Глава четвёртая. Дыхание земли

- О! Вы уже тут! – обрадовалась Ирина Аркадиевна, войдя в холл и застав там всю свою группу в сборе.
- Да, а как же!? Вы ведь специально из-за нас выкроили время, и мы теперь не имеем права опаздывать, - ответил ей Саша.
- Ну и славно! Пойдёмте! Я сейчас вам расскажу про наш собор. Это очень интересно. Понимаете, вот вы были в Кенозёрском парке под Плесецком?
- Нет. Мы Плесецк проезжали только, - ответил Саша.
- Вы откуда ехали?
- Мы из Москвы, - сказал Саша, вспоминая, как в Каргополе они сфотографировали на стене дома надпись: «В Москве таится всё зло для севера».
- Там, на Кенозере, огромный национальный парк, в котором сохраняется северная деревянная архитектура. Ну, как Малые Карелы в Архангельске. Там-то вы были, я думаю?
- Да. Там побывали, а о Кенозере и не знаем ничего. Только вот от вас впервые слышим, - сказала Нина.
- Я проработала на Кенозере пару сезонов. Зарплата там больше. Да и условия лучше. Так вот я не смогла там работать.
- Почему? – поинтересовалась Нина.
- Суета. А здесь спокойно. Да и люди другие.
- Другие? А, как же те, что на Кенозере? – не понял Саша.
- А те не проходят сюда.
- Как это? Не понял… То есть вы хотите сказать, что сам остров выбирает кого пустить к себе?
- Да. Сам. Он живой, но тут всё как много лет назад.
- Это же хорошо! – уверенно признался Саша.
- Вы же уже познакомились с нашими туалетами? – попыталась остудить его пыл Ирина Аркадьевна.
- Да, - ничуть не удивившись, сказал Саша.
- Значит вы не просто так сюда попали.

Они шли мимо монашеского корпуса к деревянному зданию клуба, где закончилась первая часть их экскурсии и как раз проходили мимо входа в цокольный этаж монашеских келий, дверь в которые находилась в некотором заглублении в стене.
- Я тоже подумал об этом.
- Как-то у нас тут в клубе было собрание и не хватило стульев…
- Так много народу было на острове!? – удивившись, невольно перебил Ирину Аркадьевну Саша. Ведь он наблюдал в столовой не более тридцати человек.
- Да. Много. У нас тут и по триста человек бывает, если лето тёплое. Вообще дом отдыха рассчитан на двести восемьдесят мест. Но в этом году лето холодное было. Это вам повезло, солнцем Белое море встретило. А так, ещё неделю назад у нас тут плюс два градуса было всего.
- Мы специально подгадывали на конец лета, - дополнила Нина.
- Молодцы. Готовились значит. Так вот пошла я за стульями в монашеский корпус, в цокольный этаж. Захожу вот в эту дверь. Ключ у меня был. Там склад мебели у нас сейчас временно, пока монастыря нет. И вдруг гул неимоверной силы по нарастающей попёр откуда-то из-под земли и доски половые древние начали вздыматься и поднялись они сантиметров на десять наверно. Всё заходило под ногами! А полы у нас знаете наверно из какой доски делают!?
- Да. Видели в Малый Карелах. Из брёвен, тёсаных с одной стороны, - подтвердил Саша, вспомнив, как сегодня качнулась под ним скала.
- Так вот ощущение такое будто, какой-то дикий зверь под землёй поворачивается, да ещё и звук такой, будто он кричит и воет, или, и то, и другое сразу! Я прям застыла в дверном проёме и шевельнуться не могу! Онемела вся от ужаса. Не знаю уж, как в себя пришла и бегом оттуда….
- Рассказывали кому-нибудь? – спросил Саша, посмотрев на Нину, как бы ища у нею поддержки своим мыслям.
Но, Нина стояла молча. То ли, не вспомнив о той «живой» скале, то ли, не имея желания упоминать об этом, желая оставить это проишествие только лишь в своей памяти. Дети делали вид, что им рассказали сказку.
- Я с геологами говорила. Приезжают к нам на остров часто. Говорят, что таких мест они нигде больше не видели в природе, где всё сразу собралось. Все геологические эпохи одновременно.
- И, что они говорят? – решилась спросить Нина.
- Возможно подвижка земной коры. Но, сами же и сомневаются в этом. У нас тут землетрясений никогда не бывает.
- А может быть это дыхание земли? – предположил Саша.
- Как это? – не поняла Ирина Аркадьевна.
- А так. Земля просто начинает вздыматься, а потом опускается. Дышит так, как человек. Но, гораздо реже. Зато очень глубоко. В Карелии некоторые видели и видео есть в ютьюбе.
- Надо будет поискать.
- Поищите. Правда, при этом нет звука никакого. Но, кто его знает?
- Кий живой остров. И я в этом убедилась лично! Он словно бы наблюдает за нами, теми, кто ходит по нему. Не даёт быть плохими, создаёт все условия, для того, чтобы мы могли сосредоточиться и подумать о том, что больше всего нас волновало в той, материковой жизни. Поэтому многие и возвращаются сюда снова и снова.

