Писк моды

   Очень многогранный народ эти литераторы! За высоким слогом их стихов и склоняющими читателя к глубокому раздумью  отточенными строками нерифмованных повествований, обычно, скрывается весёлый, оптимистический жизненный настрой. Потому и любят ударные труженики пера (или компьютерных клавиш – если в тренде со временем) после тяжёлого, продолжительного мучения над своим очередным творением отменно попраздновать, повеселиться. Праздновать они любят всё подряд: и светские праздники, и религиозные (даже оставаясь по духу атеистами), и профессиональные (причём, любых профессий) и, особенно, свои собственные. Главный собственный праздник у литератора – это вовсе и не день своего рождения, а выход в свет того самого вымученного в тяжких умственных трудах творения. Особенно, когда выходит собственная книжка. Тогда в обязательном порядке устраивается её презентация, на которой автор, как лелей на душу, услышит множество речей о своей исключительной гениальности. Ну и, конечно же, о том, что его презентуемое произведение непременно войдёт в анналы если уж не мировой, то отечественной литературы точно. А умилённый столь неподдельным вниманием к своей персоне автор в порыве нахлынувшего чувства ответной благодарности станет направо-налево раздаривать всем присутствующим своё гениальное произведение с одинаково трогательной дарственной надписью: «С искренними пожеланиями крепкого здоровья, успехов в работе и жизни, семейного благополучия и решения всех жизненных проблем. От автора (подпись и дата)». Даже с патологически хилым здоровьем пенсионерам и убеждённым холостякам экземпляр достанется точно с такой же надписью. Однако такие грандиозные праздники случаются крайне редко. Ведь в наше время книги издают в основном за счёт собственных средств, потому в литературной среде и бытует удивительно точно отражающее эту обречённую реальность двустишие:
Я полон тем, я полон дум –               
Жаль не хватает нужных сумм!
   Чаще, однако, случаются праздники коллективные. Это когда плод индивидуального творчества попадает в коллективный сборник или альманах. Тогда праздником становится сбор всех его авторов в одном месте с целью празднования выхода в свет долгожданного издания. Обычно на праздник всех созывает сам его главный редактор. Ещё до начала официальной части съехавшиеся авторы группируются по кучкам, внутри которых вкруговую раздаются исключительно лестные оценки творческим изыскам друг друга.  Иногда заслуженной оценки удостаиваются и те коллеги, которых в составе кучки не оказалось: «Мерзавец он, конечно, отборный, но его произведения почти гениальны».
   Торжественное мероприятие начинается со вступительного слова самого главного редактора. В нём он тоже воздаст порцию хвалы каждому автору. И закончит свою речь непременно высокой оценкой новоизданному коллективному детищу. А дальше по списку он приглашает каждого автора для краткой восторженной речи в адрес всё того же детища. Потом выступающий прочтёт свою сочинённую, по его утверждению,к данному мероприятию вещь (понятно, непременно гениальную) и в конце выступления главный редактор наградит его стопкой авторских экземпляров.
   По такому давно заведённому правилу проходило и торжество в связи с выходом …надцатого выпуска альманаха. Всё привычно, слова выступающих всем давно известны, поэтому народ в зале внимал происходящее без особого энтузиазма. Я сидел в середине ряда. С одной стороны от меня – две миловидные дамы-литераторши, по другую – двое известных в местных литературных кругах мужчин. Дамы шёпотом обсуждали последние веяния женской моды, мужчины – особенности ловли щук и судаков методом вертикального блеснения. Так продолжалось до тех пор, пора редактор не пригласил к выступлению местного мэтра изящной рифмы. Тот вышел к микрофону, обернулся лицом к сидящим в зале коллегам и начал читать действительно проникновенные, исполненные глубокого философского смысла стихи. Но в зале – то тут, то там – стали раздаваться смешки. Правда, чтобы не смущать автора,  коллеги старались опустить свои взоры. Тихонько хихикали и мои соседки. А соседи-мужчины, уже отсмеявшись, стали обсуждать неприкаянность холостяцкой жизни выступавшего мэтра. Я сперва вертел головой, обозревая поведение коллег, и не сразу понял, почему зал так необычно воспринимает стихи, в общем-то, высокой пробы. Но когда мой взор пал на фигуру мэтра… я сам наклонил голову поближе к коленям. Стихи читал преклонных лет человек в рубахе навыпуск и, вдобавок, застёгнутой не на те пуговицы. Так, что одна пола оказалась ниже другой на целый вершок. И тут во мне проснулся какой-то игривый бес. Приняв серьёзный вид и поманив пальцем соседних дам –склонить головы в мою сторону, я прошептал:
- Леди, с чего вы смеётесь? Вот чуть раньше вы живо обсуждали свежие веяния женской моды, а того не знаете, что в мужской литературной среде такой прикид, в котором перед вами предстал выступающий – нынче самый писк моды!
