Телефонная будка

«Телефонная будка»: социально-критические и эсхатологические мотивы

"Телефонная будка", 2002. Реж. Джоэл Шумахер.
Психологический триллер


Нью-Йорк, необъятный американский мегаполис-двенадцатимиллионник. Вечно запруженные разобщенными толпами улицы, нескончаемый поток автомашин. Гудки клаксонов разрезают смог, окутавший изуродованные современной неоновой рекламой здания.

Город, подобно чудовищному зверю-левиафану, безжалостно перемалывает в железобетонных челюстях своих вечно спешащих обитателей. «3 миллиона ньюйоркцев пользуются сотовыми телефонами. Раньше разговор с самим собой свидетельствовал о вашем безумии, сегодня – о вашем положении». Однако около 4,5 миллионов жителей Нью-Йорка и 2 миллиона приезжих продолжают постоянно пользоваться телефонами-автоматами.

В эпицентре этого вавилонского столпотворения очутился напуганный молодой человек, запертый в телефонной будке на пересечении 53 улицы и 8 авеню – «последнем островке уединения в Вест-Сайде».

Стюарт «Стю» Шепард – «самый деловой пиарщик», насквозь лживый рекламный агент, мечтающий «подняться». Как известно, чем выше забирается обезьяна, тем виднее становится ее задница. Стю ведет вполне размеренную жизнь ограниченного буржуа: интрижки на стороне, «небольшая» спасительная ложь жене. В общем, «все как у людей» - маленькие радости, мелкие гадости.

После дежурного звонка потенциальной любовнице из таксофона, Шепард оказывается во власти таинственного манипулятора.

«Забавно, правда? Телефон звонит, это может быть кто угодно, но надо ответить», - вкрадчиво вещает загадочный голос из трубки. «Трубка» неторопливо излагает грязные подробности интимной жизни Шепарда, постепенно завладевая его вниманием и подчиняя волю. Начавшись как глупый фарс, ситуация стремительно приобретает зловеще-трагические контаминации.

До конца картины мы так и не узнаем никаких достоверных подробностей о телефонном незнакомце. Ему нравится наблюдать, («а что еще делать, когда жизнь загоняет тебя в маленькую комнату?») нравится стильный итальянский костюм Шепарда. Его глаза – это сотни окон: попробуй, проверь их все.

История, которую Шепарду поведал незнакомец на том конце провода, фабульно напоминает рассказ Гоффмана «Угловое окно» [1]. Кузена рассказчика постигла ужасная участь: по причине тяжкого недуга он совершенно лишился употребления ног. Единственной утешительной усладой дорогого брата остается угловое оконце, откуда он может обозревать панораму рыночной площади. Оба персонажа выделяются богатсвом воображения, однако герой «Телефонной будки» изрядно отклонился от остроумно-добродушной траектории юмора и придал своим остротам зловеще-циничный оттенок.

«Ты смотришь из окна, видишь людей входящих и выходящих из этой будки, одних и тех же, каждый день. Ты придумываешь им имена, воображаешь их истории, но потом тебе надоедает фантазировать, и однажды ты выслеживаешь одного из них. И ты слышишь всю его ложь. И ты решаешь, что его нужно наказать за грехи».

"Угловое окно" не единственная возможная литературная реминисценция в картине Шумахера. Несколько штрихов из психологического автопортрета "наблюдателя" отсылают пытливого зрителя к "Запискам странного человека" Свенцицкого [2]. В частности, антагониста (или все же протагониста?) "Телефонной будки" сближает с "теоретиком разврата" Свенцицкого тайное сладострастие по отношению к женщинам:

"Они не знают того, что мы делаем с ними мысленно... Идеальное насилие... Сколько раз ты занимался сексом с Пэм в отеле мысленно?“

Клочок пространства 1х2 м, замкнутый с четырех сторон, стремительно расширяется до безграничных метафизических горизонтов. Постепенно участниками странной драмы, начавшейся в тесном пространстве телефонной будки, становится все больше людей: случайный cутенер и проститутки, полиция, любовница и жена Стюарта. «Она ни кому не причиняла зла, - умоляюще восклицает Шепард. – Она-то здесь при чем? – Все причиняют», - жестко обрывает голос из трубки.

