В. Глава 15

15


     Надо было видеть лицо Вити, когда я это сказал! Он, наверное, приложил все усилия, чтобы остаться спокойным, но не очень-то получилось. Есть у него такая черта, когда жилка на виске начинает дёргаться. Это значит, что он нервничает и не уверен в себе. Наверное, он и сам знает об этой жилке. Только тут уж ничего с собой не поделаешь, по себе знаю.
     – Завещание? – перепросил он (прошло чуть ли не с полминуты, а это было слишком долго). – Ты решил… ты хочешь… то есть, я имею в виду, это правильная мысль, Володя, – (поздно, голубчик, поздно ты на эти рельсы встал), – очень разумная мысль. Не в том смысле, что… ты, конечно, ещё далеко не в том возрасте, чтобы беспокоиться, просто…
     И вот тут он окончательно сбился! Я наблюдал за его потугами с наслаждением. Срезал я его всё-таки, причём на самом, кажется, любимом юристами предмете. Слишком уж с самодовольным видом он сейчас сидел за своим столом, почитая себя самым разумным на свете существом. А вот нашлась и на него управа! Впрочем, долго торжествовать не имело смысла. Да и, честно говоря, спросилось у меня о завещании как-то само собой. Я вовсе не предполагал, что заговорю о нём. С чего бы, правда? Конечно, у меня иногда проскакивала мысль… И дело тут совсем не в Вере. Она может говорить что угодно, но дело не в ней. Просто… всё может быть гораздо сложнее, чем мы думаем.
     – Так всё-таки, – пришёл я на помощь Вите, – ты бы взялся за это дело? В этом же нет ничего трудного.
     – Нет, конечно, и я даже с удовольствием, но… Почему ты вдруг об этом задумался? Помнишь, пару лет назад я уже пытался заговорить о завещании, и ты…
     – Да-да, запретил тебе об этом упоминать. Помню, всё прекрасно помню. Считай, что всё дело в разводе.
     – “Считай”?      
     Само собой, подобная формулировка была ему не по душе. Но тем лучше; и что я мог сказать? Не вываливать же перед ним весь тот бред, в котором мне и самому было не разобраться.
     – Да, Витя, почему бы и нет? Это прекрасный повод, чтобы задуматься… о деньгах.
     Он позволил себе недоверчивую улыбку. Что ж, имел право. Я сам знаю, что выгляжу смешно, когда завожу речь о деньгах. Чёрт его знает, почему так. Может, я уже и сам впитал эту их идею, что архитектор, как человек искусства, не может думать о столь низменном предмете. Какая, к слову, феерическая чушь! Будто архитектору не нужно есть, не нужно жить в комфортных условиях и пользоваться благами цивилизации! Конечно, не сейчас… сейчас мне и правда всё равно. Да и какие теперь у меня потребности? Но раньше мне нравилось получать за свою работу достойное вознаграждение. И тут совершенно нечего стыдиться. Это вообще наша национальная черта – стыдиться своих денег. Как будто ты их украл. А самое смешное, что те, кто действительно украл, ничего не стыдятся.
     Но Витя не был впечатлён моим доводом.
     – Это, конечно, возможно, – протянул он и сделал какой-то знак своему коту, забившемуся на шкаф. Тоже вот странная блажь. Витя – и вдруг завёл кота. Неужели ему так одиноко? – То есть, я имею в виду, что развод… мог оказать своё влияние. Но ты ведь сам сейчас сказал – повод.
     – Ну да, сказал, и что же?
     – Повод – отнюдь не причина.
     Это меня взбесило. Что он, за ребёнка меня принимает? 
     – Сам знаю, что не причина, – бросил я. – Потому так и сказал. Думаешь, я обо всех своих причинах могу говорить?
     – Нет, я просто…
     – Ну вот и не надо цепляться к словам. Ты бываешь иногда страшно зануден, Витя. А самое противное, что ты сам это понимаешь, но всё равно занудствуешь. 
     Кажется, он даже немного обиделся. Впрочем, Витя и обижаться нормально не умеет. Это вовсе не плохо, нет, просто… смешно.
     – Как знаешь, – сухо сказал он. – Только позволь тебе заметить, что моё занудство помогло очень многим людям. В юриспруденции нужно быть занудой, если хочешь чего-нибудь добиться.
     Уж конечно он не мог в такой момент обойтись без нравоучений.
     – Короче говоря, ты поможешь мне составить завещание?
     – Да, помогу, – постным голосом отчеканил Витя. – Только, если ты позволишь, я бы не хотел прямо сейчас обсуждать детали и…
     Я даже рассмеялся.
     – А ты подумал, что заставлю тебя прямо сейчас детали обсуждать? Нет, уволь, я и так уже намаялся. Думаешь, легко без ног по такси прыгать? Тем более что оно меня ждёт, я сказал, что пробуду не больше получаса. Так что сейчас мне некогда, да и разговор это долгий. Если проводишь меня до машины, буду благодарен.
