В гостях у бабушки Маши

В гостях у бабушки Маши.
                Гл. 1.Деловой договор.
 -Девчонки! Думаю, вас заинтересует мое предложение. Картошка подрастает. Сначала подрыхлим, прополем, а потом, дня через два-три, надо окучить по – настоящему. Но окучивать будете самостоятельно: уеду в командировку. Согласны?
   Мы с младшей сестренкой Викой не можем отказать папе. Он человек основательный и строгий. Любит порядок. Кто окучит, если не мы? Огород большой, рассчитанный на две семьи, соток десять-двенадцать. Мне четырнадцать, сестре десять лет. Папа достает из хозяйственной постройки  инвентарь: три тяжелых окучника, изготовленных из сплющенных  топоров, насаженных на деревянные длинные ручки.
   Картошечка взошла дружно, ровненько, сама крепенькая, темно-зеленая, но почва глинистая, тяжелая, несмотря на то, что каждый год навозом  удобряется.
   После удобрения  сорняков тьма-тьмущая - картошки не видать. Подрыхлить – значит помочь картошке подняться, освободив почву от сорняков  и разбив твердые комья глины.
Встаем втроем  в один ряд, распределив участки с учетом возраста и сил: папа, я и Викторка.( Так мы попросту зовем сестренку по имени Виктория).
  На папин труд можно любоваться. Каждую  картофелинку пропалывает так, что все сорняки убиты наповал сразу, земля становится похожа на пух, кажется, что каждый кустик  волшебно преображается и благодарит за труд. Я стараюсь орудовать окучником, как папа. У сестренки еще не получается так виртуозно, но она старается изо всех сил.
 Уже на второй день картофельные ряды стоят дружной стеной, ожидая высокого окучивания  каждого куста. Хорошо огребешь – урожай картошки будет добрым, но от работников сила требуется. Где силы нет, там необходимо упорство.
- Ну, дочи(Так часто папа   ласково называет нас ),  если справитесь с поручением – премирую вас поездкой к бабушке Маше в Трубчевск.  Что скажете?- спрашивает папа.
    Мы никогда до этого не ездили в бабушке, поэтому принимаем предложение как дорогой подарок. Всего дня два-три потрудиться основательно. Раз плюнуть. Справимся.
 Сестренка  Викторка, воодушевленная папиным обещанием, встает утром вместе со мной, не ждет приглашения к столу. Пока она ест пшенную кашу с молоком, я успеваю заплести ей две косички, разделив волосы на  части прямым пробором. Косички  всегда получаются смешными, потому  что торчат в разные стороны, как ножки только что родившегося теленка, ставшего на них впервые. Одна из косичек кажется толще другой, но сестренка непритязательна к «парикмахеру», хотя даже думает, что она красавица, любуясь на себя в зеркало.
  Время пролетает очень быстро. Картошечка окучивается основательно, очень высоко, ряды ровные, широкие. Землю загребаем  так, чтобы видны были верхушки молодых кустиков: больше земли - больше боковых  корней у картофеля. Решаем передохнуть, потому что становится жарко.Воздух из прохладного, напоенного ароматами ельника, которым славится уральский регион,из запаха тополей и рябин, посаженных нами года два-три назад, и множества цветов в палисаднике становится жгуче-медовым.Несколько семей, недалеко живущих от нашего дома, держат пчел и делятся с соседями дарами кропотливого труда.Самым любимым лакомством считаем огурец, обмакиваемый в тягучей,золотисто-прозрачной массе.
 Идем обедать. Заметно, что азарт Вики уже проходит.Она молчаливо сопит, посматривая на необозримый простор нашего трудового объекта.Понятно, что еще маленькая: монотонная работа ее заметно изнуряет.В пору играть в дочки-матери.Но взялся за гуж...
  Отдохнули. Окучники на плечо и опять  в огород. Сестренка упорно молчит, но приступает к работе.
-Виктор, повернись, посмотри на картошку. Она даже поднялась, стала выше после окучивания, благодарит  тебя за труд. Говорить-то не умеет,- так я подбадриваю уставшую младшую напарницу.
  Сестренка смотрит на картофель, всем своим видом выражая сомнение в адрес сказанного, и врезывается острым концом окучника в светло-рыжую  землю.
  Солнце печет нестерпимо, но ветерок не дает умереть от зноя и ерошит мои густые светло-русые волосы, заплетенные в косу и сложенные калачиком у затылка. Тишина, только глухой звук окучников, вгрызающихся в плоть земли.
  Вдруг вокруг что-то меняется. Не могу понять, в чем дело. В воздухе слышится жужжание. Кажется, будто меня атакует целый рой  назойливых злых существ.   Это Ярыгинские  или Шалаевские  пчелы царствуют на всем воздушном   пространстве вокруг нас. Нет, не хочет «пчела за данью полевой лететь из кельи восковой». Они облюбовали двух машущих окучниками девчонок. Неужели они решили нами поживиться?!
 Внезапно  я ощущаю сильную боль в области макушки. В волосах что-то злобствует, и боль увеличивается во сто крат. Я машу руками, пытаясь отпугнуть чудовище, но ничего не получается. Наконец жужжание прекращается. Я бросаю окучник, дико  взвываю и опрометью бегу домой.
 Сестренка быстро мочит полотенце под умывальником и прикладывает к моей макушке. Никакие примочки не помогают. Постепенно голова раскалывается. Кажется, что целая стая пронзила мою голову своими жалами.
   -Говорила я «Сонька, повяжи косынку», -  по-доброму ворчит мама, готовящая у электрической плитки свой фирменный борщ,- нет ведь, не слушают.
Я в ответ тихонько подвываю, причитая.
К вечеру боль чуточку утихает, но на месте укуса нащупываю  огромную шишку, расплывшуюся по верхней части головы. Ни есть, ни пить, ни общаться с кем-либо не хочется.
    Наконец  вспоминаю про картошку и зову Вику из соседней комнаты. Знаю, что переросшую  просто не окучишь, надо торопиться. Если бы не пчелы, мы сегодня половину огорода одолели. Хоть два часа поработаем, и то вперед.
    Ночью  болят руки. Пытаюсь их спрятать под голову, убаюкиваю, как ребенка, меняю их местоположение, но они нестерпимо ноют, не давая покоя и сна. Лишь к утру засыпаю.
-Эй, Сонька - засонька! Чего спишь? Поезд в Трубчевск отправляется, - Викторка  наклоняется ко мне, присев у кровати, заглядывает в лицо и вдруг смолкает. Некоторое время  рассматривает меня, будто впервые видит, громко сопит, как это делает, когда чем-то поражена, потом кричит:
-Мама, иди скорее, к нам из Китая гости понаехали!
