Русская Одиссея продолжения глав 13

                Четвёртая глава
                У ЖЁЛТОГО МОРЯ

     Миновав Пекин, монголы Торгула направили своих коней на северо-восток в обход Жёлтого моря. Услышав это название, ехавший рядом с Иваном Алексеевичем рыжий Семён Огонёк не удержался и сказал:

- Всё-то у китайцев жёлтое: и земля, и лица, и дома, и река, и даже море!
     Иван усмехнулся, указывая на волосы собеседника:
- Да ты к энтой стране хорошо подходишь, а был бы царских кровей — нарекли бы тебя Симеоном Жёлтым...

     Наконец, за унылой прибрежной равниной открылись дивные морские дали. Под ласковым весенним солнцем плескались отнюдь не жёлтые, а синие воды. Лёгкий ветерок гнал беспечные волны. На море виднелись лодки китайских рыбаков, над которыми с криками кружились белые чайки.

     Немного проехав, Торгул с войском встал на ночёвку. Фёдору Книге, единственному из русских, разрешалось на стоянках бродить по всему лагерю монгол. Он ходил с важным видом учёного писаря, имея при себе берестяные грамотки и одну арабскую книгу. Бересту он добыл в лесистом Алтае, а фолиант ещё на развалинах Бухары. По-арабски Фёдор говорить и читать так и не научился — в тысяче «бешеных» не было мусульман, да и все свои старания переводчик прилагал тогда на изучение монгольского языка. Теперь на ночёвках он стремился почаще бывать у костра толмачей. У них была своя юрта, и в походе они ехали всегда неподалёку от Торгула. В группу грамотеев входили: два китайца, два корейца и уйгур. За этой ненадёжной разношёрстной компанией присматривал старый жилистый монгол. Тут-то и черпал наш Книга многие полезные сведения, помимо изучения восточных языков.

     Вот и сейчас Фёдор, почти до полуночи просидев с толмачами, вернулся в ростовский стан к соратникам. Иван Алексеевич с сотниками не легли спать, пока с жадностью не выслушали от своего учёного друга все свежие новости. Под конец Книга предупредил друзей:

- Энто ещё не последнее тут море, за Кореей будет Японское.
- Да-а-а! — огорчённо сказал Никита. — Выходит, припасённые завоевателями кораблики далеко отсюда?

- Фёдор, ты о том у нехристей не спрашивай, — остерёг Иван. — Лучше их не тревожить: кабы чего не заподозрили.
- Верно! — ответил Книга и добавил: — Пусть думают, что мы моря боимся и с кораблями дело не имели.

- Повезло нам, что степняки с энтой стихией не в ладах, — оживился Никита, — и суда, и команды у них китайские. У нас же моря бороздили не токмо мы с братом, но и два помора[6]: Пахом Полночный и Еремей Студёный. Они в моей сотне. Я скоро вас с ними познакомлю — достойные мужи.

- В Корее, поди, уже всё готово к посадке — авторитетно прикинул Никонор, — как наш тумен подойдёт, долго на берегу не задержимся. Токмо бы случай для выступления не проворонить.

      Пытливый Фёдор задумчиво сказал, когда разговор в ночи совсем затих:
- Поражаюсь я, как русские княжества и Китай в одном государстве оказались. Во сне не придумаешь, я ещё года два назад и не догадывался, что где-то далеко на восходе солнца живут в несметном множестве какие-то китайцы.

     Через день Жёлтое море скрылось от скопища конных войск, дорога поворачивала к северу. Но позже не раз на пути в Корею тумен подступал к безбрежному водному пространству. Восточное море, на удивление, было всегда приветливо к проезжающим мимо суровым воинам, как бы ненароком пытаясь смягчить их кровавые планы.

     На дневных стоянках Иван Алексеевич постоянно и усердно заставлял свой поредевший отряд обучаться ратному мастерству. Чтобы больше людей одновременно занимались важным делом, использовались деревянные мечи и копья.

- Трудитесь, братцы, до седьмого пота! — зычно подбадривал земляков неутомимый богатырь. — После ещё благодарить меня станете, когда целы из сечи выйдете.

