу Синьчжи почти безотчётно бросил ему:
- Ты для всех это делаешь?
- Что? – не понял Цяо Кенан.
Торопливо, не выбирая слов, словно его толкала неведомая, злая сила, Лу Синьчжи высказался:
- Интересуешься, кто что ест, у кого на что аллергия, а потом специально приобретаешь нужные продукты, приходишь в каждый дом и устраиваешь хого?
Цяо Кенан округлил глаза, поражённый его словами.
Лу Синьчжи не выносил того, что делало его слабым, и он не мог удержаться от высказывания. Цяо Кенан и в самом деле всё продумал, так хорошо и тщательно; и Лу Синьчжи не мог не почувствовать, что человек до такой степени открылся перед ним. Он сказал, что ничего к нему не чувствует, только кто в это поверит?
В итоге между ними началась холодная война. Тем же вечером Цяо Кенан, торопливо доев хого, сам вызвал такси и уехал. Лу Синьчжи даже не осмелился сказать ему: «Я провожу тебя». Выйдя на работу на следующий день, молодой мужчина холодно делал вид, что в упор его не видит. Их отношения зашли в тупик.
Когда человек после того, как долго нежился в комфортном климате, внезапно попадает в лютую зиму, такой огромный перепад ощущается как удар, ломающий кости. Лу Синьчжи понимал, что сам его ранил и теперь, получая такое обращение, не может жаловаться.
Служебная командировка пришлась как нельзя кстати, на время разлучив их. Лу Синьчжи долго топтался в магазине местной продукции, думая, что можно купить в подарок Цяо Кенану – он уже слишком хорошо изучил этого парня и боялся, что тот отвергнет любой подарок. Долго-долго выбирал и наконец выбрал банку чая, не слишком дорогую, но и не дешёвую. Он надеялся, что исходя из соображений служебной субординации, Цяо Кенан не осмелится оскорбить его отказом, он ведь всё-таки подчинённый?
В его испуганном воображении возникали разные картины, как Цяо Кенан с презрением отказывается от подарка, и он реально чувствовал, как пакет с банкой чая тяжелеет настолько, что сейчас вывихнет ему плечо. Он поспешно вернуться в Тайбэй и открыв дверь в кабинет, неожиданно был встречен улыбкой Цяо Кенана:
- Адвокат Лу, ты вернулся.
В этот момент… всю усталость Лу Синьчжи как рукой сняло. Он вручил Цяо Кенану банку чая со словами:
- Мне подарили чай, сказали, что это какой-то цветочный чай, но я это не пью, так что возьми.
Он так и не сказал, что это он купил чай в подарок, боясь, что Цяо Кенан не возьмёт. К счастью, Цяо Кенан не отказался и пошёл заваривать чай. Лу Синьчжи медленно выдохнул. Парень вернулся к той дистанции, что была между ними после их первой ночи, он выглядел вежливым, но достаточно отчуждённым. Лу Синьчжи не знал, радоваться этому или огорчаться, но по крайней мере он не увидел его убитым и страдающим, пожалуй, он был немного бледным, но это всё пройдёт, он в принципе предполагал, что так будет.
Цяо Кенан вернулся:
- Хороший цветочный чай, я и тебе налил стакан, попробуй.
Лу Синьчжи взял чай и стал пить. Это было похоже на то, как в древности преподносили чай своему наставнику в знак почтения. Что называетя, теперь между ними всё «устаканилось».
- Чай… неплохой.
- Да, - отозвался Цяо Кенан, - В следующий раз, когда будешь ещё кому-то дарить, не забудь оторвать ценник.
Лу Синьчжи почувствовал себя так, будто ему в темя шарахнуло молнией. Вот уж не ожидал от себя такой промашки. Казалось, вся кровь прилила к лицу, и все слова растерялись, словно он забыл китайский язык. К счастью, молодой человек со свойственной ему тактичностью не стал углубляться в тему и увидев, что Лу Синьчжи с преувеличенным вниманием зарылся в документы, просто вернулся к своей работе.
