Малиновая любовь в окончательном виде

В. Шуленин. Псевдоним Мария Шатурянка.                Рассказ

  И буду долго тем обязан я народу (шатурскому)
  Что чувства добрые я музой пробуждал
     А.С.Пушкин               

Малиновая любовь.

            В тот редкий, очень необычный день, когда бабушка мне поведала сокровенные воспоминания своей счастливой юности, в доме какое-то время мы попрежнему оставались с ней вдвоём. Виновник прошлых счастливых бед, как всегда, пропадал где-то в лесу. Кажется, интуиция или какое-то неведомое шестое чувство на расстоянии подсказали ему, что мы перемываем его косточки. Я хотела задать ещё один самый важный для меня  вопрос, когда он неожиданно появился на пороге. Застигнутые врасплох, мы с бабушкой немного растерялись и не могли скрыть смущение. Кажется, он догадался, что прервал нашу беседу, касавшуюся непосредственно его. Он всего лишь мельком как-то подозрительно посмотрел на нас, но увидев наше смущение и сияющие радостью, счастливые лица, ни о чём спрашивать не стал.  Вмешиваться в разговор и в наши женские дела, чтобы ненужными расспросами омрачить нам хорошее настроение, было не в его правилах. Бледные тени подозрительности быстро куда-то улетучились, и на его лице появилось всепрощающее мужское снисхождение. Из леса он всегда приходил без малейших  признаков усталости, в необычайно прекрасном расположении духа, видимо над ним витал дух счастливых воспоминаний.   
            Я услышала от бабушки то, о чём постоянно грезила во сне и наяву, думая о своей будущей судьбе, и чего мне и, кажется, не только мне, но и  всем вокруг так нехватает в нынешней, реальной жизни. Мне посчастливилось услышать то, что давно очень хотелось услышать. Такое поистине волшебное  откровение с невероятно счастливым концом произвело на меня   ошеломляющее впечатление, и вполне закономерно, что я просто не могла не записать его со всеми тонкими  подробностями в свой сокровенный дневник школьной поры, который вела с двенадцати лет. Написанные на скорую руку свои каракули я часто перечитывала с превеликим удовольствием.   Я всегда хорошо училась, но теперь, к большому огорчению взрослых  стала с прохладцей относиться к урокам. В моём дневнике запестрели тройки, но я не особенно расстраивалась и была уверена, что спустя некоторое время легко смогу наверстать упущенное.  Мне захотелось, во что бы то ни стало  переделать спонтанные детские наброски в целостный рассказ  «Чудесное откровение», на что уходило много времени. В тот момент меня впервые по-настоящему осенило волшебное вдохновение, я старалась изо всех сил, и была вознаграждена. У меня всё здорово получилось,  короткий рассказ был настолько хорош, что его с радостью опубликовали в областной газете. Каждому начинающему писателю очень хорошо знакомо неописуемое чувство радости и восторга, которое приносит увидевшее свет его первое произведение. Как ошалевшая, я кружила по дому и целовала газету с рассказом, милая бабушка сдержанно улыбалась, разделяя мой телячий восторг. Когда я утихомирилась и села к ней на колени, она нежно меня погладила и поцеловала. Жаль, что  тогда деда не было дома, он  как всегда, пропадал где-то в лесу. По возвращении он  скупо меня похвалил, а я ждала от него большего, мне послышались  в его голосе  даже какие-то снисходительные, обидные нотки. У него хватило мудрости и  нежности только на то, чтобы на сей раз не повторить не один раз слышанную, обидную до слёз фразу: «Опять развели свои Сю-сю, Ля-ля».   Упорно сохраняемая чёрствость деда вскоре отошла на второй план и на какое-то время совсем забылась, тогда моя радость многократно возросла до настоящей эйфории.  За «Чудесное откровение»  Губернатор Московской области Андрей Юрьевич Воробьёв наградил меня Дипломом и денежной премией. От счастья я парила на седьмом небе.
            Даже после бабушкиного рассказа о том, каким дедушка может быть отзывчивым, чутким, внимательным, и невероятно благородным, я попрежнему считала его чёрствым отставным полковником, военным сухарём, лишённым даже капельки простого  душевного человеческого тепла. Зациклившись на этом, я, как ни старалась,  ничего не могла с собой поделать. Когда за частыми и продолжительными походами в лес, за деревенскими хозяйственными делами он совершенно меня не замечал, от обиды  мне мысленно приходило на ум, услышанное от бабушки, сравнение  его с бетонным аэродромом или железным самолётом. Даже, овеянное романтикой, голубое небо, в котором он почти тридцать лет пролетал, казалось, не прибавило в его характере тепла и  нежности, по крайней мере, по отношению ко мне.
            Отлетав на разных военных самолётах без малого тридцать лет, после возвращения в Шатуру, он часто уезжал на свою Малую Родину Северную Гриву, где нам в наследство от его родителей достался дом. Он не был ни заядлым рыбаком, ни охотником, но очень подолгу любил пропадать в лесной глуши, там по его собственному признанию, в лесу он чувствовал себя так, будто возвращался в далёкую, давно ушедшую пору беззаботного, звонкого детства. Сами по себе воскрешались в памяти, подаренные ему судьбой светлые, славные страницы незабываемой, счастливой юности. Всегда, и зимой, и летом он возвращался домой в приподнятом, а иногда даже в каком-то возвышенном, почти одухотворённом настроении, какбудто где-то там в своём лесу нашёл богатый клад. По возвращении он неизменно помогал бабушке по хозяйству и уделял ей трогательные знаки внимания. Мне было приятно смотреть на них, но где-то в глубине души у меня шевелился червячок обиды, я преувеличенно считала, что на меня никто не хочет обращать внимания, и я никому не нужна. Иногда к нам на выходные приезжали мои папа мама, занятые непонятным бизнесом, они даже на отдыхе обсуждали между собой какие-то деловые проблемы. Оставленная на откуп старикам, я выпадала из поля зрения не в меру деловых родителей, и мне ещё острей казалось, что я безразлична всем кроме моей любимой бабушки.
            Из-за недостаточного внимания к своей юной, драгоценной персоне, какие только капризы ни возникали в моей незрелой головке. В последнее время я стала сравнивать дедушку с неуклюжим колёсным трактором, иногда проезжавшим мимо наших окон на тушение  периодически возникающих, мелких очагов торфяных пожаров. Не заметить это изобретение неведомых, но уж точно, таких же бесчувственных, лишённых благородного воображения, технократов было просто невозможно. У бедного трактора были крайне несимпатичные, огромные, чёрные колёса, они ему совсем не придавали  хотя бы чуточку привлекательности. Только высоко расположенная застеклённая кабина, освещённая лучами солнца, немного сглаживала первоначальное неприязненное впечатление. Но всё равно, всем своим внешним видом он напоминал «гадкого утёнка», появившегося на свет по недоброй воле, лишённого чувства жалости, какого-то неведомого чёрствого конструктора. Однако, при столь невежливых, недостойных юной особы мыслях, на какие-то доли секунды передо мной вдруг предстало совершенно противоположное моим негативным умозаключениям, расплывчатое, туманное видение в образе плывущего по воде белоснежного лебедя из прекрасной сказки датского писателя Ханса Кристиана Андерсена. Одновременно с этим  откуда-то, словно из поднебесья прозвучал необычайно нежный голос доброй феи: «Он принесёт тебе на крыльях счастье!». Потрясенная до глубины души, я оглянулась по сторонам,  никого, не дедушки не бабушки  в избе не было, я даже не заметила, когда они ушли.  Очарованная призрачным видением, я ещё некоторое время пребывала во власти охватившей меня, волшебной, сказочной фантазии. Что это было!? Мимолётное продолжение, навеянное впечатлительной душой молоденькой девчонки, обрадованной существованием не в грёзах, а в реальной жизни   своей сокровенной мечты, или это было болезненное воображение, свойственное переходному возрасту, неуёмно выдающему желаемое за действительное!? С чего бы мне было догадаться, что это было отдалённым пророчеством моего счастливого предназначения. В недалёком будущем я не раз буду благодарить судьбу за подаренные счастливые моменты жизни, и неизменно вспоминать прозвучавшие откуда-то из поднебесья волшебные слова сказочной феи. Раньше, когда детство стало неумолимо покидать меня и замаячили пугающие признаки прозаичной  взрослой жизни, я без всяких колебаний, с детским максимализмом считала дедушку чёрствым отставным полковником.
