Глава телегин после ареста. роман как купить солнц

Дорогие Друзья! Я продолжаю публиковать отрывки из своего романа " Русский Крест" который пишу ежедневно на ваших глазах .
Все ваши замечания и обсуждения имеют для меня приоритетное
значение .. Ваш Анатолий Лютенко ..

УТРО ТЕЛЕГИНА ПОСЛЕ АРЕСТА ( Из романа РУССКИЙ КРЕСТ)

Тюрьма – недостаток пространства, возмещаемый избытком времени.
( Георгий Жженов )

«Как же всё так получилось, что я оказался здесь?» – думал, лёжа на нарах и глядя в серый потолок, арестант камеры предварительного содержания Олег Юрьевич Телегин.
…С чего началось его падение? Вопрос был не праздный, а требующий серьёзного анализа, на который он не был ещё пока готов ответить. Он был оглушён самим фактом произошедшего! Сказать, что он в принципе не был готов к аресту – было бы нельзя: в глубине души он предполагал и такой сценарий в своей судьбе. Только он никогда не представлял, что это происходит именно так – буднично, цинично и как-то уж совсем механистично! Конечно, об особой «торжественности момента» мечтать не приходилось. Но чтобы буквально уже через пару минут, после того, как за его спиной захлопывается металлическая дверь камеры, человек вдруг превращается совсем другое существо, ничего общего не имеющее со всей предшествующей жизнью – раньше он и помыслить не мог!
Но, может, он ошибается? И это просто его сугубо личное обострённое восприятие происходящего? Телегин перевернулся на бок и закрыл глаза. В сознание стали проплывать приятные воспоминания: сцены его последней поездки в аэропорт Женевы. Он любил сам ездить за рулём, а учитывая качество дорог в Европе и комфортность машин – это особое удовольствие.
Но было что то, что он никак не мог вспомнить. Ах, да – это же было года два назад: он ехал по Ярославскому шоссе и свернул в сторону. Где точно это было – он уже и не помнил. Перед мысленным взором – лишь медленно падающие жёлтые листья… Он тогда ехал очень медленно, наслаждаясь состоянием покоя и красоты окружающего мира. Впереди замаячил переезд и возникло мимолётное желание поднажать на газ и поскорее его проскочить: уже замигали красные огни, предупреждающие о скором приближении поезда. И он даже такое решение успел бессознательно принять, но в это время медленно стал опускаться шлагбаум, а из асфальта, как немые стражники, стали подниматься металлические листы, перекрывающие въезд на переезд.
И в этот самый момент он вдруг почувствовал неконтролируемый страх… Формально, причин не было: только весь мир внезапно разделился на две половины: ту, умиротворённую, с падающими осенними листьями – и ту, иную, что находилась за шлагбаумом переезда, и таила в себе скрытую угрозу...
Через полминуты послышался протяжный гудок – из-за леса выполз состав, гружённый нефтяными цистернами. Поезд казался просто какой-то невероятной длины, с немыслимым количеством бочек – с призывными фирменными эмблемами перевозчика, залитыми чёрными подтёками от мазута и нефти. И сам вид, и вся скрытая энергия, что исходила от этого громыхающего состава, вернула в тот момент Телегин в реальность…
Но почему сейчас он вспомнил именно эту сцену? Может, предчувствие надвигающейся беды уже тогда бессознательно давало о себе знать? Кто знает, кто знает. Но именно тогда он ощутил неведанное ему прежде беспокойство. И, возможно, именно тот шлагбаум опустился на его жизнь и разрезал её на две неровные части…