В наступившем молчании каждый напряжённо вслушивался в шорохи, издаваемые другим. Руки Лу Синьчжи, лежавшие на столе, еле заметно дрожали, и он никак не мог унять эту дрожь, здравый смысл твердил, что не надо, но чувства требовали немедленного выражения. Раздираемый двумя противоположными силами, он наконец выбрал промежуточный способ, который вряд ли кто мог понять.
Тем не менее, молодой человек знал этот способ. Он понял.

;;; (Под).

Лу Синьчжи проехал всю страну с севера на юг и обратно, и очень устал, однако, настоял, чтобы парень остался с ним, не принимая никаких возражений. Небывалая вещь для Лу Синьчжи: уложить в свою постель человека и не совершать с ним никакого непотребства. Он просто обнял парня, прижал к себе и провалился в тяжёлый, глубокий сон.
Где-то посреди ночи он проснулся от того, что парень возился рядом, но тот поцеловал его и сказал:
- Ничего… Спи.
- … Угу.
И снова заснул.
В пять утра, едва забрезжил рассвет, он проснулся в объятиях Цяо Кенана. Во множестве романов описывается выражение лица спящего дорогого человека, как будто это ангел, спустившийся с небес, заставляющий сердце взволнованно биться и бесконечно трепетать. В жизни всё совсем не так. Глубоко спящий человек расслабляется, у него приоткрывается рот, закатываются глаза, он сопит и иногда даже пускает слюни. Спящий Цяо Кенан выглядел приятнее многих, чуть глуповатое выражение на его лице означало доверие.
Лу Синьчжи рассматривал его вблизи минут десять, потом встал и сходил в ванную. На шее Цяо Кенана оставался еле заметный розоватый след. Со временем эта метка на коже станет заметнее. После первого укуса Лу Синьчжи стал кусать немного ниже, чтобы не было заметно под воротником; если специально не наклонять голову, никто не увидит.
Он приблизился и не удержавшись, впился поцелуем в это место. Цяо Кенан проснулся.
- Сколько сейчас времени?
- Скоро шесть.
Какая-то тень пробежала по лицу парня, словно он хотел что-то сказать и не мог. Лу Синьчжи не понял:
- Что-то не так?
Цяо Кенан вздохнул:
- Ничего.
У них уже целую неделю не было секса, и Лу Синьчжи не мог отрицать, что сейчас он совсем не прочь, однако настрой сбило голодное урчание живота Цяо Кенана. И он решил, что сейчас лучше всего позавтракать, чему Цяо Кенан чрезвычайно обрадовался, даже предложил прогуляться пешком до ближайшей столовой.
Лу Синьчжи подумал, что уже потратил на этого человека уйму времени: он целый час выбирал для него чай; сейчас, проснувшись, пялился на него целых десять минут, ну пусть будет ещё один час на прогулку. Тем более, что ему нравилось делать что-то вместе с ним. Хотя, если с чем-то сравнивать, тот завтрак в столовой был похож на битву у Красной скалы.
(Битва у Красной скалы 208г.н.э., один из военных эпизодов эпохи Троецарствия, подробнее – Википедия).
В битве у Красной скалы сложилась ситуация из трёх пунктов, которая привела к развитию истории в другом направлении. Их с Цяо Кенаном история после того разговора тоже пошла в другом направлении: они стали отдаляться друг от друга. Вспоминая впоследствии, Лу Синьчжи чувствовал себя таким же глупым, как герой одного фильма, который ему посоветовал посмотреть Цяо Кенан. Этот герой говорил: «Передо мной была настоящая, искренняя любовь, и я не дорожил ею. А потеряв, очень жалел. В мире нет ничего мучительнее, чем сожаления о потерянной любви. Ничего».
Иногда одно-единственное объятие может решить множество сомнений и вопросов. Если бы тогда он просто обнял этого человека, если бы выбрал его, возможно, он избежал бы многих страданий в будущем. Но в жизни слишком много случайностей: я случайно поступил так, я случай-но поступил этак.
Даже если бы он сразу понял свои чувства, он всё равно не пошёл бы другой дорогой. Возможно, он всю жизнь будет мучиться воспоминаниями, но не мог он ради этого парня бросить всё на полпути и сойтись с ним по-настоящему.