Они постепенно проходили в глубь острова. Выдержав небольшую паузу Ирина Аркадьевна, продолжила:
- Монашеский корпус, расположен рядом с храмом и спроектирован будующим патриархом таким образом, чтобы образовалась небольшая площадь, сориентированная на Ворзогоры. Внутри монашеского корпуса есть колодец, который, судя по монастырским летописям, вырыл сам Никон.
- Да, он был упрямым человеком, - ответил Саша, услышав про колодец.
- Ещё каким!? Но, если бы этот остров не принял его тогда, во время шторма, не было бы у нас раскола в церкви. Но, колодец, я думаю, он не смог бы вырыть в одиночку. Рубить гранит скального основания острова – дело не лёгкое.
- Гораздо проще реформировать церковь, - пошутил Саша.
Он хорошо знал, что такое реформа, на собственном горьком опыте. И, теперь, когда его проектный институт был разрушен, понимал, что реформаторское движение в России сильно деградировало за последние три века, приняв новый, совершенно немыслимый для перестройки вид. Но, в основе любой реформы лежит, прежде всего разрушение старого, хорошо отлаженного. И только великим людям дано создать после, на обломках чего-то величественного, не менее значимое, а порой и лучшее.
Ирина Аркадьевна, еле заметно улыбнулась в ответ на Сашину фразу, какой-то грустной улыбкой, но ничего не ответила ему, продолжив свою экскурсию.
- А теперь пойдёмте в храм. Он закрыт. Церковь никак не возвращается сюда. Я уж и не знаю почему. Но, если вернётся, то дом отдыха постепенно ликвидируют. Нас и так потрясли немало. Начальника столовой сменили. Да и самого директора тоже. Теперь молодой парень какой-то. Мы и не знаем его. Не показывается совсем.
- Это, как везде. И до вас значит дошло! Один развал. Блатных посадили, - согласился Саша.
- Но кому этот остров нужен, кроме таких, как мы? Пятизвёздочный отель здесь не окупится. Никто не поедет. Дорог нет!
- Да Ирина Аркадьевна. Всё так, но блатные всё равно лезут везде. На любую мало-мальски хлебную должность.
- Нас выживают отсюда! Русским здесь не место. Я сама из Архангельска. А у нас, что делается. Единственный университет у нас остался. Не понимаю, зачем он нужен, если студенты заканчивают его и бегут из страны кто куда. В основном в Норвегию, или в Швецию. А сюда, кто придёт, если даже церкви эти земли не нужны?
- Норвегии отойдут. Я думаю. Хотя, зачем им? Им лишнего не надо. Гораздо лучше тут рубить и покупать за копейки. Такое дело, как колония, в наши дни неуместно, - предположил Саша.
- Господи, тут все пьют на севере! Архангельские мужики! А ведь как раньше было в сёлах! А теперь? Ну, нет дорог это полбеды ещё. Но, вот нет работы – это трагедия Русского севера.
- Севера!? Всей России!
- Ну, не будем о плохом, - сказала Ирина Аркадьевна, открывая огромные, деревянные двери храма.
Створка со скрипом открылась и перед их глазами предстало огромное внутреннее пространство свежепобеленного храма.
- Вот, приезжали к нам. Провели службу торжественную. Ковры привезли. Пока больше не показываются. А ковры остались. Странные, какие-то. Я понимаю, если бы уж почаще приезжали. А так, раз в полгода? Смысл какой? – пропуская всех вперёд, сказала Ирина Аркадьевна.
- Времена такие сейчас. Бессмысленные. Вот патриарх пролетел вчера в Ворзогоры на вертолёте. Видели? И что? Простым смертным-то туда не добраться ни на чём.
- Видели. Но слава Богу, что хоть пролетел над нами. Знает о нас он. Ведь в Москве Кийский крест хранится наш, - постепенно перешла к теме экскурсии Ирина Аркадьевна.
Они остановились прямо перед алтарём, справа у столпа храма стоял большой, деревянный крест с какими-то вырезанными квадратиками, на которых было что-то написано.
- Это точная копия, вывезенного с Кия креста. Наш же, оригинальный крест с мощами многих святых, хранится в Москве, в храме Преподобного Сергия Радонежского, что в Крапивинском переулке, - заученно и быстро, как и подобает экскурсоводу, рассказывала Ирина Аркадьевна.
Саша слушал её речь, скорее на автопилоте, хотя его и интересовало каждое слово услышанное про этот остров. Но, видимо экскурсоводы обладают некими гипнотическими качествами, способными убаюкивать даже не уставших, выспавшихся людей.
И вдруг он увидел подле креста фотографию, на которой был знакомый ему, вот уже лет двадцать семь, крест.
Да-да! Это был именно он, тот самый крест, к которому он прикладывался много раз, в те дни, когда ему было тяжело. Он хранился совсем рядом от его работы, на которой он проработал двадцать семь лет и этим летом был сокращён в связи с развалом крупного проектного института.
Были времена в его жизни, когда он приходил в этот храм чуть ли не каждый день. Но, никогда не задумывался о том, где же находится сам этот остров, с которого вывезен этот самый крест! Наверно, где-то в Греции? Думал он и на этом весь мыслительный процесс его заканчивался.
Одно время он исповедовался в том храме у батюшки, который потом куда-то исчез, впрочем, сначала сам Саша перестал ходить к нему. Это произошло практически одновременно, после его первого развода.
Он забыл о нём на несколько лет, пока не женился снова и не родился Игорь. Но, крест ждал его и знал, что Саша придёт. И он пришёл. Но, уже не один, а с сыном, которого решил крестить именно в этом храме.
Там уже все изменилось и только крест стоял по-прежнему на старом месте.
- Так это же тот самый храм, где я крестил своего сына! – непроизвольно вырвалось у него.
Ирина Аркадьевна прервала свой монотонный рассказ и с удивлением посмотрела на него.
- Игорь, а ты узнал этот храм? – спросил Саша.
- Да, - без особого энтузиазма ответил сын.
Нина подошла к Саше сзади и обняв его, тихо сказала:
- Надо найти слова для дочери. Ты должен ей что-то написать в ответ на видео.

Чем больше он молчал, тем тяжелее ему было сделать первый шаг. И поздравив дочь, с рождением сына, он не ждал от неё прощения. Но всё равно нужно было, что-то делать. Общаться с ней, переписываясь в сетях, единственное, что он мог сейчас. Но пока он не знал, какими словами можно выразить все те чувства, что наполняли его в данный момент. Да он и не верил в то, что будет услышан.
Обида зарождалась в его дочери давно. Всё началось ещё тогда, когда она уехала из России. Саша не мог ей больше уделять столько внимания и сил, сколько теперь вкладывал в своего сына, который, хоть и жил отдельно, у своей мамы, но всё же находился в Москве.
Ей было тяжело первые годы. Она практичесски сама выучила язык и если бы не её будущий муж, с которым она познакомилась тогда, на втором курсе университета, то возможно она и не смогла бы остаться в этой стране. Он был очень хорошим человеком, и Саша радовался, что у неё теперь есть рядом опора. Но, это уже был не он, её отец.
Его бывшая жена оказалась сейчас ближе к дочери, ведь у неё не было других детей, как у Саши. Да и ездить ей больше нравилось именно в эту Европейскую страну. Сашу же притягивал Север.
Он проехал, как-то на машине по странам северной Европы, но эта поездка, хоть и запомнилась ему, но не принесла положительных воспоминаний. Она, скорее осталась в его памяти, как некая ошибка в выборе попутчика – женщины, с которой он растался тут же по возвращении.

* * *

- Завтра, рано утром поедем в Северодвинск, прямо на вокзал. Там всё и узнаем, - решительно сказал Саша.
Дело в том, что Саша хотел попасть на узкоколейную железную дорогу, о которой он узнал из интернета. Это была не пассажирская узкоколейка. По ней вывозили лес из тайги. И, где-то километрах в пятидесяти от Северодвинска распологалось маленькое село, куда собственно и шла эта дорога. Несколько лет назад даже был куплен пассажирский вагон и производились экскурсии. Но, как и где купить билеты на этот поезд, Саша никак и нигде не мог найти. В справочном РЖД Северодвинска вообще не знали о данном направлении. Но интернет пестрил красивейшими фотографиями тех, кто сумел пробраться туда.
Саша хотел попасть в их число.

Выехав из Архангельска по пути к Северодвинску, они заехали в Рикасово, посмотреть Покровскую церковь, съехав на второстепенную, но не лишённую асфальта дорогу.
Она оказалась свежеотреставрированной. Саша припарковался на заасфальтированной, автобусной, разворотной площадке, у кирпичного Сретенского храма, напротив интересующей их Покровской церкви.
- Она новая пап? – спросил Игорь.
- Нет. Написано, что конец семнадцатого века, 1688 год.
- А почему тогда, как новая?
- Много заменили брёвен Игорь.

Они все вышли из машины и пошли к церкви.