Что это такое она говорит? Ничего не могу понять. Да и глаза как будто слиплись, Встаю под веселый смех сестренок, смотрю в зеркало. Действительно, на меня уставилась удивленная  китаянка в ночнушке в горошек. Почему-то вспоминается опера «Чио-Чио-Сан» с красивыми грациозными героями с их многозначительными движениями, нежными  девушками  с переливчатыми, как соловьиные трели, голосами. Красивая экзотическая страна с такими же  красивыми скуластенькими миниатюрными  китайцами.  Жаль только, что разладилось что-то в отношениях наших народов. Вспоминаю также, что до сих пор кто-то из сестренок носит мою розовую нежную китайскую кофточку с мысиком у горла, украшенным белым орнаментом. Она была куплена родителями давно, в 1961 году, когда впервые в Космос полетел наш Юрий Гагарин и когда я пошла в первый класс,  бережно хранится и свидетельствует о многолетних связях  с  Китаем  в прошлом. Все китайские вещи качественны, прочны, долговечны.  Мои глаза, за ночь ставшие узкими, лишь косвенно напоминают  форму глаз жителей страны Поднебесной.
Оказывается, отек  от укуса пчелы  или пчел ночью опустился на глаза.
  О, ужас! Заплыли не только глаза, а все лицо, похожее на наливную шаньгу.
Когда я стану прежней Сонькой? - Дело времени. А вдруг ждать этого долго? В Трубчевск с китайскими глазами не поеду. Голову слегка  кружит, она трещит, хочется спать, но вспоминаю про обещание и вслед за сестрой, повязав платок, отправляюсь в огород.
    Мы сдержали слово, данное папе, картошка окучена и идет дружно в рост. Прошло каких-то четыре дня, а она уже отряхнула с кустов нечаянно попавшую на листики земельку и «улыбается» нам,  как будто благодаря за труд.  Даже я в это начинаю верить, хотя сама придумала эту картофельную легенду.
А мы пакуем чемоданы. Завтра в путь. Всего каких - то два денька - и мы будем у бабушки.
   Два с половиной дня  в дороге пролетели незаметно за чтением книг, за играми, беседой с пожилой женщиной  Анной Яковлевной из нашего купе, выходом на остановках и покупкой различных ягод, которых нет в наших краях: черники, костяники и ежевики. Лежа на верхней полке, под стук колес я наблюдаю за сменой пейзажей.
   Больше всего поражает природа средней полосы: безбрежные поля и березы, лишь иногда пересеченные дорогами и тропинками. Вот вижу идущих с граблями молодых мужчин и веселых девушек с повязанными вокруг головы светлыми косынками. Ветер раздувает подолы их ситцевых платьев, а они весело смеются, переговариваясь друг с другом.
 Хочется  туда, где веселье, трудовой ритм, жизнерадостный ветерок и палящее солнышко.
                гл 2. Бабушкино царство
В Трубчевск мы приехали на автобусе  рано утром.
А оно, это утро, ясное, воздух прозрачен и свеж и совсем не такой, как на Урале: легкий, яблочно-ладановый,не испорченный цивилизацией, а сыщенный самой историей, веющей от древней Десны-матушки. Тихо, лишь иногда слышится лепет  листвы на высоких  пирамидальных тополях.  У нас, на Урале, таких нет. Там они скромные, невысокие, кряжистые.
Уже появляются жители, а с ними увеличиваются такие  знакомые посторонние шумы: чихание мотора заводящейся  машины, плач ребенка, стук каблучков по асфальту. В воздухе пахнет ванильным мороженым. На клумбах  бархатцы, образующие изящные махровые букетики с темно-бордовыми цветочками  и желтой сердцевиной.
 Встречающиеся  люди смотрят на нас изучающе - любопытно: кто этот темноволосый статный крепкий мужчина с чемоданом  в одной руке и огромной сеткой апельсинов в другой?
 За ним следуем мы: я в красивом темном, с желтой искрой платьишке и часто зевающая Вика, еще не проснувшаяся и шагающая, как зомби. Косички, как всегда, туго заплетенные, торчат в разные стороны.
-Колька, ты! Здорово, друг!- слышим мы приветствие и видим подходящего справа мужчину средних лет, сияющего от радости и неожиданности. Папа ставит чемодан, и два мужчины крепко сжимают друг друга в объятиях. Они перебрасываются несколькими фразами, из которых папа узнает, что бабушка сейчас где-то здесь, на рынке.
-Серега! Приходи вечером. Буду ждать, - произносит папа.
Прошли несколько проулков и оказались у обнесенного металлическим заборчиком рынка. Народу здесь много, несмотря на раннее утро.
 На прилавках торгующих можно увидеть топленое молоко в крынках с темно-коричневой  запекшейся сверху пеночкой , творог, сметану; толстые, сантиметров в десять, а то и пятнадцать  толщиной  куски  сала с двумя-тремя прослойками мяса, свежая рыба от окуня до щуки, ранних  сортов яблоки от штрифеля до белого налива; черешня, вишня, клубника - все, что душе угодно. Мы проходим мимо рядов торгующих, папа приценивается к салу, идет дальше, останавливается у прилавка с яблоками.
 Маленькая, худенькая пожилая женщина с темными, глубоко посаженными  глазами, в белоснежном платочке на голове старательно и аккуратно раскладывает в лотке желтоватые аппетитные яблоки белого налива. Заманчиво витает яблочный запах, а я , глядя на яблочки, замечаю, что они действительно налились соком так, что «видны зернышки насквозь». Такие яблочки позже мне пришлет моя студенческая подружка Юля Агентова из Алматы, для сохранности переложив каждое в пергаментную бумагу.
-Почем ваши яблочки?- спрашивает папа.
-Да недорого, сынок, десять копеек за десяток, - низким хрипловатым голосом отвечает женщина, все еще колдуя над своим урожаем, и не спеша поднимает глаза на покупателя.. Спокойное лицо ее мгновенно преображается, она быстро встает за прилавком и протягивает к папе свои маленькие узловатые руки.
-Николай, родной мой сыночек!- причитает она, прижимая папу к себе, а по щекам текут слезы. Так они стоят некоторое время, разделенные прилавком с фруктами.
   Затем она спохватывается, обращается к нам, непонятно откуда зная наши имена, просит подругу-товарку продать ее лоток яблок, выходит из-за прилавка, обнимает нас, целует, внимательно присматриваясь к каждой.
  Только когда бабушка утоляет свое любопытство самыми разнообразными вопросами, она вновь обнимает нас и целует. Затем  мы направляемся в деревню, где живет наша бабушка Маша, которую мы  увидели сегодня  впервые в жизни.
 
               
 Деревня Телец расположена на берегу маленькой  речушки. От Трубчевска до деревни километра два-три, но  быстро преодолеваем путь по тропинке, родной и знакомой телецким жителям. Большую часть поклажи взял на себя папа, а мы с сестренкой идем налегке.   Спускаемся к шумливой  речушке, приветствующей  ласковым говором бабушкиных гостей. Играевкой называют ее местные жители за  легкий и покладистый нрав.
Через изгородь  я замечаю просторный двор, где привольно бродит разная живность. В одной части двора красивый оранжевый петух развлекает белоснежных курочек, что-то быстро объясняя своим подружкам,  перебирая лапами в сенной трухе. Ближе к нам мы замечаем степенных гусей, разлегшихся  на ржавого цвета почве.  «Вот почему Брянск  по радио называют областью  нечерноземья, землю здесь никак  черной не назовешь», - думаю мимоходом я.