Дверь, скрипнув, открылась. Принесли завтрак, состоявший из тёплой каши, серой сосиски и чая, что наливали в белые пластиковые стаканчики.
– Спускайся, надо поесть! – позвали Олега два других арестанта. Они расположились вокруг маленького стола, намертво привинченного в бетонный пол камеры.
– Да что-то не хочу, спасибо! – отозвался Олег.
– Не хандри, надо поесть: а то сил не будет! – по-деловому заметил коротко стриженый парень. В нём чувствовалось житейская опытность и лёгкая заносчивость по отношению к другим. И затем стал раскладывать на столе пластиковые контейнеры.
Олег спустился с нар и сел на маленький табурет возле стола. Третьим сокамерником был молодой кавказец с грузными чёрными глазами. Но всем распорядком в камере руководил не он – а тот, второй, что был очень коротко пострижен.
– Давай, ешь! Каша сегодня ничего, а чай слабенький – мы по три пакета завариваем. Ты куришь?
– Нет! – ответил Олег.
– Жаль, а то у нас курево уже на исходе…
Все стали молча есть.
Дверь снова открылась: утренний осмотр. В камеру зашли человек шесть низших чинов и женщина-брюнетка в подполковничьих погонах. Это была, начальница местной полиции, как успел шепнуть Олегу всё знающий молодой парень. Что она здесь делает – Тюрин не понимал.
Подполковничиха деловито осведомилась у молодого сидельца: «Как сегодня пища?» Чувствовалось, что она его давно знает. Тот ответил, что всё, мол, в порядке.
… Когда дверь заскрежетала засовом, салютуя ушедшим проверяющим, молодой подмигнул Олегу: «Видал? Вот, баба – хороша-аа… Да ещё и начальница!»
Действительно, женщина была в хорошей физической форме, да и полицейская форма на ней сидела как-то по-особенному. Чёрные волосы были уложены в причёску, а большие карие глаза смотрели на мир строго, но как бы немного с насмешкой…
Арестанты продолжили прерванный завтрак. Дверь снова отворилась, и появившаяся голова охранника спросила: не подлить ли кипятку? Так начиналась новая, ещё абсолютно непонятная жизнь Тюрина Олега Юрьевича, заключённого в следственный изолятор.
…Через час Телегин узнал, что в изолятор приехал его адвокат – Игорь Игнатьевич Барков. Экстренно прилетел ночью из Праги – и вот уже утром приехал к своему подзащитному.
Они сидели в маленькой комнате, которая в изоляторе использовалась для работы следователей с обвиняемыми. Или же для встречи адвокатов со своими подзащитными. Олегу было несколько непривычно: даже по внутренним помещениям изолятора «сидельцы» перемешались в наручниках и только в сопровождении охранников.
Вот и сейчас они сидели, разделённые металлическим столом, под чутким оком надзирателя, внимательно следившим за тем, чтобы адвокат не передавал ничего запрещённого своему подзащитному.
– Я вам, Олег Витальевич, принёс пакет с продуктами. Ещё там два блока сигарет, но они без пачек – их сюда нельзя. Поэтому в целлофановый мешок пересыпаны. Табак – для сокамерников: думаю, может пригодиться. Вас как встретили?
– Ничего, всё нормально: ребята молодые, только много курят. Как раз спрашивали меня – нет ли курева. А вы, Игорь Игнатьевич, откуда про ценность сигарет в камере знаете?
– Обижаете… Я – адвокат с тридцатилетним стажем. Это сейчас я по международным арбитражам всё больше специализируюсь, а начинал ведь с простой головки! Давайте к делам – времени мало, здесь очередь.
– Давайте, – кивнул Телегин.
– Первое. Очень странно, что вас поместили не в Лефортово, а в изолятор Домодедово. И второе: обвинение – я уже успел с ним ознакомиться –настолько абсурдно, что думаю: дело очень серьёзно! Судя по всему, вас заказали некие серьёзные люди. То, что вы ничего им не сказали на допросе –это, конечно, хорошо. Но то, что без меня, вашего адвоката, стали отвечать на вопросы – очень плохо. Никаких допросов без адвоката: вы же опытный человек!
– Так они меня пряма в самолете взяли – и сразу же на допрос! Не успел даже дух перевести.
– Да знаю: на это и рассчитано всё. Пока в шоке – тёпленького и брать… Кстати, вы никого ещё из адвокатов к делу привлекать не будете?
– А что, надо?
– Не уверен. Лучше не нужно: в таком сложном деле шпионы не нужны.
– А вы меня не бросите? – вдруг вырвалось у Олега. Голос его дрогнул.
– Ну, это моя профессия. Я вас знаю очень давно, Олег Александрович – вы честный человек. Тем более, что есть профессиональное адвокатское реноме: как же я вас брошу?
Но, подумав немного, добавил с улыбкой: «Хотя, говорят, что адвокаты – как проститутки. У них каждый клиент – самый любимый!»
Воцарилась пауза. Тюрину вдруг стало как-то совсем неуютно…
– Да не переживайте так: это была шутка. Просто разрядить немного ситуацию. Но с этой минуты никому не верьте! Слышите, никому! Мне –можно! – твёрдо добавил Игорь Игнатьевич.
– А себе?
– Себе пока повремените, потому как никто сам себя до конца не знает. Всякое можно получить в виде сюрприза, в том числе и от самого себя. Но лучше верьте в свои силы: они вам ещё могут очень понадобиться! А теперь по делу… Сперва попробуем вас вытащить отсюда под залог или под домашний арест. Но шансов, сразу говорю – крайне мало, хотя будем пробовать всё. Настраивайтесь на длительную борьбу! И никаких показаний без адвоката: меньше скажете – меньше дадут…Ну, всё – мне пора, здесь очередь: всё строго по времени … Нам остаётся только верить – без веры в нашем деле нельзя!