- Да, с двух сторон процентов на восемьдесят всё заменено. Но, вот с этого угла видно, что удалось спасти не менее половины. Очень жаль, но это уже не пямятник архитектуры, как я думаю.
- Почему Саш?
- Нин, мы были с Игорем в Кеми, там Успенскую церковь хотели посмотреть. Но, её всю раскатали. И местные сказали, что только процентов тридцать, не более, удастся сохранить. А для того, чтобы памятник оставался под охраной государства, нужно не менее сорока.
- Всё растеряно.
- Поэтому мы и здесь. На Севере Нин.
- Да Саш. Я знаю. Надо успеть увидеть.
Саша думал, что детям будет интересно видеть те церкви, к которым шла долгая и сложная дорога. Но, несмотря на свой возраст, они ещё многое не понимали. И сейчас стояли в сторонке ожидая родителеей, для того, чтобы сесть в машину и ехать дальше в Северодвинск.

Они вернулись на дорогу до Северодвинска, которая была идеальной. Все транспортные средства ехали по ней очень медленно. Никто не обгонял. И это было особенно обидно для Саши. Его машина могла разгонятся очень быстро, но он вынужден был ездить очень и очень медленно. Его обгоняли даже лесовозы. И здесь, где он мог бы это сделать, были сильнейшие ограничения скорости. По сути, передвижение по этому «скоростному» шоссе было запрещено со скоростью более шестидесяти километров в час. И, несмотря на его идеальное покрытие и струноподобную прямоту, обгон был запрещён. Причины этого он тогда не знал, и понял их посмотрев репортаж об его открытии уже потом, в Москве, спустя неделю после возвращения.
А она заключалась в том, что дорога была построена только лишь для того, чтобы по ней мог проехать президент, до судостроительного завода «Звёздочка» и обратно. Дорога выросла, как-то моментально, буквально за месяц перед прилётом президента. И местная администрация, скорее всего в знак протеста перед этим инородным для данных мест покрытием, выставила на нём, буквально на каждом километре, камеры. А может быть причиной этому было то, что нужно было брать где-то деньги на поддержание идеального состояния дорожного полотна? Саша не знал, но камеры, безусловно легко в этом помогали.

Перед вокзалом Северодвинска находилась огромная парковка, на семьдесят процентов заполненная машинами.
Саша припарковался перед самым вокзалом. Все вышли и пройдя через рамки металлоискателей, оказались в совершенно пустом, если не считать охранника и уборщицы с ведром и шваброй, вестибюле типового советского здания вокзала.
Ему вспомнились вокзалы и станции Приморского края, где он служил на Дальнем Востоке в армии, в далёких 1987-1989 годах. Какая-то невидимая нить проходила в его сознании и объединяла эти места. Ведь и там, и тут, рядом было море. Приморье, Лукоморье, Поморье. Какие родные и родственные слова для истинно Русского человека, которым, к сожалению Саша не являлся. Мама его была родом из Испании, папа с Прикарпатья и принадлежал к древней, родственной Лемкам и Гуцулам, народности Боек.
- Давай посмотрим расписание, - предложила Нина.
- Да, с этого и начнём, - согласился Саша.
Но на неэлектронном, словно при СССР, табло прибытия и убытия поездов, не было и намёка на направление в сторону Белого озера, что интересовало их.
- Надо в справочное, - предложил Саша, оглянувшись по сторонам и ищя нужное окошко.
Мимо них прошла очень серьёзная уборщица, лет шестидесяти пяти, и с недоверием посмотрела на их обувь.
Охранник же изображал полное безразличие со своей стороны, ведь его сфера ответственности начиналась с той самой рамки, что вела на перрон. За полы же он не отвечал. Саше даже показалось, что он несколько расстроен от того, что они не стремятся пройти через ворота металлоискателя.
Только в окошке начальника вокзала имелся человек. Справочной не наблюдалось. Женщина, лет сорока пяти проглядывалась в глубине окна. Она украдкой наблюдала за такими странными путешественниками.
Саша подошёл к ней.
- Добрый день. А у вас можно спросить? – начал он таинственно.
- А спрашивайте, - с некой лихостью в голосе, ответила она.
- Понимаете, дело в том, что мы хотели бы найти возможность купить билеты со станции Водогон до Белого озера, но не знаем, где это можно сделать.
- Водогон!?
- Да. Вам незнакомо это название?
- Нет. Почему же не знакомо? Знакомо. Просто это узкоколейная железная дорога и мы имеем к ней никакого отношения. По ней лес возят. Рубят там у Белого озера и к нам в Северодвинск его по ней.
- Извините. Мы просто очень хотели прокатиться на этом поезде. Говорят, они купили пассажирский вагон.
- Подождите, у моей подруги муж туда ездит иногда. Я сейчас ей позвоню, - смилостивилась начальник станции Северодвинск.
- Хорошо, я рядом постою, если можно, - предупредил её Саша. Ему ещё никогда прежде не доводилось, вот так вот запросто разговаривать с самим начальником вокзала и это для него было огромной честью.
- Алло. Привет Галь. Ну, как у тебя? Не пьёт?.. Ну, слава Богу. Слушай у меня тут интересуются узкоколейкой, ну, той самой, что Виктор твой ездит на охоту. Расписание и где билеты покупать… - невольно слышал разговор Саша.

- Короче, записывайте. Ситуация следующая:
Понедельник-пятница – 8. 00. Со станции Водогон. Найдёте не карте.
Обратно с Белого озера в 17. 00. Те же дни. В выходные не ходит, - продиктовала она ему, положив трубку рабочего телефона.
- Спасибо огромное, за то, что пошли нам на встречу, - поблагодарил её Саша.
- Не за что! - поправив причёску, ответила начальник вокзала. Клавдия Игнатьевна, только сейчас прочитал он её имя на табличке над окном.
- Жаль, что там ночевать придётся. А может быть дорога, какая есть оттуда? – спросил он.
- Про дорогу не знаю ничего. Но, сейчас узнаю. Погодите, - сказала она и набрала номер подруги.
- Это я опять. Слушай Галь, а дорога там есть какая-нибудь, не знаешь? А то им там переночевать негде… Не знаешь? Узнай у мужа, а, пожалуйста?.. Перезвонишь? Хорошо.
- Слышали? Надо подождать минут двадцать. Если хотите, - сказала она уже Саше.
- Мы подождём.

Они вышли на улицу и прогулялись к местному магазину, затем обошли вокзал слева и вышли на перрон, не проходя при этом через рамки металлоискателя.
От такой наглости даже охранник не поленился и вышел из дверей вокзала на перрон и обиженно, словно ребёнок, обманутый родителями, с какой-то грустью, посмотрел на них, но всё же, сдержавшись, ничего при этом не сказал, мысленно махнув рукой. Да и самого поезда, как он наверняка знал, в ближайшее время не ожидалось.
- Странно здесь у них всё, как –то.
- Да Нин. Там только с билетами и через рамки, а тут, кто хочет может пройти.
- Ну, и слава Богу, что так. Где ещё можно найти такой вокзал всего лишь с одним перроном и музеем свежеокрашенных запчастей, прямо у железнодорожного полотна, - указывая на расположенные на некоем постаменте, вагонную тележку, какие-то рессоры, пружины и ещё, что-то непостижимое простому человеческому разуму, покрашенные в серебристый, блестящий на солнце цвет, сказала Нина.
Сколько провожал этот перрон? И сколько встречал он раньше? Еще, каких-то тридцать лет назад. Но, теперь он стал больше похож на музей действующей железной дороги, чем на вокзал крупного города. Парковка перед ним постепенно переродилась в городскую автомобильну парковку
- Ты знаешь, если там негде ночевать, то, пожалуй, и ехать нет смысла. А очень жаль, - решил Саша.
- Да, действительно жалко. Но у нас уже проплачена ночь в Архангельске, - аргументированно успокоила его Нина.
- Пошли к машине?
- Пошли.