     Физиономия Вити, когда я это высказал, была достойна кисти какого-нибудь современного художника. Тихая ярость – вот как можно охарактеризовать её выражение. Я не шучу, правда, вовсе не шучу! Просто у Вити все эмоции… как бы сказать… словно стёрты наждачкой. Поэтому и ярость у него очень выдержанная. Не говоря ни слова, он выкатил меня из квартиры, молча вызвал лифт, молча спустился со мной на первый этаж и в таком же ледяном молчании подвёз к такси и помог шофёру усадить меня внутрь. И лишь в самый последний момент процедил сквозь зубы:
     – Я к тебе зайду… через пару дней. Надо будет назначить дату… Непременно, слышишь?
     Я подтвердил, что слышу, и на этом мы расстались. Дату – это дату слушаний по нашему процессу, значит. Хотя какие там слушания, пустая формальность. Но Витя ведь так любит формальности.
     Впрочем, как только такси тронулось, я и думать о нём забыл. У меня были мысли поважнее… не знаю, однако, можно ли их было назвать мыслями. Скорее какая-то вязкая неотступная масса, цементный раствор впечатлений и образов. Я давно замечал, что совершенно не умею думать. Звучит смешно, не правда ли? Просто вот читаешь иногда книжку (но я их редко читаю) и удивляешься, как складно думают там герои. Так связно, так логично, одна мысль цепляется за другую, и все вместе они выстраиваются в единую систему. Бред, чушь собачья (почему не кошачья?) Разве мы так думаем на самом деле? Да ничуть! У нас и слов-то как таковых нет в голове. Ну, есть, если сами с собой говорим, это тоже бывает. Но чаще всего это же просто месиво. Картинки, обрывки идей, какие-то желания, всё вместе. Это потом уже мы начинаем подбирать слова, строить здание мысли, придумывать свои монологи. А в начале нет там ничего организующего. Конечно, писатели! Они обстругают, вымерят, по уровню всё рассчитают. Преподнесут нам конфетку в красивой обёртке. Убедят, что так и есть на самом деле. Потому я и не люблю читать.
     Хотя это всё ерунда. Думаю обо всём подряд, так как не хочу думать о… том дне. Неужели я поэтому прискакал сегодня к Вите? Почему это – главная проблема? А ведь проблема, проблема! И нечего себя убеждать в обратном. Ты не из-за Войнова и не из-за этого юнца выбрался из своей конуры. Ради них ты бы не стал брать такси. Даже ради себя самого не стал бы. При всём твоём эгоизме – да, я могу честно признаться, что эгоист, ну да и чёрт со мной! Как будто есть на свете не-эгоисты! Ты взял такси и приехал к Вите, потому что не мог вытерпеть даже до завтра, даже одного дня. Из-за неё. Из-за одной лишь фантазии, которая и есть – фантазия. И всё-таки ты приехал и заявил, что хочешь написать завещание. Потому что по закону… ну, давай, скажи это хоть себе! По закону – в случае моей смерти – она получит всё. Всё – тоже, конечно, словечко. Другой бы просто посмеялся. Конечно, с материальной точки зрения у меня мало что есть. Даже в банке не накопил приличной суммы. (А ведь подумал всё-таки о банке! Подлейшая же мысль!) Но тут, само собой, не в материальном дело. Ведь у меня есть и наследие, а не только наследство. Жиденькое такое, как плохой цементный раствор, но есть же! И неужели я только вчера понял, что не хочу, чтобы она распоряжалась моим наследием? Моим архивом, моими чертежами, моими зданиями. Да-да, я по-прежнему считаю их моими. И знаю, это звучит глупо, потому что распоряжаться ими ни она, ни я не можем. Но тут ведь дело не в физике, не в математике! Дело в идее… тьфу, чёрт, вот и дошёл до этого слова. А ведь всегда считал себя безыдейным – в своём, конечно, смысле. Ну да ладно, разве дело в словах? Сам-то я себя понимаю… почти понимаю. Я оставлю ей много, достаточно много. Да хоть все счета вместе с квартирой, это даже обязательно. Хотя кто её поймёт, нужны ли Рите деньги? (Назвал-таки Ритой, не выдержал!) Чем бы она там ни занималась, а видно, что не бедствует. Ну и хорошо, я рад за неё, и я её люблю, правда. Знаю, что Вере тяжело это принять. Веру можно понять, потому что… Всё-таки нам достался необычный ребёнок. Бывает, что ты просто не можешь смириться с… Впрочем, ладно, ладно, хватит думать!
     Таксист предложил мне свою помощь, но я, конечно, отказался. Наверно, слишком резко отказался, было видно, что он обиделся. Ну вот почему всем кажется, что я даже в свой подъезд не смогу попасть сам? В конце концов, я тут живу! Неужели так сложно догадаться?
     …А всё-таки завещание я непременно составлю. И отпишу Вере все свои бумаги. Она их сможет сохранить в нужном виде. Что же до Риты, то пусть она будет счастлива. Правда, это единственное, что я ей могу пожелать. Всё другое у неё, кажется, есть.