Глава девятая. А у вас там в Москве не скучно?

- Подпорожье, Гоморовичи и Юксовичи-Родионово, - сказал Саша утром в кафе, которое распологалось у них в доме на первом этаже. Его, как и всё связанное с нормальным, человечесским питанием, ещё ночью, когда они парковались, приметил Игорь.
- Уфф! – издал звук Игорь.
- А, что делать!? Таков маршрут. Но Юксовичи-Родионово – это одно место. Больше я никак не могу помочь. Извините.
Они вошли позавтракать в маленькое кафе, с мебелью из ИКЕА, со стенами, покрашенными в те же цвета, что и его малогабаритная квартира в Москве.
- Думаю, дорога здесь будет не лучше, - сказал Игорь.
- Согласен с тобой.
- Осуждаю
- Знаю.
- Саша, смотри тут эти есть, ну, как их там!? Шарешки, - обрадовалась Нина.
- Шанежки, - подсказала женщина за прилавком, отвлекясь от телефонного разговора с подругой.
- Шанежки, извините, - поправилась Нина.
Каждодневные экскурсии, убитые дороги, из-за этого плотный график, не дали им возможности нигде увидеть, а тем более попробовать эти Северные пирожки. И только теперь, когда они уже подобрались к завершающей «базе», на своём маршруте - Вытегре, Шанежки оказались в маленьком, городском кафе, на первом этаже именно того самого дома, где они снимали квартиру.
- У нас свежие все, но только с ягодой. Брусникой, морошкой и смородиной.
- Нам с брусникой, два и четыре завтрака, - сформуллировал Саша за всех, взглянув на коллектив, вяло растянувшийся вдоль прилавка.
- Каких завтрака? – разрушила Сашину надежду на простоту заказа женщина за прилавком.
- А, какие есть у вас? – разочарованно уточнил он.
- У нас четыре вида. Все по сто пятьдесят рублей. Вот выбирайте, тут всё написано, - указала на меню женщина, мимоходом сказав в телефон подруге, - я тебе потом перезвоню.
К счастью, все выбрали себе по завтраку самостоятельно, обладая умением читать, полученным ещё в начальных классах школы. Каждый взял один из четырёх представленных здесь видов. Никто не повторился.

Они завтракали с аппетитом, предвкушая тяжёлый, сложный из-за отсутствия асфальта на дорогах, день.

Дети не стали пробовать Шанежки. Саша съел их с Ниной.
- Надо в Москве такие попробовать сделать.
- Да Нин.
- Их очень просто готовить. А ягоды у меня на даче всегда очень много.
- Теперь в нашей жизни появились ещё, какие-то вещи, которые способны напомнить о нынешнем путешествии.   
- Да Саш, вся машина завалена камнями, корягами, ракушками, перьями чаек. Даже грузовик есть игрушечный, ржавый с пляжа в Яграх, - улыбнулась Нина.
- И Шанежки. Но, они пока только в памяти, - улыбнулся и Саша.


Позавтракав они вышли из кафе, и Саша обратил внимание на некий шкаф на углу их дома. Он спросил:
- А, что это за автомат такой!? Я ещё ночью его приметил. Давайте посмотрим?
Они подошли к ящику, со стеклянной дверцей и прорезом, куда нужно было вставлять деньги. На нём было написано: - «Живая вода. 10 рублей литр.
Саша вспомнил, как утром, приняв душ в ванной с трудом смог почистить зубы из-за того, что вода в кране настолько воняла сероводородом, что его чуть не сташнило от этого сильного запаха.
- Тут прямо, как в Мехико. Только там кислород продают, а тут чистую воду. Дожили! Двадцать первый век! – сказал Саша.


