Маньяк

               
Алька спешила на работу. Было раннее апрельское утро, синие сумерки ещё таились в зарослях кустов и деревьев небольшого парка. Ноги девушки в щёгольских сапожках на высоких каблуках то и дело оскальзывались на замёрзших лужицах, поэтому Алька внимательно смотрела на дорожку. И, наверное, вследствие этого она не успела среагировать на торопливые шаги за её спиной и испугаться, когда чья-то рука в чёрной перчатке зажала ей рот, а ноги потеряли опору. Она не упала, а как-то непристойно заболталась в воздухе, поддерживаемая второй рукой человека, стоящего сзади, и только мычала, крутя головой насколько это было возможно, стараясь избавиться от вонючей перчатки во рту.
И вдруг она почувствовала, что её больше никто не удерживает, и она упала коленями прямо на какую-то колдобину, больно ушиблась и увидела, что новые её колготки порваны, а под ними закраснела свежей кровью большая ссадина. 
- Ну, как ты? – услышала она над собой знакомый голос.
Алька подняла глаза и увидела своего коллегу, опера Стаса. Он потирал ладонью одной руки кулак другой и оглядывался. Его форменная фуражка валялась под кустом неподалеку.
- Что это было? – спросила Алька.
- Да псих какой-то на тебя напал, хорошо, что я следом шел, успел ему врезать раз, он испугался и сбежал. Тебе помощь нужна? – он протянул девушке руку.
Алька еще раз взглянула на ссадину и порванные колготки и помотала головой:
- Спасибо, всё хорошо.
Она всё-таки воспользовалась протянутой рукой и осторожно поднялась. Коленка болела, но это была ерунда по сравнению с тем, что вдруг нахлынуло на Альку – страх. Нет, это был настоящий ужас! Только теперь девушка осознала, что с ней случилось и что могло бы быть, если бы  Стас не подоспел вовремя. Она заплакала навзрыд, некрасиво размазывая по лицу слезы вперемешку с тушью. Её спаситель достал из кармана форменной куртки носовой платок и протянул Альке. Потом он поднял с земли свою фуражку и отряхнул её от налипшего мусора.
- Ну, успокоилась? Пойдем, а то опоздаем на оперативку, шеф ругаться будет, - сказал Стас и взял девушку под руку.
Алька прихрамывая пошла рядом с коллегой.
- А ты не видел, кто это был? – спросила она.
- Да вроде бы  молодой мужик, но лица я не успел разглядеть. Кстати, прилично одетый, не гопник какой-то из подворотни, что странно. Ну ладно, всё закончилось, и забудь.
Они вошли в здание управления, кивнули дежурному за стеклом, расписались в журнале и поднялись на второй этаж, разойдясь каждый по своим кабинетам.
Алька, достав из ящика стола пузырек с перекисью и запасную упаковку колготок, привела себя в порядок и поспешила в кабинет шефа. Рабочий день покатился своим чередом.
В обеденный перерыв Алька спустилась в столовую и вновь увидела своего спасителя. Стас стоял в очереди к раздаче и разговаривал с каким-то мужчиной в форме сотрудника полиции. Увидев Альку, он махнул ей рукой:
- Аль, я на тебя очередь занял, иди сюда. Вот, знакомься, это Глеб, он из полиции. Я ему рассказал, что с тобой случилось.
Алька взглянула на Глеба и кивнула ему.
- Привет! – Затем обернулась к коллеге: -  Зачем ты, Стас, рассказал? Я не хотела, чтобы кто-то узнал об этом!
- Не бузи, Аля, он может помочь найти этого гада,  ведь, наверное, не ты первая и не ты последняя.  Ещё хорошо, что так закончилось, сильно ты не пострадала.
Алька вздохнула. Что ж поделаешь,  пойдут теперь гулять по управе разговоры об этом жутком происшествии.
Глеб выглядел как-то странно, что про себя отметила Алька.  Какое-то лицо опухшее. То ли не выспался, то ли с похмелья. Ну да, он же тоже опером работает в полиции, а они частенько бухают, уж очень работа у них нервная.