- Неужели? – удивилась ближняя от меня дама, – а почему тогда на вас писка моды не видно?
- Ну я же сначала сотню километров ехал автобусом, потом шёл сюда по большому городу, поэтому не хотелось, чтобы люди показывали на меня пальцем и улюлюкали как вослед белой вороное: «Глядите-ка, люди добрые, вон писатель пошёл! Чудак-человек, и чудачеством по жизни занимается, а не трудится, как все люди». Обидно же!  А здесь все свои. Вот когда редактор меня объявит, я тоже перезастегну рубаху, как того требует последний писк моды.
- Посмотрим – недоверчиво выдохнула дальняя соседка. - А вы случайно не знаете о писке моды в женской литературной среде?
- Как же не знаю? Вам проще: надо, только чтобы юбка была непременно выше колен.Взгляните, в зале в основном мужчины, а они как судят? Только раскрепощённая женщина может быть духовно свободной. И только свободная душа способна создавать гениальные вещи в творческом деле. Ваши стихи же гениальные? Так и покажите это миру в явном виде.
- Я, кажется, вас поняла, – кокетливо передёрнув плечиками, нараспев ответила соседка.
И тут она услышала голос редактора, галантно приглашавшего к выступлению именно её. Бодренько пробравшись к краю нашего ряда, литераторша остановилась и стала подтягивать свою юбку. В итоге, у микрофона коллеги увидели изящную даму с высоко обнажёнными коленками и верхним краем юбки… почти у самой груди. Снова в зале был смех. А поэтесса, так и не поняв, в чём дело, гневно бросала в зал:
- Что ржёте, неблагодарные? С моих серьезных, содержательных и гениальных стихов смеётесь? Да вам таких вовек не сочинить!
А зал продолжал смеяться до тех пор, пока редактор не вручил ей причитающиеся экземпляры. Когда она вернулась на своё место, шёпотом у меня спросила:
- Ну как?
Я, загадочно улыбаясь, молча выкатил вперёд оба поднятых кверху больших пальца. Тут дошла очередь до моего соседа. Видимо, он тоже слышал мою выдумку про писк моды, поэтому его пальцы с лёгким тремором засеменили по пуговицам своей рубахи.  И снова по залу летал долгий хохот.  Вернувшись на место, и он у меня тоже спросил:
- Ну как?
Я и для него не пожалел двух поднятых больших пальцев. Наконец, очередь выступать дошла до меня. Едва привстав из кресла, я был схвачен за руку ближней литераторшей:
- Вы забыли перезастегнуться по последнему писку творческой моды.
Мой негромкий ответ поверг обеих дамочек в шок:
- Милые леди, да я пошутил!
Услышал это и сосед. На его искривлённом лице отчетливо читались неприкрытая злоба вперемежку с крайним разочарованием дутым изяществом писка писательской моды. И пока я выступал, он беспрестанно грозил мне увесистым кулаком. Мол, только вернись на место. А когда редактор начал отсчитывать положенные авторские экземпляры, тот, что грозил мне кулаком, уже повеселевшим голосом завопил на весь зал:
- Этому книжек не давать! Он вышел выступать не по моде.
Весь зал громыхнул бурными, продолжительными аплодисментами.

(2019)