            Однажды, ещё до того как довелось услышать чудесный бабушкин рассказ  под влиянием периодически охватывающей меня депрессии я решила пожаловаться на своего деда Гале Кузнецовой, которая среди девчонок и даже среди хулиганистых мальчишек  пользовалась уважением и непререкаемым авторитетом. Сразу после окончания занятий в школе она с дедушкой и родителями улетела на Кубу, к хорошему их дедушкиному другу, Мигелю Гарсиа-Руизу, вместе с которым когда-то в давно минувшие времена они оказывали интернациональную помощь ангольскому народу в освобождении от американского порабощения. Галя  на Кубе познакомилась с ребятами, Пабло,  Луисом, Эрнесто и Диего, она показывала на смартфоне их фотографии  и  фотографии красивых девчонок, Адрианы, Доминги Габриэлы и Беатрис, почти все они когда-то бывали в нашей стране и неплохо говорили по-русски. Своим подружкам Оксане Кабацковой, Алёне Соломенниковой и мне Галя в подарок привезла настоящие символы морских глубин, неизменные сувениры морского побережья, большие белые, морские ракушки. Наверное, многие когда-нибудь слушали, как в них шумит морской прибой. На их шероховатой поверхности замысловатые светло коричневые тонкие узоры плавно, переходили в молочную белизну, как вечерние тени на знаменитой картине русского художника  Архипа Ивановича Куинджи, Ай-Петри. Отличие состояло только в том,  что вместо сумерек и скорого приближения глубокой  темноты волшебная игра оттенков яркого света символизировала  пробуждение буйства ярких красок предстоящего южного солнечного дня. Глядя на ракушку, без труда можно было представить залитый лучами солнца, наполняющийся радостью, весельем, широкими сомбреро, музыкой звонких гитар и беспечным смехом отдыхающих  ласковый, песчаный пляж на побережье Карибского  моря. Налюбовавшись вволю драгоценны подарком,  я никак не могла не похвалиться им  перед бабушкой и дедом, а потом поместила на самом видном месте, чтобы он скрашивал мои школьные беды и печали. Тогда я ещё не знала, что у этой истории будет продолжение.
            Едва я открыла рот, чтобы пожаловаться неразлучным подружкам Гале, Оксане и Алёне на чёрствость и недостаток внимания со стороны деда, как девчонки дружно, наперебой стали убеждать меня в обратном. Они так затараторили, что у меня даже закружилась голова.
            - Да ты что, обалдела, твой дедушка настоящий кудесник леса, я сама видела, как  при подходе к лесу он снимал кепку и кланялся деревьям.
            - Он настолько хорошо знает все ягодные и грибные места, что если мы идём без него, то никогда не набираем столько ягод или грибов,  сколько с ним. Он показывал нам лисью нору и показывал, где живёт енот. Кажется, он поимённо знает всех белок и лесных зверушек. Белки ни капли его не бояться и берут  у него из рук орехи. Синицы смело садятся ему на плечи.
            - А сколько птичьих гнёзд он показывал нам с желторотыми птенцами, и он никогда никого не обижает. Зимой он заботливо делает кормушки для синиц и снегирей.
            - Девчонки, а помните, когда зимой в лесу мы катались на лыжах и встретились с ним. Он обрадовался нам, позвал за собой и предупредил, чтобы мы не шумели. Когда мы тихонько подошли к небольшому снежному бугорку, из-под которого виднелись ветки   хвороста, присыпанные снегом, дедушка легонько постучал по ним лыжной палкой. Мы не смогли сдержать восторг и крики ликования, когда из-под хвороста выскочил заяц и бросился от нас наутёк.
            Шквал дифирамбов в адрес деда поверг меня в уныние, я почувствовала себя белой вороной. Все находили для себя радостные краски жизни,  а у меня это всё никак не получалось.
            К радости деда рослые деревья подходили почти вплотную к забору нашего сада-огорода, от усадьбы их отделяла небольшая, усыпанная цветам полянка шириной в несколько шагов. Лес рос настолько близко, что даже в деревенской избе чувствовался великий, первозданный дух природы. Могучим величием и красотой лесного царства вполне можно было любоваться прямо из окна, не выходя за порог. Но сидеть дома вернувшегося на свою Малую Родину, истосковавшегося по родным местам, бывшего военного лётчика совершенно не устраивало. Волшебный секрет лесного эликсира бодрости мне открылся после бабушкиного рассказа о замечательной поре её первой влюблённости. К большому сожалению, с тех пор в жизни многое изменилось, и у меня в моём юном возрасте  всё складывалось не так хорошо, как бы хотелось, я часто грустила и завидовала неповторимому мигу счастливого знакомства моих стариков. Бабушка была моей самой преданной союзницей, она почти всегда пыталась меня защитить, даже когда я была не совсем права, что в переходном возрасте со всеми случается довольно часто. Я находилась в той поре, когда весёлое и беспечное детство неумолимо покидало меня, мою грудь теснило сладостное томление, в двери моего внутреннего мира настойчиво стучались неизведанные, головокружительные, пугающие чувства. Если бабушка всегда чутко реагировала на радостные и грустные моменты моего состояния души, то дедушка, мне казалось, совершенно не замечал перемен, происходящих со мной, и не хотел замечать моего юного смятения. У меня даже появилось сомнение, была ли бабушкина история про дедушку на самом деле, или она  придумала её специально для меня, чтобы развеять мою грусть и печаль. Бабушка никогда меня не обманывала, но я никак не могла понять, почему же, дедушка ни капли ничего похожего из своей юности не проявляет по отношению ко мне. Не так давно не найдя сочувствия и понимания у жизнерадостных подружек, я долго не осмеливалась обратиться с тем же мучительным вопросом к  моей любимице.
            Прозрение и понимание придёт гораздо позже, когда случайно я услышу разговор моих стариков о том, что в Шатуре глава района Андрей Келлер по непонятным мотивам отправил на пенсию директора шатурского совхоза Валерия Георгиевича Ларионова, который был ещё полон сил и очень хотел продолжать работать. Необычайно способный руководитель, что называется директор от Бога, проработал на этой должности много лет. Он заслуженно пользовался большим уважением, как у многих шатурян, так и у рабочих, возглавляемого им коллектива. Высококачественная сельхозпродукция совхоза всегда пользовалась большим спросом и была, что называется, нарасхват. Московские дачники, приезжавшие на выходные дни не только в Шатурский, но и в соседние Егорьевский и Орехово-Зуевский районы, неизменно предпочитали отовариваться продуктами именно в магазине Шатурского совхоза. Для этого приходилось делать немалый крюк в десятки километров.  К слову говоря, мой дедушка и директор прославленного совхоза относились друг к другу  с глубоким уважением, их без оглядки можно было назвать настоящими друзьями. При Ларионове Совхоз Шатурский гремел  достижениями не только  в Московской области, но и далеко за её пределами, и даже за пределами страны. Безоговорочно признанные лидерами во всём мире, Голландские сельхозпроизводители приезжали в Шатуру, чтобы перенять опыт. Голландцы не могли скрыть восхищения достигнутыми результатами. После ухода Ларионова совхоз постепенно начал приходить в упадок, прошло совсем немного времени, как он стал влачить жалкое существование и в последнее время находится на грани разорения. Не последнюю роль в этой беде сыграл пресловутый, поганый Келлер. Такая же история повторилась с прибыльным Гортопом, успешно  снабжавшем население дровами. Так же бесследно исчезли молокозавод и мясокомбинат. Заключительным аккордом в замаскированном, колоброционнистском преступлении Келлера стало   разорение Шатурского хлебокомбината, славившегося на всю округу  необычайно вкусной выпечкой, которую мы с бабушкой очень любили. «За что нас лишили этой маленькой радости?», - сокрушалась моя любимица.