Пообедав, все трое вышли на крыльцо покурить. Глеб шутил, рассказывал какие-то смешные истории, а потом вдруг предложил:
- А не хотите сегодня в дом культуры сходить? У меня совершенно случайно образовалось три билета на приезжую знаменитость. Только надо сразу с работы ехать, начало в 18.30. Если согласны, то я закажу такси к вашей управе.
Алька со Стасом переглянулись. Мысль была интересная, знаменитость довольно популярная и редко наезжающая в их небольшой городок. И они согласились.
Ровно в 18.00 Стас и Алька уже стояли на крыльце управы в ожидании такси. Вскоре подъехала машина, оттуда выскочил Глеб и замахал руками – скорее, скорее! В этой суматохе ни Стас, ни Алька не сообразили, что Глеб возникнул  почему-то с водительского сиденья. Он предупредительно открыл для девушки заднюю дверцу и крикнул Стасу:
- Подожди, не садись, я сейчас, там дверь клинит!
Алька не успела ничего понять, как Глеб вскочил за руль и рванул машину с места, оставив Стаса стоять с разинутым ртом. Потом он обернулся к девушке и выпустил ей в лицо струю из газового баллончика.
… Очнувшись, Алька поняла, что сидит на стуле, руки и ноги её связаны, а во рту торчит кусок тряпки.
Повернув голову, она увидела небольшую комнату совсем без мебели,  если не считать стула, на котором она и сидела. С потолка на голом шнуре свисала ярко горевшая лампочка без абажура. В противоположную стену был вбит гвоздь, на котором одиноко болтались  плечики с красивым вечерним платьем, а на полу стояла открытая картонная коробка с парой черных туфель на высоком каблуке.
И тишина. Ни звука, ни шороха.
Алька попыталась вспомнить, как она оказалась в этой комнате, но у неё ничего не получилось. Просто провал в памяти какой-то. Темнота. Она поерзала на стуле и поняла, что очень хочет в туалет.
Тут раздался звук поворачиваемого в замке ключа, и в комнату вошел Глеб.
- Очнулась? – спросил он.  - Как себя чувствуешь? Голова не болит? Извини, что пришлось применить газ, но не переживай, он не парализует, просто усыпляет ненадолго.
Алька замычала и выпятила подбородок, тем самым показывая, чтобы Глеб извлек кляп у неё изо рта.
- Э, нет, голубушка, посиди пока так. Я тебе сейчас всё объясню, а потом освобожу, если ты себя будешь вести хорошо, конечно. Ты, моя дорогая, как в той басне говорится, виновата лишь в том, что хочется мне… нет, не кушать, а быть с тобой. Ты мне нравишься, а если я чего-то хочу, то я это получаю! Поэтому сейчас я сниму с тебя веревки, уберу кляп, ты наденешь  сие платье и, самое главное  вот, – с этими словами он достал из кармана целлофановую упаковку с  черными чулками. – И мы с тобой поужинаем, а потом будем спать. И столько раз, сколько я захочу! Иначе я тебя отделаю,  как бог  ту черепаху, живой ты отсюда не выйдешь. Согласна?
Девушка кивнула. А что ей оставалось делать? Она с ужасом поняла, что этот Глеб, скорее всего, и напал на нее в парке, он - маньяк, свихнулся, видать, от пьянок на своей работе. Он всё подстроил! И в обед к ним в столовую пришел, и про концерт наврал, и машину угнал. То-то Альке показалось странным, что обещанное такси оказалось простой тёмной машиной без шашечек. И припухлость на лице Глеба появилась от удара Стаса. Значит, надо со всем соглашаться и поддакивать. А её спасут! Ведь Стас видел, с кем она уехала! Он уже развернул, наверное, целую операцию по вызволению её, Альки!
