Тюрьма особого режима Глава 2

  Казнить нельзя помиловать

Пятигорский  СИЗО-2  расположен  в красивом месте,   находится, на склоне горы Машук.

 Рядом проходит дорога, редкий случай, когда на ней никто не стоит.

 Родственники подследственных находящихся  в следственном изоляторе часто приезжают и часами стоят глядя на окна,  выходящие на дорогу.

Как будто могут увидеть или услышать родного им человека.

Картина грустная.

 Сам следственный изолятор, побеленный в белый цвет, выглядит нарядно, если бы только не решетки на окнах.

  Но это снаружи,   переступив порог СИЗО-2,  я ощутила,  время остановилось,  тяжелые белые стены, нависают над головой и гнетут тебя.

 Чувство, как будто  попала в нереальный мир. 

 Чтобы попасть внутрь тюрьмы, я с отцом прошла несколько КПП, после тщательного досмотра, мы оказались внутри двора тюрьмы.

Сопровождающий нас проводил к начальнику СИЗО.

Он хорошо знал моего отца, я сделала заключения по его реакции,   быстро встал из-за стола и пошел ему на встречу.

-Вот привез тебе свою дочь, как договаривались,- сказал мой отец,- для прохождения преддипломной практики.

-Я, уже подготовил для нее место и, руководителя   на период  дипломной практики.

Он дал мне лист, на котором написаны слова  «Казнить нельзя помиловать».

В конце практики, - сказал начальник следственного изолятора,- поставите здесь запятую, а вот уголовное дело, которое вы должны будете расследовать.

 Он сказал: В кабинете опер части,  мне освободили стол для  работы.

  Вызвал дежурного, и он меня проводил на мое рабочее место.

В кабинете стояло четыре стола, один из которых заняла, я.

 Отец перед отъездом зашел ко мне и сказал: «Надеюсь, ты меня не подведешь.

 Если что, звони.

А вообще не стесняйся, спрашивай, здесь коллектив хороший, помогут.

Жить будешь у Пришвинских, питаться, тоже».

 Это какая-то мамина дальняя родственница, ее я видела несколько раз в своей жизни. Ее звали, как и мою маму Хелена.

Я села за стол, раскрыла уголовное дело, и, какое же было мое удивление, когда с фотографии на меня смотрел Борис, цыган по кличке Браслет.

 С ним мы познакомились, когда я на втором курсе поехала в студенческий строительный отряд.

  Он в это время был на вольном поселении.

Студенты и вольно поселенцы работали на расстоянии  не более пятисот метров.
Студенты укладывали бетон  на отстойнике, а они бетонировали берега будущего канала.

Знакомство состоялось в первый вечер, как только  включили аппаратуру и, над водной гладью водохранилища полилась музыка.

 Нужно сказать, что  вначале я не очень интересовалась, что находится вокруг студенческого строительного отряда, а надо было.

 Так как я, являлась объединенным командиром и, в мой отряд, разбитый на линейные  входило триста десять человек, и  несла ответственность, за каждого студента.

   Как оказалось, на противоположной стороне водохранилища, стояли пятиэтажные дома, а в них находились те, кого за хорошее поведение, отправили на вольное поселение из тюрем разных мест.

 Вот себя они и не заставили долго ждать.

Еще были только сумерки, и хорошо  видно, как по берегу водохранилища, от пятиэтажек в сторону студенческого лагеря, движется темная толпа.

 Трудно было разобрать, кто идет, но предчувствие у меня было не хорошее.
Я срочно собрала Совет командиров и комиссаров.

Повестка была одна, не допустить столкновения с местным населением.

 В отряде   триста десяти человек девочек было тридцать, все остальные ребята.
От второго до пятого курса, приехали из разных городов.

Необходимо было проявить максимум терпения, чтобы не произошло конфликта на почве неприязни, или каких-то разборок.

Девочек попросили покинуть танцевальную  площадку и не покидать палатки, пока их не позовем.

  Через полчаса, под свет фонарей вышла толпа, человек тридцать.

 Все они были прилично одеты, но птицу видно по полету.

 Всем видом они показывали, что пришли они сюда сами и уйдут, когда сочтут нужным, выпроваживать не пытайтесь.

У меня засосало под ложечкой, что-то екнуло.