            А тогда, в минуты очередного нахлынувшего разочарования у меня нехватило сил таить обиду в себе, я не сдержалась и пожаловалась своей милой, мудрой защитнице на чёрствое равнодушие деда и полное безразличие ко мне. Она ничего не стала объяснять, лишь как-то странно с сочувствием и добрым упрёком посмотрела на меня, как на несмышлёныша. Этот взгляд был выразительней всех слов, он сильно запал мне в душу и заставил крепко задуматься. Было видно невооружённым глазом, что дедушка и бабушка очень любили друг друга, они вместе сумели сохранить трогательные чувства и в горести и в радости и пронести их через  тяжёлые испытания, которые им посылала  круто изменившаяся жизнь. Словно спохватившись после скоропалительного поклёпа, я очень быстро поняла, что сказала что-то не так.
            После этого случая бабушка, позвав  деда в другую комнату, о чём-то негромко, почти шёпотом несколько раз принималась таинственно переговариваться с ним. Слов невозможно было разобрать, но мне этого не очень-то и хотелось. Тихонько за дверью подслушивать, вмешиваться в разговоры взрослых было не в моих правилах. Несмотря на их загадочное, очень странное поведение, я не придавала этому никакого значения. У взрослых от детей всегда имеются какие-то секреты, как и у меня от них. Но главной причиной моего спокойствия и невозмутимости была твёрдая уверенность в том, что моя любимица как зеницу ока оберегала меня от всяких возможных негативных жизненных ситуаций и всё делала так, чтобы я всегда радовалась жизни и чувствовала себя счастливой. Однажды она даже своего любимого дедушку отчитала из-за меня. Лёгкая тень настороженности появилась только после необычного предложения, прозвучавшего от деда:
             - Наташенька, давай завтра сходим за малиной, - неожиданно предложил он.
             Это было сказано через считанные дни после моего разочарования по поводу его чёрствости и равнодушия.
             - А бабушка с нами пойдёт? – невольно вырвался у меня вопрос.
             - Ой, Наташенька, у меня по хозяйству хлопот невпроворот.
             На какой-то миг я опешила и не поверила своим ушам, бабушка меня никогда не предавала. Без неё было бы скучно со скучным дедом, мне захотелось ответить отказом, но в последнее время я стала замечать за собой частые неожиданные перемены в настроении, мятущийся ум бросал меня из одной крайности в другую, такого раньше со мной никогда не было. Недавнюю хандру заслонило предшествующее бабушкино откровение, в котором она представляла своего лётчика в пору его молодости самым настоящим рыцарем без страха и упрёка. Мои вольные мысли вопреки первоначально вспыхнувшему негативу потекли в ином, доброжелательном русле. Мне вспомнились чудесные чаепития с душистым, малиновым вареньем. За столом иногда  доводилось услышать трогательные семейные истории, от которых моё сердце сладко замирало. Кроме того, какое-то необъяснимое шестое чувство подсказывало, что на этот раз должно произойти что-то похожее на продолжение замечательного бабушкиного рассказа. Во всяком случае, мне этого очень хотелось. У меня даже возникло подозрение, что перед моим взором предстанут те места, где обозначились первые шаги их знакомства, дружбы, а потом любви. Это было одно из многих моих ожиданий, стремительным вихрем пронёсшихся в беспокойной голове. Заманчивая неизвестность склоняла принять не очень-то понравившееся поначалу предложение.
             Утром мы вышли из дома. По дороге из всего разнообразия предположений, возникших с вечера, на первое место выходило ожидание увидеть какую-нибудь хитрость, которыми удивлять дедушка был большой мастер. Он обладал каким-то удивительным чутьём и умел открывать незамечаемые поверхностными взглядами поразительные лесные тайны, от созерцания которых всегда захватывало дух. Не зря же, его знакомые с детства, пожилые   земляки, московские дачники, новые местные жители и даже мои девчонки  часто называли его кудесником леса. В ожидании увидеть что-то необычное в сказочно богатом лесном разнообразии я скептически погасила надежду на то, что в чёрством деде проклюнулись ростки нежной чуткости по отношению ко мне, на него это было совершенно не похоже. Пройдя от калитки всего лишь несколько десятков шагов, мы сразу же оказались в плотном окружении деревьев. Молодые, но уже повзрослевшие в подлеске весёлые берёзки и золотистые сосны своими зелёными кронами стремились ввысь. Похоже, они так же, как и я, хотели поскорее стать по-настоящему взрослыми, говорят, что в природных пейзажах каждый видит то, что хочется увидеть. Когда мы углубились в лес, изредка нам встречались крепкие, кряжистые дубки, нежные лесные груши, неизвестно как оказавшиеся здесь, и грустные, сиротливые, дикие яблоньки с немыслимо кислыми яблоками. Мы довольно быстро вышли к густому малиннику, обилие ягод впечатляло, сладкий аромат царил в воздухе и кружил голову. Наши лукошки стали быстро наполняться, но мне было совершенно ясно, что ягоды не главная цель, это был лишь замаскированный повод для того, чтобы заманить меня в лес и удивить  чем-то другим, но чем именно, пока было неясно.  От непокидающего желания поскорее стать взрослой мне очень хотелось разгадать дедушкин замысел, и это склоняло строить самые разные сентиментальные фантазии. Иногда мне казалось, что я ухватилась  за тот незримый кончик нити, которая должна привести меня к разгадке приготовленного сюрприза, однако призрачная уверенность в чреде сомнений так же быстро исчезала, как и появлялась. Тонкая ниточка быстро обрывалась, и я снова пускалась в поиск, мои мысли уносили меня в самые разные немыслимые направления, но все они в продолжение размышлений оказывались ложными, как в народной поговорке о том, что в лесу леший водит. Как ни старалась, я не могла угадать, что же должно поразить моё воображение, какая приятная неожиданность на сей раз поджидает меня впереди. Постоянная неудовлетворённость переходного возраста помимо воли где-то внутри меня будила червячок вредности. Прямолинейно спрашивать хитрого кудесника леса о его замысле было бесполезно, он умел ловко уводить в сторону моё любопытство. Но в силу моего возраста, несмотря ни на что, мне очень хотелось перехитрить деда, и, кажется, я была  совсем близка к цели.
             - Дедушка, почему ты не настоял, чтобы бабушка пошла с нами? Втроём было бы веселей.
             - Ты же сама слышала, как она сказала, что у неё домашних хлопот невпроворот.
             - Ну, ты же говорил, что мы ненадолго, а по возвращению я помогла бы ей по хозяйству. Она не меньше нас любит любоваться красотами, окружающей нас родной, подмосковной природы.
             Дед сначала чему-то улыбнулся, а потом как-то странно и неуклюже пожал плечами, это был верный признак его неискренности.
             - Я не знаю, почему она не захотела пойти с нами, наверное, ты плохо её уговаривала.
             Было очевидно, что дедушка опять лукавит, я была уверена, что он всё отлично знает и, чтобы я не приставала с расспросами, ловко переваливал с больной головы на здоровую. Меня это рассердило и усилило моё упрямство.
