Слоновья тропа

Самолет-амфибия в последний раз нервно грохнул винтами, и, наконец, затих. Восемь пассажиров, съежившихся в его тесном брюхе, выдохнули с облегчением и разом перекрестились. Несколько раз они были точно уверены, что вместо туристического маршрута в Национальный парк королевы Елизаветы купили (кстати, за очень солидные деньги) себе билеты прямиком на тот свет. Древние северные ветры, обитавшие в горах Рувензори  еще с докембрийских времен, едва не порвали самолетик со всем его содержимым на части. Турбулентность была такой силы, что пилот несколько раз терял управление, заставляя приборную панель биться в истошных конвульсиях.

И все же, ему удалось посадить амфибию на все три конечности. Пропахав колесами сухую почву, а теперь выплевывая бледных от страха пассажиров одного за другим, она являлась живым свидетельством того, что Небесные Владыки в который раз лишились добычи.

– Не на моем рейсе, – сквозь зубы процедил чернокожий пилот, и мрачно улыбнулся в такт своим мыслям. Ему тоже не терпелось ощутить под ногами твердую землю, но сперва приходилось дождаться, пока салага-штурман осилит крепления своих ремней. Руки юнца все еще мелко дрожали, а лицо покрывала алая маска сожаления и стыда.

– Неплохо нас помотало, сеньор? – обратился пилот к юноше, расплываясь в дружеском боевом оскале. – Думаю, эти люди натерпелись достаточно, чтобы больше не позволять себе такие опасные глупости. Сейчас они готовы расцеловать всю саванну за то, что остались живы. Надеюсь, чувство благодарности останется в них и тогда, когда они заметят в кустах львиную голову, собираясь отлить!

Шутка была вполне в духе здешних мест, и пилот разразился оглушительным смехом. В полумраке крохотной кабины его белые зубы сверкали, как молния, но это зрелище едва ли подействовало на молодого штурмана отрезвляюще. Перед собой он все еще видел заснеженные шапки и острые ребра пиков Рувензори – естественной границы Уганды и Демократической Республики Конго. Если бы юноша знал, что маршрут будет таким опасным, то никогда бы не покинул лётную школу в Марокко. Его карман уже несколько месяцев оттягивало удостоверение летчика гидросамолетов короткого взлета и посадки, действительное почти для всех стран Центральной и Северной Африки. Если бы он захотел, то запросто стал бы инструктором, с уютным офисом и неплохим окладом. Все это казалось теперь несбывшейся, пустой мечтой.

Устав ждать, пилот вышел прочь, с трудом протиснувшись в крохотную створку. Только сейчас юноша понял, отчего этого человека звали Биг Кингом. Мужчина оказался не только могуч и крепок физически, но и широк душой. Это был их первый совместный вылет – они даже не имели возможности как следует познакомиться. И вот теперь, когда юноша показал себя жалким трусом, Биг Кинг мог запросто помянуть его мамашу и того дурака, кто порекомендовал его на этот маршрут, после чего попросить начальство дать ему нового «попутчика». Но вместо всего этого пилот твердым шагом направился в сторону пассажиров – счастливцев, избежавших лап смерти.

Опомнившись, молодой человек отстегнул-таки спеленавшие его ремни, и, выпав из кабины, засеменил к своему напарнику, утопавшему в потоке обвинений недовольных клиентов. Несколько минут им пришлось молча кивать и виновато улыбаться, но буря миновала, когда к месту посадки подкатило четыре экспедиторских джипа. С воплями, угрозами и утробным ворчанием туристы погрузились в машины и отправились любоваться живописной красой природных массивов Уганды. Экипаж амфибии остался на месте, провожая их долгим взглядом.

– Извини, что подвел тебя, – тихо сказал штурман. – Мне еще никогда не было так страшно.

– Ты увидел Небесных Владык, – ответил пилот, скручивая папиросу, – ощутил на себе их мощь... Но у тебя хватило духу выдержать это и не обмочиться! Так что считай, главный экзамен на местных авиалиниях ты выдержал.

Он немного помолчал, слюнявя бумажный край своей самокрутки и равномерно распределяя табак. Чиркнув, наконец спичкой и втянув в себя крепкий дым, Биг Кинг задержал дыхание, а потом, осклабившись, многозначительно добавил:

– Мое имя Адэвале. Адэвале Мага. Но ты можешь звать меня Адэ.

– Линнард Паддок, – представился юноша. – То есть Лин.

– Пожалуй, это самое нелепое белое имя, что я знаю, – ухмыльнулся пилот.

– Ты еще братьев моих не видел...

Оба коротко хохотнули. Но этого оказалось недостаточно. Почуяв свободу, смех ринулся из их глоток, гремя и подпрыгивая, как оползень с отвесных склонов горы Птаг. Вместе с ним напарников покидало нервное напряжение, неуверенность и страх, накопленные в пути. Лин ненароком отметил, что его новый друг, брутальный мужчина с львиным сердцем, смеется громче и намного дальше его...

– Держи, – отсмеявшись, он протянул штурману свою папиросу. – Затянись.

Не смея противиться, тот взял угощение и только из вежливости единожды затянулся. Вскоре серьезное лицо юноши расплылось гримасой удовольствия и покоя.

– Если ты понял, тут не совсем табак, – доверительно подмигнул Адэ, принимая назад папиросу. – Еще легкая примесь «марокканской пыли ». Благоприятствует нервам, знаешь ли...

Вновь выпустив в небо тонкую струйку дыма, пилот обратил свой чуть затуманившийся взгляд к Лину, и без смущения спросил:

– А теперь выкладывай, парень, кому в летной школе ты помочился в топливный бак? Инструктора надо здорово разозлить, чтобы он порекомендовал новичка без опыта самостоятельных вылетов на такой сложный маршрут, как этот!

– Всем и каждому, – пожал плечами юноша. – Адэ, я ведь боюсь летать. На самом деле. Очень боюсь. Но поздно это понял. Вернее, только сегодня...

Адэвале понимающе хлопнул юношу по плечу.

– А вот эту фразу я слышал от каждого знакомого летчика! И означать она может одно: ты идешь правильным курсом, парень! Признаться в страхе самому себе, сказать вслух об этом, все равно, что заземлиться. Будь я проклят, если вру! Думаешь, мне не страшно? Небесные Владыки такое могут сотворить, да с экипажем поопытней нашего, что и куска обшивки потом не отыщешь! Разве что, в океане...