Глеб улыбнулся и продолжил:
- Если ты надеешься, что твой хваленый Стас сейчас тебя ищет, то ты глубоко заблуждаешься. Когда ты отключилась, я остановил машину и вернулся к вашей управе. Вышел, извинился перед Стасом, а когда он сел в машину, совершил с ним  то же, что и с тобой. Правда, немного не рассчитал с дозой, чуточку переборщил. Он сейчас в соседней комнате лежит и в себя вряд ли придет так скоро, как ты. А больше никто не видел, как мы уехали. Так что, дорогая, никто тебя не ищет. Ну, развязывать или как?
Из глаз Альки потекли слёзы. Глеб воспринял это как знак согласия, вынул из кармана нож-бабочку и перерезал верёвки.
Потом Алька, то и дело взглядывая на страшный нож, дрожащими руками напяливала чулки, которые никак не хотели сидеть ровно, морщинились и не натягивались.  Глеб стоял рядом и плотоядно щерился, глядя на мучения девушки. Затем он подал ей платье, которое, как заметила Алька, было неновым, пахло приторными  чужими духами и  оказалось на пару размеров больше. Она даже думать не хотела, чей наряд ей приходится надевать. Да, по всему прав был Стас, говоря, что не она первая. Этот Глеб, этот  с ума сошедший маньяк, наверняка притаскивал сюда многих девушек. Но что с ними было потом? Куда он их девал? Живы ли они? И что будет с ней, Алькой? Ведь если сей подонок не врет насчет Стаса, то о спасении и думать нечего.
Алька решила полностью подчиниться воле Глеба. Пока надо делать то, о чём он просит, а там будет видно. Как говорится, война план покажет.
Но надевая чужое платье, Алька всё-таки не смогла совладать с эмоциями, и Глеб увидел брезгливое передергивание рта своей пленницы. Он тут же со всего размаха нанес ей ладонью удар по лицу. Из глаз девушки вновь хлынули слёзы, теперь уже от боли. Она вскрикнула и вновь получила удар.
- На, утрись и больше так не делай! – зло сказал Глеб, протягивая тряпку, которой затыкал девице рот. – Ты должна только улыбаться и не расстраивать меня!
Алька покивала мелко головой. Утерев слёзы, она пальцами провела по волосам, как бы расчёсывая их.
- Э, нет, не так! – Глеб вновь  взмахнул ладонью, но бить передумал, а взяв девушку за руку, потянул за собой к дверям. – Сейчас будет продолжение – ты приведешь себя в порядок в другой комнате. Там есть и зеркало, и все ваши штучки-дрючки для наведения марафета. Ты должна выглядеть на все сто, чтобы мне было приятно!
Они вошли в смежное помещение, где Алька перед небольшим столиком с  зеркалом со встроенными лампами по его периметру поправила косметику на лице и расчесала свои пышные золотистые локоны.
- Готова? – спросил Глеб. – Идём дальше!
С этими словами он повлёк девушку за собой в следующую комнату. Здесь стоял накрытый к ужину стол, горели свечи, отражаясь в пузатых стеклянных графинчиках с напитками, звучала тихая приятная музыка.
Что это за квартира и сколько же здесь комнат? – подумала Алька. – И почему ни одного окна? И где сейчас находится Стас? Глеб говорил, что рядом, в соседней комнате. Жив ли он?
Тем временем Глеб подвел свою пленницу к столу, подождал, пока она займет стул, и присел рядом.
- Что ты будешь пить? – спросил он галантно. - Вино очень хорошее, не сомневайся.
И он  налил Альке полный бокал белого вина, себе же плеснул в широкий стакан янтарной жидкости из другого графинчика,  не больше чем на палец.
- За что выпьем?  Предлагаю за любовь, ты не против?
Девушка отрицательно покачала головой.
- Я не против, Глеб. А скажи, пожалуйста, ты что – меня любишь? Зачем ты привёз меня сюда? Ты хочешь быть со мной, а зачем тогда бьёшь? Это ведь не любовь!
- Молчи, дрянь! - вызверился тот. – Ты не должна задавать вопросов! Пей молча!
Он лихо опрокинул свой стакан, глаза его сразу же помутнели, а по щекам пошли красные пятна.