Выехав из Вытегры они, проехав ещё километров двадцать, потеряли асфальт, оказавшись на новой, по своим параметрам для них дороге. Если раньше, все неровности для них были лишь неприятностью, влияющей на тряску, эта дорога отличалась такими ямами и лужами, преодолевать которые нужно было не только очень медленно, но и настолько аккуратно, что они требовали постоянного напряжения и внимания.
Сегодня ночью Саше снился руль, выскакивающий у него из рук. Он несколько раз просыпался в испуге и засыпал вновь, убедившись в том, что это всего лишь только сон. Каждый раз, возвращаясь из путешествия он ездил всё сдержаннее и тише, стараясь соблюдать скоростной режим повсеместно. Но теперь, он не просто не хотел гонять в Москве, в том случае, если бы он добрался до неё живым и на своей машине. Он боялся этого.
Дикий, необьяснимый страх того, что, как только он начнёт разгоняться, асфальт закончится, крепко засел в нём на всю оставшуюся жизнь. Он теперь знал, что вся его родная страна, за редким исключение тех городов, что находятся на юге, всегда ездила и будет ездить ещё неизвестно сколько лет по направлениям, а не по дорогам. А в Москве, в это время будут формировать идиотов, готовых заплатит большие деньги только лишь для того, чтобы проехаться на съёмных внедорожниках с инструкторами, по искуственно наезженному бездорожью, где-то в подмосковных лесах.
Водители рейсовых автобусов, дальнобойщики, таксисты, просто местные жители, счастливы уже только от того, что на их пути нет рек. Остальное они готовы преодолевать, кто как сможет и во что горазд. И такая бесполезная вещь, как ДПС там просто ни к чему. Она даже опасна в этих местах, так, как может вызвать излишнюю агрессию со стороны местного населения.
Он ощущал теперь себя профессиональным водителем. Вот только сможет ли он избавится от такого навязчивого, посетившего его сегодня, сна? Скорее всего да. Но он будет еще долго снится ему, прежде чем перестанет. Да и потом, как только он превысит скорость где-нибудь, опять приснится.
Саша боялся этого, но и не хотел забывать.
Впереди его ждала жизнь, которую ему предстояло прожить.
Сегодня им нужно было проехать около трёхсот километров. А это не менее двенадцати часов за рулём. Он чувствовал, что постепенно превратился в железного дровосека, которого ничто не может вывести из себя, но с ним была ещё Нина и дети, поэтому ему не хотелось, чтобы в пути они провели столько времени.
Но, дорога катастрофичесски закончилась, улизнув у них, прямо из-под колёс.
Тепрь они уже ехали не тридцать, или двадцать километров в час. А все десять, пятнадцать. Отьехав от того места, где пропал асфальт километров десять, Саша решил заправиться на встретившейся им по дороге шикарной заправке Лукойл, а может быть дело было и не в этом, а ему просто захотелось проехать лишниее двести метров по качественному, практичесски идеальному асфальту. Ведь данная заправка, словно бы мираж в пустыне, выглядела подобно раю на земле.
Они заправились и выехали на «трассу». Им навстречу ехал новенький, белого цвета Лексус седан с Питерскими номерами.
Его водитель, лет шестидесяти, улыбнулся Саше, ведь посадки их машин практичесски совпадали.
- Бедный! Он ещё не знает, что его ждёт впереди! – сказал Саша.
Выражение лица водителя Лексуса говорило о том, что он думает примерно то же по отношению к Саше.
И действительно, Саша ещё не мог знать, что впереди его ждёт нечто! И это нечто, в лучшую сторону, отличалось от того, что они прошли ранее, лишь тем, что это был день, а не ночь.
- А ты заметила, что мотоциклистов тут нет и в помине?
- Да Саш. Но в Архангельске встречались.
- Там есть асфальт.
- Они боятся без асфальта ездить?
- Да. Но, думаю, дело в другом. Они не могут тут гонять. И ещё вот что… В Москве камеры на каждом углу. Но, они ловят, как правило случайных нарушителей, отсеивая злостных. Так уж устроен мир. Поэтому мотоциклисты наглеют. Да и номер у них сзади, не каждая камера берёт с двух сторон.
- А в Архангельсе нет камер?
- Да Нин. Но там и не нужны.
- Почему?
- Там лес, ставит всех на место.  Правда его уже практичесски весь срубили. Но он справляется!

Дорогу явно подновляли по мере того, как поступали деньги на это. Но их было настолько мало, что хватало только на подлатывание.
Были места, где присутствовало реверсивное движение, но неизменно, во всех сёлах и деревнях, обязательно был асфальт. Это поражало Сашу, и говорило, прежде всего о том, что важнее всего здесь люди, а не те грузы, которые провозят мимо них с утра до вечера. Да, безусловно, здесь жизнь человеческая стоила гораздо больше, чем в Москве. Этот город давно был мёртв для него, для многих оставаясь почему-то маячком в пустыне.
Они шли на Подпорожье, как самый дальний объект. Остальные Саша думал посетить на обратном пути.
- Нина, напиши пожалуйста Наталье Ивановне, что вчера добрались до асфальта. Я думаю, что мы способны ехать сегодня дальше только благодаря ей., - схватившись за лоб, вспомнил Саша.
- До асфальта!? Так и написать? – улыбнулась Нина.
- Тьфу ты! До Вытегры, я хотел сказать. Да и до асфальта тоже можно. Почему нет!? Они поймут там!
- Хорошо. Сейчас.
- Вчера, когда мы приехали, я уже был никакой. Этот темп! И график! Я совсем забыл о ней сегодня утром. А она тут написала мне, что молятся о нас на острове.
- И я молилась.
- Я знаю. Чувствовал это. Спасибо тебе Нин.