Тоска, будто глухая птица, опустилась на душу Линарда, как на ветку. Он пытался выдохнуть ее, залить слезой, но та, уцепившись крепко, не отпускала.

– Нет, Адэ, здесь не то... В смысле, я тронут, что ты проявляешь заботу, но я правда не смогу больше летать. Не в этой жизни.

– Сможешь, парень. И скоро, – мужчина докурил папиросу, а остаток щелчком отправил себе под ноги. – Просто тебе нужны другие условия. В первую очередь, это покой. Затем природа, светлая голова и свободный штурвал. И самое главное – никакого начальства.

– Это что, очередная лётная байка?

Адэ мечтательно заложил свои огромные руки за голову.

– Нет, всего лишь твой билет в небо, – ответил он. – Сработает, не сомневайся.

Порывистый ветер сорвал с Адэвале платок, обнажив его лысину. Солнце величественно опускалось к горизонту, благословляя в пути многие и многие стаи птиц. Напарники долго смотрели на них, сопереживая пернатым.

– Спасибо..., – вдруг сказал Лин, прикованный взглядом к природному таинству.

– Большое дело, – отмахнулся пилот.

Затем они принялись с особым вниманием изучать свои ботинки. Возвращаясь к самолету-амфибии, мужчины старались не смотреть друг на друга. И хотя Лин стыдился такого бурного проявления собственных чувств, он готов был поклясться, что и лицо Адэвале блестело на солнце, как трава после дождя.



Пилот не соврал – уже на следующий день его молодого коллегу перевели на странный, почти недействующий объект. Сколько Линнард не ломал себе голову, но так и смог определить, к какому конкретно ведомству причисляется оный. По пути туда у штурмана набралось много вопросов, и почти каждый из них его опытный коллега встречал глубоким молчанием. Лин догадывался, что этого места может вообще не быть на лётных картах. А раз объект секретный, значит Адэ пришлось из кожи вон лезть, чтобы пристроить туда малопривлекательную кандидатуру своего напарника.

Путь до нового места работы Линнарда выдался долгим, тяжелым и, как ни странно, пролегал по земле. Тропа, по которой полноприводный джип не ехал, а брел, то и дело карабкаясь под гору, проявила себя изворотливой и своенравной попутчицей. Когда внедорожник переставал брыкаться и стучать подвеской по камням, отбивая зады своему экипажу, юноша светлел лицом, думая, будто трудный участок закончился. Но тропа, будто зная, на что надеются люди, обязательно выделывала какой-нибудь мерзкий фортель, ныряя в густую чащу вечнозеленых лесов, петляя в бамбуковых зарослях, либо оскальзываясь на камнях речного русла. Преодолеть некоторые места оказалось настолько тяжело, что Лин уверился: никакой тропы на пересеченной местности не существует, а шофер просто спятил, направляя машину, куда ему вздумается.

Штурман даже решил поделиться этими соображениями с напарником, но каждая попытка привстать со своего места оборачивалась новым синяком или ушибом. Запасы терпения юноши таяли с каждой минутой и когда он открыл рот, чтобы завопить во весь голос, джип внезапно остановился. Густые душные заросли вечнозеленого леса расступились, обнажив четыре квадратных мили чистого пространства.

Это был Нулевой ангар, объект, за которым Линнард обязывался приглядывать.

Чуть севернее от тропы располагалось высокое здание в несколько этажей, выкрашенное желтой и зеленой камуфляжной краской. Своей формой оно повторяло диспетчерскую будку, коих Лин навидался еще в родной летной школе. Обширная смотровая площадка с панорамным остеклением в нем также имелась. И все же, глядя на здание, которому предстояло на несколько месяцев стать домом, молодой штурман не мог прекратить сравнивать его с маяком. Сходства добавлял большой электрический сигнальный прожектор, венчавший крышу.

Почти вплотную к диспетчерской примыкал ангар. Его форма была еще более причудлива, а сам строение когда-то составили из бетонных блоков. Лин потратил четверть часа лишь на то, чтобы обойти его по периметру, наткнувшись, в итоге, на запертые ворота. Убедившись, что его никто не видит, Линнард как следует выругался о недавнем своем путешествии и хотел было пойти назад, когда услышал невдалеке легкий шум от чужого присутствия. По-хорошему, ему следовало тут же позвать кого-то из экспедиторской группы, но опасность, если таковая ему грозила, была совсем рядом, в десяти шагах, за углом южной стены, граничившей с лесом, а значит, нужно было вести себя тихо.

С великой осторожностью, на цыпочках Лин прокрался до угла. Фаталист по природе, он редко испытывал страх, потому и подался в летчики. Если бы не его роковое знакомство с Небесными Владыками, юноша уже несколько раз пересек бы все национальные парки Уганды в одноместном гидроплане. Но поскольку он был здесь, в забытой богами глуши, почему бы не рассмотреть нарушителя спокойствия поближе?

Когда Линнард заглянул за угол, от его напускного безразличия не осталось даже запаха, который потом можно было бы предъявить инспектору в качестве улики. Ведь там, между десятифутовой бетонной стеной и краем леса царственно расхаживал слон. Самый настоящий африканский слон!

Лин впервые стоял рядом с самым крупным зверем на Черном континенте, и от этого зрелища у него свело желудок. Вблизи это создание казалось намного больше, чем представлял себе штурман. Размерами и массой оно в несколько раз превосходило 60-местный пассажирский автобус TARP, и могло с легкостью такую технику уничтожить. Лин знал, что эти животные обладают вспыльчивым нравом, и случаи нападения ими на человека, в том числе и управляющего автомобилем, бывали не раз.

Но этот слон вел себя мирно. В великой задумчивости он стриг своим хоботом пожухлую траву и не обращал на внезапного гостя никакого внимания. Если бы восторг вдруг обрел форму и его можно было есть ложками, Лин обязательно придал бы чувству, охватившему его, форму вот такого слона и не успокоился, пока не вычерпал бы его до последнего кусочка. Время застыло, а вместе с ним и Линнард Паддок, штурман гидросамолетов общего назначения. Юноша прирос к земле, глядя, с какой грациозной важностью слон обмахивается своими обширными «ушными пространствами».