Лу Синьчжи не сожалел ни о чём, но он страдал. Ему самому было больно от того, что он причинил боль этому парню; больно от собственной одержимости, от того, что не мог отказаться от стремления к своей цели. Некоторые люди употребляют алкоголь, чтобы забыться, а Лу Синьчжи использовал с выгодой свою известность. Он внушал сам себе, что не напрасно пожертвовал этим человеком – даже если для Цяо Кенана эта жертва была не вполне добровольной.
Цяо Кенан чувствовал отвращение к нему и не хотел иметь с ним ничего общего. Лу Синьчжи был настолько высокого мнения о себе, что не поверил в это, в итоге потерял самообладание настолько, что полез целоваться и получил в морду.
В том монастыре Лу Синьчжи почувствовал, что его казалось бы незыблемые убеждения вдруг пошатнулись, и это потрясло его. Встреча в универмаге привела Лу Синьчжи в замешательство. Чжан Мин Ю заметила его рассеянность, но она не знала, что его сердце превратилось в пустыню. Бескрайнюю и серую.
Как во сне, до него долетали слова Чжан Мин Ю, и наконец вопрос:
- Неужели это настолько интересно?.. Эй, с тобой всё хорошо?
И Лу Синьчжи сорвался:
- Ты приехала, выходи.
Как будто ему наступили на больную мозоль, и он моментально выпустил когти, утратив все свои манеры. Слова Чжан Мин Ю действительно жестоко его задели. Он выкурил несколько сигарет. Находясь в центре огромного мегаполиса, он чувствовал себя так, словно оказался в пустыне, холод и равнодушие которой были ни с чем не сравнимы.
Путешественнику в пустыне не требуется никакой роскоши, ему нужен всего лишь глоток воды, один глоток воды для поддержания жизни. Он подумал, что Цяо Кенан и был для него тем глотком воды. Ему нужна была вода, чтобы оросить пересохшую глотку, измученную душу, вконец разрушенную жизнь.
Но он был слеп, и ему показалось, что в пустыне будет более полезным и ценным выбрать себе в попутчики ртуть. Теперь он умирает от жажды, но всё, что он может пить – это его собственная кровь. Вонючая, терпкая и липкая. Потому что даже кровь у него – чёрная.
Однажды ему довелось вместе с прочими помощниками и консультантами сопровождать Чжана Шиго в буддийский монастырь. Политика и религия не слишком далеко отстоят друг от друга, и религия имеет гораздо более мощные рычаги воздействия на народные массы, чем политика. Даже президенты не могут пренебрегать общепринятыми условностями.
Сам Лу Синьчжи никогда не был верующим человеком. Он сидел на коленях, очень прямо, как какой-то механизм. За последнее время он уже овладел общим порядком действий, голова была полна служебными делами, о которых он хлопотал денно и нощно; кроме того, ему в жизни больше не к чему было стремиться. Его пристрастие к курению обострилось, и он постоянно думал о смерти, может, будет лучше, если он умрёт?
Он был абсолютно одинок, его политическая карьера, к которой он так рьяно стремился, оказалась ему совершенно не интересна. У него ничего не осталось, только почему-то всё чаще вспоминались слова, сказанные ему Цяо Кенаном в столовой: «Мне в жизни больше некому было отдавать. Если у тебя нет человека, для которого хочется выворачивать нутро наизнанку, что ещё можно делать в этой жизни?»
Что ему делать в этой жизни?
Внезапно он услышал слова гуру:
- Будда перечислил восемь страданий в человеческой жизни: рождение, старость, болезни, смерть; просить – и не получать желаемое; встреча с ненавистным человеком; разлука с любимым человеком; страдания от собственного существования…
Лу Синьчжи будто прибило к месту от изумления. Конечно, рождение, старение, болезни и смерть неизбежны в череде перевоплощений, это необходимый опыт человеческой жизни. Вот только просить и не получать желаемое, общаться с ненавистными, расстаться с любимым, страдать от себя самого – что это? Это то, что его ждёт в будущем? Он не получит то, чего хочет, он встретит ненависть, и он потерял любовь – от последнего страдания он просто горит.
И самое горькое восьмое страдание, порождённое его собственным невежеством и упорством, зачем это всё, зачем?