 Вереницей, один за другим мы входим во двор.
 В первый день войны по этому двору расхаживали, как хозяева, с автоматами наперевес фашисты. Один из них, видимо, самый главный, заглядывал в сарай, погреб, дом и произносил слова, в буквосочетании которых бабушка уловила смысл слова «крали». Она ходила следом за незваным гостем и повторяла с покорностью и страхом за детей, младшей из которых было всего четыре года:
-Пан, да ничего мы не крали. У нас все свое.
Фашисты сердились, что бабушка их не понимает. Откуда моей бабуле знать немецкий язык? Она и нам-то письма писала печатными буквами химическим карандашом, потому что грамоты почти не знала. Хорошо еще, что не направили тогда оккупанты на тридцатишестилетнюю женщину автомат.
 В тот день они увели со двора всю живность и кое-что из семейного скарба.

Бросается в глаза добротный дом с высоким  белым фундаментом и красивой верандой. Справа от дома вход в  кирпичный погреб, где бабушка хранит кринки с топленым молоком, сметаной, творогом, соленьями и вареньями, картошкой.
 С этим погребом у бабушки связана другая, уже послевоенная странная история, о которой она поведала мне однажды.
  Это было в  сорок шестом году. Погреб в то время был еще деревянный, а не кирпичный и не закрывался на замок. Бабушка зашла туда   и увидела стоящего в углу незнакомого мужчину, обросшего, неухоженного, дрожащего. Странный человек молчал. Бабушка испугалась не на шутку, быстро набрала картошки и вышла.
Какая-то тревога мешала ей  весь день заниматься своими делами.
  Вечером она решила посмотреть, что творится  в погребе. Незнакомец по-прежнему находился там.
-Простите меня, пожалуйста, я вас напугал не на шутку. Помогите мне, я вас больше не побеспокою. Дайте мне, если можно, что-либо переодеться и укажите дорогу, чтоб уйти незамеченным, - приглушенным голосом  обратился вдруг он к бабушке.
 За годы войны бабушка привыкла к разным ситуациям и решила помочь незнакомцу, не выдав его никому из соседей. Житейский опыт общения с разными людьми не позволил ей бежать и доносить  в местную администрацию.
  В голодные тридцатые, еще молодая, она с мужем отправилась  на Дон искать лучшей доли, чтобы прокормить голодных детей. Но на Дону жилось не лучше, чем в Брянске. Доброта  казаков запомнилась ей на всю жизнь, ведь   они делились последним куском хлеба с незнакомыми людьми.
  Возвратившись через два года в родную деревню, она не позволяла никому  даже намеком обидеть человека.
  Бабушка нашла в сундуке довоенное драповое пальто дедушки Сергея, в гибель которого  не верила и ждала  до конца жизни,  брюки, пиджак, рубашку, положила в   сверток кусок сала и каравай домашнего хлеба, принесла в погреб, поместила все это на скамейку у входа, рассказала о дороге на Поповку через огороды и вышла.
 Утром в погребе уже никого не было. Человек мудрый и благородный, бабушка поступала всегда так, как подсказывало ей сердце.
 Итак, продолжим описание жилища бабушки.
За погребом раскинулся сад с вишневыми деревьями, яблонями разных сортов, сливами, среди которых самой любимой считаю до сих пор желтую медовую. Как только она поспевала, все пространство земли вокруг нее было усеяно желтыми сливами, такими сладкими и вкусными, каких я потом никогда больше не ела.
 С левой стороны, за верандой стоит груша, посаженная дедушкой еще до войны.
-Смотри, Маша, вырастет груша, дети откроют окошко, и фрукты им сразу в руки посыплются, - говорил бабушке дед Сережа, не предполагавший, что через несколько месяцев начнется война, а он погибнет и долгое время будет считаться пропавшим без вести.
 Плоды этой груши имели свойство при созревании  становиться мягкими, внутри похожими на жидкую кашицу и удивительно сладкими. Дети и внуки любят эти фрукты и называют  их в шутку «дрисливками».
  За грушей и кустами овощей и ягод простирается поле картофеля. Чуть дальше  от бабушкиного дома и  огорода  располагается колхозный сад с ухоженными, побеленными  саженцами и взрослыми фруктовыми деревьями.
  По высокому крыльцу поднимаемся и входим сначала на веранду, залитую солнечным светом, который проникает сквозь веселые тюлевые занавески. Здесь царствует большой  и крепкий стол, вокруг него с двух сторон располагаются стулья. Скромно в уголке стоит, не проявляя себя, старинный, обитый металлическими пластинами с изображением петушков  сундук.
 Ступаем за порожек и оказываемся в доме, где даже в жаркую погоду  прохлада и тишина.
В правом углу, который называют Красным, видим икону Божьей Матери со скорбно сжатыми губами. Она держит у груди спящего младенца. Рядом с ней  «Николай-чудотворец». Папа до конца жизни будет почитать этого святого.
 Крашеный пол из широких массивных  досок покрыт яркими, в полоску, тонкими ткаными  половичками.
 Белые стены украшены многочисленными фотографиями в старинных деревянных рамках различного размера и формы. Среди этих фотографий находим свое изображение, становится понятно, как нас быстро определила бабушка при первой встрече. Чувствуется, что каждой фотографии  хозяйка дома отводила свое место с любовью и заботой.
  На подоконниках цветы герани за белоснежными шторками ручного шитья.
    В самой просторной комнате, где бабушка принимает гостей, стоит старинная железная кровать, две  боковушки которой состоят из толстых параллельных друг другу прутьев толщиной в сантиметр, увенчанных  металлическими набалдашниками. Сверху прутья крепит такой же, только поперечный прут. Вся же боковушка в самом верху заканчивается длинной, во всю ширину боковушки ручкой серебристого цвета с мягко закругленными бочками. Кровать высокая, нарядная, торжественная. Эту  торжественность кровати придает  белоснежный старинный подзор по низу кровати под нарядным покрывалом и огромная гора взбитых подушек, покрытых тончайшей кружевной накидкой-пелериной.
 В кухне на самом почетном месте находится русская печь, которою бабушка пользуется и в летнее время, чтобы приготовить домашний хлеб,  борщи, щи, рассольники и супы с фасолью, сдобные булочки, гуся с яблоками, «картопник», пареную кукурузу, топленое молоко, ряженку и многое другое. Печка такая же белоснежная, как и шторки на окнах.
В доме царит тишина, покой и какой-то домашний, организованный хозяйкой порядок, в который мы сейчас внесем  суматоху, шум, сумятицу и творческий беспорядок.
                Гл. 3.Родные
К вечеру в доме бабушки стали собираться родственники. Первой пришла тетя Тоня, старшая  из сестер папы, которая жила в Тельце и имела двух сыновей: Колю и Сашу. В семейной   традиции у бабушки называть детей именами близких родственников. Так тетя Тоня назвала своих детей именами папы и его брата Александра, который в юности приехал к папе на Урал и всю жизнь прожил с ним рядом.