Дорога хоть и была ужасной, но она баловала иногда своих гостей асфальтом и не только в деревнях. Только благодаря этому они уже к половине второго были в Подпорожье и даже переехали на ту сторону реки Свирь, постояв чуть-чуть на мосту с реверсивным движением.
- Где Церковь? Почему дорога не ведёт к храму!? – занервничал Саша.
- Он не видит тут его, - испугался, что опять навигатор их куда-то завёл Игорь.
- Надо, где-то припарковаться и всё спокойно проанализировать, - принял решение Саша.
Они встали за автобусной остановкой в кустах, где была импровизированная парковке, не боясь того, что появятся ДПСники и тут же оштрафуют их за нарушение правил.
Саша включил свой компьютер, достав его из багажника. Посмотрел Вордовский файл с расписанным маршрутом и сказал:
- Всё! Приплыли! Подпорожье под Онегой!
- Но Гоморовичи и Юксовичи-Родионово здесь? – попыталась его успокоить Нина, надеясь на то, что так и есть.
- Да. Они есть. Перенастраивать маршрут? – тут же среагировал Игорь.
- Конечно. Сколько до ближайшего?
- Десять километров.
- Слава Богу, что рядом всё и по асфальту доберёмся.

Они возвращались назад.
В Гоморовичах была маленька часовенка Святителю Николаю.
Игорь не стал выходить из машины. А Саша с Ниной и Сергеем прошли в неё, благо она была открыта.
В этот момент подъехал Рено с Вологодскими номерами. Оттуда вышла целая семья и пошла так же в сторону часовенки.
Когда они посмотрели её и начали садиться обратно в машину, Саша подошёл к водителю и спросил:
- Скажите пожалуйста, а до Юксовичей далеко, а то у нас интеренет не ловит?
- Километров пятнадцать, не больше. Хотите координаты дам?
- Нет, спасибо. Я думаю, что мы так доберёмся.
- Смотрите, тут только по координатам. Иначе бесполезно.
- Знаем уже, - улыбнулся Саша.

До поворота на Юксовичи действительно оказалось пятнадцать километров по спидометру. Интеренет так и не появился.
Они свернули. Идеальная дорога, примерно около километра, привела их к церкви.
- Игорь, пойдём! – сказал Саша, припарковавшись возле храма.
- Осуждаю.
- В честь тебя храм.
- Осуждаю.
- Георгиевская церковь
- Осуждаю.
- Не хочешь, как хочешь.
 
Сергей тоже остался в машине.

- 1493 год, - прочитал на табличке Саша. Самый древний из всех тех, что должны были мы посмотреть.
- Какой отсюда вид!
- Да Нин. Он на самой вершине. А это видимо озеро или река Свирь. Нет, всё же озеро.
- Как здесь хорошо.
- Знаешь, а я не согласен с Никоном.
- Ты о чём?
- О том, что деревянные церкви пробирают насквозь. А каменные, прежде всего выглядят монументально. А ведь только Богу дано решать, что простоит дольше и что важнее.
- Это всё так. И я согласна с тобой. Мне кажется, что я вообще во всём согласна с тобой. Так у меня не было раньше.
- А мне это очень важно. Иначе зачем я что-то говорю, делаю, воплощаю.
Они стояли на высоком, крутом берегу озера Юксовское и смотрели в даль. Солнце было ещё высоко. На небе не было ни одного облачка. Ветер затих настолько, что ни одна травинка под их ногами не шевелилась.
Нина прислонилась к Саше спиной, он обнял её за плечи.
Время летело мимо. А они не замечали его. Вечность наступила вокруг них. Может быть это сам храм взял их в свои руки, а может быть, просто сиюминутный сбой во времени, изьял их из реального мира и унёс в прошлое. Но этот порыв, длившийся для них целую безконечность, для всех остальных оказался незамечен.
Надо было возвращаться обратно в Вытегру.

