Страшный инстинкт

 

           «Птицы в гнезде до осени, а дети в дому до возраста"»(русск. пог.)

           Нынче первое сентября выпало на второе, дети отправились в школу. Интересно за этим наблюдать, вспоминать себя школьницей. Кое-кого из детей сопровождает отец. У них дети сами тащат ранцы, и нельзя сказать, что они  окружены большим вниманием. Иногда отец спешит, а ребёнок отстаёт, а то – наоборот. Другое дело – матери… Видно, как они проникнуты важностью события, торжественностью момента: что-то поправляют в одежде ребёнка, дают советы, сами несут букеты, портфели, и мешки со сменной обувью, не выпуская маленькой ручки из своей. Некоторые так и не выпустят её никогда, хоть ручка со временем превратится в лопату…
           А я иду на дачу. Пойдёте со мной? Согласны? Тогда – в путь! Только я вам про свой участок ничего рассказывать не буду – нечего. Там растёт огромный дуб (имела глупость когда-то закопать посреди дачи маленький, невинный с виду желудёнок), и в его тени мало что растёт, в основном яблони и сливы. Я расскажу вам о людях, которых встречу – это меня интересует больше всего.
           Итак, садимся на любой автобус в направлении посёлка Солнечный, и через двадцать минут выходим. Теперь нам предстоит спуститься с горы – высокого берега Ишима – вниз к реке. Это ещё двадцать минут, ведь идём мы не торопясь и налегке. Подходим к знакомому муравейнику узнать погоду – ага, все входы закрыты, только несколько солдат охраняют покой колонии. Значит, быть дождю, как и обещали синоптики. И я продолжаю путь со своей тележкой – предстоит вывезти ведра три яблок.
 