 Коля, старший из сыновей тети Тони, - высокий, худенький, голубоглазый и добродушный, лицом похожий на отца, дядю Ваню, сразу стал душой нашей детской компании. Он говорит о Десне, которую любит и знает о ней столько, что любой взрослый бы позавидовал, говорит о достопримечательностях Брянска и Трубчевска, об их истории,   Великой Отечественной войне.
Другой сын, Саша, - крепкий, плечистый, светло-русый и голубоглазый, как и старший, больше походит на мать, говорит мало, потому  что еще стесняется нас и кажется загадочной штучкой.
 Только когда он взял баян в руки и все услышали чудесные «Амурские волны», я и к этому двоюродному братишке прониклась уважением и гордостью. Мы, дети, сидим на веранде и ведем проникновенную беседу, незаметно меняя ее темы. Даже еще маленькие Люда и Саша, дети младшей сестры папы, тети Вали, которая очень похожа на него, принимают участие в разговоре, вставляя порой свои реплики. Общение  естественное, раскрепощенное и доверительное.
   Взрослые организовали свою компанию в доме, в бабушкином зале с фотографиями на стенах. Там собрались сестры папы с мужьями, дядями Ванями, работавшими в совхозе и имевшими звание Героя  Социалистического Труда, папины одноклассники и его крестная, которую все называют бабушка Опенькина(она  сестра погибшего на войне нашего дедушки Сергея),  с дочерью Александрой, заведующей Белобережским санаторием недалеко от Москвы.
Там тоже  свои разговоры, в которых все принимали участие, но о чем идет беседа у них, нам неинтересно. Мы  в восторге от общения друг с другом. Лишь иногда к нам тихонько заходит бабушка, убирает пустую посуду и приносит что-то новое, вкусное: второе или десерт.
 Так за шумной беседой мы все перезнакомились и стали роднее родных.
-Пошли гулять! - предлагает кто-то.
 Мы выкатываемся большой гурьбой с высокого крыльца, выходим за пределы двора и, заполонив всю дорогу, отправляемся гулять по Набережной, где живет в большом голубом доме с белыми  резными наличниками наша тетя Валя.
  Коля как-то сразу исчезает, оставив нашу компанию без вожака, у него, видимо, были свои, взрослые дела, ведь ему шестнадцать. Восьмилетнюю Людочку и пятилетнего Сашу  Семионовых (фамилия моей тети Вали) вскоре уводят домой, а мы с Сашей Еременковым и Викторой  остаемся посреди улицы одни и теряемся, не зная, о чем можно  говорить парню с  девчонками, смущенно пожимаем плечами и улыбаемся.
 Мимо проходят две симпатичные «дамы» Сашиного возраста и внимательно, с неподдельным интересом разглядывают гостей, то есть нас. Почему-то кажется, что это поклонницы  брата, так ревностно они нас изучают. Сам же он  провожает их взглядом, полным иронии.
-Ну ладно, я тоже пойду, вы отдыхайте, ведь после дороги, - смущенно оглядываясь, обращается к нам  Саша у ворот бабушкиного дома.
-А ты завтра приходи и поиграй еще на баяне, хорошо? - просит сестренка.
-Ну что не сделаешь ради гостей! - произносит Саша. Калитка захлопывается.
 . В сумерках мы поднимаемся на крыльцо бабушкиного дома, где у взрослых еще продолжается  беседа.

                Гл.4. День второй в гостях
-Баб, дай поесть,- слышим мы утром из кухни. Оказывается, Саша уже пришел к бабушке с утра.
-Вон там, на гвоздике повесь,- в тон ему отвечает бабушка.
Мы прыскаем от смеха и еще беззвучно смеемся какой-то момент, чтобы нас не услышали разговаривающие в кухне. Вдруг кто-то обидится. Надо отдать должное, бабушка всегда отвечает своим внукам  шутками-прибаутками, которые рождаются молниеносно и бывают всегда уместны и остроумны.
-Девчонки проснулись? - вдруг спрашивает папа, входящий со двора. Его шаги с уверенной поступью я не перепутаю ни с чьими. Наконец он заглядывает к нам и видит, что я заплетаю сестренку.
-Ну что, пойдем по орехи?- спрашивает папа, не любящий безделья и празднества.
-Пойдем, пойдем, - кричит Викторка, суетится и мешает заплетать смешные косички, но  вскоре успокаивается и сидит смирно. Вдруг прическа получится некрасивой и она не понравится  баянисту Саше.
   После завтрака наша четверка: папа, я, Саша и Викторка  отправляемся в ров за орехами. Ореховый кустарник высокий. Чтобы достать плоды лещины, надо ствол наклонить и снять орешки, собранные в пару или даже в три плода.
-Ну конечно, это те самые вкусные орехи, которые папа принес как-то из магазина в большом белом кульке, только орешки те были без скорлупы, и их не нужно было, прилагая усилия, раскусывать, - думаю я про себя, собирая плоды лещины  в мешок вместе с Сашей Еременковым, который помогает мне
. За разговорами, шутками и смехом мы насобирали полмешка гостинца, который папа увезет домой для братьев и сестренки Наташки. А мы-то останемся здесь почти на полтора месяца! Ура!
 По дороге домой  встречаем непонятно откуда появившуюся каурую лошадь, не спеша скачущую навстречу нам, мотая удилами. Мы отступаем в стороны, освобождая ей дорогу. На лошади видим прекрасную наездницу, будто с картины художника Брюллова.
-Это Катька-цыганка,- вздыхает Саша,  жалуясь папе,- достала она меня. Весь год сидел с ней за одной партой. Летом от нее тоже проходу нет.
 В голосе его безнадежное отчаянье. Папа слушает Сашу, многозначительно улыбаясь и ничего не говоря, восхищенно наблюдая за всадницей.
Я провожаю отчаянную девчонку  завистливым взглядом. Она крепко и уверенно сидит в седле, не обращая на нас никакого внимания. Красивое смуглое личико, обрамленное кудрями до плеч, стройный девичий стан, объятый светленьким платьицем, длинные стройные ножки в стременах. Нельзя не залюбоваться.
  Позже Катя станет моей самой близкой подружкой в Тельце. С ней мы будем делить первые девчоночьи тайны.
  Катин старший брат – красивый,кудрявый, полноватый тридцатилетний цыган,  главврач  Трубчевской поликлиники, и бабушка однажды поведет меня к нему на консультацию, где мне выпишут кучу уколов и рыбий жир, вызывающий у меня отвращение не только к лекарству, но и к любой пище.
   Бывала я у Кати и в гостях. Семья многодетная, трудовая, основательная. Такой же основательный, добротный цыганский   дом  у речки по дороге в Трубчевск. В доме много комнат, со вкусом прибранных, просторная кухня, во дворе огромный хлев с большим количеством домашних животных.
    Катька - младшая  и единственная   девочка в семье, поэтому старшие братья оберегают ее от домашних обязанностей: пацаны могут подоить корову, помыть посуду, приготовить еду, прибрать в доме. Больше всего меня поразила пирамида белоснежных подушек , мастерски взбитых и аккуратно, до самого потолка возвышающихся  на одной стороне кровати. У нашей бабушки тоже много пуховых подушек, но такого количества,  больших и маленьких, не видела никогда.