Они пошли к машине, где их ждали дети.
За ними от озера шла местная молодёж, парень, лет двадцати и две девушки. Лица их отличались от тех, которые он встречал в городе. Да и он просто боялся Московскую молодёж, ожидая от неё в любой момент чего угодно. Нет, не раскрепощённость руководила ею, а наглость, хамство и страх оказаться аутсайдером.
Эти же молодые люди были уверенны в себе и им не требовалось ничего, никому доказывать. Они были счастливы. Это было видно по самим их лицам. Вот такие наверно были первые комсомольцы! Невольно сравнил он. Но тут же отогнал от себя эту мысль, ведь комсомол, как раз и вырос из той же самой самодостаточности и устремлённости к познанию, что была в той, дореволюционной молодёжи.
Те ребята, что шли в том же направлении, что и он с Ниной, были уверены в завтрашнем дне и лица их светились этой верой.
 Когда Саша подошёл к машине, парень, поравнявшись с ним, сказал, глядя на иномера их автомобиля:
- Эко вас занесло!
- Да, я сам не знаю, как мы проехали! Но мы уже возвращаемся. А доехали до самого Архангельска! – с гордостью сказал Саша. Ему хотелось поделиться впечатлениями от дороги с молодым человеком. Но он сдерживал свои эмоции, стараясь не быть навязчивым.
- Тихо у нас. Редко из Москвы бывают.
- Я давно уже вырос из Москвы. Она стала мне мала. У вас тут спасение для души.
- Возможно.  Скажите… - на мгновение замялся молодой человек, - а у вас там в Москве не скучно? – всё же спросил он, при этом хитро улыбнувшись.
- Не то слово…
- Ну, счастливого пути! – пожелал им парень.
- С Богом, - ответил Саша.

* * *

От Вытегры до самой Москвы был асфальт.
Он шёл одной сплошной лентой, словно бы ковёр, раскатанный перед трапом президентского самолёта, презимлившегося в маленьком, провинциальном аэродроме.
Ехать по нему почему-то уже не представляло для Саши никакого удовольствия. Он, впрочем, как и все участники путешествия, настолько отвык от него, что уже не мог воспринимать быстро сменяющуюся за окнами машины, природу. Она теперь проскакивала мимо, словно фон, на заднем плане в фильме, со сценой в купе вагона.
Все семьсот восемьдесят километров, что отделяли от них столицу, вместе с Кирилловым, Вологдой, Ярославлем, Ростовым и Переславлем, нанизанными, словно жемчужины на леску в ожерелье, не могли придать той таинственности и недосказанности, что была присуща всем пройденным ими за двенадцать дней городам.
«Золотое кольцо» России ослепляло блеском драгоценного металла, не в силах придать той значимости, что сумели полудрагоценные «украшения» Русского севера. Не имея возможности нанизаться на ту самую «нить», что связывала всё это, опоясывающее Москву, кольцо, из-за своей провинциальности и удалённости от протоптанных, международных, туристичесских маршрутов.
Не обладая всеми теми, признанными обществом, драгоценными камнями, Русский Север, был вынужден обходиться полудрагоценными минералами, хранящимися в его землях. Их малая выразительность не позволяла иконам «гореть» ярким цветом, а церквям возводиться из камня. Но она сумела сохранить в себе тот изначальный Русский склад жизни, мировоззрения и любви, что навеки был утерян или скрыт за незыблемостью каменной архитектуры, золотых окладов икон и парадностью обычных житейских тем, доведённой до совершенства, но лишённой при этом смысла.
- Игорь, а вот интересно посмотреть то самое место, откуда мы, вчера ночью выехали на асфальт, после участка трассы Солза – Прокшино, - попросил Саша сына.
- Я скажу, где это будет.
- Хорошо.
Они ехали с чуть меньшей, чем разрешённая на данном участке дороги, скоростью. Каждого, кто появлялся сзади, Саша при первой же возможности, пропускал вперёд, показывая это правым поворотником и прижимаясь к обочине.
Он наслаждался сегодня этими местами, которые должны были кончиться для него, как раз в той точке, где они, натерпевшись страху, выехали из-под моста на эту трассу.