              Оглянулась - следом за мной на приличном расстоянии идёт Раиса Васильевна – она подъехала вслед за мной на другом автобусе. Когда-то мы работали с ней на одном заводе, она была очень красивой женщиной, инженером. С мужем они воспитывали сына, да муж рано умер. Воспитали… Сын давно живёт на иждивении старой  матери, а по пьянке и бьёт её…  Я снова оборачиваюсь, и вижу – она упала прямо на дорожке и барахтается, старается подняться. Добежать и помочь ей я не успею, да женщине и неприятно будет, что кто-то увидел её в таком жалком  положении, и я продолжаю путь...
              Навстречу мне по склону поднимается другая старушка. Ей очень тяжело - за плечами рюкзак, в руках две тяжёлых сумки.
              - Да что же вы так мордуетесь, почему не завести тележку? – спрашиваю её.
              - Тележка есть, стоит на даче, да ведь картошка ещё такая нежная – побьётся на плохой дороге, обдерётся, потом быстро испортится, - отвечает она.
              - Что же у вас, сына нет, что ли – таскать такую тяжесть?
              - Сына у меня два. Один дома, пьяный спит. Он инвалид, получает в месяц 29 000 тенге, пока всё не пропьёт, не успокоится. А второй три месяца летом занимался строительством на даче – всё переделал, всё устроил! Я его кормила, поила – без бутылки ежедневно он за работу не принимался. А сейчас всё громит, разрушает, выламывает и разбивает…
             - Зачем же он это делает?
             - А чтобы мне ничего не досталось! Он и дом весь – трёхкомнатную квартиру – разрушил, все стёкла разбил! У нас есть ещё одна квартира, я хотела её продать, но и там всё разрушено, никто не покупает…
             - А как же зимой быть – ведь скоро холода наступят?
             - У нас уже не первый год вместо стёкол – полиэтилен. Позорище такое, ведь мы живём в центре города, напротив «Рахата»…
             - Но картошку он вам мог унести? Картошку, которой он сам зимой будет питаться?
            - Разве он понесёт? Да у него и руки разбиты, изрезаны стеклом – поранил, когда окна бил. Сейчас отвезу урожай, вернусь за остальным, потом останется только инструменты вывезти, но это уже в другой раз. Да надо не забыть, иод из дома взять – руки сыну обработать…
            К нам подходит Раиса Васильевна, останавливается, тяжело дыша, здоровается со мной.
            - Вот, Раиса Васильевна - женщина рассказывает, как её сын три месяца обустраивал дачу, а теперь всё громит… А другой пьяный дома валяется, - обращаюсь я к ней.
           - Это мне знакомо, - отвечает она. В последнее время пожилая моя знакомая совсем сгорбилась. – У меня такой же сын. Я  его сейчас тоже заперла дома на ключ, а сама - на дачу. А вы накажите сыновей – напишите завещание на кого-нибудь из родни, или даже на чужого человека! – обращается она к встреченной мною женщине.
          - Вас как звать? – спросила я ту.
          - Люда.
          - А сколько вам лет?
          - Семьдесят три…
          - Ну, до свидания! Здоровья вам! – и мы разошлись. Продолжаю путь с соседкой по даче.
          - А вы написали завещание на других людей? - спрашиваю я Раису Васильевну.
          - Собираюсь, - воинственно отвечает восьмидесятипятилетняя женщина, - ЕСЛИ НЕ ИСПРАВИТСЯ… - говорит она о своём шестидесятилетнем сыне…
          Расходимся по своим дачам. Собрав остатки сливы и загрузив тележку яблоками, часа через два я отправляюсь назад. Навстречу мне по склону спускается Лидия Матвеевна Мелёхина – она краевед, большой энтузиаст и заметный человек в городе – пишет статьи, выступает в областной библиотеке со своими историческими изысканиями. Обычно она на даче пригревает брошенных на зиму животных и всю зиму навещает их, кормит. Тридцать лет я знакома с ней, но  первый раз вижу – вслед за ней, сильно отставая,  идёт полный, с одышкой, мужчина. Я знала, что муж её – тоже учёный человек, но считала его глубоко больным, может, лежачим…
          - О-о-о, Лидия Матвеевна, вам удалось мужа вывезти на дачу?.. Как вы этого достигли?
          - Почему – мужа, может, любовника?.. – шутит не лишённый юмора мужчина.
          - Что с таким любовником делать? Чтобы ТАКОГО вызвать к жизни – намучаешься… Почему я вас никогда не видела?..
          - Старость…
          - А зачем женились на «молодой»? – я смотрю вслед лёгкой спортивной  жене, его ровеснице, которая ушла далеко вперёд.
          - Так она раньше спортом занималась, вот и бегает до сих пор, остановиться не может.
          - А вы, видно, лежачим спортом занимались… - и я продолжила путь.
          Когда взобралась обратно наверх,  подошла к остановке, из подошедшего из города автобуса вышла Людмила, которая уже вернулась за остальной картошкой, и проворно заторопилась на дачу. А я села в другой автобус и поехала  – в город. На следующей остановке в автобус с тяжёлой сумкой зашла пожилая дачница. Обнаружив, что сын её – молодой мужчина с осоловелыми глазами - остался сидеть на остановке, а автобус уже трогается, зашумела, бросила сумку, вышла из автобуса, подхватила сына и завела в салон. Тот подчинился.
          - Ну и пусть бы оставался на остановке! – встряла я. Надоело смотреть на беспомощных мужиков!
          - А потом ему что – ПЕШКОМ до города идти?.. – грозно повернулась МАТЬ в мою сторону, защищая своего «ПТЕНЦА»...
          - Пусть бы шёл пешком, не так уж далеко… - моё замечание осталось без ответа…

          Итог… Вот живём мы, живём, учимся, учимся, а так мало что и понимаем в жизни. И умные учёные родители не могут объяснить, почему выросли неудачными дети. Обычно о материнском инстинкте говорят с восхищением, а, надо понимать, это – животный инстинкт, его надо контролировать. Мне кажется, сегодня я поняла - страшный материнский инстинкт способен уродовать не только детей – мужей, на которых он тоже распространяется порой…  Гиперопека часто идёт во вред, не даёт детям расправить крылья, создать семьи, и вся забота об оперившемся, но не ставшем самостоятельном птенце в дальнейшем падает на ту же несчастную мать…

         А на фото как раз счастливая мать, Надя. Она работала на заводе ЗИМ в отделе комплектации, была очень красивой женщиной, нравилась мужчинам, частенько бывала в командировках, воспитывала сына одна, но смогла вырастить его очень хорошим человеком, прекрасным семьянином, и теперь пожинает плоды - видите, какой загар? Потому что не вылазит из Египта, Турции, Тайланда - сын-предприниматель покупает ей путёвки по три раза в год...