10. Еще одно новшество

Совершенно неожиданно ударили морозы. И это в начале ноября!
Хотя…
В голову Виктору пришло воспоминания об одном из давних, еще советских, праздников:
---
- День седьмого ноября – красный день календаря,- приговаривал папа, собираясь на демонстрацию.
Сам Витя уже с нетерпением поглядывал на дверь. Предполагалось, что сразу после демонстрации все они отправятся в гости. За окном крупными хлопьями валил снег. Кусты смородины в огороде словно накрылись огромными пушистыми шапками.
И вот они двинулись к выходу…
Промелькнул под ногами низкий порог. Качнулись на стенах сеней высушенные березовые веники. Скрипнули доски пола. Папина ладонь ухватилась за почерневшую от времени дверную ручку. Витя приготовился шагнуть в пушистый сугроб, но…  дверь, снаружи заваленная снегом, не желала открываться.
- Да уж, проблема,- проговорил папа с улыбкой,- теперь будем тут до весны сидеть.
У Вити засвербело в глазах. Словно сами собой по щекам покатились мокрые дорожки.
- Ты чего это?- удивленно произнес папа.
- К бабуле хочу,- в голосе мальчика зазвенели слезы.
Папа осторожно отодвинул его в сторону. Благо, сени позволяли это сделать. Руки мужчины уперлись в дверное полотно. Двери медленно двинулись. С легким шуршанием отодвигался с крыльца сугроб.
Папа с усилием протиснулся в образовавшуюся щель. Протянутая рука вытащила из полутемных сеней лопату. Несколько томительных минут, и дверь распахнулась во всю ширь. Серый день, наполненный пролетающим снегом, заглянул в полутемные сени. Витя тоже взялся за лопатку.
Совсем же большой – как-никак уже четыре года…
Перед Витиными глазами предстала прогребенная папой узкая тропинка.
Ага! Пройти уже можно. Не оглядываясь, мальчик побежал вперед…
---
Совершенно неожиданно наперебой зазвонили колокола. Бархатистый звук одного из самых крупных наполнил морозный воздух гулом.
«Одно слово, набат».
- Вот и первый сигнал,- неожиданное восклицание Кузьмича, прервало воспоминания.
- Какой сигнал?- растерянно закрутил головой Виктор.
Староста  захватил бороду в кулак, внимательно вслушиваясь в бронзовый перезвон.
- В Липогоры,- проговорил он степенно,- идет большой отряд басурман… Верховых…
Еле заметно дернулся пленный немец. Он что-то тихонько проговорил Оксане.
- Чего он там бормочет?- подозрительно обратился Виктор к девушке.
- С нами хочет,- отозвалась Оксана.
- Я ему покажу «с нами»,- свирепо произнес Архип, подхватывая гвоздило.
Мужик, шагнул к пленнику. Тот опасливо вжался в угол, выставив вперед ладони, словно это могло бы остановить полновесный удар огромной дубины.
- Он говорит, что готов сражаться с французами…- торопливо добавила девушка.
- Подожди,- Виктор ухватил Архипа за рукав,- Что он нам может сделать? А так, глядишь, и впрямь пригодится.
- Твоя воля, служивый,- крестьянин угрюмо толкнул плечом дверь и исчез в полутемных сенях.
Ободряюще хлопнув друга по плечу, Александр устремился к выходу. Запахнулись полы тулупа. Качнулся прикрывающий дверь полог. Виктор старательно опоясался поверх тулупа поясной портупеей. Брякнули о пол ножны сабли. Звякнули шпоры.
Морозный воздух дохнул в лицо. Скрипнул под ногами снег. Где-то простучал по замерзшему стволу дятел. Саму птицу нигде не видно, а звук разносился далеко по лесу.

Черно-белый пейзаж оживлялся лишь яркими пятнами проглядывающих из-под снежных шапок ягод рябины. Не менее ярко полыхали грудки толстеньких снегирей.
У Виктора в голове сами собой зазвучали строки:

Тут рябин припорошены снегом
Ярко-красные кисти горят,
Ну а елки под солнечным небом
В белоснежный оделись наряд.

Наш хрустальный дворец оживляют,
Пролетая осколком зари.
Это яркою грудкой сверкают
Гости зимние — снегири.