             - Дедушка, а ты как-то говорил, что это лето очень урожайное на малину, и мы уже наготовили варенья на всю зиму.
             - Лишнее варенье никогда не бывает лишним. Кроме того, твои папа с мамой собирались на выходные навестить нас, плохо ли будет, если мы угостим их свежими ягодами. Я думаю, им будет очень приятно услышать, что это ты для них постаралась.
             Деда трудно было уличить в банальной лести, он говорил убедительно, основываясь на объективной логике.  Это полностью обезоруживало, я ощутила полную детскую беспомощность в словесном поединке. Все мои усилия оказались тщетными, стало ясно, что бесполезно пытаться расколоть деда, он умел тянуть интригу.
             Мы находились совсем недалеко от дома, ягоды здесь быстро закончились, и мы неторопливо продвигались вглубь лесного царства. Среди вековых деревьев стояло удивительное, всепоглощающее безмолвие. Гладкоствольные сосны, как золочёные колонны в чудесном храме, поднимали в небо зелёные облака хвои. Весёлые, белоствольные берёзки под лёгким дуновением ветерка вольно гуляющего где-то в вышине  переливались сочной листвой и не нарушали царящей тишины. Незаметно для себя я оказалась во власти великого благостного духа природы и всем своим хрупким существом ощущала его величие. После долгого пребывания в городском асфальтовом удушье я не могла насладиться этим покоем, как человек, вырвавшийся из подземелья, не может надышаться свежим воздухом, или, как утомлённый путник не может утолить жажду, прозрачной водой из серебряного родника. На какое-то время мой возрастной бунтарский дух угас, в окружении царственного величия он казался мелочным и нелепым. Я решила больше не мучить себя в бесплодных догадках и не приставать к дедушке с вопросами, а спокойно собирать ягоды, отдавшись на волю непреодолимых, тяжёлых обстоятельств, но моё смирение продлилось недолго.
             Мы в глубоком молчании очень быстро, почти полностью обобрали ягоды на новом месте, но лукошко у меня и у деда оставалось ещё неполным. Я стала оглядываться по сторонам, и мне тут же бросилось в глаза странное поведение хитрого кудесника леса. Он по-прежнему оставался на пустом месте, нудно срывал по одной ягодке и клал их себе в рот. Это было совсем не в его правилах, он не мог не видеть, что совсем близко, немного в стороне пурпурные ягоды, как магнитом, манили к себе, от их обилия рябило в глазах. Головокружительный аромат  сладкой ягоды витал в воздухе, его-то уж никак нельзя было не почувствовать. Меня вдруг осенило, что именно в этой странности, где-то совсем рядом находится ключ к разгадке дедовой тайны. Когда удалось распутать первый узелок, угасшие было амбиции, вспыхнули с новой силой.  Сразу стало ясно, что мой спутник терпеливо выжидал, когда я первой двинусь в направлении манящего обилия ягод. Не надо было много ума, чтобы понять, что мне предоставлялось право самой сделать «неожиданное открытие».
             Чуть позже, когда пришло раскаяние в несправедливом приписывании дедушке чёрствости и безразличия, я подробно вспоминала до мельчайших деталей этот неординарный, отличный от всех других, поход за ягодами. Анализируя каждый шаг его и своего поведения, у меня возникла мысль, что в те минуты, наверное, он с искусно скрываемой досадой думал обо мне, до чего же я несообразительная. Если это было так, то его военной выдержке и безграничному терпению можно было бы позавидовать.
             Сейчас же из-за своего упрямства и непоследовательных мыслей я досадовала на себя за то, что даже не заметила как уже давно целиком и полностью пребывала во власти хитроумно подготовленного замысла. Как доверчивая птаха, не угадав заманчивой приманки, я сама должна была залететь в распахнутую клетку. Дед перехитрил меня и сделал всё, чтобы направить меня в нужное ему русло, и я послушно двигалась в заданном направлении до самого последнего рубежа. Когда уже многое стало ясно, во мне усилился внутренний протест. Мне вспомнилось, как с вечера меня охватило неприятное, липкое недовольство за то, что он наводил туману, когда приглашал меня одну, без бабушки пойти за малиной, это было не по правилам. Под  постоянно довлеющим капризом казаться взрослей, чем я была на самом деле, я не понимала и совершенно не брала во внимание никакие, доброжелательные,  самые искренние намерения. Благоразумием здесь и близко не пахло, во мне вновь вспыхнуло  глупое, детское упрямство. Посчитав себя обманутой, я не хотела мириться с перспективой оставаться послушной, безропотной игрушкой, в чьих бы то ни было руках. Во мне, как на плохих дрожжах, вновь поднималась нелепая обида, дед в очередной раз хочет удивить меня какой-то привлекательной лесной неожиданностью, а мне хотелось, чтобы он проникся сочувствием и пониманием моих девичьих страданий. Но от него этого никогда не дождёшься, он всю жизнь рулил по бетонным плитам и летал на своих железных самолётах, а в современной действительности был преисполнен равнодушием и безразличием к моему смятению и к моим переживаниям.
               Было очень обидно от того, что он не понимает и не хочет понимать, что желанные радости моего возраста обходят меня стороной. Мои личные отношения с ребятами не складывались также романтично, как у моей любимой бабушки. Подспудно я понимала, что подобное повторение невозможно в сильно изменившихся современных реалиях, но сердцу не прикажешь, оно не хотело с этим мириться. Моя хорошая подруга Вика Пискунова дружила с Игорем Зайцевым, они оба учились в Гжельском  колледже и умели здорово рисовать. Игорь меньше, чем за час набросал мой портрет в карандаше, нельзя было не восхититься его талантом, я завидовала Вике белой завистью. Сгорая от жажды влюблённости, мой выбор пал на Виктора Шурова, он выделялся среди ребят серьёзностью и спокойным уравновешенным характером. Говорили, что уже на втором курсе энерготехникума его привлекали к участию в каких-то научных разработках, он подавал большие надежды. При мимолётных встречах Виктор говорил приятные комплименты, во мне вспыхивали радужные фантазии, но это продолжалось недолго. Однажды я увидела, как взявшись за руки, он идёт с другой девчонкой. Придуманная иллюзия моих скромных радостей испарилась, наивные мечты растаяли как белые летние облачка в холодной, небесной синеве. Сама по себе открылась печальная истина, которую упорно не хотелось замечать, стало ясно, что и раньше я не испытывала к нему по настоящему искренних, нежных чувств. Нерадостное воспоминание ещё больше усилило упорно выползающий, негативный настрой.   Мне захотелось дерзко разрушить пусть самые, что ни на есть добрые намерения деда и демонстративно уйти куда-нибудь в другую сторону. Я сама не понимала, что со мной происходит. Мой ранний ум не хотел ни с чем считаться, он не был мне добрым союзником и не сдерживал упрямо прорывающиеся наружу несвойственные ранее моему характеру недобрые намерения. Внутри меня всё сильней шевелился болезненный и мерзкий червячок вредности, и, кажется, он был сильней меня.
             У меня едва не сорвался с уст ехидно торжествующий вопрос: «Я всё правильно поняла, что нужно идти в этом направлении?» Мне было заранее известно, что дед мудро промолчит, в ответ не последует ни укоризненного упрёка, ни нудного нравоучения, он попытается скрыть своё разочарование и, как всегда, таких случаях сделает вид, что не понимает, о чём я говорю. Он неуклюже пожмёт плечами и лишь посмотрит на меня своим выразительным взглядом с немым вопросом, нет ли у меня температуры?  Моя бестактность, несомненно, обидела бы его, но я знала, что с его военной выдержкой он и не такое мог стерпеть. Унижения, хамство и обиды от наглых, недалёких чиновников отравляли общественное сознание, они стали обыденным явлением новой жизни.