 В 90-е годы Катя уйдет странствовать с табором. Говорят, побывает и на Урале. Будет просить у тети Вали мой адрес. Не решится тетушка дать ей адрес:
-Что ты будешь делать с целым табором? Как воспримут экзотику твои соседи и родные?- спросит она у меня.- Боюсь за последствия после таких гостей.
Спорить с тетушкой не решилась.
                Гл.5.  Без папы
Папа уехал рано утром, когда мы все спали. Бабушка подоила корову и отправила ее пастись.
Сегодня возле Трубчевска ожидается ярмарка, бабушка решает, что нам там нужно побывать обязательно. В поля  доить корову сегодня не пойдет.
 Тетя Валя тоже будет на ярмарке с коллегами по работе: они решают продать промышленные товары  как можно быстрей. Ярмарка им как нельзя кстати. С утра она в Трубчевске, чтобы организовать подвоз товара для торговли. Когда все загружено,  сотрудники отправляются на праздник.
Мы с бабушкой идем  пешком, ведь мы налегке, бабушка желает  показать нам  это удивительное зрелище.
По дороге встречаются возвращающиеся по каким-то причинам жители. Кто-то купил, что хотел и идет домой, кто-то что-то забыл, кто-то направлялся не на ярмарку, а в Телец, но у всех приподнятое, волнительное настроение. А мы целенаправленно идем туда, где вовсю начинается торговля. Со всех сторон слышатся призывы:
- Пенька, пенька! Недорого. Подходите, берите. Пригодится в хозяйстве! - наслышана, что пенька сделала Трубчевск известным не только в России, но и за рубежом. Петр Первый ценил качество трубчевской пеньки, такой необходимой в судостроении.
-Игрушки детские, красочные, веселые. Свистульки расписные, звучные, с переливами. Подходи, бери дешево.
Народу у каждого лотка много, едва успеваем рассматривать товар, заглядывая в лотки из-за спин покупателей.
Товары распределены по рядам.
В одном из рядов все предметы, изготовленные из дерева от посуды, украшений до мебели.
Во втором - фрукты не только из Брянской области, но  из других уголков страны, даже экзотические - апельсины и мандарины.
В третьем - молочные продукты
В четвертом - от конской сбруи и упряжи  до жеребцов сивых, вороных, каурых. Только лошадки стоят на холме, чтобы покупатель мог любоваться ими со всех сторон.
В пятом – тети Валины товары от белья  до верхней одежды…
Легче назвать те изделия, каких на ярмарке нет.
 Но это была не только торговля, это было веселье: мужчины в ярких красочных рубахах за прилавками, женщины в цветных ярких платках. И песни, и игры, и балаган с Петрушкой и другими  веселыми героями.
Разыгрывались театральные миниатюры на небольшой поляне между торговыми рядами с шутками, прибаутками, веселым смехом. Я такого праздника никогда не видела. Сразу вспоминаются  «Коробейники»  Н.А. Некрасова. Недаром несу  воспоминание о празднике через всю жизнь и делюсь им с Вами, дорогие читатели.
 Но больше всего меня поразило даже  не это. До сих пор перед глазами картина, точно кем-то воссозданная с древних времен. Впереди маленькая старушонка в выцветшей одежде с небольшим посошком и такой же выцветшей сумой. Она выполняет роль поводыря и детским звучным голосом поет какую-то древнюю песню про набеги хозар и половцев. За ней следом идут два седых старика с бельмами вместо зрачков. Их одежда тоже выцвела, как будто ей  уже много веков и в любой момент она просто рассыплется-распадется. Низкими мужскими голосами они вторят поводырю-старушке. Я останавливаюсь недалеко от этой троицы и всматриваюсь в их лица. На шеях у слепцов перекинутые кожаные ремешки, которые держат древний щипковый инструмент- гусли. Откуда здесь, в Брянске в двадцатом веке гусли и эти древние слепцы, будто на машине времени перенесенные сюда со времен Андрея Рублева?! Это не мое воображение, это реальная картина, которая у меня перед глазами до сих пор.
 
 После обеда мы собрались во рвы по ежевику. Трико, легкая кофточка и косынка – все, что нужно собирателям ягод. Погода установилась нежаркая, около 20 градусов. Сходить на речку покупаться невозможно, ветерок прохладен.
-Вы с Урала привезли к нам прохладу, - не раз говорит нам тетя Валя. Мы только смеемся. Какие же мы всемогущие!
К обеду мы с бабушкой набираем ведро ежевики, которую я впервые попробовала, когда папа купил нам с сестренкой по стакану  ягод на одной из остановок перед Москвой.
-Смотри-ка, внуча, как быстро справились с задачей. Не ожидала, что мы такие хваткие,- улыбается бабушка. Кустов ежевики во рвах много, ягода крупная, сочная, но кусты колючие и цепкие.
  -Теперь нам хватит надолго. Может, только раз съездим в лес по чернику,-  обстоятельно перевязывая верх ведра платком, говорит бабушка. Потом мы вместе несем ведро домой.
   Только вот не осуществится запланированное нами. Кто-то из соседей рассказывает бабушке, что на этой неделе четверо взрослых парней, студентов, поехав в брянский лес по грибы, наткнулись на землянку, вошли туда из любопытства и подорвались на мине. Один из них доставлен в Брянскую поликлинику в тяжелом состоянии, трое погибли.
-Не хочу я, чтобы война в мирное время догоняла внуков,- поставила точку бабушка на моей мечте. В брянском лесу я так и не побывала.
После обеда бабушка идет в пойменные  поля доить корову. Она доит корову три раза в день! Внизу, под Тельцом, стоящем на возвышении, - сочное разнотравье, благодатное для коров. Вспоминаю  рассказ И.С. Тургенева «Бежин луг». Помните, как охотник блуждает ночью в полях и чуть не погибает на краю обрыва, не находя опору ногам  в темноте?  Он не видит спуска в пойменные луга, куда мальчики идут в ночное. Кстати, Орел от Брянска по прямой находится в ста - ста двадцати километрах.
  Корову доить я не умею, так как корова  наша Марточка  строптивая и никого, кроме мамы, к себе не допускает .Помочь бабушке я не могу и из-за этого переживаю. Бабушка в поле меня просто не берет, а оставляет «домовничать».
 Папа часто выражал свое недовольство таким усердием бабушкиходить к корове в поле:
-Мам, ведь нога болит, тебе скоро шестьдесят. Не бегай ты в поле: опять вскроется вена,- упрекал он бабушку.
Бабушка действительно часто перебинтовывает ноги из-за постоянных кровотечений в венах, натирает ноги «Фторокортом», хотя надо  просто дать ногам отдых. Да разве бабушка будет отдыхать?! Она, как папа, без дела не сидит.
 Однажды, когда трубчевские внуки подрастут, она организует посадку  саженцев черешни вдоль улицы Набережной.
-Пусть радуют жителей весной цветущие  деревья, а ягоды будут для них летом  бесплатным вкусным лакомством,- говорила бабушка, просветлев в доброй улыбке. Как в том стихотворении М. Исаковского из нашего детства про яблоню:
             Путники в тени ее прилягут,
             Отдохнут в прохладе, тишине
             И, отведав сочных, спелых ягод,
             Может статься, вспомнят обо мне.
