Вредный шифон

– Тик-тик-тик-так, – говорили старинные часы в комнате.
– Зиц-зиц-зиц, – вторили им ножницы, прохаживаясь острыми лезвиями по тесьме.

Большая белая собака лежала в прохладном коридоре, а пушистая трехцветная кошка нежилась на подоконнике, залитом солнечным светом. Со своих наблюдательных пунктов они видели абсолютно все, что происходило в комнате. А происходило там вот что…

– Трик-трак! – сказала большая картонная коробка, и крышка ее откинулась.
– Какой красивый! – руки мастерицы с тонкими пальцами погладили невесомую, перели-вающуюся ткань, украшенную затейливой вышивкой.
– Довольна ли ты, душа моя? – басовито спросил ее муж, который привез мастерице дра-гоценный подарок из самой Турции. – Я весь Гранд-базар оббегал, пока нашел то, что тебе бы понравилось.
– Еще как довольна, свет мой! – ответила мастерица, и ее глаза сияли, как тот самый свет, которым она называла мужа. – Это то, чего не хватало моему платью. Прямо сейчас и начну кроить!

Но начать кроить у вроде бы опытной швеи получилось далеко не сразу: ткань никак не желала ложиться нормально, морщилась, съеживалась, съезжала в разные стороны. Промучившись так около часа, мастерица ушла в другую комнату – искать подсказок у единомышленниц на рукодельном форуме с названием то ли «Липка», то ли «Березка». И, конечно, она не слышала, что происходило в ее мастерской, а вот собака и кошка слышали все, ведь они, в отличие от людей, могли понимать язык всего окружающего мира.

– Здравствуй! – обратилась к новичку шкатулка со старинными кружевами. – Добро по-жаловать к нам в мастерскую. Будь, пожалуйста, добр, помоги нашей швее-хозяйке, чтобы ей было легче раскроить.
– Еще чего! – норовисто ответил непобежденный материал. – Я Дон Шифон де Скандаль-он, и вам так просто не победить меня! Я был создан на самой лучшей фабрике, моя поверхность сияет лучшими блестками, а ручную вышивку создавали лучшие вышивальщицы мира с самыми тонкими и нежными пальчиками! Неужели я позволю, чтобы вся эта красота неизвестно кому досталась! Нет, уж лучше пролежать в коробке! Оui (фр. «Да»)!

– Послушай, ты напрасно горячишься, – попытались образумить его ножницы. – Наша хозяйка подарит тебе новую жизнь, тебя увидят тысячи глаз, и все будут восхищаться тобой! К тому же, мы будем рядом при раскрое и шитье и, может быть, сработаемся вместе!
– Да уж лучше в коробке лежать, чем в такой сомнительной компании! – фыркнул Дон Шифон. – С чего это вы взяли, что мы с вами ровня? И ваша швея-хозяйка мне не указ!

Швейные принадлежности, естественно, возмутились такой беспричинной наглости приезжего фигляра.

– Может, денег тебе дать, алчная ты ткань? – вопросил люневильский крючок, переиначив веселую песенку, однажды услышанную по телевизору в какой-то уморительно смешной передаче.
Прочие обитатели мастерской знали, что крючок богат, что у него целый ящик бисера и золотых нитей. Пусть нитки эти были всего лишь позолоченными, но они так блестели на солнце, что всем казались настоящим золотом. А крючок, раззадорившись, швырнул на пол обрывок золотой нити и вскричал:
– Да на тебе золотую нить, алчный материал!

Однако шифон чихать хотел и на люневильский крючок, и на его попытки подкупа.
– Нихт ферштейн (искаж.нем. «не понимаю»)! – презрительно бросил он.
– Эй, шифон, ты что, совсем тупой? Распрямись хотя бы вот так, что тут сложного? – тоненький батист выпрямился, что было сил, всем своим видом показывая, как должна лежать при раскрое приличная ткань, чтобы из нее получилось что-то стоящее, но не удержался и полетел кувырком на пол. – О, золотая нить!

Подхватив золотую нить, батист быстренько забился в корзинку с обрезками.

– Fuck (англ.непереводимая брань)… – начал было ругательство Дон Шифон, но когти-стая лапа, занесенная над ним, моментально заставила его проглотить все оскорбления.

Несколькими минутами раньше часы пробили – бом, бом, бом, бом. Собака оживилась.
– Когда часы скажут «бом» еще два раза, мы с хозяйкой пойдем гулять! Гулять!!! Как я люблю гулять!!! Во дворе весна, травка, и всякие жучки-паучки, и кошки бегают, и мои друзья, другие собаки! Поскорее бы пойти гулять!

– Да уж, с этим франтом заморским пойдешь куда угодно, только не гулять, – проворчала кошка. – Если он и дальше будет так вредничать, то никакой прогулки тебе гарантированно не будет. Не успеет просто хозяйка два дела сделать.

Собака приуныла, белый хвост грустно дернулся туда-сюда.
– Ну уж нет! – кошка спрыгнула с подоконника и легко одолела расстояние, отделявшее ее от капризной ткани.

– qu; est;s haciendo(исп. «что вы делаете»)? – начал было Дон Шифон, но кошка, подняв лапу и выпустив когти, приказала ему замолчать.

– Слушай внимательно, Дон! Кем бы ты ни был, мы не позволим тебе нарушать установленный здесь порядок. Швея-хозяйка может сделать тебя королем на своем платье, а я могу сделать тебя последней тряпкой, исполосовав на лоскуточки своими острыми когтями. А посему, требования такие: не обижай наших друзей, которые хорошо к тебе отнеслись, веди себя прилично, без своих заморских замашек, а главное – не чини обид нашей хозяйке. Иначе – от тебя одни ниточки останутся, понял?

Шифон испугался так, что с него чуть не осыпались блестки. Вышивка потускнела, а все складки и заломы, столь мешавшие при крое, чудесным образом вдруг распрямились.

– Я вас понял, м-м-миледи, – абсолютно без заморского акцента пролепетал шифон. – Простите меня, все обитатели этого дома! Признаю свои ошибки и больше не буду никого обижать!
Кошка довольно прищурилась и ушла снова греться на солнышке, словно произошедшее ее и не касалось.

– Жди, скоро пойдешь гулять, – сказала она собаке. – Эврибади дэнс мяу!

И когда часы сказали «бом» шесть раз, на манекене красовалось красивейшее шифоновое платье, а швея-хозяйка пошла на прогулку с собакой. А в мастерской появилась хорошая примета – если кошка сядет на материал перед раскроем, платье, несомненно, получится!