     В середине весны войско Торгула, оставив далеко позади Китай, дикими степями обогнуло с севера Жёлтое море. Впереди на востоке засинели горные хребты, отгораживающие страну «Утренней свежести»[7] от враждебных просторов, где обитали кочевые племена. Уже в начале мая стояла жара, даже при закатном солнце было душно, и только с моря веяло живительной прохладой. Когда встали на ночевку, Торгул позвал тысячников и Алексеевича с Книгой к себе. Он пригласил подчинённых прогуляться вдоль песчаного берега, а затем остановился под сенью пирамидальных ив, придирчиво оглядел всех с ног до головы и сказал:

- Через полмесяца мы достигнем юга Кореи и выйдем к другому морю,
--------
[6] Поморы – новгородцы, поселившиеся на побережье Белого, а затем и Баренцова морей
[7] Страна «Утренней свежести» - так называют Корею её жители.

отделяющему монгольскую державу от Японии. В скрытой бухте, где стоит сотня китайских джонок[8], нас дожидается второй тумен и пять сотен подготовленных корейских воинов, среди которых есть и рыбаки, знающие последние моря на востоке.
    Один из тысячников, видя, что руководитель замолчал, озабоченно спросил:

- Мои багатуры непривычны к бескрайней воде, а если поднимутся большие волны, и задует встречный ветер?

    Торгул встревожено закивал головой и пояснил:
- Подождём устойчивой погоды, и пусть наши шаманы задобрят богов и выберут день отплытия. Каждая тысяча будет иметь пять кораблей. Напав на небольшой японский остров Кюсю, мы уничтожим половину населения. Оставшиеся станут рабами и построят порт с крепостью в удобной бухте. Когда к нам приплывёт подкрепление, тогда покорим и другие острова.

    Темник, закончив речь, махнул слугам рукой, и те незамедлительно подали в пиалах прохладный кумыс. Нукеры наперебой восхваляли военачальника и заклинали своё будущее:

- Да пошлёт нам бог Сульдэ удачу!
- Выпьем за хорошую морскую погоду!
- За владычество монгол над всей Азией!

    Торгул находился в приподнятом настроении, ощущая себя повелителем на краю Вселенной. Иван с Фёдором, наблюдая за происходящим, решились обратиться к счастливому руководителю со своими насущными вопросами:

- Сколь для нас кораблей и оружия выделит великий воин?
- Вы получите две джонки и всё русское снаряжение, которое есть — величественно ответил предводитель похода. — Кроме этого, двести щитов, копий и монгольских луков.

     Иван, кланяясь, попросил выдать до выхода в море оружие для обучения новичков. Темник посмотрел на одного из тысячников и, смеясь, приказал ему:
- Банши, выдай им сейчас ещё пару десятков мечей, копий и щитов, а то Большой Иван боится после первого боя с самураями остаться один.

     Ростовский вожак с толмачём, уходя к ночи в свой стан, прикидывали, что хоть полсотни восставших вооружатся к моменту выступления.
--------
[8] Джонка – большой китайский корабль.



                Пятая глава
                В СТРАНЕ УТРЕННЕЙ СВЕЖЕСТИ

     В майские солнечные дни тумен захватчиков мчался уже по корейской земле. Он пересекал вытянутый полуостров вдоль — с севера на юг.

     Тёплая весна плавно переходила в жаркое лето. Всюду благоухало несметное множество цветов, кустарников и деревьев, наполняя волшебным ароматом голубые горы и зелёные долины. Живописные речки и ручьи дарили путникам свою прохладу и свежесть.

     Но и в этом зелёном раю порой виднелись чёрные обугленные следы от домов, оставленные монголами в некогда благополучных деревнях и городах. На первый взгляд, сухощавые корейцы в широкополых шляпах, несмотря на иго завоевателей, не поддавались унынию. Их нелёгкий каждодневный труд в селениях и на полях вызывал у русских уважение. Неприхотливость, стойкость и упорство в преодолевании любых трудностей давали черноглазым корейцам надежду на освобождение нации от ига монгол.

