Ночная тревога

   Я был начальником выездного караула охраняющего технический парк километрах в пяти от воинской части. Это был наш постоянный объект, потому что являлся основным местом работы подразделения.
   Изрядный кусок степи, огороженный высоким деревянным забором по периметру. Каждая из сторон метров по сто. Верх забора увенчан туго натянутой колючей проволокой. Классический стиль военного объекта.
   На двух противоположных углах вышки для часового с кнопками тревожного вызова. Ими пользуются при тревожных и непонятных ситуациях, когда нужно вызвать начальника караула.
   В понятных просто стреляют по нарушителям.


   Вот не повезло со службой! И надо было весной волынить, просить отсрочку, чтобы вляпаться в такое. Все ребята сейчас служат в Москве при штабах кто писарем кто каптером. Многие по специальности на кухнях и пекарнях, в тепле. А тут ЗабВО какое-то. До армии даже не знал, что здесь люди могут быть. Вообще считал, что это Китай или Монголия. Вот Витьке соседу повезло, в Германию попал. Ходит культурно в парадке, немкам подмигивает, с камрадами язык осваивает. Фото прислал на фоне Памятника битвы народов в Лейпциге, самом большом в Европе.
   А тут и похвастать нечем. Хотел на фоне дацана сфотографироваться, в нем сейчас вещевой склад. Дацан старинный, но ободранный. Так чуть на губу не упекли. Замполит сказал, что такое фото может международный скандал вызвать по поводу варварского отношения к объектам культа.


   Пурга завывала вторые сутки. На разводе при вступлении в наряд сказали, что морозы в такую погоду стихают и поэтому на посту стоять придется как обычно по два часа. При -40 переводят на одночасовое несение караульной службы. Еще неизвестно что лучше. Подпрыгивать через час и поспать не успеешь.
   Толя Щелоков, уроженец подмосковного города Щелково и выпускник кулинарного училища, размышлял, стоя на посту, спрятавшись за углом сплошного забора от пронизывающего свирепого ветра, забивающего дыхание и залепившего всю его фигуру в громоздком зимнем снаряжении. Глаза открыть невозможно, они тут же наполнялись холодным снегом, ресницы смерзались.
   Счет времени давно был потерян. Единственной заботой часового было не упустить появление начкара со сменой. Он напряженно вслушивался, ожидая в сплошном метельном вое звуки шагов или человеческих голосов и вспоминая уставные ответы на вопросы начальника. Это был его первый наряд в караул с настоящим оружием и боезапасом.
   Время тревожное, рядом Китай, года два уже объявляющий, что вся эта территория принадлежит ему и постоянно провоцирующий наших пограничников. Поэтому и стянули войска на протяжении полтысячи километров от границы на постоянную дислокацию.

   Толя выглянул из-за угла навстречу пурге, ничего в кромешной тьме не увидел, зато получил очередной заряд колючего снега в лицо и за воротник тулупа. Снег неприятно холодил шею, оттаивая, смерзался и протекал под одежду. Когда же это кончится? Как назло первый выход на пост достался в самое собачье время, на одиннадцать часов, когда все уже спят крепким солдатским сном.
   Вдруг его внимание привлекли какие-то непонятные звуки. Толя прислушался. Это не скрип шагов и не четкий голос командира. Какой-то неясный шорох за углом.
   Сразу вспомнился инструктаж перед нарядом. Все случаи с захватом оружия и исчезновением часовых, неведомо в какой воинской части и в какие времена, которые так любят приводить в пример, чтоб усилить бдительность неопытных солдат.
   Шорох стих. Толя осмелился выглянуть и всмотрелся, уже не обращая внимания на снег и ветер. Метрах в двадцати на снегу, кажется, какое-то пятно. Так кажется или пятно?
   Полагалось либо пройти, чтоб убедиться, либо вызвать тревожной кнопкой начальника караула.  При всем желании все существо его отказалось идти навстречу вероятной опасности. Он никогда не думал, что у отдельных его органов может быть свое мнение. Ноги категорически не пошли на шорох.
   Чтобы вызвать помощь, нужно идти в противоположную сторону вдоль забора до вышки с кнопкой сто метров. И это зная, что за спиной у тебя источник неопознанной опасности. Проворность часового ограничена наличием многослойной одежды.
 