«А люди еще жалуются на неработающие кондиционеры», – подумал он. «Если бы мои уши были хоть немного похожи на эти, я стал бы самым счастливым белым жителем Африки!».

Еще одна шальная мысль прилетела в голову Лина вместе с порывом ветра: подойти ближе и лично засвидетельствовать саванному монарху свое почтение, дотронувшись до него. Сделать это ему помешал звук, настолько не вписывавшийся в этот идиллический пейзаж, что парень вздрогнул всем телом. Звук лязгнувшей цепи испортил, наверное, самый захватывающий миг в жизни молодого штурмана. За несколько секунд он осознал, что этот слон, это невероятное творение природы – чей-то жалкий пленник, у которого, к тому же, не было бивней. Кто-то цинично отсек их у самого основания, покрыв позором не только себя, но также и царственное животное, и весь этот вечнозеленый лес.

Линнард Паддок редко выходил из себя, но данный эпизод разозлил его не на шутку.

Адевале нашел друга на полпути к джипу, возле которого экспедиторы устроили импровизированный лагерь. Чернокожий пилот выглядел встревоженным.

– Куда ты, черт возьми, подевался? Мы уже хотели начать прочесывать лес!

– Кто в вашей компании занимается браконьерством? – парировал Лин. Ярость его была такой сильной, что позволила юноше не замечать физического и морального превосходства Адэ. – Кто из вас обезумел настолько, что отрезал бивни живому слону, да еще и приковал его за ногу? Знаешь, меня воспитали порядочным человеком – в нашей семье все, начиная с прадеда, выступали против смертной казни в Британии, но каждый раз глядя, как люди обходятся с животными, я понимаю, что повешение – меньшее, чего такие негодяи достойны!

При этих словах чернокожий гигант на мгновение как-то съежился и потупил взгляд. Внезапно воцарившаяся тишина тут же привела его в чувство. Как можно небрежнее он посмотрел на своих компаньонов, притихших и с интересом изучавших «белого туриста». Адэвале знал, что если они заподозрят неладное – жизнь парнишки оборвется внезапно и трагически. С его предшественником, наверное, так и получилось. Обычно Биг Кинг не вмешивался в дела экспедиторов, но бросить на произвол судьбы этого мальчишку он просто не мог. Даже не зная толком, почему. Да и было ли это важно?

– Насмешил ты старика, парень! – как можно громче сказал он и оглушительно рассмеялся. Вся его поза выражала величавую расслабленность. Люди в джипе, насторожившиеся поначалу, увидели это и вернулись к своим разговорам. Не теряя ни секунды, Адэ развернул негодующего штурмана спиной к их компании и легонько толкнул прочь.

– Больше никаких громких слов, – процедил гигант сквозь зубы. – Иначе останешься здесь навсегда. Веди, показывай своих слонов...

Ярость, клокотавшая в груди Линнарда, сильно поутихла после того, как его встряхнули, будто плюшевую куклу. Шагая на ватных ногах, парень все еще недовольно пыхтел, но уже не был так уверен, что сможет дать отпор своему компаньону. Одними повадками и манерой держаться Адэвале, если хотел, мог подавить все живое в радиусе двадцати метров. Возвышаясь над землей, как скала из гранита, он заставлял вселенную вращаться вокруг себя. Вот только Линнард не мог понять, что скала эта – по-прежнему на его стороне.

– Пришли, – бросил штурман, не глядя на спутника. – Там, за углом. Сам увидишь...
Адэ в ответ просто пожал плечами. Пружинящей походкой преодолев оставшиеся до угла склада метры он... снова пожал плечами, так никого и не встретив.

– Ну и где твои слоны? Улетели? Ты же сам говорил, что они сидят на цепях...

Через пару мгновений Линнард уже стоял рядом с Биг Кингом. Его грудь ритмично вздымалась, сердце бешено колотилось. Щеки юноши вспыхнули от стыда, неуверенности, страха. Он стоял, не в силах проронить ни слова, и тупо пялился на пустое пространство между складом и диким лесом. Эта местность давно не знала чужого присутствия. Даже трава здесь была густой, непримятой. Никаких цепей, а тем более слонов, у склада не было и в помине.

Тяжелая рука Адэвале сочувственно опустилась штурману на плечо.

– Лин, это очень старый лес. Он хранит память многих веков и событий. Иногда он может внушить людям что-то. Кто-то способен с этим справиться, кто-то нет. Я сразу не сказал тебе: у «Нулевого ангара» не очень хорошая репутация. Люди, плохие люди, от долгого одиночества сходят здесь с ума и пропадают в дебрях. Иногда их находят мертвыми, в реке, за много миль отсюда. О других забывают навсегда. Но это работа не духов или богов. Это работа совести...

Адэвале замолк на полуслове и долго смотрел на вечнозеленые заросли. Со стороны казалось, что чернокожий гигант разговаривает с ними.

– Лин, я предложил тебе побывать здесь, потому что уверен – ты хороший человек, но неважный летчик. Это место подобно горному потоку – оно отшлифует все твои острые края и изъяны. Может быть, ты даже узнаешь о себе такое, о чем никогда не подозревал. Оно сможет показать всякое, но бояться этого не надо. Если ты откажешься, я все пойму и оставлю вместо тебя другого. Но тогда эта дорога закроется для тебя насовсем.

Адэ говорил так проникновенно, что волоски на руках Лина вздыбились, будто наэлектризованные. Парню даже показалось, что небо, да и все вокруг, замерев, потемнело от ожидания. И в этой самой полутьме глаза пилота были похожи на две сверкающих сферы, в орбитах которых гнездились миры.

– Ты готов остаться здесь? – вопрошали они.

– Готов, – прозвучал ответ.



Первые несколько дней, проведенных в «Нулевом ангаре», растянулись, по мнению Линнарда, на целую вечность. Навязчивые мысли не покидали его, а нависший со всех сторон тропический лес казался угрожающим и бескрайним. Юноше даже не на что было отвлечься – единственный самолет, который он видел, пролетел утром второго дня на высоте в несколько тысяч километров и, казалось, не имел ничего общего с делами земными. Штурман с тоской провожал далекий силуэт железной птицы и еще долго смотрел в небо, наблюдая, как оно вбирает в себя его аэродинамический след.