     Русские с интересом присматривались к жизни местного населения. Именно тут, а не в Японии решили славяне пролить свою кровь. Их мучили сомнения: найдут ли они подходящий момент для восстания в гуще врагов, будет ли со стороны корейцев сочувствие и помощь. Как-то на ночёвке, у ореховой рощи, ростовские сотники вновь подняли эти животрепещущие вопросы.

    Когда заговорщики начали обсуждать свои планы, в их юрту пришли званые гости, которых пропустил Максим Балагур, стоящий на страже у входа.

- Вот наши друзья поморы! — обрадовано воскликнул Никита. — Их, как и нас с братом, схватили в Ростове Великом на торгу.

    Перед воеводами в отблесках огня предстали Пахом Полночный и Еремей Студёный. Новоприбывшие знакомились с Иваном Алексеевичем и с другими сотниками как ровня с ровней: степенно здоровались крепкими рукопожатиями, при этом взгляды поморов были прямые — без тени подобострастия.

    Пахом был человеком среднего роста и крепкого телосложения, с копной темно-русых волос, повязанных на широком лбу чёрной лентой. Он шёл, чуть прихрамывая на левую ногу, которую когда-то повредил в схватке с белым медведем. Прирождённый охотник, он хорошо знал и земли, и моря Новгородского севера, бывал даже на Груманте[9] за морским зверем.

--------
[9] – Грумант – русское название архипелага Шпицберген.
Потому в народе и пристало к нему прозвище — Полночный.

     Еремей, в отличие от Пахома, был ростом повыше. В его открытом и мужественном лице чувствовалась неукротимая сила настоящего помора, обдуваемого колючими ветрами северных морей. Тридцатилетний мужик с окладистой чёрной бородой был влюблён в суровое Студёное море, и его рассказы о северных красотах и богатых уловах вызывали восхищение у слушателей. Видимо, поэтому Еремея прозвали — Студёным. Когда все поздоровались и расселись, Фёдор Книга стал настойчиво убеждать:

          - В побег морем было бы разумно взять пару здешних рыбаков. Без них можно заплутать — приплывём незнамо куда. Да и с местными народами они быстрей найдут общий язык.

- Поначалу плыть вдоль берега нельзя, — рассуждал Никонор, — нужно обогнуть корейские портовые города, где есть мунгалы. Сразу уйдём в открытое море, а то и к Японии, чтобы запутать возможную погоню. Токмо когда наверняка пройдём Корею, можно направиться и на полночь, и на закат — к берегам дикой Азии.

- Я уже немного разумею по-корейски, — скромно заметил Фёдор. — Вчерась интересовался у сельских жителей, какие земли лежат от Кореи на полночь. Говорят, почти никто не бывал в тех краях. По слухам, в полночной стороне лишь дикие горы и дремучие леса. Живут там в малом числе охотники и рыбаки из каких-то неведомых народов.

- Ежели бы верно высчитать дни морского пути — вмешался Еремей Студёный, — мы бы с другом Пахомом по солнцу и звёздам вышли бы к нелюдимым берегам за Кореей.

      Книга неожиданно вскочил и в волнении стал ходить по юрте, при этом высказывая вслух свои думы:

- На полночь от Пекина и Жёлтого моря, я спрашивал, всё тянутся степи, где живут кочевые племена. Огибать те земли нам всё равно придётся хоть по суху, хоть по воде. Уповаю, что нам не придётся долго ломать голову — когда повернуть на закат солнца, к Родине. Авось, местные подскажут, где заканчиваются степи и начинаются чащобы.

- Ты у нас самый знающий, хорошо мыслишь, — согласно кивнул Иван, и задал главный вопрос своим единомышленникам: — Когда поднимемся супротив иродов?

-Я думаю, перед посадкой на суда — самое время! — не мешкая ответил Никонор.
- Лучше ночью, — дополнил Алексеевич и обратился к Фёдору Книге: — Постигай здешний язык, и как выйдем на берег последнего моря, снюхайся с корейскими рыбаками. Наверняка кто-то из них плавал на полночь. Ищи их с Божьей помощью...

     Заканчивался длительный переход монгол с союзниками к Японскому морю. За войском Торгула, прошедшем по Китаю, стелился чёрный след, как от тучи саранчи. Позади тумена лежали обобранные до нитки деревни, вытоптанные поля, забитый на еду скот. У несчастных крестьян теперь, помимо местных феодалов, прибавились ещё одни хозяева — кровожадные потомки Чингисхана.