В своем саду непоседа-бабуля на каждом фруктовом дереве прививает другие сорта. Такие прививки выполняет ей дальний родственник, тоже дедушка, и она, кажется, называет процедуру «коленованием», а не прививкой.
Пока бабушки нет дома, я прибираюсь, кормлю Вику, и мы идем с ней во  рвы собирать печерицу.
 Спросите, что это такое? Это шампиньоны, которые местные жители предпочитают называть по-своему и которые у нас на Урале не растут. Их много во рвах, где в годы войны велись бои с фашистами. До сих пор местные  ребята находят там каски, гильзы от патронов и другие предметы солдатского обихода.
Грибы мы приносим домой, чистим, мельчим, но готовить не решаемся. Бабушка их жарит сама с салом на керогазе во дворе, когда на улице и в доме жарко.
 Керогаз – небольшая  металлическая переносная печка, работающая за счет керосина, или по-другому примус. Я впервые увидела керогаз в Тельце.  Как-то Саша в шутку произнес «ругательную фразу», использовав в нем это слово: «Кипит твое молоко на моем керогазе». Если произнести ее быстро, получается что-то нецензурное, запрещенное, а это так привлекает детей и запоминается обычно на всю жизнь.

                Гл.6.      Брат Саша
   До обеда Саша работает с ребятами на совхозном поле, а потом приходит к бабушке поесть и пообщаться с сестрами с Урала.
Когда утром мальчишек везут на машине в поле, они громко распевают песни. Я слышала их дружное пение  с бабушкиного  двора и  считала, что эти песни вполне приличные, ведь и мы, ребята с Урала, июне, в первый месяц каникул, вывозились работниками лесничества  в лес и  занимались  посадкой маленьких елочек на склонах с помощью «меча» - металлической лопатки, которой делали углубление в почве для очередной елочки. Нет, это была не трудовая практика в школе, мы зарабатывали свои личные деньги: по три рубля в день. Как взрослые, писали заявление о приеме на работу и слушали лекцию о технике безопасности. После инструктажа нас возили в лес трудиться на восстановлении лесных богатств.  В автобусе  тоже пели про колобка, собачку Кукорачку. Такие песни не вызывали подозрения у нашего руководителя.
   А у трубчевских пацанов все было не так просто. Вот одна из более пристойных, запомнившихся  надолго:
                Нас рано, нас рано, нас рано мать разбудила,
                С раками, с раками, с раками суп нам сварила.
                -Кушайте, детки, с раками, с раками,
                С раками суп из тарелки
.-распевали они под мотив одной из красивейших  лирических  песен современного итальянского певца Рафаэля. А  вообщем - то, приехав домой, мы не без грусти произносили строки этих песен, остроумно придуманных кем-то «великим».
Саша смеется, когда я вместо «прут» говорю «вица».
-Здравия желаю, товарищ вице-адмирал,- весело произносит он, поднося руку к виску. Вместо «кот» или «кошка» я всегда говорила  «киска». Тогда он начинал многозначительно «мурлыкать»:
        Хорошо быть кисою,
        Хорошо собакою,
        Где хочу, пописаю,
        Где хочу, покакаю,
        Закопаю, понюхаю,
        А потом послухаю.
   Хочешь - смейся, а хочешь - плачь, но братик не лишен  юмора.    
  Все, что связано с Трубчевском, вызывает потом не веселый смех, а тоску и желание вернуться туда хоть на часок.
Сашина большая мечта в детстве - стать летчиком. У него даже песня Эдуарда Хиля  любимая была: «Если б ты знала, как тоскуют руки по штурвалу…». Была уверена, что его мечта сбудется. Только жизнь внесла в его планы свои коррективы. Он поступит в судостроительный  в Калининграде и навсегда останется в  тех  далеких краях. Его стихией станет не небо, а море и плавания за границу. Позже сам Саша  с женой Светланой будут провожать в дальнее плавание на «Крузенштерне» своего сына, потому что и его сын выбрал папину стихию своей судьбой.
Во время прогулок по деревне или городу Трубчевску  часто встречаем Сашиных знакомых. Девчонки по-прежнему провожают нас ревнивым взглядом и произносят свою любимую поговорку: «Разная гадость на «г» говорит». Все дело в том, что внешне мы не отличаемся от здешних детей, но только стоит нам произнести какое-нибудь слово со звуком «г»…
Произношение звука жителями Брянска отличается от нашего, уральского. Так, пожалуй, произносят  этот звук только в слове «Бог»: мягко, близко к «х». Эта особенность диалекта южан является  поводом отчуждения  нас от «поклонниц» Саши.
 Да, еще одно нас отличает от трубчан: они все называют нас с Викой «подпаловыми внучками». Когда я  спрашиваю о причине такого нашего определения, бабушка, как ребенок, чуть сердито отвечает:
-Да если б я знала, что меня будут звать Подпалихой, а внуков подпаловыми, не вышла бы за дедушку Сергея замуж.
  Оказывается, история связана с моим дедушкой Сергеем. Это было еще до Великой Отечественной  войны, в двадцатые годы прошлого века. Однажды, когда все деревенские жители ушли в поля, в деревне остались одни дети, в том числе и Сергей, мой будущий дедушка. Кто-то из детей учинил костер, в результате которого сгорела вся деревня.   Раз Сергей старший среди оставшихся в деревне детей, значит виновен и  должен нести ответственность. По деревенскому обычаю, виновник пожара должен был сгореть сам, если погибли люди. Жертв не было, но от деревни остался пепел. Долгое время разгневанные жители считали, что виновником пожара был мой дедушка и дали ему прозвище «Подпал».Только это было на самом деле не так.
   Уже в 80-е годы один из жителей Тельца при исповедании перед смертью признается в страшном грехе перед жителями деревни и перед дедушкой, который  стоически перенес много проклятий  и упреков, не будучи виновником этого пожара.
Одноко проклятия земляков преследовали и папину семью, когда  вследствие пожара погибает моя младшая сестренка Людочка, а остальные чудом спасаются, выбежав в коридор.

 День всегда  занят до предела. Мы ходим к тете Вале в Трубчевск, где она работает в магазине, помогаем ей в оформлении товара, аккуратно раскладываем кофточки, платьишки, костюмы, то ходим на Десну, то собираем ягоды и грибы во рвах. Вечером, приходя к бабушке, Саша приносит главный гостинец, от которого я  в восторге,- яблоки. Это  не белый налив или антоновка(у теток и бабушки свои такие есть), а яблоки других сортов: овечки, штрифель сладкий, еще какие-то необычайно вкусные желто-розовые яблочки, название которых я не помню.
 Мы сидим на скамеечке, болтаем обо всем на свете. С одной стороны от меня сидит Саша, с другой - его друг Вовка Токарчук, которого родители привезли сюда с Урала  давно и навсегда остались в Тельце.
 Когда   пакет с яблоками опустошен, они, наконец,  доверительно объявляют:
 -Яблоки мы вчера ночью наворовали у Никифоровны. Вовке даже собака штаны порвала, когда он лез от хозяйки через забор.