             Для всех для нас и, особенно, для него наступило время тяжёлых испытаний. Элиту общества, заслуженных людей и в первую очередь русских офицеров, на протяжении веков во всех государствах, кроме Америки, считавшихся гордостью нации, с подачи властей средства массовой информации  стали поливать надуманной чернухой. Пагубный настрой восторженно подхватили дурно воспитанные прачки сантехники, и морально неустойчивые, недалёкие обыватели и проходимцы самых разных мастей. Два нечистых на руку сантехника кое-как у нас отремонтировали сливной бачёк унитаза, который постоянно ломался. К ним со стороны примкнули  какие-то прощелыги, которые воровали из него детали, а на следующее утро их приносили, какбудто купленные в магазине, и нагло требовали у бабушки деньги. Дедушка сдал в химчистку костюм, а какая-то, завоевавшая дурную репутацию шатурская прачка, которая любила хвастаться тем, что давала ветеранам пендалей, украла дедушкины брюки. У этих жалких, ничтожных людишек не было ни стыда, ни совести у них нехватало ума понять, что тем самым они помогают  прорваться к власти, ослеплённым алчностью политическим авантюристам, которым власть нужна была не для того, чтобы созидать и делать что-то хорошее, а для того чтобы грабить людей и разорять страну. Побуждаемые неуёмной жадностью  и жестокостью они стремились в первую очередь, во что бы то ни стало самим разбогатеть, а на народ им было наплевать. Держать людей в нищете и бросать их на произвол судьбы, было их по-чубайсовски наглым не писаным правилом.  Находясь  под сильным  влиянием информационно-идеологической диверсии тупых американцев и продажного Запада, мало кто тогда трезво понимал, что люди сами лишают себя надёжной, государственной защиты и усиливают предпосылки к своей незащищённости, а порой и к гибели. Дедушка с болью в сердце воспринимал такую политику, проводимую безнравственным президентом, пьяницей Ельциным и его командой, но унынию и чувству безысходности наш ветеран не поддавался и держался с достоинством.
            Отставной полковник сохранял корректность и держался сдержанно, у него хватало выдержки и мужества достойно выходить из неординарных, сложных ситуаций. Однажды, презрев почтенный возраст и несомненные заслуги, без всяких видимых причин на него наехали двое бандюков. Они по возрасту были более чем в два раза моложе, а по комплекции это были настоящие громилы. Дед не испугался и не спасовал перед трусливыми подонками, одного нападающего он ловким приёмом отшвырнул на несколько метров, бандит не удержался на ногах и кубарем полетел на землю. Получив крепкий отпор, физически не подготовленные, рыхлые верзилы быстро смекнули, что не на того напали и трусливо дали дёру. Это была очевидная, неприкрытая провокация. Однако, за то, что дед защитил себя, по этому эпизоду против него возбудили уголовное дело. Бабушка тогда пролила немало слёз, она  постоянно читала какую-то молитву и через некоторое время облегчённо вздохнула: «Слава Богу, сфабрикованное дело закрыли». Осталось неясным, что тогда помогло бабушкина молитва или вспышка общественного негодования по поводу наглой, до смехотворности хамской претензии к заслуженному, уже далеко немолодому ветерану. Позже выяснилось, что в прокуратуру он послал записку со словами Рамзана Ахматовича Кадырова, сказанные им по поводу годовщины его отца: «Я никого не боюсь, у меня есть только один страх, я боюсь  потерять совесть, честь и достоинство». 
            В крайне обострившейся ситуации раскрылось истинное лицо безликого шатурского городского прокурора Григория Чуева, которого шатуряне справедливо прозвали Гришкой Отрепьевым. Он оказался оборотнем в погонах, и, по подозрительным,небескорыстным мотивам  встал на сторону защиты нападавших бандюков. Это был уже четвёртый шатурский прокурор, по Шатуре ходили слухи, что на фуршетах глава района Андрюша Келлер, укравший из бюджета пятьсот двадцать миллионов рублей  по левую руку от себя сажал этого прокурора, а по правую руку  начальника Шатурской полиции. Кроме того, часто можно было услышать на автобусных остановках и в общественном транспорте разговоры о том, что Келлеру поступают солидные денежные вливания из-за рубежа.  Благодаря этому ему удалось сохранить власть на протяжении трёх сроков, даже, несмотря на то, что он подставил и вывел из себя самого выдающегося Владимира  Жириновского, который с высокой трибуны Государственной Думы  в бешенстве кричал, что будет в Московской области всех вешать и стрелять. Тогда из-за него в Госдуме едва не сорвалось важное Пленарное заседание.
            Несчастья, снежным комом обрушившиеся на нашу семью, не обошли и меня стороной. В информационно аналитическом отделе шатурской администрации ежегодно издавался литературно художественный  альманах, в котором иногда публиковались и мои короткие рассказы, а когда дедушка попал в опалу, доступ в альманах мне закрыли. По примеру дедушки я старалась спрятать обиду глубоко в себе и не подавать виду, но я была ещё очень слаба для такого мужественного поступка и пожаловалась бабушке. В наш разговор неожиданно вмешался дедушка и к моему удивлению, кажется, первый раз в жизни он поддержал меня. Оказывается он прочитал в местной газете чей-то более, чем  заурядный рассказ, в котором более двадцати анахронизмов, по его мнению, это были явные признаки плагиата.  Но больше всего он возмущался тем, что повествовалось о доблестном рядовом солдате, который не прятался за чужие спины:
            - Прятаться за чужие спины может командир роты, комбат или какой нибудь другой командир,   но только не рядовой, за такой, в кавычках, храбрый поступок на войне его расстреляли бы.
            Бабушка, как всегда, поддержала, не знаю кого больше, меня или дедушку или сразу нас обоих:
            - Я тоже видела газету с этим рассказом.  На первой странице большими буквами была надпись: «Не оскудеет талантами земля русская». Местный писатель Владимир Большаков по этому поводу напомнил слова из басни Ивана Андреевича Крылова: «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку».   
            В нахлынувшем нагромождении негатива царапнул память нехороший поступок знакомой, молоденькой девчонки Оксанки Фулатовой, кое-кто за глаза её называл смазливой злючкой. По окончании нашего Шатурского медучилища её назначили медсестрой к участковому врачу, доброй и отзывчивой Валентине Михайловне Даниленко. Бабушка рассказывала, что хороший дедушкин знакомый, тоже лётчик, афганец подполковник запаса Николай Ильич Казанцев  с утра позвонил Валентине Михайловне по поводу льготных лекарств, она ответила, что в наличии осталось всего две упаковки сердечных таблеток. Пожилой ветеран поспешил в поликлинику и сильно запыхался от быстрой ходьбы. Однако он напрасно торопился, ему долго пришлось ждать в коридоре, при этом он сильно переживал, боялся опоздать на электричку, у него внук в Москве в президентский кадетский корпус поступал. Прошло больше двух часов, когда Оксанка, наконец, вышла и сказала, что для него лекарств нет. Как позже выяснилось, она за это время по компьютеру небескорыстно перебросила льготные рецепты каким-то другим людям. Я никогда в жизни не смогла бы так поступить. Подполковник Казанцев в расстроенных чувствах вызвал такси и помчался на вокзал, в электричке по дороге при подъезде к Люберцам с ним случился сердечный приступ, его сняли с поезда и на скорой помощи увезли во вторую люберецкую больницу. Мы, бабушка, дедушка  и я, и ещё с нами внучка дяди Коли Оля Лексикова ездили навестить его. К счастью, он недолго пролежал в больнице и скоро поправился.