Примерно минут через сорок, Игорь сказал:
- Где-то здесь.
- Да. Я и сам чувствую это.
- Вот он, этот мост.
- Да Игорь. Я вижу его.
- Ты будешь парковаться пап?
- Да.
- Зачем?
- Ну, во-первых, все сходим в туалет. А во-вторых, я не могу так просто уехать, отсюда не взглянув напоследок на эту дорогу.

Саша припарковался, съехав с трассы и остановился не съезде, проехав чуть дальше вниз, под мост. Все вышли.

- Я, пожалуй, пройду на середину моста и сфотографирую сверху эту нашу Северную дорогу, - сказал он.
- И я с тобой. – присоединилась к нему Нина.

Совершенно не внушающая теперь никакого ужаса, из-под моста, параллельно с рекой Кема, выходила испещрённая мелкими ямками, песчаная дорога, по мере удаления от них, всё более плотно заросшая деревьями, подступившими к самой её обочине, местами и вовсе выросшими прямо из неё. Их густые ветви склонились над ней таким образом, что с моста было видно лишь около трёх метров её ширины.
Ни одной машины на этом шоссе не было.

- Трасса Прокшино Солза, или наоборот, - сказал Саша. Он запомнил это название на всю жизнь, посмотрев в интернете, ещё вчера вечером, в Вытегре, этот участок дороги сверху, с высоты аэрофотосъёмки.
- Да, ты говорил вчера, что отсюда ведут трассу на Архангельск из Питера.
- Да. Уже много лет. Но, пока асфальт добрался только до Вытегры. Впрочем, так же, как и строят платную дорогу из Москвы в Питер, вот уже двадцать лет.
- Если бы он был везде, то Север стал ближе и изчезла ещё одна тайна.
- Мы вернёмся сюда Нин.
- Сюда!?
- На Север… И я это почувствовал сейчас… Точнее понял.
- Вместе, - утвердительно сказала Нина.
- По-другому и нельзя, - ответил Саша и сделал несколько фотографий.
- У тебя сообщение Саш. Посмотри, может быть это от дочки?
- Сейчас… Страшно.
- Смотри сейчас же!
- Смотрю, - Саша, нервно открыл Вотсап и прочитал вслух:
«Папа, я не обижаюсь. Очень ждём. Приезжай, как только сможешь»
-Это всё?
- Да. То есть нет
- Что ещё?
- Ещё телефон, вот уже почти, как месяц, предлагает мне угадать какую-то мелодию. – улыбнулся Саша.
- Ты не можешь?
- Я и не пытаюсь.
- Теперь я спокойна за тебя, - улыбнулась и Нина.
Саша стоял, упёршись руками в поручень моста. Изредка мимо них проезжали машины, нарастая гулом мотора и шелестом шин. Но, как только шум умолкал, опять наступала тишина, такая знакомая им, ещё по вчерашней ночи, с гулом деревъев, раскачивающихся на ветру своими верхушками. Но, сейчас они стояли на мосту, а не подъезжали к нему снизу. И им уже не было так страшно, как той ночью, в полнейшей темноте. Сейчас они могли смотреть далеко вперёд.
- Вот я подумал Нин. Когда дети ещё совсем маленькие, они растут очень быстро, увеличиваясь в росте и размере. Затем, где-то после семи лет они словно бы замедляются. Ну, скажем, как сосны у меня на даче.
Их рост теперь уже практичесски не заметен. Но, стоит только не показаться там один год, как на следующий они вымахивают настолько, что кажется будто бы не был там много лет. И так до тех пор, пока они не набирут свой предел, перейдя к развитию внутри своей кроны.
- К чему ты это говоришь?
- Я редко вижу свою дочь. Она стала большой, и теперь продолжает расти незаметно для глаз. Я никогда не смогу удивиться тому, как она подросла. Она набрала свой размер, и теперь становится опытнее. умнее и увереннее. И вот теперь и у неё появился сын.
Мы чуть не поссорились, на пустом месте.
- Вы помирились.
- Да. Но она теперь в таком же положении, как и мы. Она может наблюдать за его ростом.