Среди этой толпы резко выделялся один парень, красив лицом, волосы черные, кудрявые, одним словом, цыган, в красной шелковой рубахе.

 Видя хмурое, настроение рябят, он подошел ко мне, так как на моей студенческой форме был знак отличия, что я здесь, командир.

 И без предисловий заявил, что ему нравится одна девушка из нашего отряда, он видел ее, когда работал на укладке бетона, не далеко от нашего студенческого лагеря.

-Как ее зовут, я не знаю,- сказал он, - но могу показать.

Я вначале растерялась от неожиданного предложения, а затем сказала, что мы не в клубе знакомств, это студенческий строительный отряд и он незаконно вторгся со своей компанией на нашу территорию, и показа девушек не будет.

Он, как ни странно для такого субъекта терпеливо выслушал, и выступил с  предложением.

 Он предлагал: если я разрешу ему встречаться с понравившейся ему девушкой, то на территории студенческого лагеря, не появится ни один из пришедших.

За исключением его, и двух-трех его друзей.

 Стоявший рядом со мной Леон Геворкян, командир линейного студенческого отряда   Тулы, ответил вместо меня.

- Мы должны подумать, наше решение мы сообщим вам завтра в это же время.

 Цыган махнул рукой, и вся банда последовала за ним,  покинула территорию лагеря.
Вечер продолжался, а командиры и комиссары собрались в штабе, с головной болью, что делать?!

 Сережа Иванов сказал, что приблизительно знает о ком идет речь.

Это его Лизу, заприметил цыган. 
 
 Папа у Лизы был подполковник,  служил в авиации.

Мнения разделились, одни говорили надо разрешить, чтобы обезопасить студенческий отряд от нашествия уголовников, другие,  отвергали эту идею.

Я понимала, что в любом случае, мне тюрьма.

Если разрешить и, вдруг что-то произойдет с Лизой, отец ее не будет дожидаться решения суда, и если поселенцы будут приходить в студенческий лагерь, конфликта не избежать. 

До этого молчавший Сережа Иванов, сказал, что безвыходных положений не бывает, и вызвался поговорить с Лизой.

 Было решено: по согласию Лизы, она будет встречаться с цыганом, но только на территории лагеря.

Будут приходить, и садиться на скамейку возле палатки штаба, чтобы быть все время на виду.    

Цыгана не было несколько дней, и я думала, что все обошлось, он решил изменить свои намерения, но он пришел.

 Я позвала Лизу, она в это время наводила порядок в палатке, так как, был ее день дежурства.

 Вышла с растрепанной косой, темно каштанового цвета, дивной красоты, в домашнем халате и в тапочках.

 Цыган подошел к ней и стоял в оцепенении, как будто увидел перед собой что-то не земное.

 Но, Лиза быстро вернула его с небес на землю, выпалив все, что приготовила для него накануне.

 Выговорившись, она ушла в палатку.

 Цыган постояв еще некоторое время, покинул лагерь.

 Кто наблюдал за всем этим, были в восхищении. 

Приходил цыган два-три раза в неделю, приносил огромный букет роз, в лагере удивлялись, как это он свободно гуляет за пределами дозволенного, но спросить у него не решались.

Лиза усаживалась на скамейку, в метрах десяти от штаба и сидела там, как «пришитая» до отбоя, а затем вставала и уходила.

 Цыгану ничего не оставалось, как принять ее условия.

 Я, в свою очередь, поднимала полог у палатки и занималась своими делами, периодически поглядывая в их сторону.

 Это наверно больше всего раздражало цыгана, и он все время, что-то бубнил, посматривая на меня.

 Сережа так же не сводил с них глаз, готовый в любую минуту прийти на помощь Лизе.

Работа  в студенческом отряде подходила к концу.

 Все готовились к отъезду.

  День отъезда скрывали, а когда подошли  автобусы быстро  сели и уехали, остались только  те, кто должен был сдать все имущество по описи:

 Палатки, кровати,  кухонное оборудование и так далее.

 Вместе с ребятами находилась и я.

На цыгана было больно смотреть, он серьезно переживал разлуку с Лизой.

И вот теперь, этот человек,  за совершенное им, тяжкое преступление, находился в этом СИЗО.

 Немножко зная его, мне не верилось, что он мог такое совершить. Но! Однако же?!


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