Киона Асгейр. Часть 2. Глава 3

Глава 3.
Боль.

Ближе к полудню я, наконец, очнулся, чувствуя себя неподобающе бодрым и свежим на фоне остальных участников праздника. Они проснулись немногим раньше меня и, мрачно помалкивая, ходили по замку.
Я сбегал по лестницам, насвистывая. Волосы, хорошо промытые и расчёсанные, забраны в высокий хвост, руки в карманах. Чёрные эльфы провожали меня удивлённо-недовольными взглядами. Им приходилось хуже всех: они не умели пить, но налегали на дурманящие напитки с рвением умирающих от жажды. Я тихо злорадствовал, пролетая мимо них.
Моему настроению могла позавидовать и Симила. Её внешний вид, всегда безупречный и почти что непозволительно роскошный, сегодня желал лучшего: узкое лицо её опухло из-за долгого сна, под глазами были красноватые мешки – следствие слишком большого количества вина, принятого накануне. Длинные серебристые волосы не спадали шелковистым водопадом, а торчали в разные стороны. Я приветливо махнул ей рукой при встрече, она же наградила меня тяжёлым взглядом и вялым взмахом тонкой кисти.
Практически все воины нашей крепости выпили на празднике столько вина, что теперь мучились с похмелья. Но были и те, кто не приложился к бокалу ни разу. Таким оказались озёрные эльфы, прекрасные стрелки, но совершенно нелюдимые и необщительные. Они, я был уверен, даже не пришли на праздник, справедливо считая это пустой тратой времени, потому что в действительности победы не было. Мы только воинов потеряли. Эльфы даже не взглянули на меня, когда я развесёлый промчался мимо, на ходу крикнув им что-то вроде приветствия. Но это ничуть не ухудшило моего настроения.
За день я прошёл по всем башням нашего славного замка, проверил свой боевой лук, которым, кстати, пользоваться почти не умел, всегда обходясь мечом. Потом отнёс всю грязную одежду прислуге, которая тоже благополучно почивала в своих маленьких комнатах. Кто-то из них был обнажён и лежал в обнимку с участниками вчерашнего застолья. Я хмыкнул. Все заслуживают отдыха.
Плечо почти не болело, я чувствовал себя отлично, и пока что вечер не успел омрачиться. Я, правда, так и не увидел Титше и Тариаду, чтобы отблагодарить их, но даже это никак не могло повлиять на моё настроение.
И тогда я увидел его.
Ни разу за сегодняшний день я даже не подумал навестить Киону и поговорить о моей гневной вспышке. Почувствовав себя эгоистом, вдруг понял: я стремился к нему в минуты тоски, болезненного одиночества, однако, не когда был в приподнятом настроении. Но, похоже, инкуб тоже прекрасно себя чувствовал: с его губ не сходила улыбка, когда он говорил с кем-то в главной зале за столом, уже накрытым к ужину. Я, стараясь остаться незамеченным, сел на другой конец стола, но меня как громом поразило, когда пурпурный взгляд остановился на мне.
Я попытался выглядеть невозмутимо и чопорно продолжал жевать мясо, внезапно показавшееся мне жёстким и совершенно безвкусным. То ли чувство вины, то ли страх  кольнули внутри. Я помотал головой, заставляя себя сосредоточиться на еде, и не заметил, что по правую руку от меня сидит знакомое мне существо.
- Привет, - поприветствовала меня Тариада, слегка тронув тыльную сторону правой ладони, и я чуть не поперхнулся. Она убрала свои роскошные тёмные локоны в высокий хвост (совсем как у меня), тем самым обнажив смуглые плечи и став ещё более соблазнительной. Теперь на ней было длинное платье льняного цвета. Этот оттенок ей совершенно не шёл, но, думаю, мало кто отважился бы высказать этой особе подобное.
- Привет, - рассеяно отозвался я. Хотелось спросить, где она оставила свою юную спутницу, но ответ опередил вопрос.
- Тебе уже лучше? – послышался голосок Титше. Она прошла по другую сторону от меня, я повернулся и от изумления замер.
Сначала показалось, Киона пересел ближе. Но потом я заметил, что глаза синего цвета. Пронзительного лазурного цвета, глядя на такой цвет можно перестать думать. Когда прошло наваждение, я вгляделся в лицо девушки, севшей рядом со мной. Так вот она, Титше, только без своей накидки, скрывавшей её чудесное лицо.
Сходство с Кионой поражало меня: те же длинные абсолютно белые волосы, большие глаза, тонкие губы лилового цвета. Бледная кожа, едва заметно отливающая перламутром. Тонкие длинные пальцы с острыми голубоватыми ногтями. Узкое немного вытянутое лицо,  даже нос был как у Кионы. Я невольно перевёл взгляд на другой конец стола, где Асгейр оживлённо болтал с каким-то эльфом.
Их отличал друг от друга только цвет глаз и рост. В остальном – абсолютные близнецы, даже не близнецы – копии. Я сморгнул, будто это могло помочь заметить мне существенную разницу в этих двоих. Я присмотрелся к лицу девушки. Губы её были чуть полнее, чем у Кионы, но это было почти не заметно.
