А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!

Анна Данилова (из предисловия к статье «Правмира» «Итоговое сочинение: взгляд и нечто. Кто велит школьникам писать вялые благоглупости»):


Ирина Лукьянова объяснила, что происходит со школьными сочинениями и новыми направлениями тем.

А мне так кажется, что не сегодня это всё появилось. Что у нас вообще довольно сложно в школе с литературой и с сочинениями. Я не знаю, как менять и можно ли что-то вообще понимать.

Но я точно знаю, что читала совершенно всё, что было в программе. Что в итоге у меня был сплошной хаос в голове из сюжетов, хотя некоторые книги я читала раза три подряд. Что в школе мы довольно активно обсуждали прочитанное (прямо помню дискуссию про смертную казнь, ага), но никто ни разу не объяснил нам технику и структуру сочинения, как вообще его надо писать, с его начинать и чем заканчивать.

Когда говорят про собственные мысли, мне всегда было непонятно, ну что поставят, если ты честно напишешь всё, что думаешь, в сочинении?

Когда я готовилась к выпускному и вступительному сочинению, я просто учила наизусть куски сочинений, которые не без помощи мамы и академической истории русской литературы писала два последних года. Поступая, писала про поэзию Есенина о любви (у меня вышло немного такое.... А ещё Есенин любил Родину – цитата, а ещё собак – цитата) и при этом не писала про всё-всё-всё, что я думала в этой связи на самом деле.

Меня с 12 лет, по мотивам Гюго и Толстого, бесконечно терзали вопросы про смысл жизни, смысл смерти, про то, зачем жить, если все умрут всё равно и так далее, но этому всему не было места в школьных сочинениях...

А Толик* начал читать уже после школы. ПСС Горького. ПСС Достоевского. Потом Пушкина и Солженицына. Читал, не отрываясь и всё время обсуждал. И бесконечно жалел, что не смог ТАК это прочитать в школе, и что для многих вся литература так и осталась в школе...

Мне очень страшно об этом всем думать, потому что я, будучи филологом, прошла какой-то удивительно неправильный путь чтения и обсуждения русской литературы. И мне сейчас – уже для своих детей - отчаянно хочется понять, а как же правильно...



***


Люблю посты, провоцирующие на размышления. И желание ими поделиться.

Литература, на самом деле, страшный предмет. Страх этот, впрочем, специфический. Угробить всё светлое и вечное формализмом, муштрой и назиданием. В этом смысле, она сестра религии. А по части искушения привития «единственно верной точки зрения» – близняшка. Советские лит.хрестоматии – классика. Но, одновременно, спасательный круг для тех, кто не желает окунаться в мир словесности и поисков мятущейся души.



***


Я вырос в педагогической семье: бабушка – заслуженная учительница с миллионом регалий; один из дедушек – хоккейный арбитр и тренер (это тоже педагогика, как ни крути). Но только ближе к 30-ти стал потихоньку осознавать дар и тяжесть профессии. Что в аудитории, что в спортивной команде – два-три десятка бесконечно разных личностей. Попробуй-ка найди и сформулируй индивидуальный подход. Сведя к возможному минимуму грешки симпатий из своячничества и прочих проявлений субъективной вкусовщины. Ты с собой-то не всегда разобраться способен.

И проще, в самом деле, «по канону». Выучить от сих до сих, кто не понял и не сдал – я не виноват.


***


Моя учительница литературы с 6 по 11 классы меня «мучила», как я искренне считал лет до 16-ти. «Напиши», «отобрази», «прочти дополнительно». С ситуативной вариацией на тему «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!». В 27 ей было интересно, что думает 15-летний мальчик о трагедии Дубровского или конфликте Гринёва и Швабрина.

Золотой медалист нашей школы избавлялся от неё легко и не без доли изящества. Несколько вызубренных фраз из хрестоматии, приправленных нейтрально-положительными личными мыслями. И не забыть подчеркнуть роль в искусстве партии и правительства, конечно. Она кивала с тонкой улыбкой и ставила пять. Без единого дополнительного вопроса.

Я тоже хотел – вот так. А потом – идти играть в футбол-хоккей. В конце концов, зубрил же я теоремы! И получал пятёрки, что-то механистично расчерчивая на доске с умным видом. Но с 9 по 11 классы она ввела вызывающую, по меркам советской педагогики, новизну. Тема сочинения – такая то. После паузы: Жибуртович пишет на свободную тему.

Золотой медалист, к слову, сейчас крупный физик. Живёт в Подмосковье. Специалистов его уровня – единицы. В общем, умница.

Но мне и в жизни не придёт в голову обсуждать с ним правомерность прообраза князя Мышкина, как пришествия Христа в XIX веке. Или парадокс «западника» Тургенева, достовернее всех прочувствовавшего родной уклад, не говоря уж о русских женщинах. «Метафизика литературы» была ему неинтересна. Математика – царица наук. А физика – богиня.

Вот почему я за специализацию. Уже после элементарной базы начальных классов. Каждому – своё.

Американская система образования, кстати, это прекрасно понимает.


***


Много лет спустя я бесконечно благодарен лучшей учительнице. Это – чудо и незаслуженное везение. На мои подростковые крики «Свободу попугаям!» она терпеливо кивала: Конечно-конечно, успокойся. Просто, нужна элементарная база. А дальше ты сам, я не собираюсь тебя душить.

Мне и сейчас страшновато. А вдруг она прочтёт мой новый опус и ей не понравится? И опять: «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!».

Впрочем, это не страх. А нечто вроде камертона. Оглядываешься, боясь сфальшивить.


***


Чувствуют – миллиарды. Размышляют – миллионы. Выражают словом – тысячи. Литературно-глубоко – сотни. До классиков доживают единицы.

И это большое чудо, когда человек узнаваем в прозе, как рифф Хендрикса, Харрисона или Сантаны. Безотносительно степени согласия и прочих эстетических несовпадений. По аналогии с песочницей, у детишек много разных и красивых игрушек. В том числе, очень дорогих. Но они, тем не менее, из магазина. Серийного производства. А вот у той девочки (того мальчика) – свои.

К таким я, ещё неосознанно, но приставал лет с трёх, забив на интровертскую стеснительность. Как «приставала» и ко мне любимая учительница.

Не берусь судить, единственный ли это путь любви к литературе. Годится ли он для каждого (впрочем, думаю, что нет).

Но он точно – самый честный. Сотворён ли ты из такого вещества, чтобы двигаться по нему дальше? Или тебя ожидает иное и, быть может, лучшее предназначение?

Ответ обязательно прозвучит. А педагогика – она, в том числе, для того, чтобы помочь его услышать.    
 


*Анатолий Данилов, муж Анны, создатель портала «Православие и Мир». Ушёл из жизни в сентябре 2013 года.