     Как-то на дневном привале Иван Алексеевич беседовал с группой ростовских крестьян, в коей находились Семён Огонёк и Данила Ухват. За скудной трапезой и мысли наплывали невесёлые. Тем более, что вид с холмов, где отдыхали воины, навевал тоску и злобу: в широкой речной долине, разбитой на рисовые чеки, не покладая рук, трудились крестьяне, а в дальней деревне над соломенными крышами поднимались чёрные клубы дыма. Около Алексеевича сидевшие мужики, в бессильи сжимали кулаки:

- Нукеры Торгула веселятся и грабят!
- Поди, на Руси то же самое сейчас...
- Здешние селяне на богатых землях с голодухи еле ноги тащат! — негодовал и удивлялся Семён. — Всё подчистую забирают разные дармоеды!

     Его друг Данила возмущался не менее, но заметил:
- Наши лапотные на их месте раз, другой поглядели бы на такую беду, да и смотались бы с семьями куда подальше. К примеру, в полночную сторону, на новгородчину. Там края безмерные, лесные, и кровососы в дорогих шубах на шее не сидят, токмо комары.

- Мыслю, корейцы должны нам помочь, — мечтал о восстании Огонёк. — При таком беспросветном рабском труде отказа не будет.

- Дай-то Бог, земляки! — заключил Иван. — Но жалкой доли покорённых народов нам более не разделять. Мы скоро или вырвемся на волю, или найдём свою безвестную смерть вдали от Родины.



                ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ

                ВОССТАНИЕ У ПОСЛЕДНЕГО МОРЯ



                Глава первая
                БУХТА ЖЕЛАНИЙ

      Пятьсот ростовчан первыми из европейцев волею судеб оказались на Дальнем Востоке, на краю света. Стоял ветреный июньский день, когда из-за поворота дороги блеснуло синее море. Ветер дул навстречу, и белые барашки волн несли прохладу и свежесть. Русские заметно приободрились, особенно те, кто бывал на солёных водных просторах. Монголы так же обрадовались окончанию дальнего перехода и отдыху на ближайшие несколько дней, до отплытия в Японию. Одним впереди грезилась свобода, другим — награбленные богатства и множество рабов.

     Панорама широкой бухты впечатляла: на одном её краю притулился рыбачий посёлок корейцев с лодками у берега, а на другом — многолюдный стан. Который месяц тут стояло войско монгол и подчинённых им степных племён. Они, принуждая к работам согнанных сюда китайцев и корейцев, готовили к дальнему плаванию корабли, а также бдительно охраняла залив с корейским посёлком на берегу. Рыбаков уже более трёх месяцев не выпускали в открытое море, скрывая близкую агрессию против Японии. Глубоко вдающаяся в сушу бухта, в виде подковы, была усеяна многими десятками массивных китайских судов. Они величаво покачивались в защищенной гавани, куда через узкую горловину не проникала крутая морская волна. Корабли выглядели вместительно и солидно: высокие мачты с забранными парусами, крутые и длинные борта.

- Господи! — невольно воскликнул и перекрестился Фёдор Книга, созерцая с друзьями грандиозный монгольский флот. — Не так давно из Франции в Англию вторгся Вильгельм Завоеватель[1], едва преодолев узкий морской пролив. А сколь было по энтому поводу восторгов и славословия. Наших степных бестий, не плававших отродясь, не останавливают огромные водные преграды. Говорят, мунгалы добираются морями от берегов Китая на

--------
[1] Вильгельм Завоеватель – герцог Нормандии, высадился в Англии и, разбив англосаксов, стал королём на острове.

богатый остров Ява[2]. Алчности их нет предела! Никто и ничто не может помешать им!

      Приятели, обступив своего учёного толмача, с жадностью слушали рассказ. Никонор Новгородец, рассматривая джонки, удивлённо вертел головой:
- А ведь в Европе таких громадных парусников нет.