* * *

Они ехали быстро. Саша сам не заметил, как начал разгоняться, выходя на разрешённую скорость, а затем и превысив её. Он не то, чтобы гнал. Он просто убегал отсюда. И не от самого Севера, а от тех грустных мыслей, что тот посылал ему в спину, как бы говоря этим: - «Я теперь никогда вас не отпущу».
И Лес уже не мог удержать его и даже напугать, так, как ему удалось это под Солзой, он уже был не в силах.
Саша бежал.
Но не для того, чтобы спрятаться и забыть. Он хотел, как можно дальше удалиться от этого места для того, чтобы сосредоточиться на новой жизни, что его ждала в городе, придавшись воспоминаниям. Тогда, он сам сможет контролировать в себе их силу. А это возможно было только на большом растоянии от места, где они зарождались в нём.

Отец возил его брата в детстве на Север. Саша был тогда маленьким. Разница в возрасте со своим братом, составляла двенадцать лет.
Позже, он попытался показать и Саше, что такое Россия. Но, ему удалось провести его только лишь по «золтому кольцу».
Брату же повезло больше. Он побывал в Кирилове, а возможно и Ферапонтове. Тогда в этих местах вообще не было дорог, в современном понимании этого слова, и они добирались пароходом, где-то на телегах, запряжённых лошадью, а где-то и вовсе пешком. Ночевали в домах колхозника, так, как гостиниц в этих краях и вовсе не было.
Его брат запомнил это событие своего, уже осознанного детства на всю жизнь, ведь ему тогда было, практичесски столько же лет, как и Игорю. И Саша, теперь очень боялся того, чтобы у его сына не осталось такого же воспоминания о Севере, как у брата.
Нет, его отец не был виноват в этом. Просто он очень хотел показать свом детям, то, чем жил, о чём мечтал, чем увлекался. Север поглощал его целиком. Всё свое свободное время, Сашин отец отдавал изучению истории освоения Севера. И это было не только Белое море, Архангельск, и Кольский полуостров. Диапазон его интересов включал в себя, ещё и северный полюс, Камчатку, Аляску, и Сахалин, со всеми, многочисленными экспидициями к ним.
Саша боялся, что Игорь, после всех этих ужасных дорог, старых, разрушающихся деревянных церквей, и съёмных квартир, запомнит Север не таким, каким бы ему хотелось этого. За сорок лет, разделявших путешествие Сашиного брата и его с сыном, ситуация не сильно изменилась. Но, ничего не могло остановить Сашу в стремлении к своей цели. А тот факт, поймёт ли его сын, или нет, приходилось уже оставлять на самотёк.
Пусть всё будет по воле Божией. Решил он для себя так, ещё тогда, когда дороги начали превращяться в испытание, переставая выполнять свои обязанности, как средство соединения людей между городами, сёлами, и посёлками. И теперь, когда дело было уже сделано, и им оставалось только лишь проехать последние три места, Саша больше не переживал о том, что подумает его сын. Сергей же, который героичесски переносил все испытания, молча сидя на маленьком заднем сиденье его машины, изредка менялся местами с мамой.  По причине того, что ещё на Кие Игорь проиграл в морской бой переднее, пассажирское место, ему приходилось смиряться, сидя сзади попеременно, то с Ниной, то с Сергеем, так и не попадая на более комфортные условия проезда.
Они подъезжали к тому месту, где раньше, ещё сорок лет назд, практичесски не было никаких земных дорог, их заменяли реки.

- Ты же не была в Ферапонтово? – спросил он Нину.
- Да. Но в Кириллове была.
- Хорошо. Тогда заскочим в Ферапонтово. Посмотрим фрески Дионисия.

Они теперь ехали очень быстро и вскоре, оставив по левую руку съезд на Липин бор, к Белому озеру, приближались к Ферапонтово.

- Идеальная трасса! – сказал Саша.
- Скоро сворачивать, - предупредил Игорь, намекая на то, что тогда, когда они были здесь пару лет назад, после съезда с трассы пропал асфальт.
Они свернули и через пару километров уже припарковались около Ферапонтова монастыря.
- Кто пойдёт? – спросил Саша.
- Я.
- Хорошо Нин. Тогда бегом. По музеям не будем ходить, а вот на Дионисия посмотрим.
- Конечно, - послушно согласилась Нина.

Они так и сделали.