Когда они уже подходили к машине из центральных дверей вокзала Северодвинска вышла начальник вокзала и прознесла:
- Он перезвонил. Говорит, что никакой дороги, кроме узкоколейной там нет. И переночевать так же негде. Разве, что только у самих рельс. Так, как станции, как таковой там тоже нет.
- Спасибо огромное, за участие, - с грустью в голосе поблагодарил её Саша.
Клавдия Игнатьевна удивлённо, но, в то же время с завистью посмотрела им в след и скрылась за витражными, вокзальными дверями.
Они сели в машину.
- Наш маршрут трещит по швам! Никогда бы не подумал о том, что такое возможно. Вот оно! Только руку протяни и можно дотронуться! А в руки не даётся! Лес они там рубят! И для людей, словно бы они на зоне живут, только поезд, раз в сутки и всё! А мы, что не люди!? Мы тоже люди и хотим знать и видеть, как другие живут! – расстроился Саша. Он очень не любил, когда у него, что-то не получалось.
- Это ещё не маршрут, а всего лишь план, - успокоила его Нина.
- От этого не легче! – нервничал Саша.
- Ничего страшного Саш, - сказала Нина и замолчала, тем самым, как бы давая ему самостоятельно принять решение.
Прошла минута. Саша не мог никак сосредоточиться. Затем он понял, что нужно всего лишь навсего помолиться и прочитал молитву.
- Едем в Холмогоры! – принял решение он. Что-то говорило ему, что не стоит так опрометчиво принимать решение, заполняя сегодняшний день следующим. Но он не мог себе позволить потерять время в путешествии. Ведь у них был очень плотный план, который позволял лишь менять местами дни.
- Ура мы едем в Холмогоры! – захлопала в ладоши Нина, вспомнив фразу из фильма «Серёжа».
- Какое счастье! – дополонил Саша, серьёзно посмотрел на неё и тут же улыбнулся, оценив её юмор.

* * *

Он хотел показать сыну Север.
 С Ниной он познакомился год назад и радовался тому, что она была с ним заодно. Саша увлёк её своими интересами, которые совпадали с её мировоззрением. Он понимал, что у него начинается новая жизнь и не мог достаточно уделить время дочери. К тому же она жила в другой стране, не по его вине. Раньше, еще лет пять назад, он ещё был бы способен помочь пристроить её, куда-нибудь на работу, возможно и под своё крыло. Теперь же он был так далёк от своей профессии, последние годы занимаясь всем чем угодно, связанным со строительством, только не архитектурой.
Они очень отдалились друг от друга. Но это и не удивительно. У дочери уже был муж, а теперь ещё и сын. Она, так же, как и он хотела стать архитектором, но эта задача не совсем ей удалась. Но, будучи в России, а тем более, теперь ещё и не у дел, он никоим образом не мог ей помочь.
Страна разваливалась на глазах. И он оставался в ней, словно матрос на тонущем корабле, помогая спасать пассажиров и забыв о себе. Он чувствовал себя на нём уютно и спокойно, не имея никакого желания покидать его, давно смирившись с тем, что уйдёт вместе с ним на дно.
Он только лишь хотел познакомить сына со всеми его особенностями. Сводить в трюм, показать машинное отделение, подняться на капитанский мостик. Но проход туда был закрыт последние годы. Кораблём управлял не капитан, а, кто-то другой, которого они уже давно не видели.

* * *

За ужином Саше показалось, что, Коля слегка пьян. Но он тут же простил ему это, ведь он и сам любил выпить. Тем более здесь, после таких страшных, убитых дорог.
- В восемь часов прошу всех желающих к костру. Обязательно приходите! – объявил он в столовой, встав в проходе, между столами, слегка отряхнув свои брюки
- Ну, как у вас получилось продлить проживание? – поинтересовалась заботливая Наталья Ивановна, подойдя к их столу.
- Нет. Бухгалтерия была закрыта и мы не смогли, - сказала Нина.
- Ничего страшного. Завтра всё сделаете. Не переживайте. Главное желание. Приходите обязательно к костру. У нас тут знаете, какие вечера бывают!? Вам и не снилось! Правда в этот раз заезд маленький. Сама не понимаю из-за чего. Наверно из-за погоды. Но, всё равно будет весело. Вон какой у нас Николай затейник!
- Придём, но не сразу, а чуть позже. Мы хотели закат сфотографировать, - ответил ей Саша.
- Хорошо, хорошо. Мы будем вас ждать.

Ужин прошёл быстро, и Саша с Ниной заскочили к себе в домик, чтобы взять тёплые вещи себе и детям. Они, буквально в последний момент забрали их из машины, вместе с видеорегистратором, когда приехали в Онегу, боясь опоздать на катер.
- Погоди, надо переписать с видеорегистратора самое важное, а остальное стереть, - вдруг решил Саша, присев на кровать.
- Хорошо Саш. Давай сделаем это сейчас, а то потом забудем.
Саша включил компьютер и, вставив в него карту, сказал:
- Ну, вот! Всё, как всегда!
- Что случилось Саш?
- Комп не видит карту.
- Попробуй ещё раз.
- Уже.
- Понятно всё.
- Я потом ещё раз попробую. Но, думаю, что это ничего не даст.
- Её отпустит ещё. Но потом, когда мы вернёмся в Москву.
- Ты думаешь Нин?
- Конечно. Так всегда бывает.
- Надо помолиться.
- Попробуй.
Саша закрыл глаза и прилёг на кровать на полминуты. Затем опять повторил попытку.
- Нет. Это всё.
- Ну, и ладно. Мы же всё равно всё увидим своими глазами.
- Да Нин.