- Да-а-а! — протянул Иван Алексеевич. — Ежели отпрыски Чингисхана не перессорятся меж собой — весь мир попадёт в их кабалу.
      Фёдор в сердцах махнул рукой:

- В народах нет согласия на грешной земле! Мунгалы энтим и пользуются — где хитростью, а где и силой разбивают по одиночке любые царства-государства.

      Невозмутимый Гаврила Молчун, выслушав своих соратников, сделал веский вывод:
- Сейчас каждый избавляется от вездесущих табунщиков как может: кто-то уходит в леса, кто-то в горы, кто-то на моря. Даст Бог, мы вырвемся на волю. А покуда стан обустроить надобно.

      Мужики, размяв задеревеневшие от езды ноги, стали разбирать нехитрый скарб и ставить юрты и палатки. Но отдохнуть с дороги русским не дали.

      Едва прибывший тумен разместился на побережье бухты, как Торгул приказал корейцам и ростовчанам грузить суда всеми необходимыми припасами и оружием. Китайским морякам указали проверить оснастку джонок, их пригодность к выходу в большое плаванье.

      Торгул ждал попутного западного ветра для своей нелёгкой морской экспедиции.

      Первым же вечером холмистый берег был окутан сизыми дымами многочисленных костров. Неумолкаемый гул мужских голосов далеко разносился над водами залива. Ростовчанам разрешили разбить лагерь неподалёку от воды.

      Иван Алексеевич с сотниками были несказанно обрадованы этому обстоятельству.

- Вот как складно, что мы близко от кораблей, — тихо ликовал Никита Новгородец. — То роковая оплошность Торгула — она ему дорого встанет!
- Сильно не радуйтесь, земляки — стража кругом, да и ветер не наш пока, — осадил друзей вожак и пояснил приказ темника: — Мы у моря — потому как загрузка кораблей начинается. В первый черёд заполнят мунгальские суда. А две наших джонки последними затоварятся.

--------
[2] Ява – остров в Малайском архипелаге, на юге Азии.

          - Да, торопиться с выступлением не стоит, — заговорил Никонор, всматриваясь в вечерние сумерки. — Я заметил: по обеим сторонам бухты на рубежах дённо и нощно сторожат по сотне табунщиков. Да ещё столько же, ежели не более, пасут суда на берегу: вот с энтими иродами нам и предстоит сразиться.
- Мало оружия у нас! — в сердцах бросил Гаврила Молчун, но потом с хитринкой заметил: — Хоть колы припасай, скажем, для топлива.

- Как с рыбаками? — нетерпеливо обратился Иван к Фёдору.
- Ходил в корейский посёлок. Присмотрелся я к двоим, и поговорил с ними, не раскрыв ещё, что мы замышляем, — ответил толмач и пообещал всем: — Приведу их к нам накануне мятежа. Для отвода глаз принесут сушёную рыбу и сети для продажи или обмена...

      Пять следующих дней русские провели, как в лихорадке: с утра беготня, погрузка джонок вместе с корейцами. Порой длинные плети степняков вольготно гуляли по мокрым от пота спинам подневольных грузчиков. Кочевники, знай только, скалили зубы и грозно покрикивали «Уррагх!» Ростовчане были измотаны, но трудились, не покладая рук. Торгул, видя это, как-то подъехал к Алексеевичу, который сняв рубаху, играючи таскал по трапу в чрево ненасытного корабля большие мешки. Предводитель похода протянул русскому вожаку кинжал и похвалил его за усердие:

- Твои люди проворны и послушны. После захвата острова, я обещаю, у вас будет кое-что из добычи. А пока возьми в подарок этот кинжал с ручкой из слоновой кости.

      Иван улыбнулся и старательно поклонился, заискивающе говоря через Фёдора:
- Не сплошаем, всё исполним, непобедимый темник. Питаем надежды, что после похода вы нас не забудете...

      Закончилась погрузка судов. Теперь ветер подул с юга, и корейские рыбаки в один голос убеждали монгол, что, по всем приметам, вскоре задует с запада. Несколько шаманов томительными вечерами у ярких огней неустанно заклинали своих небесных богов о ниспослании степному воинству хорошей погоды и попутного ветра. Ростовчане, глядя на их дикие пляски с бубнами, недоверчиво качали головами:
- Чародеи, бьют челом своим идолам.