В здание «маяка» Лин входил только ночью, когда москиты уж совсем не давали житья. Мрачная постройка из силикатного кирпича, лестница с крутыми ступенями и тесная каморка диспетчерской угнетали юношу гораздо больше, нежели чащоба снаружи. Там штурман все же чувствовал жизнь, стрекочущую и вопящую на все лады, а в «маяке» никакой жизни никогда не было. Подступавший к складу вплотную и являвшийся, по сути, его многоэтажной надстройкой, он был пыльным, сырым и затхлым, как могильный склеп.

Там, на жесткой койке, Линнард коротал бессонные ночи, вспоминая о доме, семье. Зря все же он не послушался отца и не стал практикующим врачом в Дублине, а последовал за матерью в душный цыганский Марокко. Вряд ли это было велением сердца, скорее попыткой вырваться из привычного мирка и доказать, что он способен на большее, чем просто смешивать микстуры и уничтожать по полпинты односолодового виски каждый вечер...

Лин нисколько не удивлялся своему положению, наоборот, считал его вполне логичным и закономерным. Ну какой летчик боится высоты? Лишь тот, что в одиночестве сидит на заброшенном полигоне неизвестно зачем, и смотрит на небо через пыльные окна диспетчерской.

Это мысль заставила Паддока повернуться лицом к стеклу, где отражался кристальный лик луны. Особенно тяжко ему приходилось, когда ночное светило выходило в зенит: прикрыть от его света огромные окна нечего было и думать. Оттого Лин всю ночь ворочался, а засыпал ненадолго перед рассветом. К подобному ритму было нелегко приспособиться. Вот и теперь юноша вскочил, чтобы в который раз проклясть яркое, недремлющее око.

Слова, которые заставили бы покраснеть его набожную тетушку до корней волос, застряли у Паддока в горле, стоило ему приблизиться к окну. Ведь там, внизу, по колено в серебристой траве, водруженный на холст залитой серебряным светом ночи, величаво брел слон. Это выглядело так мистически и прекрасно, что Линнард затаил дыхание. Юноша застыл, где стоял, боясь, что от малейшего его движения видение рассеется. Он не впускал в себя ни мыслей, ни эмоций и весь стал одним долгим взглядом – ведь смотреть на этих животных можно было бесконечно долго.

Куда сложнее Лину оказалось сковырнуть себя с места, к которому он прирос. Сомнения в нормальности происходивших вокруг событий заставляли его постоянно оглядываться, и чтобы понять, страдает ли Паддок галлюцинациями, или видит реальных животных, нужно было найти доказательства. Так что юноша кубарем скатился с винтовой лестницы и бросился дальше, прочь от своего «маяка», устремившись к посадочной полосе – пустой, как и всегда...

Парень тер глаза на бегу, хлопал себя по щекам и даже несколько раз падал. Все без толку – ни один из этих трюков не вернул слона в залитое ртутным сиянием поле. Линнард не мог поверить, что снова попался на эту удочку. Неужели лес взаправду водил его за нос, играл и издевался? Значит, унганы, белые колдуны этого континента были правы, заклиная духов пустошей, саванн и лесов...

Но как же следы? Вот они, две примятые борозды в траве, тянутся к кромке густой чащобы... Нет, слишком далеко, – рассуждал Лин. – Ни один зверь, кроме гепарда, не успел бы так быстро домчаться до тех деревьев и исчезнуть из виду. А слон, хоть и способен развить приличную скорость, гепарду не ровня. К тому же треск от продирающейся в зарослях громады разбудил бы всю округу. Только ночь оставалась спокойной, убаюканная пением цикад.

Что же здесь происходит?

Линнард Паддок бесцельно брел по следам воображаемого слона, пока и те не пропали. Обернувшись, парень едва приметил башню своего «маяка». В свете луны она казалась еще более зловещей и вселяла в душу тоску. Возвращаться туда не хотелось, поэтому юноша растянулся на сырой траве и, уставившись в звездную карту неба, вскоре уснул.



Разбудил Лина рокот знакомых винтов.

Тот самый «Бивер », на котором они с Адэ штурмовали жилище Небесных Владык, прибыл в «Нулевой ангар» задолго до того, как солнце воссияло в зените. Парень показался из травяных зарослей раньше, чем мотор перестал тарахтеть свои механические заклинания. Лязгнула дверца. Показался пилот. Как всегда, чернокожий и здоровенный.

Лин поспешил к нему навстречу, улыбаясь. Ведь это был Адэвале, единственная родная душа на сотни миль вокруг.

– Привет, Адэ! – выпалил юноша, задыхаясь от быстрого бега. – Как же я рад тебя видеть...

Гигант без лишних слов сгреб Линнарда в объятия. Для гордого, самолюбивого одиночки этот жест значил чересчур много. Лин тоже был не против тепла дружеских прикосновений и терпел соленый запах пилота, сколько мог. Ему все же пришлось проявить инициативу и самому отстраниться, так как солнце стало не на шутку припекать, а в медвежьей тени Адэвале заканчивался кислород.

– Я уж думал, что больше тебя не увижу, малец, – наконец проговорил Биг Кинг сиплым голосом. – Связи с тобой не было уже трое суток... В «Нулевом ангаре» обычно это значит одно – освободившуюся вакансию.

От этих слов сердце Линнарда похолодело. Он знал, что Адэвале не стал бы так шутить. В его глазах и теперь тревога теснила радость. Похоже, гигант рассчитывал найти своего собеседника в менее живом состоянии. Или не обнаружить его вообще.

– Радиостанция приказала долго жить минут через двадцать после вашего отъезда, – ответил Лин. – Я пытался ее реанимировать, но без толку. С ней проделывали подобное так часто, что старушка рассыпалась в руках.

– Но кое-что я все-таки видел..., – нехотя добавил он.

– Опять слоны на привязи?

Линнард потупил взгляд. Ему казалось, что при свете дня говорить о своих видениях как-то неуместно. Но у него не было причин не доверять Адэвале, и он все же обронил:

– Слоны... Вернее один слон. Странный. Не такой большой, как звери из саванн, с редкой шерстью и короткими бивнями. Бродил по взлетной полосе, а потом исчез. Я увидел его из окна. Выбежал искать – без толку. А потом уснул в траве, даже не помню, как...

От удивления глаза Адэвале поползли из орбит.

– Ты провел ночь снаружи?!!

– А что, разве это опасно?