* * *

Закат был обычным, плавным и расслабляющим.
Саша всё время хотел представить себе, какими бывают штормы на Белом Море. В том году, он попал в такой вместе с сыном, но это было в открытом море. Как же сами волны накатывают на такой мирный и безмятежный берег, он не мог себе представить. Но понимал, что местные не шутят, когда рассказывают о страшных осенних штормах в этих местах.
- Пап, а что это за желе такое оранжевое на песке лежит?
- Где?
- А вот, тут. Посмотри!
- А, это медузы местные. Это же море, а на каждом море должны быть медузы. Надо их в воду кидать. Жалко их.
- Послушай Саш, а вот скажи мне, как мы можем жить там? – указала Нина рукой, куда-то далеко, в сторону Москвы,
- Если честно, то я и сам не понимаю. Ведь вот же. Земной рай. Знаешь, мы больные люди. Мы тяжело изранены городом. Он нас изувечил. И вот, что я подумал сейчас… Нам никогда не убежать от него. Он засел в нас настолько крепко, что теперь нам уже не выжить без него.
- Ты так думаешь? А, что если попробовать всё же?
- Попробовать!? А, как же твои дети? Им предстоит учиться. Это я могу себе позволить такое. Игорь живёт у мамы, я лишь плачу алименты.
- Ты заметил, как тут идёт время. Сегодня только вечер первого дня, что мы с тобой здесь находимся, а кажется, что прошла целая неделя.
- Да. Заметил. И мы обязательно останемся ещё на один день. Большего мы не можем себе позволить.
Они стояли рядом на идеально гладком песке, постепенно затапливаемом морской водой, второго за этот день прилива. Перед ними садилось солнце, уже почти коснувшись своим краешком горизонта. За ними, в ущелье между двух невысоких скал, Коля разжигал костёр, возле которого, постепенно собирались отдыхающие.
- Ты знаешь, я никогда не сидела за таким костром. В походе это совсем другое дело. Там меньше людей. А тут, никто не знаком и даже страшно. Но, в то же время любопытно и тянет.
- Да. Именно тянет! И это вовсе не тот костёр, что был у нас этой весной в походе по Жиздре. Тот был тревожным, словно бы в кустах сидели дикие звери и наблюдали за нами.
- Но и тут есть звери и не менее дикие. Точнее рыбы. Они наблюдают из-под воды, а это не менее страшно. Я бы даже сказала пострашнее. Кто его знает, что там творится, под этой солёной, морской водой, которая то наступает на нас, то убегает обратно. И так каждый день. Она, как будто заигрывает с нами…
Пошли! – после небольшой паузы, решительно сказала Нина.
Они подошли к костру и присели с краешка на длинное, принесённое морем бревно. Дети не последовали их примеру, оставшись на берегу.
Теперь Саша был убеждён - Коля был пьян. Но, как ни странно, это положительно влияло на его настроение. Он был весел, шутил, собственно, как и полагается человеку его специальности. Но, Саше показалось на миг, что Николай в глубине души борется с какой-то застарелой проблемой, которая могла вырасти из простой человечесской обиды. Да, он был именно обижен на что-то. Его блестящие, радостные, слегка выпученные глаза, слегка переигрывали ту радость, которой они светились. На дне их хранилась некая печаль.
Но, кто он был для Саши? Никто. Простой массовик-затейник, как это называлось раньше, ещё при СССР.
- А я вот подошёл к руководителю и говорю ему, что умею то-то, то-то, и то-то. И перечислил всё. Он выслушал, а потом говорит: - «А, где ты ещё работал?» Я ему и рассказал всё о себе. Он и говорит: - «Раз ты такой умный, ступай к нам на остров!» И взял меня на сезон, - рассказывал Николай свою историю.
- На сезон? – уточнила какая-то очень полная женщина.
- Да, на сезон. А я ему и говорю: - «А дальше как же?» Он и отвечает мне: - «И дальше работай. Навсегда берём!», - отшучивался Николай.
- А, что!? Нам приятно, когда с нами такой мужчина, - поддержала его другая женщина, сидящая рядом с той, что говорила перед этим. Видимо они были подруги.
- Друзья мои, как хорошо, что мы сегодня здесь собрались. Но, давайте же расскажем о себе. Наш костёр призван объединить всех. Я предлагаю начать, да хоть, например, с вас, - указал он на Наталью Ивановну. Я понимаю, что вас тут многие знают. Но для меня, как человека нового и ещё мало кого знающего будет важно услышать о вас что-то интересное.
- Ой, ну, что вы Николай! Что я вам нового смогу сказать? Сама я из Москвы. Попала сюда, как многие из здесь присутствующих, совершенно случайно, много лет назад. Была я и на Соловках, и на Валааме, но тянет именно сюда…
Игорь и Сергей пропали из поля видимости Нины и Саши.
Саша посмотрел вокруг и заметил, что их дети примостились на верхушке скалы и наблюдают оттуда за всем тем, что творится снизу у их ног.
- Смотри, - шепнул он Нине.
- Да Саш. Я видела.
Солнце уже практичесски скрылось под морем и только лёгкое огненное зарево распространялось по горизонту, над водой, в том месте, где оно было растворено морской водой.
Они пересели так, чтобы затухающее в последних отблесках солнца море было напротив них и теперь сам костёр находился между ними и пляжем, заполняемым приливом.
По берегу, вдоль продолжающего своё наступление, моря, шли два, каких-то невиданных в этих краях, животных. Причём передвигались они на двух ногах, и держались при этом, словно люди, за руки.
На фоне языков пламени от хорошо разгоревшегося костра они выглядели таинственно, да и походка их чем-то напоминала человеческую. Изо лба у каждого из них торчало по одному, слегка изогнутому рогу
- Смотри! – сказала Нина Саше, дёрнув его за руку.
- Единороги, – нисколько не удивившись, спокойно ответил он.
Все, кто сидел у костра так же обернулись в сторону берега.
Люди не столько были ошарашены диковинными животными, сколько не могли понять такую сдержанную реакцию, со стороны Саши на совершенно неестественное для данного места зрелище.
Возникла некая тревожная тишина, пока одна из отдыхающих не сказала:
- Это же те две девочки, которые приехали вместе с нами на «Буревестнике»! Просто у них такие халатики смешные. Одна в розовом, другая в белом. И капюшоны с рогами.
- А вон и мама их идёт! - добавила другая.
- Нет, не их, а той, что покрупнее, - дополнила первая.
- Слава богу, что хоть она не в костюме единорога, - улыбнувшись, сказал Нине Саша и взглянул на скалу. Ему захотелось увидеть реакцию детей. Они, так же смотрели на «животных». А Игорь даже пробовал сделать фотографию. Освещение ещё позволяло это.

- Я бы хотел спеть одну старую, хорошо знакомую всем песню, про остров Кий, - сказал худощавый мужчина лет семидесяти, среднего роста, встав со своего места у костра, когда единороги скрылись за скалой. Он был с женой, женщиной ещё меньшего роста чем он, но полненькой и молчаливой.
Когда он встал, она разгладила ему брюки и смахнула листочек с туфель.
- Ну, что ж, если хотите, то пойте. А мы послушаем. Гитары у нас сегодня к сожалению, нет, но вокал — это даже ещё лучше, - поддержал его Николай.

У края России на острове Кие
В краю рыбаков и солёных ветров
Святые колодцы, холодное солнце
Да монастырь без икон и крестов

У края России на острове Кие
Где волны и камни в извечной борьбе
Закатов пожары, да серые скалы,
Да чёрные стены в рыбацкой избе

У края России на острове Кие
Поднимется ветер, ударит прибой
От Белого моря чёрной стрелою
Взлетит вдруг поморник над головой

А там, где-то дома, в степях, что за Доном
Полынь да ковыль, да сжигающий зной
Дорога степная от края до края
И коршун кружится над головой. - очень хорошо иногда, но не сильно фальшивя, спел песню мужчина и скромно присел на свое место. Все зааплодировали.
- Это такая вот песня есть про наш остров. Но, многие её знают. И я вот решил её спеть, как бы для знакомства. Чтобы лучше понять друг друга, - оправдываясь, объяснил он.
- А теперь я хотел бы, чтобы представились наши гости из, не знаю откуда, Александр и… - продолжил Николай.
- Нина, - подсказал Саша.
- И Нина, - дополнил Коля, посмотрев по сторонам разыскивая их детей.
- Мы из Москвы к вам добрались. Дорога была трудной. Ну, вы и сами знаете, получше нас. Ехали на машине. Я архитектор.  Хорошо тут у вас. Решили на вторые сутки остаться. Знали бы сразу взяли на подольше. Но, слава Богу, что вообще открылся нам Кий, да ещё и с первого раза. Я конечно патриархом становиться не собираюсь, как Никон, но всё равно приятно быть здесь, как и он когда-то в семнадцатом веке, - отшутился Саша и поправил прогоревшее пополам бревно, как раз в этот момент распавшееся на две части, словно бы подтверждая этим правду Сашиных слов.
- Эко вас занесло! – сказал мужчина, который пел песню.