Справившись с роем мыслей, я оглядел красавицу с ног до головы. На ней было чёрное платье, облегавшее её стройное тело. Разрезы на бёдрах делали её длинные ровные ноги доступными заинтересованному взгляду. Волосы были распущены, кроме двух прядей на висках – они были заплетены в косички, перевязанные лентами с чёрными маленькими перьями. Она представляла собой сплошной контраст: почти что белая кожа и снежные волосы резко выделялись на фоне её чёрных одежд.
- Спасибо, я превосходно себя чувствую, - благодарно ответил я. – Как вы с Тариадой?
Последняя удивлённо посмотрела на меня, явно не ожидавшая, что я запомню их имена.
- Тоже замечательно, - улыбнулась мне девушка. Я улыбнулся ей в ответ и принялся доедать свой ужин, потому что у меня было слишком много вопросов, но я не знал, какие были бы уместнее за столом, а какие вообще лучше никогда не озвучивать.
Тариада тем временем была увлечена разговором о переводе с севера. Как оказалось, последняя битва настолько сильно подкосила наши ряды, что к нам стали переправлять воинов из всех ближайших уголков. Тариада, Титше и ещё пара сотен воинов прибыли вчера утром. Я мысленно поднял свой бокал в их честь, на практике же поддержал радость по поводу их приезда странным кивком, которого и сам не понял. Искоса поглядывая на Титше, я всё больше привыкал к её лицу, она будто приобретала привычные черты моего полудракона. Я старался держать язык за зубами, но, прежде чем я успел себя остановить, спросил:
- Ты знаешь Киону Асгейра?
Титше отрицательно покачала головой. Тариада тоже быстро тряхнула своим высоким хвостом и уточнила, чем вызван мой вопрос.
- Это один из славных воинов нашей крепости и мой друг, - ответил я ей. – Вон он, кстати, сидит на другом конце стола.
Титше немного отклонилась назад, чтобы разглядеть инкуба. Тариада просто повернула голову в его сторону и хохотнула.
- Обожаю северных эльфов! Все до единого душки, не знаю кто краше.
Титше покраснела, а Тариада повернулась ко мне и одарила жарким взглядом. Я принялся остервенело есть всё, что лежало на доступном для моих рук расстоянии. 
- Тариада, - чуть слышно прошипела Титше. Она потупилась и с завидной скоростью запихнула себе в рот булочку, размером с кулак дракона. Я с удивлением воззрился на её раздувшиеся щёки, с трудом сдерживая смех. Она до боли напоминала мне кого-то, кроме Кионы, только никак не удавалось вспомнить, кого. – Я всегда знала, зачем ты пошла воевать вместе с мужчинами, но не стоит всем об этом рассказывать, – ехидно заметила  девушка. Я вновь посмотрел на неё. Те же ямочки на щеках, когда она улыбалась, как и у Кионы. Я помотал головой, отгоняя от себя всякие мысли.
И тогда я заметил краем глаза, что на меня смотрит Киона. И непросто смотрит, а испепеляет взглядом, но заметить смог бы лишь тот, кто хорошо его знал. Я совсем не обращал на него внимания, и увлёкся двумя новоприбывшими, видимо, поэтому он и пришёл в ярость. Красивые женщины, с которыми я вёл разговор, заставили его глаза потемнеть от ревности. Мы молча глядели друг на друга: я немного озадаченно, он – явно стараясь скрыть гнев.
Киона отвернулся, и мне внезапно стало тяжело на сердце. Я, наверное, любил его, хотя и не совсем так, как ему бы того хотелось. И не был уверен и в его чувствах ко мне: казалось, он просто хочет обладать мной. От этого мне и было неуютно рядом с ним.
Я помотал головой, повернулся к Титше и опять поразился её сходству с Кионой. Шальная мысль пронеслась у меня в голове, захватывая меня всё больше с каждой секундой.
Она не просто похожа на Киону. Нет, она была похожа на Акиру, такую, какой она была бы по прошествии этих лет.                               
Перед глазами всё поплыло. Я и не заметил, что судорожно хватаюсь за скатерть, которая устилала длинный обеденный стол. На меня смотрели несколько эльфов, не считая Титше и Тариады. Последняя даже пыталась что-то сказать мне, но я не слышал ни слова. Лица их были полны удивления и тревоги.
- Акира, - прошептал я. Голова кружилась, воздуха не хватало, я едва не падал. Земля вращалась вокруг меня. Это была Акира. Имя гулким эхом отдалось в голове, я не слышал никаких звуков, кроме своего хриплого голоса, зовущего по имени нашу девочку.
Я наклонился, сунулся под скатерть, придерживаясь за край стула. И меня стошнило прямо на каменный пол, начищенный после праздника. Я пожалел, что не умер тогда, утром, от опьянения. Звуки мгновенно вернулись ко мне, наполняя всё вокруг шумом зала.