– Не знаю, – протянул Биг Кинг. – Я никогда этого не делал. Не делай и ты... Ладно, пойдем выгрузим припасы и подумаем, как быть дальше.

Пилот распахнул пассажирскую дверцу «Бивера» и стал извлекать баулы, хранившиеся во вместительной утробе самолета-амфибии. Адэ сказал, что в них битком набито консервов, книг, запчастей для радиостанции и смена белья, но судя по весу, там были снаряды для ракетного комплекса. Лин было решил сгрузить все это на тележку, но вовремя отказался от этой затеи. Старое, неуклюжее приспособление едва ли одолело бы кочковатое поле, а вот забот прибавила бы.

Пришлось все тянуть на руках.

– Знаешь, что здесь странно? – сказал Паддок после того, как они рассовали припасы по ящикам. – Кругом дикий лес, но никто из животных сюда, на поле, не заходит. Даже птицы не пролетают над «маяком». Ни одна обезьяна не сунула свою любопытную морду в пакет с финиками, не украла ложку... Почему? Что вообще происходит?

Адэвале сидел спиной к выходу из диспетчерской, курил и почесывал небритые скулы. Перед ним на брезенте были разложены горы хлама, некогда бывшие радиостанцией. В его правой руке дымился паяльник, а во взгляде плескалась тоска.

– Они чувствуют себя чужими, – вздохнул он, – звери. Лоа запрещают им появляться здесь. Хотя, наверное, и запретов никаких не надо. Животные видят то, что сокрыто от человека. Потому и забот у них меньше, чем у нас.

– Кто запрещает?

– Лоа. Духи, – при этом слове Адэвале воровато оглянулся и приложил два пальца ко лбу. – Ты, конечно, считаешь их выдумкой... Но если бы ты знал, что творилось здесь раньше! Эти слоны, что тебе мерещатся, погибли без счета. Белые истребляли их еще в прошлом веке, забавы ради. Потом они сделали из охоты процветающий бизнес, и туристы повалили в Африку толпами. Со всего мира. Саванна почернела от крови своих детей, величественных и прекрасных...

Но когда белые ушли, слоны гибнуть не перестали. Их истреблял уже мой народ – мясо ели, а все, что оставалось, пускали на сувениры и прочую дрянь. Огромные многотысячные стада, кочующие по континенту, превратились в жалкие кучки испуганных неприкаянных тварей. Если бы не программы государственной защиты и вмешательство ООН, слоны вымерли бы, не дождавшись XXI века... А теперь подумай, куда делись все эти души, оскорбленные и униженные столь жалкой смертью?

Линнард внимательно посмотрел на собеседника. Неужели он это всерьез?

– Я даже не знаю, есть ли душа у человека, а ты спрашиваешь меня о слонах...

Адэвале крепко затянулся. В облаке дыма его лицо стало похоже на ритуальную маску, которую надевают местные колдуны перед тем, как заклинать дождь.

– У тебя точно есть, – заметил Биг Кинг. – Лоа не признают дурных или порченых. Поэтому с кадрами здесь всегда текучка. Одни бегут, другие пропадают. Иной мир не признал лоа обесчещенных браконьерством слонов, вынуждая остаться здесь... Теперь они мстят.

– Что же будет со мной? – спросил Лин, удивляясь, что не выказывает должного беспокойства. – Я тоже сойду с ума и стану лоа?

Адэвале отложил паяльник, раздавил окурок и с хрустом потянулся. Поднявшись с колен, он заполнил собой четверть пространства диспетчерской. Несмотря на то, что одна ее стена была целиком стеклянной, в комнате потемнело. Гигант обнял ладонями хрупкие плечи Лина и мягко сказал:

– С тобой плохого ничего не случится. Ты не суеверен, но и не глуп. Это место ты можешь оставить в любой момент, но лучше так поступить, когда научишься летать. Поэтому поторапливайся – твой первый самостоятельный полет начнется через пятнадцать минут.

Лин застыл на месте.

– Ты хочешь, чтобы я пилотировал «Бивер»? – спросил он, чувствуя, как покрывается испариной.

– В точку! Смени белье и отправляйся в кабину! Сегодня штурманом буду я...



Из последовавшего полета юноша мало что помнил. Когда мотор самолета мощностью в 450 лошадиных сил зарычал всего в нескольких дюймах от его трясущихся пальцев, мозг словно отключился, запросив вместо личности Линнарда Паддока программу-автопилот.

Внимание Лина хаотично выхватывало какие-то эпизоды: вот исчезла трава под колесами шасси; вот стабилизатор информировал о наборе высоты, а с нею окружающий мир утратил всякое значение. Фоном для парня-за-штурвалом звучали реплики Адэ, но что конкретно он говорил, нельзя было разобрать. Когда страх отступил, Лин обнаружил себя, пилотирующим «Бивер» на высоте восьми сотен футов. Дрожь прошла, уступив эйфории. С улыбкой на губах Линнард украдкой озирался – впервые в жизни полет доставлял наслаждение, а не суицидальные приступы страха.

Осмелев, Паддок продолжил набор высоты, игнорируя призывы штурмана быть внимательнее. Наконец-то он мог летать! По-настоящему, так, как это делали Экзюпери и Красный Барон ! Никакого курса, никаких обязательств – просто окунись в облака и лети за солнцем...

Отвлекшись на все эти мысли, Линнард проигнорировал первый толчок на высоте тысяча пятьсот футов. Самолет словно завис на месте. Выровняв машину, Лин попытался подняться выше, но встретил яростный отпор. Шасси стонало, кузов скрипел, а двигатель надсадно ругался. Для такого испытанного аппарата как «Бивер» все это было нехарактерно. Попытка уйти на прежней высоте южнее также ни к чему не привела. Машина вела себя как пес, посаженный на громаднейшую цепь и способный перемещаться лишь по конкретной траектории. Что-то мешало самолету прорваться, и от этого кровь экипажа холодела с каждой секундой.

– Снижайся! – скомандовал Адэ. – Быстро! Не медли!

Линнард отправил самолет в вираж, понемногу теряя с таким трудом набранную высоту. Казалось, опасность миновала. Однако на отметке в полмили мотор «Бивера» снова стал барахлить. Адэвале сквозь зубы выругался.

– Дьявол! – засуетился он. – Не узнаю я эту старушку... Лин, планируй севернее, к реке, она скоро появится в зоне видимости. Если движок откажет, мы сможем там приводниться.