Лу Синьчжи очень долго сидел прямо и не шевелясь, и другие помощники-консультанты начали обеспокоенно спрашивать его:
- Что случилось?
Лу Синьчжи застыл, как изваяние, символизирующее ужас. Он дотронулся до своего лица, и оно оказалось залито слезами, вот только он совершенно не помнил, когда он заплакал.
……
Из монастыря Лу Синьчжи вернулся в полном изнеможении, его сверлило только одно желание: он хотел увидеть этого человека. Он появился далеко не сразу, боялся снова ранить его и ранить себя. Неожиданно Цяо Кенана не оказалось на месте. На службе в конторе Юйвэнь Бо он подал в отставку, дома его тоже не было. Лу Синьчжи всеми способами пытался узнать хоть что-то и наконец услышал от кого-то, что парень уехал в Америку на свидание вслепую и собирается заключить брак.
Свидание вслепую, брак, какой абсурд.
Впервые в жизни Лу Синьчжи смеялся над тем, что потерял столько времени на абсурд. Он не видел себя в зеркале и не знал, что его смех выглядит ещё хуже, чем плач.
Он подумал, что в их кругу только один человек знает всё доподлинно и который имеет связь с Цяо Кенаном, и он встретился с ним. Он сказал:
- Это невозможно, федеральное правительство не признает их брак.
Мужчина ответил:
- И что с того, что не признает? Если два человека понравятся друг другу, брак не более, чем формальность.
Этот мужчина даже прислал ему фотографию: Цяо Кенан в Нью-Йорке, рядом с ним светловолосый голубоглазый мужчина, весьма интимное фото. На заднем плане такое яркое голубое небо, что глазам больно, парни счастливо улыбаются. Он так любил его улыбку, но теперь её не будет. Этого парня у него не будет. Он потерял его.
Он разорвал помолвку с Чжан Мин Ю. У них изначально было деловое соглашение, не связанное с чувствами, но Чжан Мин Ю всё равно ужасно разозлилась. Их договорённость оказалась пустой болтовнёй, жених сбежал – кто бы не разозлился в такой ситуации?
- Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Лу Синьчжи подал ей идею, они обсудили детали, устраивающие обоих, и наконец, сообща обнародовали новость. Вскоре Чжан Мин Ю упорхнула во Францию. Чжан Шиго был в ярости, и Лу Синьчжи пришлось покинуть службу в его офисе. С тех пор путь в политику ему был заказан.
В тот день, когда он покинул офис партии, он обернулся и посмотрел на многоэтажное здание. В этот момент он осознал, что половину своей жизни провёл в заблуждениях и шёл по неверному пути. Это так. И к этому больше нечего добавить.
Он открыл собственную контору, где работал целыми днями. Время от времени он приходил на ту улицу, где жил Цяо Кенан; он навёл справки и знал, что родители оставили парню в наследство квартиру, которую тот до сих пор не продал, значит, есть надежда, что он ещё вернётся.
Лу Синьчжи ел лапшу в той закусочной, где питался Цяо Кенан, а потом шёл по этой улице, так у него возникала иллюзия некоей близости к этому парню.
Наконец молодой человек вернулся. Воодушевлённый Лу Синьчжи шёл к нему, и внутри всё пело, столько времени прошло, полгода он его не видел. Увидев идущего к себе Цяо Кенана, Лу Синьчжи не выдержал и подошёл, ожидая бурной отповеди, но нет.
- Сгинь, пропади, напугал до смерти!
Цяо Кенан схватился за сердце, его реакция выходила за пределы понимания Лу Синьчжи.
- Что тебе нужно?
Он действительно увидел на безымянном пальце левой руки обручальное кольцо.
- Ты женился.
- Да. Тебя, наверное, тоже можно поздравить.
- Нет.
- Что?
Лу Синьчжи:
- Я не женился.
- О.
Лу Синьчжи быстро повернулся и ушёл. Он чувствовал, что если останется, это будет выглядеть ужасно. Потом он всю ночь курил в своём огромном, пустом особняке и выпил всё вино, какое нашлось в доме.