КАМЕРА

«Ну, допустим, пробьёшь ты головой стену.
И что ты будешь делать в соседней камере?»
(Станислав Ежи Лец)

На третьи сутки отношения между бывшим олигархом Телегиным и его сокамерниками выстроились окончательно. Этому в немалой степени способствовали и сигареты в целлофановом пакете, и кусковой сахар – переданные опытным адвокатом специально в качестве «гостинцев» для сокамерников.
По утрам, сперва, случалась досадная проблема: как справлять нужду практически у всех на виду – в дырку, что торчала в углу? Но и к этому Телегин на четвёртые сутки как-то попривык. Человек – вообще странное существо: быстро привыкает к невыносимым, казалось бы, для жизни условиям. И даже умудряется обретать небольшие радости от такого бытия.
Также непросто было изловчиться принимать водные процедуры в маленьком умывальнике: сложно было обмыть всё тело. Тем более, что молодой сокамерник сразу же предупредил: от воды и сырости в лёгких очень быстро может развиться туберкулёз. Так что, дабы не плодить лишнюю влажность в камере, от особых плесканий в умывальнике пришлось отказаться.
С едой – также не так всё просто. Но организм требовал своё –Телегин стал, пусть и без особого энтузиазма, съедать утреннюю кашу, а также картофельное пюре и две положенных сосиски на обед, что привозили в пластмассовых коробках…
Бойким молодой парень оказался опытным сидельцем – Мишей из Пензы. Он уже сидел и раньше: целых шесть лет «на малолетке»! А сейчас ему грозило семь лет: приехал в Москву, помыкался, с надеждой найти работу – а потом попытался украсть мешок картошки на рынке. Его поймали, он пытался вырваться и толкнул догонявшего его участкового. Вот «семёрка» его и настигла.
Второй сокамерник – парень из Грузии. Тут же в изоляторе, в другой камере, сидел и его брат. Они иногда даже перекрикивались на грузинском в мутное зарешеченное окно. За что сидели братья – было покрыто мраком. Но грузин пребывал в постоянной депрессии: почти всё время молча лежал на нарах, постоянно вздыхая и бормоча что-то – почему-то на русском языке. Возможно, репетировал речь перед дознавателями или судьёй.
– Я нэ виноват, мамой клянус! – всё причитал он. –У мэня троэ дэтэй, что сэйчас жэна говорит им, а? Спат укладываэт: когда отэц придэт, а? Они утром спрашивают: мама, гдэ папа, а? И что им сказат?
Лепетал он со смешным акцентом: растягивая букву «э» и проглатывая другие гласные звуки. Его скороговорки, что он, видимо, методично заучивал, не отличались особым разнообразием. А полноватое бледное лицо всегда выражало глубокую тоску и потерянность …
Но, слово за слово, сокамерники втянулись в длинные разговоры. А что ещё делать целый день, лёжа на нарах и глядя в серый потолок камеры? Оказалось, что у молодого нагловатого Миши из Пензы – где-то есть жена и маленький сын, коих он не видел уже четыре года. Никто к Мише не приходил и никаких средств к существованию он не имел… Постепенно его ироничный тон бывалого сидельца сменился на нормальный. Стало понятно, что он обыкновенный парень из интерната – с изломанной судьбой, как и миллионы таких же, не нашедших себя в этой жизни, ребят из провинции…
– Тебе, за пятнадцать-то миллиардов, да по твоей статье – «десятку» точно вкатят! – начинал Миша с ухмылкой.
– Ещё не факт, может и откуплюсь! – парировал Телегин. – . А вот тебе, за мешок-то картошки – тут без вариантов! Отсидишь –всяко побольше моего!
Мишка сразу грустнел. Он понимал, что Олег прав: так уж устроена Россия!..
Да, Россия утроена так но это не вся правда. Даже бомжу у Арбатской помойки нужно платить за право в ней копаться а что говорить о тех у кого миллионы? Рядом всегда есть тот кто в погонах и хочет сожрать тебя вместе с твоими деньгами .. Деньги в России -это всегда ещё и риск , что тебя за них и посадят , чтобы все отнять .

…Олег Иванович с огромным удивлением для себя начинал понимать, что совсем перестал понимать простых людей. Они виделись для него созданиями из совершенно неведанного ему мира.
Он, бывший комсомольский активист Олег Тюрин, рано разбогател. Стал торговать нефтью и металлами. И его уже много лет окружали совсем другие люди: энергичные и сытые. А здесь он столкнулся – нос в нос! – с людьми, о существовании которых порой даже и не задумывался. У которых большую часть жизни хронически не хватало денег: даже не то, что на одежду или развлечения, а просто на еду! Но главное – эти люди были никому не нужны: ни Родине, ни сами себе…

Продолжение следует...