От волнения Паддок едва не лишился чувств. Слова опытного Биг Кинга, прозвучавшие где-то на краю сознания, стали для него соломинкой, спасающей от немощной паники и бездействия. Вцепившись в штурвал, Лин задал курс своей издыхающей посудине и принялся неотрывно следить за состоянием хвостовых закрылков.

Это и спасло им всем жизнь, ведь едва у подбрюшья самолета-амфибии показалось искристая лента реки, мотор отказал окончательно. Через долгих полторы минуты, наполненных смертельной тревогой, «Бивер» неуклюже спланировал на воду, чуть не зарывшись в нее своим раздраенным носом. После отчаянного сражения с бунтующей машиной, внезапно воцарившаяся внутри нее тишина казалась Лину густой, едкой и будто мешала дышать. Не дожидаясь, пока самолет-амфибия перестанет раскачиваться на своих поплавках, Паддок сбросил с себя фиксирующие ремни и отворил дверцу кабины. Вскоре плеск волн и речная прохлада заполнили каждый дюйм в корпусе «Бивера», начисто рассеяв электрическое присутствие смерти.

– Для начала неплохо..., – выдохнул Адэвале, часто моргая. В этот раз ему было непросто соорудить папиросу – ладони летчика едва заметно тряслись и постоянно потели. – Ты хотя бы будешь знать, что делать, когда подобное повторится.

– Угу, – протянул Линнард, невидящим взглядом буравя панель приборов, – захвачу запасное белье и попытаюсь успеть его сменить перед тем, как расшибусь вдребезги...

Адэ широко улыбнулся. Ему все же удалось раскурить корявую самокрутку, и жизнь для гиганта налаживалась пропорционально сделанным затяжкам.

– Нет, мой друг. Ты все сделал, как надо. И сделаешь так еще, если придется. Поэтому менять белье будут шесть твоих обгадившихся пассажиров. А ты небрежно откинешься в кресле, закуришь папиросу и скажешь: «Добро пожаловать в Национальный парк Рувензори! Спасибо, что воспользовались местными авиалиниями! Будем рады видеть вас на борту снова». И поверь мне, каждый из этих чертовых туристов запомнит тебя на всю свою жизнь.

Лин выдавил невеселую усмешку. Мыслями он по-прежнему был где-то далеко, хотя и сам не знал, где именно.

– Адэ, никто не доверит мне пассажиров. Я даже с порожним самолетом не смог управиться! Я бездарный пилот – за что бы не взялся, все рушится, падает, тяжелеет, теряет устойчивость. Это проклятое невезение сводит меня с ума!

Чернокожий гигант не стал перебивать напарника, ибо знал – эмоциям нужно давать выход. Поэтому он заложил руки за голову и принялся с наслаждением пускать колечки табачного дыма. Его папироса истлела почти на треть, прежде чем в кабине снова воцарилась тишина.

– Парень, ты и представить не можешь, как тебе повезло, – теперь голос Адэвале был хлестким, будто пилот вместо слов раздавал пощечины. – Ты жив, пойми. ЖИВ! А я знал тех, кто облажался на первом вылете, угробив себя и свой экипаж. Ты свой экзамен сдал – худшее позади. Дальше будет лучше.

– Но ведь двигатели в «Биверах» просто так не отказывают....

– Канадцы не выпускают эти «Биверы» с 1967-го! Они уже полвека летают, даже больше! Поэтому может отказать не только двигатель, но и все остальное. Теоретически, конечно, – суеверно добавил Биг Кинг, похлопав самолет по обшивке. – Я люблю нашу птичку, но и при мне она выпускала когти. Один раз ее даже на брюхо пришлось посадить, в заросли деревьев саблье . И ничего, как видишь. Хотя рисковал побольше, чем ты сейчас... Прелесть этого самолета в том, что он сверхнадежен и может даже с отказавшим двигателем сесть куда угодно, кроме голой земли. Так что будь уверен – тебе есть, чем гордиться!

Своим последним выпадом Адэ сильно смутил парнишку. Тот из последних сил пытался не дать волю слезам. Нужно было без промедлений его отвлечь. К счастью, Адэвале знал, как это сделать.

– Швартуйся, – отдал он команду, положив на колени Паддоку скрученный трос. – Течение сильное. Мы дрейфуем. Еще немного, и нас в открытый океан вынесет...

Линнард согласно кивнул. Еще раз глубоко вздохнув, он сунул трос под мышку и с тихим плеском исчез за бортом.



Всю ночь напролет Лину снились кошмары. В них парень видел кровавые битвы слонов с человеческим племенем. Там были и чернокожие аборигены, и косматые люди, вооруженные копьями с кремниевыми наконечниками, и даже пехотный полк Британской армии, построенный боевым порядком. Пехотинцы в красно-белых мундирах палили из мушкетов сухопутного образца «Браун Бесс », другие кололи пиками. Они теснили разрозненные порядки слонов всюду, обрушиваясь на этих больших созданий, будто полчища муравьев. Саванные, индийские, лесные слоны – все умирали под градом пуль без счета. Среди агонизирующих тел Линнард увидел даже несколько доисторических мамонтов. Все они умирали в великих муках и тоске, наполняя землю кровью, а воздух – печалью.

Сквозь сон Паддок слышал странный грохот в ангаре, а снаружи – надрывный рокот джипов. Пойти и проверить он не мог – тросниковая самогонка, погрузившая его в сон, держала крепко. Лишь на рассвете молодой пилот сумел отделаться от болезненных кошмаров и уснуть глубоким спокойным сном.

Новый день встретил его головной болью и одиночеством. И хотя самолет покоился на взлетной, обнаружить самого Адэвале не удавалось. Похоже, он покинул «Нулевой ангар» вместе с экспедиторами, которых он вызвал вчера по бортовой рации. Они помогли доставить самолет, а потом еще полночи гремели на складе. Что же там, все-таки, храниться?

Надеясь найти ответ, Линнард поспешил к железным воротам: вдруг ночные гости забыли их запереть? Ответом ему были наглухо задраенные створки, штурмовать которые без ключа нечего было и пытаться. Странно все это...