Прежде чем попасть в храм, им пришлось прослушать короткий, десятиминутный фильм о стенописи Дионисия в Соборе Рождества Богородицы. А, затем, взяв у музейной работницы заламинированные листы со схемами росписи и названиями её фрагментов, они вошли в Собор.
Саша рассказывал Нине, что помнил, из прочитанного в интернете и подслушанного два года назад, здесь случайно у экскурсовода, проводившего экскурсию в храме с группой туристов.
Нина молча слушала его и всматривалась в образы святых, библейские сцены, будучи удивлена качеством сохранившихся росписей самого начала шестнадцатого века.
Понимая, что впереди ещё многие километры пути, они не спешили. Саше было важно, чтобы Нина видела то, что он уже имел возможность посмотреть. Нине важно было понять увиденное, сравнив его с тем, что она знала ранее.

- Совершенно другая тональность, - сказала она, когда они вышли из храма.
- Голубовато – бежеватая. Пастельно – нежная. Да Нин?
- Да. И сам Спаситель. Тут, на Севере у него совершенно другое письмо. Глаза разного размера и нет нимбов над головой.
- Откуда ты всё это знаешь Нин?
- Я же говорила тебе, что хотела бы писать иконы.
- Да. Говорила. Я забыл, извини. Глаза вообще и у простых людей разные. Но я не про размер.
- А про что ты?
- Про то, что они всегда не похожи и каждый говорит о чём-то своём. Они словно бы стереокино, где два канала совмещаются в одно целое специальными очками.
- Да Саш, но стереокино плохо прижилось. В Москве его сложно увидеть.
- Наверно всё, что сохранилось в иконописи уже другого образца, послереформенное, упорядоченное и согласованное с новой властью Романовых?
- Конечно! А здесь, словно другой мир! Вроде одна Вера, а всё разное!
- Север. Русский мир. Он остался здесь после раскола и жил вплоть до самой революции. Да и после семнадцатого года не особо изменился, даже лишившись священников, с заколоченными церквями, - ответил Саша.
- А Никон после изгнания из патриархов, поселился в Кириллове. Как странно это всё. Натворив дел, он словно бы спрятался в здешних лесах.
- Да Нин и леса его приняли, как в библии отец своего непутёвого, блудного сына, растратившего свою долю на развлечения.

Они ехали дальше.

- А сколько мы проехали всего пап? – спросил Игорь.
- Я, конечно засекал, когда мы выехали из Москвы… Погоди, погоди. Сейчас прикину… Что-то, около трёх тысячь, шестисот пятидесяти получается. Если учесть от Кириллова ещё сколько до Москвы, то выйдет около четырёх тысячь двухсот.
- Не мало! – удивилась Нина.
- Когда мы в Мурманск ездили, то четыре шестьсот получилось, - с гордостью сказал Игорь.
- Там везде асфальт был Игорь.
- А в Териберке?
- До неё сорок километров всего от трассы с асфальтом. А тут мы прошли что-то около двух тысячь без асфальта, если не больше!
- Сильно!
- Тебе нравится наше путешествие? Ты устал?
- Путешествие!?
- Да, Игорь, а что такого?
- Экспидиция! Правильнее будет это назвать так пап!
- Надо же!..  Действительно… Согласен с тобой. Для Москвича это целая экспидиция! Но… в пути было не до формулировок. И, я только теперь это понял.
- То, что без асфальта длиннее день?
- И глубже память, – взглянул на сына Саша.
- Больше переживаний, - хитро улыбнувшись, сказал Игорь.
Сергей, тоже улыбнулся.

Дорога теперь была идеальной, и Саша не верил своим глазам. Ещё пару лет назад, когда он ездил в Кириллов с сыном, они маневрировали на отрезке шоссе от Вологды, словно пытались проскочить между мин, зарытых в землю.
Москва наступала на Север, разрастаясь и уничтожая на своём пути бездорожье, в обмен на асфальт, привозя с собой толпы туристов на джипах представительского класса, стремящихся пробраться до той, самой крайней точки, где начинается бездорожье, так и не ступив на него.
Конечно же не сама Москва вела всё это наступление, лицемерно прикрываясь асфальтом, в то же время обильно нашпиговывая его камерами. Общество потребления выжигало всё на своём пути, меняя тишину леса на городской шум, чистоту природы, на грязь городских свалок, глубину рек, на мелочность человеческих нравов.
И никакой Никон современности не способен уже был сотворить раскол в обществе, сохранив тем самым хотя бы малую его часть в этих лесах, нетронутой всеразрушающей плесенью урбанистического рая.
Север таял на глазах. Как и само Белое море, мельчая на сантиметр в год. Но они успели понять его, захватив всего лишь малую толику того, что он мог бы открыл им.

29.09.2019г.