Костёр горел долго, но день был тяжёлый и Сашу клонило ко сну.
- Может пойдём спать? – предложил он Нине.
- Пойдём, - согласилась она и они, как можно незаметнее покинув собравшихся у костра отдыхающих, пошли к своему дому, по дороге сняв со скалы своих сонных детей.
Генератор уже молчал и в домике было темно. Пришлось подниматься на ощупь. Но, кровати были застелены заботливой рукой горничной.
- Завтра к восьми ноль ноль, на зарядку. Кто идёт? – спросил детей Саша.
- Не пойдём, - единогласно ответили дети из своего двухместного номера, что граничил стеной с Сашиным с Ниной.
- Как хотите. А мы пойдём. Я последний раз ходил на зарядку, знаешь, когда? – говорил Саша уже Нине.
- Когда?
- Не помню.
- Эх ты!
- Вспомнил!
- Когда?
- В армии ещё.

* * *

- Холмогоры говоришь!? –  уточнил он у Нины.
Игорь перенастроил маршрут, и они поехали обратно, через Архангельск, оставляя его левее, в Холмогоры.
Через сорок минут, Саша выехал на шоссе, ведущее в Москву.
- Через пятьсот метров налево, - мёртвым голосом сказал навигатор, примерно после девяти минут движения по асфальту. Он, словно бы старался уберечь идеальное, дорожное покрытие от их городской машины, сохраняя его для внедорожников. Созданный для помощи в пути, он расставлял приоритеты таким образом, что главным для него были, прежде всего те, кто находился выше от земли, сидя за рулём, видя дорогу под самым носом своей машины. Этих людей он, как бы боялся априори и уважал из-за этого, запрограмированного в нём страха.
Проехав через какой-то маленький городок, скорее похожий на пригород Архангельска, чем на самостоятельное поселение они съехали тут же на дорогу из плит, которая, в скором времени переросла в обычную для этих мест- гравийную, смешанную с песком. Это уже не было таким сюрпризом для всех участников экспедиции, как и то, что навигатор сначала давал одно расстояние, затем постепенно его увеличивал, по мере приближения к цели.
Сашу пугало другое. Время. Он не знал тогда наверняка времени работы парома, так, как не смог найти его расписания в интернете и пользовался лишь информацией с форумов. Поэтому они выехали пораньше. Но скорость, с котрой им приходилось передвигаться говорила о том, что расчётное время прибытия надо сдвигать ещё на пару, тройку часов. Это очень расстраивало его.

- Смотри пап, а что это они все там стоят в кучке и смотрят вниз, в кювет, - вдруг нарушил тишину возглас Игоря.
- Не знаю сам. Наверно кого-то уронили туда. Меня другое волнует. Почему тут, в глухомане столько людей и почему они все смотрят в отдну точку.
- Да. Это странно, - согласилась Нина.
Когда же они, медленно подкатили к ним поближе, маневрируя между колдобинами и поравнялись с «лесными жителями», то всем стало ясно в чём там дело.
Машина, в которой ехали все эти люди, лежала глубоко в кювете, который был глубиной в этом месте, не менее трёх метров. И только благодаря тому, что сама земля здесь не имела в себе больших камней, и была покрыта густой растительностью, всем им удалось не просто выжить, но и остаться целыми, не имея даже ушибов. Но, машину теперь нужно было чем-то вынимать из этой пропасти.
- Много песка с камешками на поверхности. Они летят по нему не менее шестидесяти километров в час. Вот и результат. На такой скорости машина становится неуправляемой. А тут поворот. Вот водитель и решил притормозить. Результат на лицо. Но, если бы мы могли ехать быстро, я бы тоже летел, чтобы не касаться всего этого кошмара, в который превращены все местные дороги.
- Останавливаться не будем? – поинтересовалась Нина.
- Нет конечно! Все целы. Чем мы им сможем помочь!? Благо сейчас не зима. С нашей-то машиной, самим бы выжить, - аргументированно ответил Саша.
- Что же им теперь делать им?
- Трактор искать Нин, или грузовик помощнее. Лучше отечественный. Типа Урала.
- Кран надо, - сказал Игорь.
- Это лучше всего. Но, где его тут взять? – ответил сыну Саша.

Они ехали дальше.
- Еще двенадцать километров, - заявил Игорь.
Их обогнала Лада с прицепом, в котором лежала какая-то древняя, вся в заплатках, надувная лодка, без навешенного на неё мотора.
- Одиннадцать…
- Десять, - время от времени сообщал Игорь. Но, что-то говорило Саше, что всё пустое.
Они проехали деревню. На короткое время появился асфальт. У обочины стоял джип Ауди, с московскими номерами. Стоя возле него, что-то рассматривали вдали мужчина и женщина. Мужчина, лет шестидесяти, был высокого роста, со светлыми, коротко подстриженными волосами и с властным выражением лица. Женщина же, явно младше его лет на десять, как показалось Саше, во многом зависела от своего мужчины. Это было видно по её нерешительным жестам и заискивающим взглядам из-под не очень длинной чёлки, каштановых, слегка вьющихся к низу волос.
- Девять…
- Восемь…
- Семь, - продолжал считать Игорь.
Их обогнала нива, с надувной лодкой на прицепе. Что-то тут не ладное всё же, подумал Саша.
- Шесть…
- Пять, - держал ритм Игорь.
 Перед их взором открылся спуск к реке. По краям дороги стояли чьи-то деревянные дома, слева нечто напоминающее магазин, впереди был явно мост.
Их обогнал джип, подняв по-Московски после себя белую Архангельскую пыль.
- Ничего! Пусть первый едет. Так спокойнее, - сказал Саша.
Они проехали ещё метров сто и упёрлись в знак, стоящий посреди дороги, запрещающий проезд и обозначающий опасность.
Ауди обошёл и припарковался по левую сторону дороги, перед затопленным мостом.
Саша встал правее, как и положено на дорогах с двухсторонним движением.
- Всё! Суши вёсла! Приехали, - сказал он и вышел из машины.
Несколькими секундами ранее его, это проделал водитель джипа. Он направился прямо к одному из двух приехавших вместе рыбаков, который надувал ножным насосом свою резиновую лодку у реки.
- А как же нам в Холмогоры-то попасть!? - спросил он у него.
- В Холмогоры-то!? А никак. Тут нет дороги.
- И, что же это никакой другой нет? – не сдавался уверенный в себе Москвич
- Почему нет? Есть. Обратно до трассы и по ней на Москву и уже потом съезд на Холмогоры.
- А поближе нет?
- Почему нет? Есть. Только там не проехать. Вы на чём? – повторяя слова своего друга, словно бы присказку, открыл тайну другой, стоящий рядом с тем, что накачивал лодку, рыбак и посмотрел в ту сторону, откуда появился Москвич. Саша стоял рядом, в падающей на него тени от высокого водителя джипа, и слушал их разговор, понимая, что самому ему уже спрашивать тут нечего. Но он хотел дослушать до конца.
- Да я вон на…
- Ку семь. Понятно. Ну, на ней можно ещё попробовать. Там километров десять будет. Но, я бы не советовал. Лучше через трассу, - вернул инициативу разговора в свои руки, накачивающий лодку рыбак.
Саша вернулся в машину.
- Ну!? – сказал Игорь.
- Баранки гну! Всё! Приехали. Там дальше разлив. Как же я мог так попасться. Теперь день коню под хвост!
- Коту, - поправила Нина.
- Что коту? – не понял Саша.
- День.
- А!