И хотя парня мучила жажда, чувство стыда и тупая боль в висках, он был рад, что остался один. Ему здесь есть, о чем поразмыслить. Задрав голову, он сощурился на яркое, анилиновой краски небо, увидев на нем, как и всегда, ватно-рыхлый отпечаток пассажирского самолета, летевшего трансатлантическим рейсом.



После случая с «приводнением» миновала неделя. За это время в «Нулевом ангаре» никто больше не появлялся, и Линнард чувствовал себя здесь своим. Странности и пугающая атмосфера теперь казались юноше нормой. Они завораживали, навевая причудливые мысли и сны. Опасаясь чрезмерного погружения в мир грез, Лин взял за правило обслуживать «Бивер» каждый день по три часа кряду. Он уже перебрал мотор, отладил шасси и систему управления оперением, проверил показания всех приборов и исправность наружных огней, но так и не смог отделаться от мыслей о недавнем полете.

Снова и снова Паддок повторял себе логичные доводы, которые могли быть причиной нештатной ситуации, едва не отправившей их с Адэвале на тот свет. На первый взгляд все казалось простым и понятным. Да, их самолет надежен и прекрасно показал себя на сотнях, если не тысячах сложных маршрутов; но все же он стар, а старую технику иногда клинит. Но какой именно клин мог не дать «Биверу» возможности покинуть воздушное пространство над «Нулевым ангаром», Линнард не знал...

В детстве он видел, как его старшие кузены ловили жуков, цепляли их на нитки и запускали в небо. Бедняги суетились, злобно жужжали, пытаясь сбежать от человеческих детенышей, но все, что им удавалось, это просто летать по кругу. Совсем как Линнард с Адэвале неделю назад. Кто же набросил петлю на их старенькую амфибию? Кто не хотел его отпускать? И зачем?

Лин думал об этом все время, даже когда читал или любовался закатом. По странной прихоти, или, может, шутки ради, Биг Кинг положил в стопку книг зоологический учебник, посвященный хоботным млекопитающим, а именно, семейству слоновых. Теперь Паддок знал об этих животных значительно больше и мог отличить саванного гиганта от его тропического собрата по форме ушей и бивней. Молодой пилот выяснил, что слоны способны различать собственное отражение в зеркале и умеют переводить кратковременную память в долговременную; что они могут общаться друг с другом на расстоянии через инфразвук и вибрацию земли; что эти создания знают, как пользоваться инструментами. И что они высоко чтят своих умерших собратьев...

Интерес, всегда питаемый Линнардом к семейству слоновых, после тщательного изучения соответствующей книги быстро сменился восхищением. Парнишка всегда считал, что люди незаслуженно оттеснили царство животных на задворки обитаемого мира, оставив планету в свое бесконтрольное пользование. На самом деле, у четвероногих было, чему поучиться...

Единственный момент, которого Лин так до конца и не понял, был связан с лоа. Какую цель преследуют духи погибших слонов? Хотят ли они вообще чего-то? Или действуют из одной только мести? В последнее Паддок ни за что не поверил бы, считая, что даже после смерти эти создания не теряют гордости и царственного великодушия.

И вскоре ему пришлось в этом убедиться...



Воскресная ночь выдалась неспокойной. Луна, хоть и зачерпнула в себя целый ушат космической мглы, сойдя на убыль, остатком своим светила так ярко, будто являлась полной. Линнард спал плохо, урывками. В полудреме ему мерещились странные тени, таинственные голоса. Из тьмы они звали парнишку по имени, а тот, все больше пугаясь, мечтал проснуться.

Из тревожного забытья его выдернул звон бьющегося стекла.

Линнард вскочил с жесткой койки, подобрав дробовик. Парень в жизни еще не стрелял ни из одного вида оружия, но рефлексы сработали молниеносно. А ведь он даже не помнил, как ружье оказалось под его кроватью...

Через мгновение придя в себя, Лин оценил обстановку. Кроме него в диспетчерской никого не было, но аккурат посередке большого смотрового окна зияла дыра. Кто-то швырнул в него камень, причем сделал это намеренно. Чуя неладное, Паддок прижался к стене, а затем стал медленно продвигаться к стеклу, по чьей-то вине утратившему целостность.

Приблизившись к его краю и осторожно выглянув наружу, Лин не увидел ничего необычного: залитая лунным светом взлетная полоса, самолет-амфибия с поникшим от бездействия винтом... Но стоило Паддоку приглядеться, как из его груди едва не вырвался самый громкий крик удивления, который только подвластен человеку. Ведь там, на поле, в высокой траве во множестве паслись слоны. Лунный свет отражался от их покатых спин, а огромные силуэты так четко вписывались в панораму, как будто ткань ночи только из них одних и состояла. Изредка кое-кто из животных вскидывал голову, и тогда стадо казалось трачено рябью, как озерная гладь.

Линнард созерцал эту мистическую картину, затаив дыхание и боясь моргнуть.

За ненадобностью ружье выпало из его рук. Лязг, с которым оно припечаталось к полу, вывел Паддока из оцепенения. Он вспомнил о разбитом стекле. Вспомнил о камне. Паззлы в его мозгу складывались нарочито медленно, но все же Лину хватило ума понять, что его внимание кто-то привлек.

Оставалось выяснить КТО и ЗАЧЕМ. А для этого нужно было покинуть убежище.

От мысли, что ему придется выйти в ночь, туда, к этим оскверненным смертью животным и предстать перед ними без защиты и оправдания, Лина прошиб холодный пот. Да, у него наконец-то появилась возможность разгадать самую древнюю и ревностно оберегаемую тайну этого места, но какой ценой? Что, если они приходят сюда в поисках новых жертв?

Лин с отвращением отмел подобные мысли. Его страх был велик, но парень не стал вновь поддаваться этому чувству. С него было довольно пугающих навязчивых образов в небе, чтобы следовать за ними еще и по земле. Поэтому Линнард быстро оделся, отыскал электрический фонарь среди вещей и спустился по винтовой лестнице вниз.

За дверью Паддока встретила пара любопытных глаз. Молодой пилот уже сталкивался с их обладателем несколько недель назад. Это был тот самый лоа, из-за которого юноша полночи провел в поле. Вблизи дух выглядел совсем как настоящий живой тропический слон, из плоти, крови, кожи и костей. Пожалуй, он и был живым. Только пахло от него не тяжелым духом зверя, а лежалым сеном. И, почему-то, порохом.