             В этой грустной и печальной истории меня обескураживало, сбивало с толку одно очень непонятное обстоятельство. Я дружила с девчонкой Олей Пронниковой, она вместе с Оксаной Фулатовой окончила наше Шатурское медучилище, они вместе работали в нашей шатурской поликлинике и поддерживали добрые отношения, в то время как я с трудом сдерживала по отношению к Фулатовой внутренне неприятие и отчуждение. Сложный, переплетённый мир человеческих отношений, которыми была переполнена предстоящая взрослая жизнь, пугал своей непостижимостью, выбивал из колеи, подрывал веру в людей, лишал уверенности и ощущения твёрдой почвы под ногами. Общаясь со своей хорошей подругой, я в какой-то степени должна была считаться с девчонкой, которая мне совсем не нравилась.
             Почему так происходило, никто не мог мне объяснить ни мои сверстники, ни мои родители, все говорили, что это очень сложный вопрос. Я оставалась наедине со своими тревожными сомнениями, бабушка говорила, что не только меня волновала эта тема. Логическое, приближенное к научному уровню, объяснение этой повышенной сложности  человеческих отношений пытался найти дедушка. Он уповал на то, что рано или поздно народы всей планеты в стремлении выжить, в стремлении сохранить цивилизацию будут вынуждены заниматься этой проблемой. Ему казалось очень странным, что при наличии тревожных сигналов от нарушения экологии в природе ведущие политики и крупнейшие мировые предприниматели предпочитают в первую очередь заниматься вопросами  экономики, бизнеса и наращивать военно-промышленный потенциал. При этом они строят взаимоотношения на основе примитивной средневековой методологии и совершенно не хотят брать во внимание очевидную, давно назревшую, лежащую на самой поверхности проблему Экологии Человеческих Отношений. По его мнению,  при высочайших достижениях в науке и технике прямо пропорционально возрастает число техногенных катастроф и, несомненно, связанных с этим природных катаклизмов. У непомерно богатых американских государственных руководителей от благополучной жизни мозги заплыли жиром. Ведущие политики этой страны вышли из международной Конвенции по экологии и поражают своими скудоумными прожектами, умышленно ведущими к «управляемому» хаосу и возврату к рабовладельческому строю или к гибели цивилизации на всей планете.
             Дедушка не только на словах, но и на деле пытался теоретически обосновать свои идеи и убеждения. На пенсии он обзавёлся большим количеством книг по прикладной математике, по математической статистике, по системам массового обслуживания, по моделированию процессов общественного развития, по теории вероятности и многими другими научными книгами.  Я хорошо успевала по математике, но для моего уровня это были непостижимые вершины. К дедушке присоединились ещё несколько военных пенсионеров, бывший подполковник Николай Ильич Казанцев, майор Павлов Владимир Иванович, полковник Васильев Владимир Николаевич, майор Воронцов Александр Васильевич,  которые не меньше дедушки страдали от обрушившейся несправедливости. Они не один раз  обращались с предложением создать команду наделённых абстрактным мышлением молодых Умников и Умниц примерно из двадцати человек, чтобы продвигать свой проект. Собрав подписи, это обращение с предварительными расчётами  и обоснованиями они поначалу отправляли в разные научные журналы, но не получали положительного ответа. По предложению Николая Ильича Казанцева, единодушно признанного руководителем инициативной группы, они решили обратиться к Депутату Государственной Думы Лукину Владимиру Петровичу в бытность его Председателем Комитета по науке. Они  дошли даже до отделения Российской Академии наук,  расположенного на Ленинском проспекте, но нигде не получили поддержки и, в конце концов, после долгих безуспешных мытарств, у них опустились руки.      
              Когда кто-то пытался похвалить дедушку за бесстрашие и мужество, проявленные при стычке с бандитами он не испытывал радости и не откликался на похвалу, а становился замкнутым и очень печальным, в Афгане приходилось попадать и в более страшные переплёты. Постоянные разговоры о невысокой пенсии, которой едва хватало на питание, о непомерных, грабительских тарифах оплаты за жильё повергали его в уныние. К счастью, этот тяжёлый период продлился недолго. Бабушка говорила, что сам Бог послал России-матушке достойного Президента Путина Владимира Владимировича, который за короткий срок завоевал истинное признание и уважение не только внутри станы, но и на международной арене. Даже в арабском и мусульманском мире можно было услышать пожелание о продлении его жизни. Он за небольшой по историческим меркам отрезок времени сумел сформировать сплочённую команду достойных государственных руководителей и перевёл на новые рельсы нашу огромную, необъятную страну. Людям самых разных социальных слоёв общества, национальностей, религиозных убеждений, каждому гражданину вернулось право бороться за справедливость, защищать своё достоинство и добиваться общественного уважения. Дедушка интуитивно почувствовал благоприятные общественные перемены, начиная с двухтысячного года, он неизменно входил в состав избирательных комиссий и проявил незаурядные организаторские способности при проведении избирательных кампаний и очень гордился тем, что ни на одних выборах, никогда не проигрывал. Ему даже доверили возглавить шатурский городской, предвыборный штаб одного из кандидатов в депутаты Государственной Думы.
            И вдруг, с какой-то ужасающей отчётливостью мне стало ясно, что поселившимся в голове дурным желанием совершить необдуманный поступок, я становилась в одну шеренгу с бандюками, могла бы добавить заслуженному дедушке незаслуженную боль огорчения и разочарования, которые присовокупятся к прошлым душевным ранам. От отрезвляющих, светлых мыслей меня покоробило, как от удара электрического тока, мне стало ужасно не по себе. Я словно проглотила горькое, целебное лекарство, которое приносит сиюминутное выздоровление, и уже безжалостно ругала себя за то, что в мыслях допустила чёрную неблагодарность за ещё несбывшиеся, но, несомненно, добрые намерения. В душе мне стало нестерпимо стыдно за то, что я размышляла, как глупая, безрассудная злючка, мне никогда не хотелось быть похожей на Оксанку. Какое это большое счастье, что так вовремя наступило прозрение. Навеянные лешим нелепые, глупые намерения отступили вглубь под натиском проснувшегося здравого смысла.
            Помимо этого  у меня в голове происходило быстрое просветление. Сам по себе появился ответ на мучивший меня вопрос, который я не успела задать своей любимице, после её чудесного рассказа о своей первой влюблённости. Почему дедушка был таким чутким, отзывчивым и благородным по отношению к ней, а теперь так невнимательно относится ко мне. Тогда неожиданно на пороге появился дедушка и прервал нашу беседу. В чреде стремительно мелькающих мыслей мне удалось самой понять самое  главное: под влиянием обрушившихся  на страну невзгод даже многие очень хорошие люди стали замкнутыми, обособленными. И  дедушка не был исключением, он лишь  казался таким чёрствым и невнимательным, всё доброе сохранилось при нём. Мне стало ясно, как светлый Божий день, что отпущенная в наши души чуткость и отзывчивость будут жить в нас вечно. Никакие напасти и невзгоды не смогут разрушить  заложенную в нас   Всевышним доброту, как неиссякаемый, неприкосновенный запас загадочной русской души. Именно с ним, освободившись от наносных, губительных сорняков, Россия снова возродится, добьётся небывалого расцвета и могущества. Я уже ни капельки не сомневалась в том, что дедушка хочет сделать что-то хорошее и доброе, чтобы развеять мою детскую хандру и печаль.
               Теперь, когда пришло прозрение, я ругала себя за то, что сразу не могла понять  недопустимость и пагубность своего упрямства. Я задавала себе сложный вопрос, откуда у меня возникло до дикости несуразное желание огорчить близкого, родного человека, который не меньше, чем я, любил и уважал мою любимую бабушку. Моего юного, незрелого ума ещё нехватало для правильной оценки и  понимания безграничного разнообразия нелепых, ошибочных порывов человеческой души. Из-за слепой, детской амбициозности я могла крепко наломать дров, обидеть находящегося рядом, близкого мне человека, лишить себя пока неизвестного, но без сомнения, приятного сюрприза. Я благодарила судьбу за то, что удалось избежать большой ошибки.