Когда они доехали до самого, что ни на есть асфальта. На часах уже было около двух.
- Поедем в Малые Карелы. Игорь перенастраивай маршрут. Думаю, что там, где есть асфальт, навигатор не обманет. Видимо у них есть какая-то обоюдная договорённость что-ли, если можно, так сказать.
- Как это? – не понял Игорь, вбивая новую цель в телефон.
- А так. На откатах живут! Впрочем, как и все теперь в этом проклятом мире без дорог.
- Почему? – спросила Нина.
- А вот вы заметили, что, когда мы выехали из Каргополя, на участке идеальной дороги, которая шла практически параллельно той трассе, что идёт из Москвы на Архангельск, где мы разогнались до предела возможностей, не было ни одной камеры? Мне даже показалось тогда, что это своего рода протест местной власти против всего навязываемого из кремля. Разве не так? Вот сами посудите. Как только пропадает асфальт, вместе с ним исчезают и камеры. Появляется асфальт и камеры тут, как тут! А вот на той трассе их не было. Да-да, я знаю. Можно сказать, что она совсем ещё новая и о ней никто не знает. Да. Можно и так считать. Но, я думаю, что это ещё одно доказательство, всё той ненависти к Москве, а точнее к власти, которая засела здесь в головы повсеместно.
- И мы тоже, - поддержала его Нина.
- Угу, - пробубнил Игорь.
- Да, - сказал Сергей.

Обратно Саша ехал уже несколько быстрее, чем сюда.
Проезжая через маленькую деревеньку, он нёсся с огромной скоростью. Около сорока километров в час.
Справа из кустов выехала, какая-то серебристая машинка, и увидев его не стала останавливаться, пересекая и перекрывая собой трассу.
Саша притормозил, сбросив скорость до десяти километров в час и взял левее. Водитель машины так же слегка притормозил, но упрямо продолжил движение. Саша взял еще левее, и остановился. Водитель так же встал. Сашина машина была уже практичесски на левой обочине, если можно назвать таковой данный участок дороги, не имеющей асфальта.
- Что он творит!? – наконец вернулся к нему дар речи.
Странный водитель решил сдать назад. Саша воспользовался случаем и проскочил перед ним.
Машина – убийца скатилась вниз, на второстепенную дорогу, откуда она и выехала, задом.
- Нет, ну вы посмотрите, что он творит! – словно самому себе, произнёс Саша и съехал за той машиной с основной трасы, включив аварийку и выключив зажигание вышел из машины.
Из серибристой машины с Архангельскими номерами вышли двое. Отец и сын, как понял Саша. Причём за рулём был именно сын.
Учит его ездить! Смекнул Саша.
- Что же это вы творите!? – начал Саша.
- Перекрёсток слепой! Куда вы так летите!? Надо понимать! – бросился на защиту своего сына отец.
Саша помнил, как много, много лет назад, вот так же не пропустил одного водителя и тот прочитал ему целую лекцию, да ещё и на матерном языке. Но Саша запомнил тогда на всю жизнь, как выглядят знаки «Главная дорога» и «Уступи дорогу». Сейчас, тем более в чужих краях, он вовсе не желал скандала. Просто хотел пообщаться с людьми, не знающими с самого детства, что такое асфальт, для которых передвижение со скоростью 40 километров в час, уже было лихачество.
- Я не гнал, хотя бы только потому, что моя машина просто не может тут гнать! Я ехал, соблюдая тот минимум, ниже которого вообще нельзя двигаться по дороге, а вот вы нарушаеете. Вот где его права? – поинтересовался он у отца.
- Дома оставил, - не моргнув глазом соврал отец.
Сын стоял в стороне и придурковато улыбался. Худой, длинный, с короткими светло-русыми волосами, постриженными ёжиком и с веснушками на лице. Он был симпатичен Саше, но он уже должен был договорить всё то, что собирался высказать, до конца.
- Дома!? Да у него их вообще ещё! Зачем вы врёте мне? Я не собираюсь тут с вами ругаться. Я просто хотел сказать, что приехал из далека, - с этими словами он указал на номера своей машины, - и в случае аварии мне придётся добираться до дома тысячу двести километров неизвестно на чём. Ладно, что уж тут говорить. Ничего не произошло и слава Богу...
- Вы уж извините нас и не злитесь. Конечно мы виноваты, - почувствовав нотки примирения в Сашином голосе, сказал отец. Волосы на его голове были всклокочены, так, что казалось, что он, оторвался от какого-то очень важного дела ненадолго, например, укладывания сена в стог, для того, чтобы покататься чуть-чуть с сыном.
- Да я и не злюсь. Просто обидно очень мне стало, - уже совсем по-доброму, признался Саша.
- Какая у вас машина! Я такую второй раз в жизни вижу! – видя, что накал страстей прошёл, втянулся в разговор сын.

- Лучше сказать, чем промолчать, - спокойно сказал Саша, сев в машину. Он включил заднюю скорость и выехал на шоссе задом. Теперь он понимал, что перекрёсток действительно «слепой».
-  Выпустил пар... - сказала Нина.
- Я же не ругался! Вы же слышали все!? Дверь была открытой, когда я с ними разговаривал, - словно бы оправдывался он, ища поддержки в своём поступке.
- Слышали. Слышали. Ты молодец, что не ругался и даже голос не повышал и говорил на «Вы», - успокоила его Нина.
- Не надо было сюда ехать сегодня!
- Да Саш. День словно бы не задался.
- Ну, я так не считаю! Игорь, едем в Малые Карелы.
- Хорошо. – вздохнул сын. Он знал, что там его опять ждут деревянные церкви.

