Руслан Шкурдяев. Жизнь и Воспоминания. Глава 7

  Капитализм, со своим лицом.       


      Сижу я, Руслан Шкурдяев, на борту яхты, у греческого острова Тасос и занимаюсь ловлей рыбы, себе на пропитание. Понятие завтрак, обед и ужин, у меня из обихода ушли. Теперь я просто питаюсь, когда очень кушать хочется. Рыба служит мне, как необходимая белковая составляющая к бобам и оливкам, которые я собираю на «диких», то есть без «бизнеса» островах, как этот, на  котором мало отелей и пляжи в основном галечные, который называется Тасос, или покупаю за гроши в 20 центов, в местных лавочках, в рыбацких посёлках. Приходится добавлять к питанию рыбу, чтобы совсем не отощать. Выпекать хлеб у меня пока нет возможности, приходится покупать, который подешевле, в рыбацких поселках, у домохозяек, почти у каждого дома в посёлке, которые стоят прямо у воды, своя лавочка, где можно много чего купить необходимого, и недорого. Уже приобрёл постоянных поставщиков, вернее «поставщиц». Воды для кипятка, сколько хочешь, напротив, на острове, со скалы стекает пресноводный ручей в бухту. Тара для набора воды, тоже в наличии, пластиковые бутыли плавают по поверхности воды в бухте, бери, споласкивай и наливай. Чай на заварку, из рыбацкой лавочки. Кипячю воду и варю суп, на борту, на керосинке. Гальюна на яхте нет, пользуюсь септическим ведром, без него нельзя, иначе водный полицейский при проверке оштрафует, мало не покажется, 100 «евриков» выпишет. Так что «свобода» даже у «водяных бродяг» относительная. Да и яхтой, эту посудину называть, явно ей льстить. Арендую её у рыбака, у которого снимаю и угол, в котором проживаю, когда надоедает «плавание» или настигает непогода. Движок небольшой есть, но мощности хватает, чтобы добраться и спрятаться в бухте. А так топливо приходится экономить, очень дорогое, хожу под одним парусом при подходящем ветре.


      Пришлось мне «делать ноги» из России, бизнес лопнул, что по суду ушло, судебные приставы арестовали, но пришлось убегать от «братков», на счётчик поставили, а жить пока хочется. Уходил автостопом на Батуми, чтобы нигде не «наследить», раствориться в неизвестности. Перебрался через турецкую границу и автостопом продолжал добираться до Стамбула. Останавливал «дальняков», практически всегда попадал на турецких трейлеров-дальняков. Маскировался я под отмороженного «авто-стопщика», загрузил на плечи рюкзак-корзину с палаткой и примусом, который теперь у меня на яхте, кормит меня варёной рыбой с бобами и угощает кипятком для чая. По легенде для водителей, я отмороженный автостопщик, побывал во многих странах Европы и обеих Америк, сейчас добираюсь в Афины, Греция, чтобы зайти на гору Олимп. Но по дороге от Стамбула до Салоник, пройдя греческую границу, на трассе,не доезжая Салоник, я сошёл с трассы в районе Кавалы и здесь сменил свою легенду "авто-стопщика" на легенду "морского бродяги". Я ушёл в рыбацкие деревни-посёлки, прибрежные и стал бродягой-мореманом, осуществил свою давнюю мечту, жить на тёплом море. Нашёл съёмное жильё и поселился у хозяина рыбака, в ближайшей рыбацкой деревушке, на морском берегу. Этот же рыбак,сдал мне в аренду одну из своих яхт. Путешествие от места побега, города Москвы, до пункта назначения остров Тасос,прошло успешно, так как я имел паспорт Европейского Союза, оформил я его за две штуки евро, что в России составляет приличную сумму,и требует хорошего уровня доходов, а для греков, это сущие пустяки, половина месячного пособия по безработице в рыбацком посёлке. Хозяин, у которого я арендовал яхту и жильё, получал пособие по безработице три тысячи пятьсот евро в месяц. Первое время приходилось тяжело, очень приходилось экономить, запас налички был небольшой, были некоторые деньги на электронной карте одного из банков с зарубежными корнями, но снять немного денег, надо было ездить в Салоники. Из Салоник я наладил связь с Таней, по интернету. Таня, моя супруга, не лично не финансово от моего финансового краха не пострадала. При нашем бракосочетании, фамилию она не меняла, она у неё была очень редкая, Трёхсвятская, финансы свои мы, по свадебному уговору вели раздельно. Мои финансовые дела, афёры, с  её сбережениями, не  соприкасались. Таня вела себя консервативно со своими финансовыми сбережениями. Она их хранила в банке с государственным контрольным пакетом, получала фиксированный процент дохода, который был в разы меньше процента инфляции, реальная стоимость её сберегательной суммы потихоньку снижалась, но Таня к этому относилась спокойно, её сбережений должно было хватить на многие годы. Стали выплачивать дополнительные деньги со сберегательных книжек Сбербанка, по суммам на 92 год, там суммы у неё были приличные. Мои сберкнижки и доверенность на распоряжение моими вкладами у неё были. Таня имела возможность, мои доплаты за 92 год, перевести в евро и положить на мой аноним-счёт в городской банк. Я с этого счёта имел возможность в Салониках, через банкомат, снять немного денег на житье, вернее на выживание. Так появился у меня постоянный источник для пополнения моего кошелька. Жить надо было тихо, незаметно, много лет, чтобы те, кому я был очень нужен, за эти годы смогли исчезнуть из жизни. А там посмотрю, может и назад вернусь. Перед законом я был чист, всё что смогли у меня арестовать, арестовали, продали, кредиторов удовлетворили, пропорционально их кредитных сумм. Те, которым я задолжал, не пропадут, сколько им надо наворуют, если выживут в своей «волчьей» стае.
         Таня жила по заветам Бориса Семёновича, которым он её научил, не выпендриваться, жить тихо и скромно, свои деньги, доходы держать при себе, никому не доверять. Так Таня и жила, и так будет жить всегда. Вернулась она на жительство в Щёлковскую квартиру, ни в каких судебных процессах она не проходила, дела были по ОАО, но из главбухов она давно ушла, оставаться на этой работе посчитала опасным и ушла с работы, молодец, угадала.