            У меня ещё хватило ума на справедливый упрёк самой себе за то, что я, ослеплённая обидой, не оценила по-настоящему своё достижение, частично угадав исходное начало хитроумного замысла. Это было наглядным свидетельством моей возросшей взрослости, в которую я так спешила. Детский каприз, который оказался сильнее разума, не позволил сразу почувствовать свою значимость. Сбросив с себя наносную шелуху, я как будто избавилась от сатанинского наваждения и почувствовала огромное облегчение, у меня словно гора свалилась с плеч. Окончательно восстановив пошатнувшиеся позиции, я воспрянула духом. Возникло ощущение, как будто  я недолго побарахтавшись в зыбком, топком болоте морального уродства, наконец удачно выбралась из него и почувствовала твёрдую почву под ногами. С лёгким сердцем, с чувством собственного достоинства, с хитрой, загадочной улыбкой, не подавая виду, я пошла по предначертанной мне стезе. Мне захотелось запеть какую нибудь весёлую жизнерадостную песенку, но вместо этого с настоящим, искренним восторгом я воскликнула:
             - Дедушка! Посмотри, какая чудесная малина! И как её много здесь!
             За моё мудрое послушание награда не заставила себя долго ждать, через несколько десятков шагов мы вышли на залитую солнцем, широкую просеку. Здесь мне открылась потрясающая картина, не заметить которую было просто невозможно.  Я обомлела, не оставалось никаких сомнений, что это и есть та чудесная загадка, которой дед намеревался удивить меня. Представшее, сказочное видение, как волшебная музыка, несло в себе звучание моих переживаний, в нём, словно в зеркале, отображались взволнованные, возвышенные чувства, вспыхивающие в моём неискушённом сердечке. Созерцая удивительную красоту и гармонию, я забыла о дедушке, о бабушке, о своих друзьях и обо всём на свете, я как будто одна пребывала  наедине с открывшимся прекрасным уголком необъятного, величественного мира российской природы. В окружении золотистых стволов стройных, корабельных сосен  и говорливых берёз над малиновым кустарником возвышались две высокие, сочные веточки, которые наслаждались жизнью, купаясь в ласковых лучах тёплого июльского солнца. Они стояли в самом центре, в окружении своих младших братьев и сестричек и заметно возвышались над остальными. В них ярко просматривалось несомненное духовное и физическое превосходство, они заслуженно занимали одно из самых почётных мест в загадочном лесном царстве, где, вне всякого сомнения,  некоронованным королём был мой дед. Упруго изогнувшись, обе малиновые ветки неудержимо устремились вверх, где в свободном пространстве, без помех, никого не стесняясь, влюблено соприкасались друг с другом. Всем своим великолепием они словно олицетворяли возвышенный порыв, созвучный неземному порыву влюблённых, человеческих сердец. Их тонкие, хрупкие вершинки, увенчанные едва распустившимися, нежно розовыми цветочками под лёгким дуновением ветерка осторожно ласкали друг друга и соприкасались в сладостных поцелуях. Созерцая это сказочное явление, мне верилось, что нежное девичье счастье ни за что не обойдёт меня стороной.  Моё вспыхнувшее, впечатлительное сердце взволнованно и трепетно стучало в груди, у меня стала сладко кружиться голова. Благоухающий аромат малины делал своё колдовское дело. На какой-то миг от резких перепадов в настроении от лёгкого головокружения я почувствовала, что ещё чуть-чуть и  могу улететь в обморок прямо тут в дедов малинник.
             Мои головокружительные фантазии уносили меня бесконечно далеко. Казалось, что чьи-то мятежные человеческие души не найдя в стеснённых рамках, на грешной земле предназначенного им от Всевышнего своего большого счастья, решили тайно переселиться  в великолепные, красивые растения. Они поражали взор, очищали заскорузлые души, будили дремлющие в обыденной суете, благородные человеческие начала. Несомненно, это были Он и Она. И. если бы в эти минуты  со мной рядом оказался какой нибудь умный учёный ботаник и попытался бы убедить меня, что я сильно идеализирую, что такого в материальном мире не бывает, я бы опровергла все его самые умные и бестолковые научные доводы наглядным примером объективной реальности. Созерцаемое великолепие на фоне окружающей действительности выглядело несокрушимым доказательством моей фантастической правоты. Перед воображаемым оппонентом я была полна решимости защищать и отстаивать своё виртуальное видение этого уникального и удивительного явления. Это были элитные растения, сродни аристократам. Отягощённые обилием ягод, они в основании опирались на растущую между ними маленькую берёзку, которая этим летом только-только поднялась над землёй. Берёзка, как лукавая, добрая сваха всей душой помогала благородным влюблённым. С необыкновенной преданностью она служила венценосным особам надёжной опорой и, кажется, сильно гордилась тем, что удостоилась такой высокой чести. Так дети на пышной свадьбе  старательно и с радостью выполняют доверенные им небольшие поручения.
             С величайшей гениальностью природа многократно превзошла самые неуёмные, человеческие фантазии и создала впечатляющий символ взаимного притяжения человеческих сердец. Не случайно мудрый  русский философ Иван Александрович Ильин подметил, что подмосковные пейзажи очень благотворно влияют на людей и формируют культуру русского человека. Оформившаяся в естественной, природной среде, сказочная композиция завораживала взгляд и уносила моё воображение в сентиментальный мир влюблённости, двери которого для меня пока ещё не распахнулись, но моя душа стремилась в этот волшебный, сладостный мир, и казалось, что несмотря ни на что, я туда обязательно попаду.   Мне вспомнились добрые слова волшебной феи, прозвучавшие откуда-то с неба, когда я сравнивала деда с некрасивым колёсным трактором. Увиденное поразило меня до глубины души, вселило уверенность, что моё счастье не обойдёт меня стороной. И снова из голубого поднебесья прозвучал всё тот же знакомый голос: «Ну, что я тебе говорила».  Я не могла оторвать глаз от  поразившего моё девичье воображение, удивительного, сверхъестественного видения. Снова, как в нашем вечернем саду, танцуя под звёздным небом в зыбкой темноте надвигающейся, тёплой летней ночи, я витала на самом седьмом небе. Лишь спустя значительное время колдовские чары стали отпускать меня, я постепенно приходила в себя и опускалась на землю, подчиняясь неумолимым силам земного притяжения.