Как быстро он опьянел,  подумала Алька. И тут же её осенило:  да он сюда пришёл уже хорошо поддатый! Пусть пьёт, может быть, сомлеет и уснёт?
Но Глеб словно читал ее мысли.
- Не думай, я контролирую себя, не тешь надежду вырваться. Давай пей, закусывай быстрее. Нас ждет блаженство! – с этими словами он кивнул в сторону двери. – Там такое брачное  ложе  приготовлено!
Девушка вздрогнула. Что там, в соседней комнате? Неужели Глеб хочет с ней переспать?! Ну нет, лучше пусть убьет, но в кровать с ним она не ляжет!
Однако, Глеб, хлебнув ещё глоток янтарного напитка, встал и потянул Альку за руку в следующую комнату.  Там было темно и очень жарко. Отвратительно пахло горелой травой с примесью ещё какого-то незнакомого аромата, от которого у девушки тут же закружилась голова. Следом за Глебом она шагнула внутрь помещения,  внезапно поняла, что падает на что-то мягкое, пушистое и потерла сознание.
Очнулась Алька от того, что ей в лицо плеснули холодной водой. Сразу защипало щёки, лоб. Всё тело её болело, в голове стоял невнятный шум. Девушка облизнула губы. Солёные. Наверное, кровь. Пошевелиться она не могла, осознав, что руки и ноги её разведены широко в стороны и крепятся к чему-то верёвками.
Она застонала. И тут же услышала какое-то шевеление в темноте.
- Очнулась? Вот и хорошо. Сейчас я помогу тебе, - кто-то шептал с сиплым придыханием, словно совершал тяжёлую работу.
Алька почувствовала, что с её лица кто-то осторожно стирает куском ткани  брызги воды.
- Кто вы? – спросила девушка. – И где я?
- Ты в подвале, очень глубоко. А я такая же пленница, как и ты. Меня зовут Шура, Александра. Сейчас я зажгу свечку. Ты пока глаза закрой, а то с непривычки сильно  ярко покажется.
Затеплился огонёк. Действительно, вначале Альке показалось, что стало слишком светло, словно лампу зажгли. Однако потом сумрак сгустился, и девушка сумела разглядеть  склонённое к ней женское  лицо и две руки, в одной - огарок свечи, в другой - тряпица с пятнами крови.
- Почему я привязана? – вновь спросила она. – И где этот подонок?
- Он  же и привязал тебя. Как бы в наказание за непослушание. К вечеру отойдет и отвяжет. Я пока осмотрю тебя, мало ли – ссадины, ранки какие есть, помажу жиром, а потом свечку придётся погасить, он придёт, учует, бить будет. В темноте нас, гад, держит.
- Вас? Сколько здесь вас?
- Трое было, потом одна умерла, доистязал, сволочь.
Руки Александры тем временем бегло ощупывали тело Альки и, куда бы они ни прикоснулись, везде было больно.
- Ничего, ничего, только синяки везде. А вот лицо-то сильно побито. Ну, да я сейчас смажу, ты уж потерпи, деточка, потерпи, заживёт, мы же бабы как кошки, всё вытерпеть сможем, у нас, говорят, девять жизней.
 Алька почувствовала вонь застарелого сала, которым женщина осторожно мазала её щеки, нос, лоб.
- И  давно вы здесь? – снова спросила она свою врачевательницу, глядя на мелькавшие в неровном свете свечи седые космы женщины.
- Я-то давно, уже и не помню, сколько – месяц, два или больше, здесь всегда темно, и я потеряла счёт времени. А вот Анжелка несколько дней, ещё не отошла от побоев, она вон там в углу лежит. Он ей даже матрас кинул, пожалел, значит, гад.  А Ксюха, ну та, которая умерла, до Анжелки появилась. Да, наверное, как раз девятую жизнь дожила… а я, выходит, старожил, - и женщина грустно рассмеялась.
Вдруг она резко дунула на свечку, погасив пламя, и наступила полная темнота.