На следующий день он не пошёл на работу и проспал целый день, а когда проснулся, обнаружил себя на холодном плиточном полу. Он лежал и даже не чувствовал холода. К вечеру он заболел и проболел три дня. А когда с грехом пополам поправился, собрал немного вещей и отправился в буддийский монастырь.
Увидев его, гуру нисколько не удивился. Он позволил ему остаться в монастыре и изучать учение Дао (Дао – в переводе означает “путь”). Лу Синьчжи даже подумывал, не уйти ли ему в монахи, но гуру сказал ему:
- Твои связи с суетным миром ещё не исчерпаны, ты слишком долго упорствовал в своих заблуждениях, и расставаться с ними следует не спеша. Только тогда можно добиться истинного просветления.
Если говорить просто, религия – это своего рода надежда найти опору в жизни. Рядом с Буддой он почувствовал, что наконец пристал к берегу в бескрайнем, запутанном море мирской суеты. Он слышал, как до него некто готов был молиться Будде 500 лет в обмен на один кусочек духовного озарения. Это его заинтересовало, и он решил договориться с Буддой: «я готов отдать все свои силы, посвятить всего себя людям, творить добрые дела, быть милосердным и сострадательным – взамен я прошу, ты можешь дать мне один-единственный шанс, одну возможность быть вместе с этим человеком?»
Он искренне и благочестиво сотворил молитву, простёрся в земном поклоне, касаясь лбом земли, и бросил бамбуковые палочки для гадания. Палочки сложились в символ «гнев». (неодобрение, отказ) *
Пальцы Лу Синьчжи задрожали, он снова уткнулся лбом в землю с молитвой, на этот раз он просил: «я больше не прошу о том, чтобы быть вместе, только быть рядом и помогать».
«Гнев».
Лу Синьчжи снова встал на колени, очень долго стоял на коленях и просил: «если я отобью сто поклонов, Господи Боже, можно надеяться, что ты передумаешь?»
Выпал знак «святой». Добрый знак, согласие. И Лу Синьчжи принялся бить поклоны. ** Отбив сто поклонов, снова задал вопрос и дрожащей рукой бросил палочки. Выпала «улыбка» (сомнение). Он почувствовал, что есть капля надежды, похожая на слабый свет, проникающий во тьму сквозь маленькую щёлочку. Он сказал: «я положу ещё сто поклонов, и ещё сто, и так до тех пор, Господи Боже, пока ты не откликнешься».
«Святой».
… Итак, он положил в общей сложности пятьсот поклонов, так что колени опухли, и поясница была, как неживая, но всё-таки получил целых три ответа «святой».
В тот день монахи под руки вывели его из храма, потому что ноги его не слушались; Лу Синьчжи выглядел очень несчастным, но в сердце не было ни ненависти, ни ропота. Он считал, что Будда обошёлся с ним слишком милосердно. Он попрощался с гуру и вернулся в свой дом. Он решил сделать что-то, что поможет самым крайним социальным слоям общества, что-то, что может помочь ему самому стать лучше, и путём совершения благих деяний добиться для себя счастья с этим парнем.
Он продал дом, автомобили и все собранные средства перечислил в фонд социального обеспечения, за исключением небольшого резерва для себя. Он не продал только чёрную Ауди, не только потому, что ему было необходимо средство передвижения, но и по другой, более важной причине… Она нравилась Цяо Кенану, с ней было связано слишком много хороших воспоминаний о нём.
Он никому не позволял садиться на переднее пассажирское сидение. Его друг однажды сказал:
- Ты похож на шофёра.
Лу Синьчжи холодно усмехнулся:
- Я рад.
Он был счастлив представить на сидении рядом с собой своего любимого, он был бы рад всю жизнь возить его, только бы был рядом.
Лу Синьчжи помог отремонтировать детский дом. Столкнувшись в детстве и юности с нищетой, он не хотел, чтобы эти дети испытали то же самое. Все эти занятия привели его душу в равновесие. Он даже начал думать, что это всё, что осталось ему в этой жизни, и если он будет продолжать в том же духе, то сможет в следующей жизни, или в той жизни, что будет после следующей, стать достойным этого парня и соединиться наконец с ним в прочный союз.