Таинственный мститель, словно грозный архангел Михаил, жестоко карает без видимой причины: наказывается все зло мира в лице конкретных носителей «первородного греха».  Аналогию этому жесткому христианскому догмату наказания «без вины» можно отыскать в общественно-политической сфере:  мелкотравчатый обыватель из метрополии, летая премиум-классом и бездумно пользуясь всеми потребительскими благами брендированной цивилизации, омытой кровью жителей стран третьего мира, рано или поздно может подвергнуться террору религиозно-политических фанатиков.

Неужели быть рекламным агентом - это преступление, - в бессилии вопиет попавший в ловушку Шепард. В вышеуказанной парадигме, когда конголезские дети умирают в рудниках, добывая колтановую руду для транснациональных корпорации, дабы сытый мещанин мог щегольнуть новым айфоном [3], быть рекламщиком действительно преступление. Предельная политическая сознательность и социальная ответственность каждого индивида - вот чего зачастую пытались добиться фанатики, беря в заложники и подвергая террору травоядных обывателей [4].

«Как в кино – когда хороший парень собирается убить плохого, он взводит курок. А почему он у него не взведен? Потому, что этот звук пугает».
 
Шепард – третий в списке «ангела смерти», сразу после порнокороля-педофила и продажного бизнесмена, пустившего по миру собственных акционеров (N.B.: пожалуй, это плеоназм: прилагательное «продажный» в связке с существительным «бизнесмен» явно избыточно – где вы видели честных воротил?).

Шепард, прочно закореневший в своем наивном цинизме, поначалу не хочет признавать за собой никакой вины. «Я же давал ему деньги, давал часы, - твердит он, словно обиженный ребенок. – Но не уважение, - сурово прерывают его из трубки. - Ты был груб с ним. Как и с разносчиком пиццы. Ты был бесчеловечен, а значит, виноват… Жизнь дает тебе больше, чем ты заслуживаешь, но, похоже, ты этого не ценишь».

«Тысячи людей умирают каждый день. Но положи труп в центре города, и они сходят с ума», - саркастически заключает голос. Впрочем, для Шепарда все заканчивается более-менее благополучно, хотя известно, что нельзя безнаказанно лицезреть «грозного ангела» [5]. С другой стороны, согласно древнему религиозному канону, лишь праведная смертная кара Господня гарантирует спасение души [6].

В концовке Стю картинно снимает с руки фальшивые часы за две тысячи - под стильным костюмом, сшитым по модным итальянским лекалам, на самом деле обычный парень из Бронкса. Полицейский фельдшер, тем временем, впрыскивает Стюарту обезболивающее лекарство, и мы уже так и не узнаем, видел ли Стю убийцу на самом деле, или же это был всего лишь дурман анестезии.

Вряд ли можно назвать такой финал счастливым. Пожалуй, мы действительно проживаем подлинную жизнь лишь оказываясь в предельных, пограничных ситуациях. «Мститель» оставил Стюарта Шепарда жить, однако вряд ли он в действительности воспользуется этим бесценным сокровищем и кардинально переменит свою жизнь. Стю изменился, но мир, как это ни прискорбно, остался прежним.


1. Эрнст Теодор Амадей Гофман. Угловое окно // http://lib.ru/GOFMAN/uglokno.txt

2. В.П. Свенцицкий. Антихрист (Записки странного человека)
3. Дмитрий Колесник. Кровь в мобильном https://scepsis.net/library/id_2755.html

4. Алексей Цветков. Операция «Шаровая молния»: Критика оружием https://alexeitsvetkov.wordpress.com

5. А. М. Панченко, Б. А. Успенский. Иван Грозный и Петр Великий: Концепции первого монарха http://ec-dejavu.ru/i/Ivan_the_Terrible.html

6. А.В. Каравашкин,  А.Л. Юрганов. Опричнина и Страшный суд http://ec-dejavu.ru/o/Oprichnina.html