- Ш-ш-ш-ш-ш! – услышала Алька.  – Кажется, идёт, хмырь болотный!
И действительно, раздался лёгкий щелчок, затем скрип открываемой двери, и помещение озарилось ярким светом фонаря.
- Ну что, курочки мои, опять свечку жгли? – услышала Алька вкрадчивый голос Глеба. – Я же запретил! Не слушаетесь? Захотели опять получить а-та-та?
- Глебушка, дорогой, прости меня, это я девушку в порядок немного привела, а то ведь тебе неприятно будет на неё смотреть, - сладким напевом заворковала та, что только что назвала их  мучителя хмырём. Алька взглянула на неё  и ужаснулась. Лицо женщины было ещё довольно молодое, а волосы совершенно седые, нечёсаные, неряшливо свисавшие по обе стороны головы.
Увидела Алька и Анжелу – та лежала в углу комнаты на грязном матрасе, прикрытая драным  пледом. Лицо её было сплошь синим.
Наверное, и она, Алька, выглядит таким же страшилищем, губы разбиты, лицо, хоть и смазанное салом, саднит, один глаз заплыл.
- Ладно, курочки мои, прощаю на этот раз, - пропел Глеб. – Ну как ты, дорогая моя Алина? – и он поднес фонарь ближе к лицу новой пленницы. – О-о-о! Это я перестарался опять,  никак не могу остановиться вовремя, - он зацокал языком. – Ну, ничего, заживет до свадьбы! Сейчас отвяжу тебя, радуйся. Но если опять будешь фордыбачить, - и он поднес к лицу девушки крепко сжатый кулак.
Алька помотала головой – нет, не буду.
Глеб отвязал верёвки. По рукам и ногам Альки сразу же побежали мурашки. Она стала растирать ладонями ступни, лодыжки, колени. Выше нащупала какую-то дерюгу, прикрывающую тело, под которой ничего не было. Мелькнула мысль: добился ли Глеб своего? Скорее всего, да, если она совершенно нагая. А что было потом? Почему он её избил?
- Жаль, что ты такая квёлая, - сказал Глеб, как бы отвечая на вопрос Альки - сразу в обморок грохнулась, я тебя и так, и этак в чувство приводил, а ты как мёртвая была. Ну, прости, опять не рассчитал своих сил. Ладно, подживет – повторим!
 Значит, ничего не было! Эта мысль обрадовала Альку.  Но и насторожила: не было – так будет. И что делать? Снова в обморок падать? А если не получится? Ой-ой-ой!
Глеб хотел еще что-то сказать, но у него из кармана зазвучала музыка – мобильник проявился. Он резко повернулся и вышел. Раздался  щелчок запираемой двери, и вновь наступила тьма.
- Ушел, изверг! – проговорила Шура. – Теперь не скоро явится, проверено. Расскажи, как он тебя отловил?
Алька поведала свою историю.
- У, падла! – зло сказала Шура. – А меня он  в парке подкараулил, когда я решила срезать путь домой. Шла из магазина с продуктами, мороженое ела. А потом всё – темнота. Очнулась уже здесь, в его логове.  И началось… Тоже бил до полусмерти, а потом я свыклась, терпела просто его домогательства. Наконец, ему надоело, что не реагирую, не восхищаюсь его достоинствами, так появилась Ксюха. Потом Анжелка. Теперь вот ты.
- Он просто больной, - сказала Алька. – Но что-то надо делать, можно отсюда сбежать?
- Что ты! – ответила Шура. – Даже не мечтай! Он по первости меня часто уводил в спальню, я по пути всё примечала, но увы… Окон нет нигде, двери все под запорами, голыми руками их не взломать.  Так что пропадём мы все здесь, - и она горестно вздохнула.
Алька хотела ещё что-то сказать, но вдруг услышала какой-то звук, словно мышь скребется.
- Что это? Мышь? Или крыса? – спросила она испуганно.
- Да нет, их тут ни разу не видела, - ответила Шура. – Ты что ли, Анжелка, шуршишь? Хочешь пить или в туалет?