Неизвестно, сыграли ли свою роль те пятьсот поклонов, но Будда всё-таки послал ему встречу с Цяо Кенаном. Открыв дверь в кабинет директора детского дома, Лу Синьчжи долго не мог унять бешеное сердцебиение. Цяо Кенан разговаривал с ним спокойно и тихо, совсем как в той, «прошлой» жизни, он не видел в его глазах настороженности, холодного отчуждения, по крайней мере, парень не отказывался смотреть ему в глаза.
Позже, когда он коротко рассказал об изменениях в своей жизни, Цяо Кенан спросил его:
- Теперь ты раскаялся?
Лу Синьчжи ответил:
- Нет.
Он не раскаивался, правда не раскаивался. Если человек ни разу в жизни не сбился с пути, это нельзя назвать жизнью. Он искренне не хотел беспокоить Цяо Кенана, давить на него или торопить события. Зная его мягкосердечие и доброту, можно было надеяться, что со временем всё наладится. Парень никогда не узнает, что он положил пятьсот поклонов перед Буддой, Лу Синьчжи хотел сохранить это в тайне на всю жизнь. Ведь это был его выбор, он делал это не ради Цяо Кенана, а ради себя. Чтобы он мог получить желаемое, не жить в ненависти, не расставаться с любимым, чтобы пять его скандх были в безмятежной гармонии.
В результате он едва не потерпел фиаско. Парень был так ласков и нежен с ним, больным, что он совсем забыл, что должен держать дистанцию и в ответ на его вопрос о Чжан Мин Ю рассказал всё, как на духу. Цяо Кенан отреагировал с неожиданной холодностью:
- Отпусти меня.
У Лу Синьчжи кружилась голова от слабости, но в эту ужасную минуту он не мог отпустить его… Не мог отпустить. И парень решил добить его:
- Я вступил в брак, я уважаю брачные узы и в этой жизни не собираюсь заводить интрижки на стороне.
Жестокое признание. Сердце оборвалось, и всё внутри кровоточило. Лу Синьчжи даже думать боялся о браке Цяо Кенана. Молодой человек сказал, что женат, тем не менее, он жил один. Лу Синьчжи гадал, правду он сказал или солгал, он узнавал, расспрашивал, ему сказали: «женат, это правда, только вместе были недолго, федеральное правительство не признало брак, так что теперь это супружество на расстоянии!»
Брак, заключённый в Соединённых Штатах, невозможно проверить обычным способом. Он настойчиво наводил справки, но ничего не добился. Однако, Лу Синьчжи медлил… Выходит, Цяо Кенан не постеснялся обмануть его, тогда в чём разница между его браком и тем, что было между ними раньше?
Но какой бы ни был брак Цяо Кенана, он означал, что между ними всё кончено, и в его жизни больше нет ни единого просвета. Он болел и предавался размышлениям. Будда внял его мольбам, он рядом с этим парнем, правда, не так, как ему хотелось, но с этим ничего не поделаешь. Ему больше нечего сказать.
А через неделю Цяо Кенан пригласил его на то странное свидание в школе боевых искусств и избил. Он не уклонялся и с готовностью принял все удары. Цяо Кенан избивал его, пока не утомился, потом сел и сказал:
- Всё, больше никаких драк.
Хотя избивали его, Лу Синьчжи чувствовал, что настоящий пострадавший здесь Цяо Кенан. Его раны, ушибы и ссадины снаружи, их можно видеть, а у парня ранена душа. Ему так хотелось обнять его… но всё тело болело, особенно сердце. Парень долго молчал и спросил:
- Чего ты хочешь?
Лу Синьчжи замер и долго боялся открыть рот, он понимал, что сейчас Цяо Кенан, вероятно, давал ему последний шанс. И он сказал:
- Чтобы в этой жизни ты был моим другом.
Говоря это, Лу Синьчжи взвесил все за и против. Парень сказал, что женат, видимо, хочет, чтобы Лу Синьчжи ушёл сам, но это невозможно. Лучше он просто отойдёт в сторону: «если в этой жизни мне не дано спать с тобой на одной подушке, по крайней мере позволь мне быть за дверью, так я хоть изредка буду видеть тебя. И могу сказать тебе – привет, у меня всё хорошо».