Малые Карелы оказались таким местом, куда не просто вёл асфальт, но и приезжали все, кто попадал в Архангельск, особенно те, кого приводил туда навигатор, даже и не пытаясь увести их в сторону. Это была, своего рода северная Мекка. О ней знали все, кто любил комфорт и асфальт.
Церкви, свезённые туда со всего севера, были раскатаны по брёвнышку, а затем собраны вновь, но не освящены. И только в одну маленькую часовенку был разрешён доступ туристов. В ней были иконы, но нельзя было подавать записки.
- У нас тут можно помолиться, но нельзя службу отстоять, - сказала женщина вахтёр, когда Саша с Ниной и детьми вошли внутрь.
Они ходили долго между церквей, домов и мельниц.
В дома и церкви можно было заходить, но вот в святая святых – мельницы, проход был почему-то запрещён. Саша не знал тогда причину этой засекреченности. Они, словно призраки, недвижно стояли среди деревьев, в защищённых от ветра местах, с застопоренными на века, длинными руками-лопостями. Может быть понимание того, что в них уже никогда не будут молоть пшеницу или рожь, а может и невозможность увидеть их души, состоящие из сложных механизмов, наводило на него грусть.
Ему стало казаться, что он, Нина и дети- массовка, какого-то нудного, многосерийного, мистического сериала, про деревню, с новомодным, ярко выраженным акцентом, на гномов, гоблинов и ведьм. Русалки же, лешие и кикиморы со всей своей многочисленной, более выразительной и интересной роднёй, были давно уже запрещены к показу на Российском телевидении из-за своей слабой «раскрученности». Ему становилось страшно только от одной той мысли, что им могут дать даже маленькие роли в этом фильме и тогда придётся ещё и учить все эти пустые, никчёмные, подобные скетчам, тексты.
 Саше захотелось на волю, туда, где ещё стоят все эти дома и храмы в природе, заселённые людьми.
Но, зато теперь он знал как выглядит дом очень зажиточного и рядового помора изнутри. Кижи не отличались таким богатством, сохранённой сельской жизни, каким могли похвастаться Малые Карелы. Да и они были гораздо севернее и дальше от столицы, в отличие от Кижей.
- Скажите, а сколько человек было в средней поморской семье? – спросил Саша женщину, музейного работника, следящую за порядком, в одной из изб.
- От десяти человек.
- То есть могло пятнадцать и двадцать? – уточнил Саша.
- Вполне. Но, в среднем, думаю пятнадцать.
- Спасибо, - поблагодарил её Саша, что-то подсчитывая в уме.
- Восемнадцать метров квадратных на человека! – сказал он, когда они вышли из избы.
- Что ты сказал Саш?
- Я говорю, что по советским нормам полагалось всего восемнадцать метров общей площади на человека.
- Но и это редко, когда было, - поняла его Нина.
- А здесь!? Ты только посмотри!? Двух, трёхэтажные дома, размером десять, на тридцать метров! Это, даже если брать в среднем, то получается пятьсот, шестьсот метров, если не больше! А это о чём говорит?
- Не знаю.
- О том, что в худшем случае на человека приходилось до тридцати метров общей площади!  И окнами у них ещё дома на реки или озёра смотрят. Туда, где глаз радуется! И это в семнадцатом-то веке!
- Ну, это же со скотиной и всякими мастерскими Саш.
- Разве, что только это! Сейчас мы всё в магазине покупаем. И мясо, и машины. В квартирах только живём. Но, как!?
- Сейчас всё доступно, - улыбнулась Нина.
- Вот! Именно благодаря этому нас и сделали рабами! Они всех загоняют в человейники! И строят всё окно в окно! Как же теперь жить, когда мы знаем, что было прежде!?
- Москва уже больше не расположена к человеку. Это город вампир. Он выпивает людей до дна и выбрасывает на кладбище.
- Да Нин. Многие пусты уже при жизни.

Время летело очень быстро. Часы уже показывали четыре часа дня.
- А теперь в морской музей! – сказал Саша.
- Уф! – вырвалось у Игоря.
- Перекусим в машине на ходу, - ответил ему Саша.

Саша стремился побывать в морском музее Архангельска. Ему нужно было своими глазами посмотреть все те макеты кораблей, которые были собраны в нём. Но, больше всего его интересовали сами поморские карбасы. Ему было важно показать их своему сыну. Ведь он рассказывал ему о том, что именно с них была взята принципиальная форма корабля Фритьофа Нансена, на котором он открыл северный полюс.
Любовь к Северу передалась Саше от своего отца и теперь он, так же пытался передать её сыну. Дочка застала ещё дедушку в живых. Игорь же видел его только на видео.
Каждый решает сам и сейчас Игорь стоял перед выбором своего будущего. Он не хотел быть архитектором, увлекаясь естественными науками. Саша не настаивал. Он видел, что его сын не менее упрям, чем дочь.

Только благодаря тому, что парковки в Архангельске были бесплатными, им не пришлось ставить машину во дворе дома, где они снимали квартиру, а потом долго идти пешком. Они припарковались без особого труда рядом с музеем.
Он был небольшим. Но, уже при входе поразил их миниатюрной выставкой акварелей, одного местного художника.
На них были только лишь одни карбасы.
Во всяческих ракурсах и позах, они «умирали» на берегу. Затопленные водой, или лежащие на песке, напоминая собой факт приближения новой эпохи, которая беспощадна к прошлому, и никогда не позволит ему пробраться в неё, даже в виде памяти.
- Смотри, как в Териберке! – сказала Нина.
- Да Нин.
- А может быть он её и рисовал? – предположил Игорь.
- Таких мест теперь очень много по всему Северу. И мы успели застать одно из них, пока оно не превратилось в вечность, - сказал Саша.
- Идите быстрее! Может быть ещё застанете экскурсию, - сказала кассир, протягивая им билетики.
Экскурсовод, молодой человек, лет тридцати, увлечённо рассказывал что-то унылой толпе, состоящей из незнающих, чем заняться толстеньких детей и внимательно смотрящих в пустоту, полностью отсутствующими взглядами, их родителей.
На нём была футболка и джинсы. На руках имелись разнообразные татуировки, с северной тематикой. На правой проглядывал даже некий штурвал. Рыжая борода на его лице, вовсе не делала из него гламурного дровосека и смотрелась естественно. Не сложно было догадаться, что он не просто экскурсовод, а ещё и человек, радующийся новым находкам в интересующей его теме.
Уже чрез пару минут, он сменил свою тактику, произнося свой заученный текст, глядя на Сашу и Нину, словно бы он общался только с ними, как в кругу близких друзей, теперь уже увлечённо рассказывая, заинтересовавшую их, его историю, видя, что она волнует их не меньше, чем его самого.
Им повезло с экскурсоводом в морском музее, в отличие от всех остальных, которые пришли туда за фейками. Им же интересно было другое. Рассказ о первом советском ледоколе, Георгии Седове, Папанинцах. Отто Юльевиче Шмидте, северном конвое, лендлизе
- Игорь, вам рассказывали в школе о том, кто такие Папаниновцы?
- Нет.
- А цветик-семицветик помнишь сказку Катаева?
- Нет.
- Там написано, что, когда Женя пришла во двор, а там мальчишки играли в Папанинцев.
- Нет.
- На этом моя экскурсия закончена, - сказал экскурсовод, почему-то взглянув на прощание в сторону Саши с Ниной, и стремительно, словно лектор с трибуну зашагал в сторону выхода из огромного зала музея.
- Смотри тут фильм «Красная палатка», про полярную экспедицию генерала Нобиле на дирижабле «Италия» и его крушении.
- А, что это за фильм? – заинтересовалась Нина.
- Совместны советско-британско-итальянский.
- Надо будет его сегодня посмотреть, - сказала Нина.
- Да. Обязательно. Или, на крайний случай, «Семеро смелых», - согласился с ней Саша.

05.09.2019г.