- Фу! – пискнула Тариада и прикрыла рот рукой. Титше ахнула, вокруг засуетились бессмертные. Меня кто-то подхватил, и я услышал знакомый голос. Киона звал меня. Я хотел откликнуться, но кровь гулко стучала в висках, дыхание сбилось, и я едва мог мыслить, не то что говорить.
Акира, это Акира. Ей сейчас должно быть около десяти лет. Киона говорил, да и я сам был свидетелем тому, что бессмертные растут куда быстрее, чем люди. Полудракон рассказывал, что в свои семь лет внешне немногим отличался от своего нынешнего состояния. Мысль о том, что это именно она, цепко ухватилась за мой разум и не отпускала, становясь панической с каждой секундой. Акира. Нервы сказывались – новый спазм скрутил меня, заставляя литься на пол остатки моего ужина. Сильные руки подхватили меня, я отчаянно схватился за рукав чьей-то одежды. Горло сдавило, и я едва мог вдохнуть.
Дальше всё происходило очень быстро, меня куда нёс, крепко прижимая к груди, Киона. Мы не разговаривали с позапрошлого вечера, и я был даже рад тому, что разговоры были в ту секунду абсолютно невозможны. Он мягко обнял меня, опуская на жёсткую кровать. Наверняка, мы вновь были у лекарей, за последние дни это стало самым посещаемым мною местом.
- Рана опять открылась! – услышал я взволнованный голос сквозь шум в ушах. Кто говорит? Ничего не видно. Залила рёбра с правой стороны, уже через пару мгновений охладев, и меня начало трясти в ознобе.
- Холодно, - пробормотал я не слушающимся языком. Чья-то прохладная ладонь легла мне на лоб.
- Тише, Хейн, сейчас принесут одеяла, - ответил мне успокаивающий голос. Я узнал его. Титше.
- Что ты тут делаешь? – прошептал я.
- Я пошла за вами, когда тебя выносили из зала… Столько крови, - тихо сказала девушка, мягко касаясь моих рёбер.
Ответ на мои мысли озвучил кто-то из лекарей:
- Я предупреждал, что нужна эльфийская медицина и хотя бы пара дней постельного режима. Рана снова открылась.
Я пытался слушать, но голова кружилась, в ушах звенело, и я медленно терял связь с реальностью.
Разум услужливо перенёс меня на поле битвы, когда меня ранил человек…

… Лязг сотен тысяч мечей вокруг меня оглушал, делал гораздо уязвимее, чем то было на самом деле. Я хотел заткнуть уши и не смотреть больше в разъярённые лица смертных, что бежали навстречу, ненавидящие глаза эльфов. Всё смешалось в единое кровавое месиво, где грязь, кровь и песок смешивались в одну жуткую кашу, по которой скользили ноги. Я рассекал черепа мечом, стараясь не задумываться о том, кто же сейчас пал: враг или кто-то из моих товарищей по оружию…
В пылу битвы я перестал замечать то, как наш командир отдаёт приказ двигаться обратно к замку, чтобы оборонять его. Мною овладело какое-то странное оцепенение близкое к безумству. Я уже не боялся кромсать и рубить, боль стала мне каким-то жутким напутствием. «Убивай, убивай!».
Руки отнимались из-за тяжести меча и из-за скорости, с которой я им орудовал. Серебряное лезвие так и мелькало, рассекая воздух со свистом, перекрывавшим остальные звуки.
Я казался себе непобедимым.
И тогда что-то словно ужалило меня. Боль пронзила руку, и меч выпал из неё. Мгновенная мука привела в чувство, я вновь стал самим собой, а не сошедшим с ума орудием убийств, но желание выжить заполнило всё моё нутро, и я пошёл драться врукопашную, силясь ударить своих противников во все точки их тел, которые лично у меня ассоциировались с болью. Глупо с моей стороны было хотя бы не попытаться отобрать оружие у своих врагов, а начать сразу же махать кулаками.
И боль ударяла в моё рассечённое плечо с огромной силой. Я сжимал зубы, но в какие-то моменты концентрация рушилась. Подобрав с земли чей-то слишком большой и разбалансированный меч, я принялся кричать в лица своих врагов, готовый уже ко всему.
Но не к тому, что кровь, не запекаясь, лилась из раны, а рука медленно немела. И тогда я убил последнего в тот день. Им оказался совсем юный мальчишка, едва ли вышедший из детского возраста. Когда я занёс меч для удара, он сжался, глаза его наполнились слезами, но я всё равно остервенело разрубил его маленькое тело. И мне было больнее, чем ему, но я не смог остановиться.
Кровавое месиво, которое я был готов учинить, было прервано яростным криком, воплем, чуть не разорвавшим мне барабанные перепонки. Чей-то голос выкрикнул заклинание, которое незамедлительно начало действовать. Туман, невероятно густой и непроницаемый, начал затягивать всё, что меня окружало. Я с ужасом понял, что ничего не вижу, только когда кто-то пронзительно закричал неподалёку. Ещё некоторое время слышались отдельные звуки сражения – лязг мечей, какие-то утробные крики – но потом стихло всё. Только тишина.
Как только видимость чуть улучшилась, я пошёл искать Киону. И нашёл.