-Хорошо, что она нас не узнала,- гордо произносит Сашин друг. 
Я вдруг осознаю, что являюсь участницей их преступления, с презрением говорю:
 –Я ворованное не буду есть.
 В куст летит огрызок яблока, а пацаны рыдают от смеха, ведь яблоки-то мной уже  съедены. 
Вскоре к ним присоединяюсь и я, смеясь от души над своей наивностью и глупостью, и вдруг произношу:
-Как же с вами хорошо и весело!
Поздно вечером, когда брат провожает меня до калитки, он  вдруг многозначительно и ядовито  выговаривает мне:
-Тоже мне, «хорошо» ей, тебе хорошо, что рядом Вовка! Ты от его присутствия таешь. Влюбилась, да?- я вижу, как разрумянилось светлое лицо брата и он просто выпалил все, что копилось у него не первый день.
-Да что ты, Саша. Какая любовь?- удивленно смотрю я на брата.- Мне с вами просто интересно.
-А мне не просто. Меня бесит, если Вовка сидит рядом с тобой. Он все время садится к тебе ближе, чем я.
- Саш, что ты придираешься? Вовка скромно сидит от меня на расстоянии. Не ближе, чем ты, - начинаю защищать Токарчука  я  и вдруг чувствую, что в чем-то  действительно виновата перед  сердитым братом, а в чем, не могу понять.
                Гл.6.           Из реки по имени история
Бабушка встает рано утром, часов в пять, топит русскую печь и следит за тестом. Сегодня она будет печь хлеб. А это не просто труд, а искусство. Ее караваи душистые, высокие, с аппетитной блестящей свежей корочкой. Такой каравай не теряет формы при надавливании на него сверху, всегда принимает первоначальный вид. Она знает, когда тесто готово и когда в протопившейся печи можно  так испечь  хлеб, чтоб он  не подгорел или не остался сырым. Как в сказке про Василису премудрую, хлебами которой восхищался свекор-царь: «Этот хлеб подавать к столу по великим праздникам!»
  Караваев мастерица печет несколько, заботясь о детях и внуках. А в доме такой душистый хлебный запах!
С утра мы выпиваем топленого молока из кринки с бабушкиным караваем и собираемся в город. Бабушка ведет нас в музей и церковь.
Из зала в зал мы переходим, насыщенные знаниями от древности до наших дней. Экскурсовод-женщина средних лет, русоволосая и обаятельная, очень интересно, ненавязчиво и последовательно открывает нам историю одного из  древнейших городов Брянской области.
Трубец или Трубчевск…Первое упоминание о нем относится к девятому веку.
 В 11-12 веках  о нем рассказывается в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях.  Городу приходилось отражать набеги половцев, поэтому и был он центром воинской славы, именно отсюда шел князь Всеволод Курский и Трубчевский на  половцев, чтобы сразиться с ними в союзе со своим братом Игорем.
 Оказывается, город Трубчевск обнесен  кругом рвом, защищающим его с древних времен от набегов иноверцев-половцев. Здесь же памятниками воинской славы являются древние курганы.
Позже город стал стратегическим центром юго-запада Московского государства.
 Свято-Троицкий собор города стоит на берегу Десны  с 13 века, претерпел на своем веку страшные испытания: горел и вновь возрождался. Яркий, белоснежный, праздничный, он запоминается всем, кто видел его хоть раз в жизни.
 В документах музея никто не подтверждает тот факт, что в 1968 году церковь была в Трубчевске действующей. Правда, колокола не было  Мне это присниться не могло.        Бабушка привела нас в собор тогда, когда шел ритуал крещения малыша. Священник был лет тридцати, крепкого телосложения, черноволосый, с такой же темной окладистой бородой, голос густой, низкий. Бабушка забыла, что в храм входят с покорно покрытой платочком головой. Священник успокоил бабушку, сказав ей, что у ее внучек еще мало грехов, поэтому им сегодня все прощается.
 По одной легенде, которую поведал брат Коля, в пещере, недалеко от Десны, у Свято-Троицкого собора, жил Преподобный Нил в 16 веке.  Когда пришло  время уходить из города, он произносит свои священные слова: «Пусть этот город будет не беден, не богат, но  всегда достоин чести русского человека». Действительно, город издавна славился пенькой, сельскохозяйственной продукцией, кожевенным делом, но был вдали от водных путей и железнодорожного сообщения, поэтому в17-18 веках начал терять былое значение.
 Только в 1812 году город становится базой провианта для русских полков и   сыграет решающую роль в победе над французами.
. На месте древнего городища первых жителей, у Свято-Троицкого собора, на берегу Десны, будет разбит в середине 20-го века необычайной красоты парк, в центре которого на возвышении можно увидеть памятник Бояну  вещему, воспетому великим  неизвестным автором «Слова о полку Игореве». Аналогов памятнику
 нет в мире.
Сам  Боян вызывает непроизвольное чувство поклонения, поскольку вобрал в себя общие черты святых на иконах  Соборного храма.
С 17-18 веков земли Трубчевска принадлежали князьям Трубецким.
-Вот это да!- думаю я,- вот откуда начинаются корни декабристов и слава Л.Н.Толстого! Еще больше поражает меня другой, немаловажный факт: здесь, в Трубчевске, родился профессор Галич, любимый  преподаватель А.С. Пушкина в Царскосельском лицее! Люблю светлый образ гениального поэта и сражена наповал: сколько талантов родила земля нечернозноземья: А.И.Галича, И.С. Тургенева, Ф. И. Тютчева. Есть, чем гордиться нам, откуда родом и мы, я и моя сестренка Викторка!
Экскурсовод говорит о революции в крае, о руководителях восстаний, о других  знаменитых людях. Нам интересно все. Слушаем, затаив дыхание. Делясь своими знаниями о древнем городе, экскурсовод не раз обращается к бабушке, которая является очевидцем некоторых послеоктябрьских событий.  Бабушка слушает сдержанно, не мешает процессу познания внуками истории древнего города,  с чем-то соглашается, а когда не согласна с  экскурсоводом, молчит в раздумье.
-Мария Терентьевна, вы помните наш храм Покрова Пресвятой Богородицы в 30-е годы?- спрашивает всезнающий путеводитель музея у бабушки.
-Конечно, помню. Как священники были расстреляны, тоже помню,- отвечает бабушка глуховатым голосом. Воспоминания о страшных событиях даются ей нелегко.
 Чтобы развеять тяжелые воспоминания, бабушка ведет нас в парк. Мы садимся на скамеечку у памятника Бояну, прижавшись к бабушке, и молчим. Солнышко начинает припекать, мимо проходят нарядные горожане с детьми, останавливаются у памятника и  молча  любуются им.
 Под лучами солнца кажется, что памятник вылит из золота, а изящные пальцы искусного певца едва касаются струн древнего музыкального инструмента. Еще мгновение - и польются чудесные звуки, полные радости побед и поражений, счастья и скорби, но всегда с верой на возрождение доброго. 