Но в углу было тихо. Девушки замолчали, чутко вслушиваясь. Звук снова повторился, словно кто-то осторожно скреб снаружи дверь каземата.
Алиса, превозмогая боль, поползла на звук и вскоре упёрлась в стену. Потом поводила по ней руками и нащупала дверь.
- Кто там? – громко спросила она.
- Алина, ты? – глухо раздалось снаружи. – Это я, Стас! Нашел-таки тебя!
- Стас! – радостно закричала Алька. – Мы тут! Нас тут трое! Спаси нас!
Что-то еще раз проскрежетало в замке, и дверь распахнулась, впуская немного света из коридора.
Стас кинулся к Альке и обнял её. У девушки ручьём хлынули слёзы радости.
- Как ты вырвался? Ведь он тебя запер!
- Когда я очнулся, вначале ничего не понял, затем услышал, как за стеной ты вскрикнула, потом до меня долетели отдельные слова Глеба, и до меня всё дошло. А вырвался… Алька, я же опер! У меня всегда с собой отмычка, на всякий случай. Вот и пригодилась.  Хорошо, что он не догадался меня обыскать, наверное, к тебе очень спешил. Вот только входную дверь не открыть, она, скорее всего, навесным замком снаружи заперта.
Алька судорожно вцепилась в Стаса, не веря, что всё окончилось. Но Стас отстранился.
- Подожди, Алька! Пока радоваться рано. Всё будет хорошо, ты только не спеши! Это ещё не свобода. Надо звонить своим, поднимать ОМОН! Глеб первым делом, конечно,  отобрал у меня мобильник, да это и несложно было, я ведь его в руках держал, когда вы с ним уехали, я как раз тебя набирал, хотел узнать, куда это вы помчались без меня. Но он не подумал, что у меня еще один есть. Правда, тут сигнал слабый, да и разрядилась почти трубка, но, думаю, что раз набрать хватит. Девушки, а кто-то знает точный адрес этого бункера?
Шура тут же подключилась к разговору:
- Точного адреса я не знаю, но как-то услышала обрывок разговора Глеба с кем-то из его сослуживцев, он просил подъехать за ним, якобы он на месте происшествия находится. Это старые корпуса заброшенного завода где-то на окраине.
- Понял. Разберёмся, - ответил Стас. – Вы только ждите, не теряйте надежду, всё будет хорошо! Я сейчас пойду к себе, мало ли он вернётся, чтобы раньше времени не заподозрил ничего. А вы ждите!
С этими словами Стас вышел из помещения и захлопнул за собой дверь. Темнота вновь окутала девушек.
- Стас! – бросилась следом Алька. – Не уходи!
Но ответом ей было молчание,  Стас уже удалился.
- Ну вот, Шура, я же знала, что Стас нас спасёт! – радостно проговорила Алька. – Он такой, он своих не бросает!
Она вернулась к Шуре, и девушки обнялись.
- Надо Анжелке сказать, - а то спит, наверное, и не слышит ничего.
Она отстранила от себя Альку и поползла в угол. Потом остановилась и  глухо проговорила:
- Не спит. Отошла, бедная, отмучалась…
…Освобождения пришлось ждать очень долго. Когда дверь затрещала под натиском ОМОНа, а следом за ним в помещение вбежал Стас с тёплыми пледами в руках, Алька и Шура сидели, тесно прижавшись друг к другу, зарёванные, грязные, битые, но счастливые .
Стас бережно вывел девушек на улицу. От свежего воздуха у Альки сразу же закружилась голова. Она подслеповато щурилась, оглядывая всё  вокруг. И тут увидела Глеба, стоящего в наручниках  у машины с надписью «полиция». Его лицо было надменным и злым. Заметив девушек, поддерживаемых Стасом, он смачно плюнул им под ноги.
- Жаль, не посадят, - сказал Стас, обращаясь к Альке. – Лечить будут. А я бы расстрелял, без суда и следствия. Ублюдок!  А считался своим…