             Я чувствовала себя поверженной, дед с поразительным искусством до основания разрушил мои глупые заблуждения. Мне было крайне неловко, я не знала, как теперь буду смотреть в глаза бабушке, зачем я напрасно наговаривала на её любимого, замечательного деда? Сгорая от стыда, я искоса взглянула на него, он, как волшебный призрак, маячил среди деревьев где-то вдалеке, предусмотрительно не исчезая из поля зрения, чтобы не нагнать на меня панику. И только сейчас во всей полноте до меня дошло, как тонко, как тактично, с каким глубоким пониманием моих, душевных переживаний и всего несносного, бурлящего во мне, он оставил меня наедине с небесными девичьими фантазиями и последовавшими вслед за этим, угрызениями совести. Я уже раньше говорила, что не зря же все деревенские местные жители и приезжие дачники единодушно окрестили его кудесником леса. Надо же было додуматься, чтобы заподозрить его в чёрствости и бессердечности, в голове у меня бушевал сплошной сумбур. Мне преувеличенно казалось, что при такой прозорливости он видел меня всю насквозь. Он вполне мог догадаться, какие мысли витали в моём воображении в тот памятный, звёздный вечер, когда перед тем как накинуть на себя ситцевый халатик и выйти в сад, я долго стояла в бане перед большим зеркалом и с горделивым чувством принцессы рассматривала своё обнажённое, созревающее, девичье тело. От этих мыслей я невольно покраснела. Нарочитое, показное равнодушие деда теперь выглядело высшей формой деликатности, он ярко предстал в роли преданного, надёжного защитника и хранителя хрупких общечеловеческих ценностей. Он оказался несомненным победителем, но ни малейших признаков гордости и зазнайства, обычно выпирающих в таких случаях наружу у моих сверстников, у него совершенно не просматривалось. Дедушка желал мне добра и счастья не меньше, чем моя любимица. В тесном союзе, в слиянии с природой, которая окружала его с детства, ему удалось с поразительным талантом разрушить моё придуманное недоверие к нему.  Чтобы не смущать меня своим присутствием, он удалился на большое расстояние, и я в душе была благодарна за то, что мне не надо было прятать свои нечестные глаза. При ненаполненных до конца лукошках, мы уже без азарта, с некоторой прохладцей взирали на впечатляющее обилие ягод. Оставаясь верным себе, кудесник леса, даже когда мы собрались идти домой, искусно продолжал скрывать своё истинное лицо за напускной маской равнодушия, он с артистическим мастерством делал вид, что совершенно не замечает моего смущения и волнения, какбудто ничего не произошло. Это помогло мне постепенно придти в себя и немного успокоиться.
             Но полного, безмятежного покоя и в помине не было, хотя мне в какой-то степени внешне удавалось сохранить невозмутимый вид, во мне проснулось беспокойство иного толка. Я считала, что  волей сложившихся обстоятельств без всякого внешнего вмешательства мне была предоставлена вразумительная возможность убедиться в ошибочности поклёпа на деда, что отбивало на будущее всякую охоту плохо говорить о людях. С безжалостным, беспощадным самоуничижением я сама себя называла ни больше, ни меньше, как вредной, сварливой старухой. Кроме того, удачно угадав изначальную часть хитроумно подготовленного замысла, во мне проснулась через чур непомерная гордыня. Я считала, что вполне честно и заслуженно гордилась собой, но при этом невероятно преувеличивала свою значимость, которая выходила далеко за рамки скромного, почти незаметного события. Тем ни менее, внутренний голос взрослости распоясался с невероятной силой, мне хотелось наподобие бабушки с восхищением и наигранным возмущением воскликнуть: «Ну, дед! Ну, Дед!». Однако при всей мысленной самоуверенности я ещё была очень и очень слаба духом, я чувствовала, что у меня не хватит силы воли уверенно произнести такие взрослые слова, я до этого ещё не созрела. Сиюминутный, ошеломляющий порыв смелости внезапно покинул меня, от былой решимости не осталось и следа, я даже чуточку растерялась. Наконец, переведя дух, с трудом преодолев смущение, собрав в кулак всю свою слабенькую волю, я смогла лишь неуверенно пролепетать:
             - Дедушка, а ты взял с собой фотоаппарат?
             Сам по себе этот вопрос был излишний, и я тут же пожалела, что произнесла эти слова. Как я ни старалась скрыть своё волнение, чтобы выглядеть взрослой и уверенной, предательская хрипотца и, непонятно откуда вырвавшиеся, детские, писклявые нотки выдали меня с головой. Но по мере приближения к дому благодаря невероятной чуткости и вниманию деда я полностью пришла в себя. Меня охватили чувства иного свойства, мне хотелось поскорей отдать своё лукошко бабушке, которая очень любила перебирать ягоды, а самой хотелось убежать к девчонкам и поделиться с ними увиденной картиной, которую мне преподнёс кудесник леса. Я ускорила шаг, дедушка  едва поспевал  за мной. Бабушка с радостной улыбкой встречала нас с порога, она заботливо приготовила для  нас душистую окрошку из только что сорванных с грядки свежих овощей.
             Но мне было не до окрошки, я, как ласточка выпорхнула из избы и что есть духу, помчалась к своим девчонкам, благо, что они все втроём находились совсем  неподалёку. Их не понадобилось долго уговаривать, зная, как дедушка умеет удивлять, они поняли меня с полуслова и беспрекословно последовали за мной.
            - Давайте скорей, а то кто нибудь раньше нас придёт за ягодами и нарушит редкую, удивительную красоту.
            Проходя мимо дома, соблюдая конспирацию, мы согнулись в три погибели, чтобы нас не засекли  из окон. Я была уверена, если бабушка меня увидит, она нас всех  четверых загонит есть окрошку. Мы благополучно миновали опасный участок маршрута и бежали по лесу  вприпрыжку. Когда мы пришли к конечной цели, девчонки не меньше меня были ошеломлены увиденным, в восторге они запрыгали на месте. Галя достала смартфон, она сначала сфотографировала «малиновую любовь», а потом  всех нас по очереди. Оксанка тут же предложила:
            - Галя, давай сфотографируем ещё наших школьных мальчишек и всё пошлём твоим друзьям на Кубу.
            Алёнка тоже поддержала эту идею.
            - Здорово  было бы завязать с ними дружбу.
            - Девчонки, спокойно, - возразила Галя, - вы пытаетесь бежать  впереди паровоза, я с самого начала подумала об этом.
            Мы заспорили, кого сфотографировать из мальчишек.
            - Вовка Воронин вредный, он очень любит хвалиться, что ему имя дали в честь нашего Президента, - сказала Оксанка.
            - А ты бы сказала ему, что Владимир Владимирович Путин сам никогда не хвалится и не любит тех, кто много из себя воображает, - посоветовала Алёна. 
            - Но Воронин симпатичный, - вступилась за него Галя.
            Из всех кубинских ребят мне больше всех понравился Эрнесто, но я стеснялась вслух сказать об этом.
            Мы долго перебирали всех мальчишек из нашего класса. В конце концов, мы сошлись на Кольке Чеснокове, Игоре Лекомцеве и Сашке Саитове, Володьку Воронина отстояла Галя. На обратной дороге уже не надо было прятаться, на подходе к дому нас перехватила бабушка, как я и предполагала, она загнала нас в дом, усадила за стол и угостила своей фирменной окрошкой.   
            В логическое завершение рассказа, конечно же, я не могла не поделиться своим восторгом с бабушкой, благо, что на тот же день дедушка уехал в город получать пенсию. При дружной поддержке подружек мне не составило особого труда уговорить мою преданную союзницу на полчасика сходить в лес, девчонки увязались за нами, они не могли отказать себе в удовольствии ещё раз полюбоваться удивительной красотой.   Мне хотелось наподобие деда заинтриговать свою любимицу, но у меня ничего не получилось. Девчонки не в силах сдержать переполнявшего их нетерпения,  сразу, скоропалительно выпалили все свои яркие впечатления. Увидев выпестованную природой сказочную композицию, в бабушке прорезался голос бывшей учительницы, она так и ахнула от изумления и не удержалась от восклицания:
             - Это же Ромео и Джульетта, переведённые на Есенинский язык!
             Лучших слов невозможно было придумать. На глазах у всех в порыве чувств я обняла бабушку и поцеловала. Она, загадочно улыбнулась каким-то своим скрытым мыслям, и, задумчиво помолчав,  словно спохватившись, весело воскликнула:
             - А ты говорила, что дед чёрствый и бессердечный, у него душевной теплоты больше, чем у нас всех вместе взятых.
            - Галина Степановна, она нам тоже жаловалась на него, но вы её не ругайте, с нами со всеми такая ерунда бывает, Наташа очень хорошая.
             Мне нечего было сказать, я лишь смущённо промолчала и кажется, даже чуточку покраснела.

    Г. ШАТУРА                2019 год