  На обычное обмундирование снизу надеваются ватные штаны, заправленные в негнущиеся валенки с двумя метрами портянок внутри. Поверх гимнастерки ватная телогрейка, затем меховой полушубок. И, как окончательное средство для лишения подвижности, тулуп.
   Тулуп, то еще изобретение! Пудового веса шуба до пят и со стоячим, лишающим обзора, воротником полуметровой высоты. Эта одежда предназначена больше для укрытия седока розвальней в дальней дороге.
   Розвальни давно исчезли, а тулуп перекочевал в двадцатый век и используется в суровых сибирских условиях, спасая своих носителей.
   Меховые рукавицы завершают облачение часового. Теперь он не только теряет способность активно двигаться, но еще и пользоваться оружием, если не успеет их скинуть. Боеготовность снижается еще и потому что не каждый способен быстро дотянуться до ремня автомата, чтобы снять его и привести в боевое положение.

   Взвесив свои шансы, Толя решил стоять до конца. То есть на месте.
   Приготовил автомат, дослал патрон, снял с предохранителя. Растер меховой рукавицей замерзшее, теряющее чувствительность лицо. Просунул в прорезь рукавицы палец, наложил его на спусковой крючок и, несмотря на то, что палец сразу примерз, приготовился дорого отдать свою жизнь, напряженно вслушиваясь в пургу.
   Порывы ветра временами стихали. Иногда в такие паузы за углом слышалось какое-то шевеление. Тревога нарастала. Толя уже не мог безучастно ждать развязки. По мере приближения шороха страх сменялся решением сопротивляться.
  И когда звуки стали явственными и совсем близко, Толя решил выглянуть.
   В тот же момент из-за угла на него с глухим хлопком бросилось что-то громадное и  бесформенное, резко поднявшееся с земли и нависшее над солдатом всем своим двухметровым ростом.
   Автоматную очередь заглушил истошный крик.

   До смены караула оставалось полчаса. Я спокойно собирался, оттягивая подъем отдыхающей смены, чтобы ребята подремали лишние десять минут.
   Бодрствующая смена облачалась и разбирала оружие, готовясь выйти из жарко натопленной караулки в леденящую ночь.
 
   Вдруг со стороны второго поста раздалась автоматная очередь и явно нечеловеческий вопль. Несмотря на драматичность момента, неуместно вспомнилась собака Баскервилей.

 - Караул, тревога!

   Одеваться времени нет. Кто в чем похватали автоматы. Бодрствующая смена по расписанию бросилась за мной на улицу, спящая мгновенно заняла оборону у окна и двери.
   Мы бежали, задыхаясь от встречного ветра и снега, вглядываясь во тьму. Единственным ориентиром был забор, от которого нельзя уклоняться.
   Когда за нами захлопнулась дверь караулки, вопль повторился. Добежали быстрее, чем при сдаче норматива. Часового на посту не было. Следов тоже, все моментально заносило снегом.
   Оставив на посту сменного часового, двинулся на первый пост. Сменил часового. Он тоже слышал выстрелы и крики, но ничего не понял. Искать в стороне от караула было бессмысленно. Во-первых, ничего не видно и не слышно, во-вторых, опасность нарваться на засаду. Не исключено, что часового используют как приманку, чтобы захватить весь караул и завладеть оружием и НЗ.
   Быстро пробежав четыреста метров периметра, остановились. Я выпустил пару очередей, покричал в темноту без всякой надежды и увел караульных в помещение.
   Позвонил дежурному по части, доложил о происшествии, навели порядок в помещении и стали ждать развития событий, не выпуская из рук автоматы.
   Когда на пригорке появился свет фар, со второго поста прозвенел звонок вызова. Взяв одного человека, вышел на улицу. В таких случаях положено с двумя караульными идти на вызов, а двое должны охранять помещение.  У меня одного человека не хватало. Кроме того возникла проблема с приоритетами. Помощника дежурного по части должен встречать начальник караула. Он же должен идти на пост по вызову часового.
   Мгновение подумав, решил, что пост важнее, там возможно нужно спасать людей. А помдеж, если умный, поведет себя правильно. Если пристрелят, значит дурак.
   Прибежали на пост, увидели двух человек. Щелоков нашелся! На вопросы отвечал, немного заикаясь, но толково.