Не зная, что делать дальше, Лин просто протянул руку. В ответ лоа коснулся его своим хоботом. Прикосновение было не холодным, не теплым, но сердце Линнарда вдруг наполнилось грустью древних родных ирландских туманов...

Знакомство состоялось, и слон несколько раз похлопал своими немаленькими ушами, привлекая человеческое внимание. Затем он развернулся и побрел вдоль стены ангара. Паддок расценил это, как приглашение, двинулся следом.

У запертых ворот они остановились. Слон вопросительно посмотрел на своего знакомца, но Лин только пожал плечами.

– Я ни разу не был внутри, – сказал он. – У меня нет ни ключей, чтобы отпереть чертову дверь, ни динамита, чтобы ее взорвать...

Паддок опустил глаза, стыдясь, что не оказался полезен этому величественному созданию, а когда снова их поднял, вокруг, кроме него одного больше не было ни души.

– Нет, только не это…, – обиженно застонал Лин, пока мощный толчок из глубины ангара не отбросил его назад на добрый десяток футов. Когда звон в ушах рассеялся, и парень снова мог различать цвета, он увидел, что ворота, внушавшие трепет монолитностью своей конструкции, теперь лежат в пыли. А слон невозмутимо топчется рядом.

Нашарив под рукой оброненный фонарь, Лин осторожно приблизился к темному зеву ангара. Тьма, клубившаяся внутри, была заметно гуще той, что обитала под небом. И вообще, казалось, будто строение, взломанное самым бесцеремонным образом, готовится до последнего охранять скрытые в нем тайны. Оно встретило Линнарда предупреждающим низким гулом, но тот выставил перед собой фонарь на манер щита, и включил его.

То, что электрический луч выхватил из темноты, едва вновь не опрокинуло юношу на лопатки. Более жестокого, злобного, циничного и дьявольского зрелища Паддоку видеть еще не доводилось. Там, в ангаре, обнаружились слоновьи бивни, сваленные штабелями. Их были тысячи, десятки тысяч. Самых разных форм и размеров, они высились беспорядочными кучами, которые едва не достигали высоченного потолка....

Обводя своим фонарем ужасный итог слоновьего геноцида, Паддок не мог, да и не пытался сдержать слез. Ведь он впервые мог познать такое обозримое множество, как миллион. Не эфемерная цифра на листке у математика, а результат многих смертей, случившихся ради забавы и денег. Это выглядело страшно, дико, невероятно черно.

Нет, солнечным лучам не следует никогда касаться подобного, иначе светило перестанет показываться на небосводе. Даже луч фонаря стыдливо поблек. А Паддок пылал гневом и яростью во сто крат сильнее, чем в момент своего знакомства с этим местом.

От избытка чувств голова молодого пилота пошла кругом. Ему почудилось, будто из-под земли исходят таинственные колебания, а затем неведомый голос проник в сознание, заполнив его целиком.

«ОСВОБОДИ НАС!»

Этот призыв невозможно было растолковать иначе. Линн знал, что следует сделать с ангаром и его страшным содержимым, чтобы кандалы, в которых томятся все те лоа на взлетке, обратились в пыль. Он ринулся к маяку, где под лестницей хранился запас превосходного авиационного керосина. Ведь данное топливо являлось не просто летучим – оно еще и отлично горело. Часть трехсотгаллонной бочки Паддок уже разлил по канистрам, которые несколько дней назад перенес на «Бивер». Но и остатка должно было хватить, чтобы сжечь «Нулевой ангар» дотла.

Чтобы выкатить бочку наружу, пришлось прибегнуть к помощи лоа-слона, и тот упрашивать себя не заставил. Глядя, с каким нетерпением это создание тащит горючее для самого страшного в горах Рувензори костра, Лин не мог не подумать о своем друге, Адэвале Мага. Выходит, он знал обо всем этом, и нарочно дурачил его россказнями о войне, жесткости белых, браконьерстве. А сам торговал слоновой костью с контрабандистами. Теперь все в этой истории обретало смысл: ночные рейды «экспедиторов», секретные вылеты, сломанная радиостанция. Даже само название, «Нулевой ангар» говорило о том, что этого места не было и не могло быть ни на одной официальной карте! Почти как проклятое Эльдорадо....

Впрочем, все это уже не имело значения. Через пару минут от «Нулевого ангара» не останется даже названия. Паддок пробил жестяную бочку острой скобой, вывалившейся из ворот, разбрызгал керосин, стараясь не смотреть на иссохшие бивни. Оставалось только высечь искру, но прежде он услышал еще кое-что:

«МЫ ХОТИМ ДОМОЙ».

Почему-то Лин сразу понял, каким образом лоа слонов обретают свой дом. В один миг ему открылась древняя правда, связующая всех живых существ этого мира. Линнард понял, что с уничтожением склада его работа будет выполнена лишь наполовину. Предстояло сделать еще кое-что...



В кабине «Бивера» молодой пилот оказался спустя десять долгих минут после поджога. Улетать следовало в спешке, пока густой жирный дым не заполнил округу. Включив тумблеры нехитрых систем самолета, Лин, поплевав через плечо, запустил двигатель. Тот послушно зарокотал, напрочь забыв опасные проскоки недельной давности.

Линнард направил машину на лунный след. Лоа слонов там уже практически не было. Те, чьи «трофейные» бивни еще горели, освободившись, отходили к опушке леса. Кое-где впереди еще значились силуэты животных, но для разгона «Биверу» требовалось совсем немного места. Набирая высоту, Паддок сделал несколько кругов над полем и успел насладиться невероятным зрелищем ликующих, освобожденных слонов.

Впрочем, задерживаться Линнарду не пришлось. Дым, расползавшийся по округе ленивым спрутом, устремился за самолетом, едва тот взмыл в воздух. Ведомый каким-то шестым чувством, Паддок закрутил его в подобие спирали, а теперь задал курс на самый северных пик гряды Рувензори, пристанище Небесных Владык. Молодой пилот знал, что они не будут гневаться, если он проведет в их незримое царство столь чудесных гостей.
Где-то внизу рычали моторы джипов. Слоны встретили их боевыми трубами. Контрабандисты в страхе остановились. А затем, не веря своим глазам, до самого рассвета наблюдали, как черный дым стелется за маленьким самолетом. А по нему, будто по торной тропе, в небо нескончаемой вереницей уходят слоны.

22.05.2017
8:31