(;;, g;ngzh;n – спать на одной подушке, сходиться, обр. также в знач. супружеская пара).
Цяо Кенан улыбнулся, из его глаз покатились слёзы. Он сказал:
- Я расскажу тебе о моём браке.
……
Пути судьбы извилисты. Цяо Кенан сказал:
- Лу Синьчжи, я не хочу быть с тобой в будущей жизни, так что уже в этой жизни ты вполне можешь прийти ко мне, и я не остановлю тебя.
«Я не остановлю тебя. Не остановлю». В этот момент Лу Синьчжи подумал, что Будда откликнулся. Откликнулся на его мольбы, в обмен на пятьсот поклонов он получил от Будды пятьсот лет счастья. Как же он счастлив.
Много позже Цяо Кенан сам вспоминал этот день:
- Вообще-то я не собирался с тобой объясняться.
Лу Синьчжи:
- Да?
Цяо Кенан продолжил:
- Только в то время у меня в голове будто звучал какой-то голос, он говорил «ответь ему», а потом я видел во сне, как ты кланяешься перед Буддой, хорошо хоть не передо мной кланялся… Мне было бы неловко. Я несколько дней почти не спал, всё думал, «забудь, забудь», а потом решил просто навалять тебе.
Лу Синьчжи не забыл. После того, как Цяо Кенан побил его, он две недели сводил синяки, и парень ни разу к нему не показался. Цяо Кенан спросил:
- Ты действительно молился Будде?
Лу Синьчжи лукаво прищурился, помолчал и покачал головой:
- Нет.
- Я так и думал, - сказал Цяо Кенан, - Ты жутко высокомерный, кто бы поверил, что ты кланялся, да ещё так много…
Лу Синьчжи тихо рассмеялся. Он обнял парня и подумал: «если ради тебя мне придётся поклониться тысячу раз, разве мне будет трудо?» Только ему больше не придётся кланяться. Потому что его жизнь наполнена. Наполнена любовью.

*Гадание на палочках, на костях распространено в странах Дальнего Востока; здесь описан способ гадания при помощи бросания двух палочек, выточенных в виде полукруглой луны или лодочки, обычно из дерева, их просто кидают на пол в храме или на землю, одна кость падает овалом, а вторая ровной стороной, наподобие;;Инь-Ян – это означает “расположение”, “святой” или сошлось, одобрение; если обе лягут ровными частями – “сомнение” (двойной ;Ян, или “улыбка”), в этом случае нужно или перебросить, или уточнить более детально свой вопрос; если падают обе на овальную часть, то это “гнев”. (Иероглиф ; означает не только “гнев”, одно из значений – “ссориться”, “ссора”, “разрыв”).
Информация от kirillasoe.
**Поклоны в буддизме называются “простираниями”, и они не равнозначны поклонам в других религиях. Их выполнение физически достаточно трудоёмко: перед простиранием нужно выпрямить тело, подобно дереву, затем сложить вместе ладони. При этом сложенные ладони символизируют сочетание метода и мудрости. Ладони сначала располагаются над макушкой головы, это прибытие на землю. После этого сложенные ладони переносятся на уровень бровей, в этот момент человек должен представить, что из сердца Будды исходит белый свет, проникает в тело и очищает его от пороков, свойственных физической оболочке; далее ладони перемещаются на уровень шеи, очищая светом Будды пороки речи, потом на уровень сердца, очищаясь от пороков сознания. После этого руки разводят в стороны, опускаются на колени и положив пальцы рук на землю, простираются полностью ниц, упираясь лбом в землю. Потом подъём и по-новой. Количество поклонов от одного до тысячи с лишним, кто сколько выдерживает. Целью простираний помимо идей очищения является прекращение отождествления своего “Я” с физическим телом. Подробнее здесь:

От автора:
В этих главах не затрагиваются какие-либо вопросы религии, но Лу Синьчжи не является истово верующим. Проще говоря, он всё-таки слишком любит себя, и ему не хватает опоры в жизни.
От переводчика:
Далее следует небольшое продолжение новеллы, сиквел к «Неверный путь» под названием «Правильные люди», где рассказывается о том, как мужчинам удалось наладить доверительные отношения и возродить любовь.


Рецензии