Снежный лист испятнав запятыми,
Быстрый заяц оставил следы.
Гребень снега срывая крылами,
Улетела сова от лисы…

- Что это меня на стихи-то потянуло?- пробормотал Виктор еле слышно.
Но как бы, ни тихо были произнесены эти слова, Александр услышал.
- Ты о чем?- недоуменно проговорил он.
Голос Александра прозвучал на редкость громко. Щелкнул замок закинутого на плечо ружья.
Взрывая с каждым шагом валики снега, чуть не засыпавшиеся через голенища сапок, к путешественникам приблизился Панас. Украинец крепко взял локоть Александра. Рука его в грубой шубенке прижалась к губам в традиционном жесте молчания.
- Не шуми,- предостерег и Виктор.
Он огляделся по сторонам.
- А где пушка?- прошептал молодой человек, обращаясь к Панасу,- сейчас бы она нам здорово пригодилась.

Затаившиеся между деревьев партизаны, пристально всматривались в заснеженную дорогу. Впрочем, какая это дорога – так название одно. Две полузасыпанные неровные колеи.
Резвой трусцой бежала по, так называемой, дороге худая крестьянская лошаденка. Катились вслед за животинкой сани. Время от времени покрикивал сидевший в санях крестьянин-возчик. Слабо колыхались вдоль дороги замерзшие былинки, увенчанные белыми шапками.
Виктор напряженно наблюдал за продвижением саней. Рядом шумно сопел Лайфельс. Редкая щетина на его щеках закуржавилась инеем.
«А впрочем, зачем, на самом деле, нам нужен этот Генрих?»- с еле скрываемым недовольством подумал молодой человек, невольно отодвигаясь от недавнего пленника.
Напряженная тишина нависла над лесом. Приглушенный снегом мерный тяжелый топот приближающихся лошадей нарушил лесное безмолвие.
Взметнув брызги снежной пыли, вдалеке стремительно развернулись сани. Над замершим лесом пролетел протяжный свист. Лошадка пустилась в обратный путь с такой невероятной прытью, какой от нее трудно было ожидать.
Следом, в густом снежном облаке, из-за деревьев в тяжелом галопе выметнулись могучие скакуны кавалерийского отряда. Сверкнули в свете морозного солнца блестящие полосы клинков. Грозно колыхались в такт шагам конские хвосты шлемов. Блеснула сталь нагрудных лат. Огромные всадники настигали крестьянскую лошадку и громкими криками.
«Вот оно!»
Рука Виктора осторожно потянула из ножен саблю.
Александр предостерегающе остановил друга.
- Куда ты,- прошипел он,- пешим-то против кирасиров?
Лошадка, подчиняясь движению вожжей, остановилась как вкопанная. Резко слетела рогожка, явив пушку.
Единый вопль ужаса разнесся со стороны пытавшихся враз остановиться кирасир.
Оглушительно рявкнуло орудие. Катнулись вперед сани. С мерзким шмелиным гудением ударил в кирасир пушечный заряд. Повалились споткнувшиеся лошади.
Вразнобой защелкали выстрелы крестьянских ружей.
- Заряжай!- звонко командовал Степан.
Крестьяне, не слушая, рванулись на врага, бешено размахивая оружием.
- Куда?!- отчаянно заорал Виктор.
Выхватив саблю, он поспешил присоединиться к бойцам отряда. Наперерез ему бросился лишившийся скакуна гигант-кирасир. В руке его слегка покачивался длинный палаш.
Сабля Виктора с трудом отразила тяжелый удар.
На заснеженной поляне зазвенела сталь столкнувшихся клинков.
Последовала серия сильных ударов.
- А еще говорили, о плохой фехтовальной подготовке кавалеристов,- буркнул Виктор, уходя в сторону от прямого выпада кирасира.
Молодой человек отскочил назад, старательно выписывая стальную восьмерку перед грудью. На лице француза заиграла презрительная улыбка.
«Да, что же это такое?- отчаянно думал молодой человек,- я, по сути, вроде бы должен быть техничнее…»
Ответный удар Виктора звякнул о панцирь кирасы.
Небрежным движением палаша кирасир отвел клинок гусара.
Виктор увеличил скорость движений, стараясь использовать все приемы, известные ему.
Но теперь в атаку перешел кавалерист. Виктор быстро уклонился от пролетевшего возле самого лица острия палаша. Сабля его запоздало резанула по руке французского мундира. Рукав прочертила враз появившаяся прореха.
Француз изумленно отшатнулся назад. Виктор усилил натиск.
Поединок затягивался.
Последовало несколько молниеносных обменов ударами.
Бойцы кружились друг против друга вокруг поляны.
- Ха!- с оглушительным криком Архип обрушил гвоздило на голову противника Виктора.
Молодой человек остановился, тяжело дыша. Он усталым взглядом осмотрелся.
Бой был закончен.
Крестьяне сводили  освободившихся французских лошадей в единое стадо, или табун.
– А что если нам все-таки создать свою кавалерию?- проговорил Виктор, перебирая сваленные в кучу кирасы…