   Объяснил, что напали из-за угла, кто не понял, промах исключен, стрелял в упор. С поста отбежал, чтобы избежать прямого столкновения. Да не рассчитал, заблудился. Когда сориентировался, вернулся.
   На вопрос, как он попал на пост, не ответил. По Уставу он на пост идти после смены караула не мог, так как действующий часовой его пустить не должен. Часовой тоже не ответил, почему допустил нарушение. Мямлил, что узнал сослуживца.
   Снял обоих с поста, забрал оружие. На посту оставил своего сопровождающего.

   С тремя автоматами и двумя нарушителями вернулся к караулке. Возле нее стоял ГАЗ-66, перед бампером которого выстроились окоченевшие караульные из резерва дежурного под прицелом моего бойца.  Численность прибывших была достаточной, чтобы заменить весь караул. Шинельки не грели, а в помещение их не пустили караульные, действуя строго по инструкции.
   Разъяренный старший лейтенант, не дослушав моего доклада, стал кричать на меня что-то невнятное. Сведенные от мороза губы не подчинялись. Сесть в кабину ему солдат тоже не разрешил.
 Я дал отбой. Все вошли в тепло. Отогрев над плитой руки, помощник позвонил в часть и затребовал подкрепление для прочесывания окрестностей объекта. В журнале замечаний написал, что ведутся оперативные действия. Моих караульных заменил пополнением из резерва, проштрафившихся отправил в часть для выяснения обстоятельств.
   Прибывшая через час команда в составе доброй сотни солдат обшарила все кусты и овраги. К утру их пешим строем отправили назад в часть. Некоторые попали в санчасть с обморожениями.

   Когда рассвело, и все посторонние удалились с объекта, мы пошли на пост. Гришка Терентьев метрах в пятидесяти заметил кусок толя, присыпанный снегом. Торчащий его край хлопал на ветру.  Вытащили, увидели, что он весь продырявлен и в дело не годится. Бросили, пошли назад.
   Вдруг Гришка схватил меня за рукав.

- Смотри!

   Я оглянулся. Двухметровый лист полз по снегу подхватываемый ветром, временами приподнимаясь и выгибаясь горбом.
   Гришка схватил его, принес к забору, стали наблюдать. Ветер подгонял лист, одновременно прижимая к забору и не давая улететь в сторону. Ночью он, конечно, представлялся чудовищем, крадущимся вдоль забора. Полная картина ночного нападения предстала перед нами, когда он возле угла передним краем зацепился за выступающую планку забора и остановился. Следующий порыв ветра подбросил его сзади, поставил вертикально и он упал вперед, продолжив затем движение. Мы захохотали, представив, что в этот миг почувствовал Щелоков. 
   
   Вызванному на место происшествия особисту несколько раз продемонстрировали опыт, после чего он обозвал нас паникерами и уехал.

   В итоге все нарушения свелись к несанкционированному появлению на посту Щелокова после бегства.
   Мне было сделано строгое внушение за недостаточное обучение подчиненных, Щелокову два наряда вне очереди не за «бой с тенью», а за вторжение на пост. Часовому дали пять суток ареста за небрежное несение службы.
   Кроме того обязали отчитаться за каждый выстрел. Найти гильзы под толщей снега невозможно, не хватало штук двадцать. Мы опыт в этих вещах имели.
   Часто по дороге в технический парк  попадались лисы или корсаки, которые не очень боялись автомашин. Людей за тентом они не видели. Мы заранее запасались патронами, стащив их на оружейном складе, и отстреливали зверей.
   Патронами снабжал знакомый ефрейтор со склада. Выручил и на этот раз.