Эрмитаж. БЫЛЬ

Вовка, то есть я-- родился в больничке, типа роддома, как и все нормальные  дети.
Только палату, где рожала мать, охраняли, как VIP –персону.
-Да-а,  там рожала двадцатилетняя зэчка из зоны, осуждённая по 105 статье за убийство своего сожителя и распространение наркотиков.
Так, что я – с рождения : охраняемый.
Мать мою я не знаю, не видел,   не помню, не общался. Фотографии её не имею, документов никаких никогда не имел, кроме отказной справки  из роддома, давно утерянной. Сразу после родов мать написала отказ от ребёнка и меня отдали в дом малютки.  Говорят, что я был прехорошенький и вполне здоровый.  Из дома малютки меня никто не усыновил, так как я был рождён матерью воровкой, убийцей и наркоманшей.
Многие усыновители, особенно, бабы, обращали внимание на мою красивую
мордочку, будто заводили себе   пёсика или кошечку, но, пообщавшись со мной, сразу же ставили на мне крест. Я был воровской породы  и после нескольких неудачных попыток сбагрить меня в хорошие руки, эти попытки прекратились
-Придётся нам этот крест нести на своём горбу до совершеннолетия, - резюмировала наша добрейшая директриса.
После последнего устройства моей жизни, когда я  в сумочку своей предполагаемой мамы насрал, ибо заболел живот и было невтерпёж, попыток больше не было.  Соответственно было и отношение моих казённых родителей ко мне.
Меня били, наказывали, унижали, а я сопротивлялся, давал сдачи, никому не подчинялся, но и не крысятничал.  Я был настоящим волчонком.  Всегда был голодный, всегда обделённый, не знал ни  любви, ни ласки.
Был бесстрашный, терять было нечего. С малолетства   был приучен врать,
Никому не верить, воровать у своих же и ни за что не признаваться. Я был маленький незаметный, всё впитывал, как губка.   Ещё до школы  наколол себе на руках  какие-то воровские символы, ещё не зная их значения.
В душе у меня возникали вопросы о матери, но никто мне ничего не сказал.
Эта информация была за семью печатями.  Лет в пять  я уже убегал из детского дома, ночевал в подвалах, на чердаках с такими же, как я бедолагами, оборванными и голодными, сбежавшими из дома. Курил, даже водку пробовал, стоял на шухере у бандитов.  Меня искали, находили, наказывали, а мне..., как с гуся вода.  Когда пошёл учиться  совсем крыша съехала,  вообще от рук отбился.
Школу прогуливал, курил, воровал. Единственный человек, которому я доверял и находил общий язык  - это был кочегар и дворник – алкаш Ваня.
Вот  с ним я  водил дружбу, уважал его. А  я- Вовка был человек добрый, только на фиг кому это было  нужно. А я- Вовка и сам  этого стеснялся.    Была в детдоме маленькая девочка Ася, так я ей всегда  приносил конфетку . А   кочегару,
при случае, приносил сигареты.
Как-то в школе обнесли  буфет. Меня в этот день в школе не было, но посадили в детскую колонию  меня, теперь уже Вована. Меня и слушать никто не стал.
А я и не стал сопротивляться, были такие годы, что в детдоме и жрать было нечего, а в детской колонии, куда меня посадили , каждый день кормили и был чай. Девчонки и пацаны жили в дет. доме на самообеспечении : кто воровал, кто продавал.
Вот в  этой колонии  я узнал все прелести  воровской жизни.  И опять
первостепенную роль в моей судьбе сыграла моя неординарная внешность.
Дети очень жестоки.   Опустить, правда, не сумели, но всего разукрасили иглой.
Сопротивляться было бесполезно.  Так жизнь моя и текла до восемнадцати лет., а потом меня просто с великой радостью выписали из детского дома и  Гуд –Бай! 
Куда идти?  И приютил меня алкоголик Ваня, добрая душа.
Образования – нет , профессии  - нет , как жить? А это никого не интересовало.
Зато - есть криминальный  мир, который принимает всех с распростертыми объятиями.  И он мне хорошо знаком.  На воле долго быть не пришлось.
Своровал, выпил, сел. И так  постоянно.   Зона стала родным домом.
А на теле с каждым разом прибавлялись новые картины, как в Эрмитаже. 
Теперь зэки по пьяни на моей заднице изобразили два портрета Ленина и Сталина, и в бане очень потешались. Но, теперь попробуй меня тронь… Гоготали они...
У меня и погоняло появилось   новое -  Эрмитаж.
«Тюрьма оставила свой след
На мне живого места нет.
И даже  ниже поясницы,
Отнюдь, не белые страницы.
Лицом к лицу здесь два вождя
Попробуй только тронь меня.
И  все интимные места
мне раскрасила игла.
На груди есть купола
И кресты над ними
И теперь я - Эрмитаж
В воровской малине.»
Тридцать лет прошло с тех пор.
Эрмитаж  и умер в зоне….    Мать живая до сих пор….
  Что сказать, ?  Не знаю, люди… Как же мы живём? Спокойно...!
11.09.2019г.


Рецензии
Жестокость и насилие, воровство процветают у нас сверху донизу .Это норма жизни стала. Поэтому всё больше обреченных детей. Спасибо, за рассказ.
Я верю, что эта пирамида зла разрушится, и начнётся строительство новой жизни.
С уважением

Лилия Левендеева   19.10.2019 07:16     Заявить о нарушении
Наше общество прогнило с низу доверху. И я уже сомневаюсь, что можно что-то исправить.

Нина Павлюк   19.10.2019 09:25   Заявить о нарушении
Вы правы, прогнило. Но вот, дерево, оно сгнивает и умирает. А на смену вырастает молодое, здоровое. Может так получится, хочется верить...

Лилия Левендеева   19.10.2019 16:23   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.