 
Быстро доходим до Тельца и идем знакомой улицей. Видим оградку, за которой яркие садовые цветы разнообразных расцветок.
- Что это за место, бабуль?- спрашивает Викторка. Бабушка останавливается, смотрит на цветы и говорит:
-В 1941 году, в октябре, фашисты оккупировали Трубчевск и Телец. С первых же дней оккупации было тайно  организовано подполье для борьбы с фашистами. Среди подпольщиков была и Валентина Белоусова, выпускница средней школы. Она снабжала подполье важными сведениями о положении на фронтах, о планах партизан, об активном участии подпольщиков в борьбе с фашистами. Предатель выдал многих  участников подполья, среди которых оказалась и Валя. Больше  месяца пытали подпольщиков в подвале местной школы. Измученных, обессилевших, но никого не выдавших героев приказано было уничтожить и сбросить в ледяную Десну. Очевидцы тех событий расскажут, как избитую, в кровавых подтеках на лице, девочку  Валю вели к Десне, подталкивая  автоматами. Каждый шаг давался  ей с большим трудом. Обессиленная, Валя падает, споткнувшись на кочке, и подняться уже не может. Фашисты добивают ее прикладами, а  потом тащат бездыханное тело к реке.
 Елизавета Степановна, первая учительница Вали, приметила то место гибели своей ученицы и с тех пор, больше двадцати пяти лет, ухаживает за ним, каждое лето украшая цветами. «Пусть скромный памятник о Валечке будет примером для будущих учеников. Память о ней должна жить всегда», - говорит Елизавета Степановна. После освобождения Брянска Валентина Белоусова была похоронена вместе с другими подпольщиками в братской  могиле.
               
Саша не приходил уже почти неделю. Наверное, сердится до  сих пор из-за Вовки. Пусть. На сердитых воду возят. Свободное время я использую разумно. Привезла с собой повести И.С.Тургенева «Ася» и «Первая любовь». Читаю. Ничего не понимаю. Чья здесь  первая любовь? При чем тут  отец Вольдемара? Зачем он бьет хлыстиком Зинаиду? Никогда не читаю учебник, там все разложили по полочкам и не надо раздумывать над поступками героев. Кратко записываю содержание повести  в тетрадь. В школе разберемся со Светланой Дмитриевной, учительницей литературы, о какой любви в повести идет речь. Она все знает.
Сегодня мы с Викой собираем фасоль, которую бабушка садит в паре с картошкой. Все трубчевские  родственники любят суп с фасолью, только для нас она непривычна.
  Потом режем яблоки и нанизываем дольки на суровую нитку для просушки, гирлянды с яблоками висят на солнышке несколько дней, превращаясь в сухофрукт. Из антоновки компот наваристый, кисленький, витаминный, с большой концентрацией железа. Работы в саду много.
После черешни поспевает вишня, мы обираем высокие кусты с помощью специальных деревянных корзинок-ловушек на длинных шестах, чтобы легко достать ягоды. Руки и губы у нас синие. Ягода кисловатая, не то что черешня. Ту  можно есть сколько хочешь, а от этой может быть изжога. Поздно вечером мы сидим на веранде с бабушкой, весело смеемся над смешными эпизодами трубчевской жизни.
Вчера бабушка достала из сундука свадебное платье тети Вали. Она предложила померить белоснежный шелковый наряд, но мне  не удалось надеть его на себя. Видимо, хорошо располнела на трубчевских яблоках и бабушкиных вкуснятинах. Зато бабушка с легкостью облачилась в него и вертелась у зеркала. В сумерках мы решили дойти до тети Вали и повеселиться с ней.
Бабушка шла впереди, а я следовала за ней.
-Девушки, а девушки, можно с вами познакомиться?- услышали мы чей-то приятный юношеский голос.
-Можно, мальчики, можно,- в тон им отвечает басовитым голосом бабуля. Она еле сдерживается, чтобы не расхохотаться. Почувствовав что-то неладное, юноши исчезают, а мы шествуем дальше. Несмотря на преклонный возраст, бабушка душой молода , энергична и готова к приключениям. Этим она близка своим внукам.
 На следующий день, в субботу, мы встаем поздно, во дворе сердито кричит петух, видно, гневается на бабушкиных лентяек-внучек. Дома никого. А где же бабушка? Выходим во двор взлохмаченные, заспанные, в ночнушках, оглядываемся - бабули нет. Зато открывается калитка, и во двор входит Саша, который, кажется, забыл к нам дорогу.
-Привет, пропащая душа,- говорю ему я и улыбаюсь.Он смотрит на меня внимательно и вдруг произносит:
-Слушай,  ты сейчас так похожа на тетю Валю.Улыбкою. И смеешься, как она.
Я смущаюсь, вспоминаю о том, что еще не причесалась, и бегу в дом: такой ведьмой Саша меня еще не видел.
Приведя себя в божеский вид, выхожу на веранду и заплетаю Вику, а Саша рассказывает о совхозных приключениях, о рыбалке. С рыбацкой гордостью говорит о  целом ведре щурят, выловленных в травяном ручье.
 Украдкой наблюдаю за ним. Как-то посерьезнел, похудел, стал выше, но так же обаятелен, светел лицом и ироничен.
-С тобой надо быть осторожней, - думаю я,- от тебя что угодно можно ожидать. Вдруг опять "прицепишься" к моим словам.
-У нас бабушка пропала, - задумчиво говорит Виктория.- Нигде ее нет.
-Я знаю. Она была сегодня  у нас, -говорит Саша.- С мамой разговаривала. Я слышал. Говорила, что пойдет за солью и спичками в город. Вы слышали о событиях в Чехословакии?
Конечно, нет. Телевизор мы не смотрим, весь день то у тети Вали, то у Катьки, то в Трубчевске. И бабушка с нами своими тревогами не поделилась. Странно все это.
-Ой, вон бабушка идет!- радостно произносит Саша, и мы стремглав несемся со двора на гору, с которой спускается наша любимая бабушка.
Я хватаю ее сумку, а она остается с деревянным ящиком в руках. В таких ящиках на Урал  она присылает нам яблоки.
 -Что же в нем сейчас? - думаю я.
Саша степенно берет из рук бабушки ящик, и мы спускаемся к речке-говорунье.
Уже дома бабушка с тревогой  говорит о  каком-то мятеже, о вооруженном Чехословацком  конфликте, но больше всего боится за нашу судьбу, ведь мы далеко от Урала, от мамы и папы, от старших братьев и сестренки Наташки. В сумке у беспокойной бабули соль, а в ящике спички, аккуратно уложенные до самого верха. Про запас. На всякий случай. Бабушка знает больше нас, она мудрая, поэтому никто из нас не иронизирует по поводу ее запасов.

Милая, славная, дорогая сердцу бабушка! Какие светлые воспоминания оставила ты о себе у всех своих внуков! С какой теплотой мы помним детство, когда ты была с нами! Ты научила нас уважать человека Труда, жить дружно, любить землю, на которой живешь, чтить родных, несмотря на степень родства, любить  и защищать Родину и никогда-никогда не кривить душой.
 Да святится твой светлый образ в душах твоих правнуков!

                2019год