Несколько замечаний об исторической правде

Восстановление исторической справедливости, возвращение из забвения имен подлинных авторов произведений искусства, архитектуры, научной и технической мысли – задача благородная и очень важная. Однако вряд ли оправдана безоговорочная переоценка всего и вся, отрицание «очевидностей» без достаточно веских на то оснований. Проблеме авторства В.Г. Шухова в отношении перекрытий Верхних торговых рядов, а вернее, отрицанию такового, посвящена статья доцента РГГУ и одновременно старшего научного сотрудник ВНИИТИАГ И.Е. Печёнкина, опубликованная в 69-м номере «Архитектурного наследства» [7, с.148-159].
«…Ни для конторы А.В. Бари, ни для В.Г. Шухова в этой истории просто не остается места <...>. – пишет И.Е. Печёнкин. – Распространенное мнение о световых фонарях ГУМа как о "шуховских" стоит признать историческим недоразумением, которое на протяжении десятилетий поддерживалось в том числе и историками архитектуры» [7, с.157]. Посмотрим, однако, насколько обосновано столь категоричное заявление и насколько автор объективен в выборе своих аргументов.
«В 1950 г., – рассказывает И.Е. Печёнкин о том, как, по его мнению, возникла "традиция ассоциировать пассажи главного советского универмага с конструкторской деятельностью Шухова", – вышла в свет небольшая книга И.Я. Конфедератова, за которой вскоре последовала полноценная монография А.Э. Лопатто; ни один из этих авторов ничего не написал об участии Шухова в проектировании ГУМа» [7, с.152]. Книга Конфедератова, выпущенная «Госэнергоиздатом», была посвящена в основном работам инженера в области теплотехники и нефтяного дела. А вот в изданной Академией наук СССР монографии Александра Эдуардовича Лопатто читаем: «Такие сооружения, как дебаркадер – покрытие над перронами Киевского вокзала в Москве, покрытие над бывшими торговыми рядами на Красной площади (! – Е.Ш.) или радиобашня на Шаболовке, известны каждому и навсегда отождествлены с его (В.Г. Шухова – Е.Ш.) блестящим творчеством» [5, с.117]. Зачем же уважаемый Илья Евгеньевич сообщает читателям «Архитектурного наследства» неправду? Или сам он книги А.Э. Лопатто не читал и говорит с чьих-то слов? Скажу более: и в написанной им биографии А.Ф. Лолейта (М., 1969) профессор А.Э. Лопатто писал: «Постройка Верхних торговых рядов (...) знаменательна еще и тем, что тут встретились два замечательных русских инженера Владимир Григорьевич Шухов и Артур Фердинандович Лолейт, который был моложе Шухова на 15 лет».
Но и это еще не самое удивительное.
8 апреля 1903 г. – спустя всего 10 лет после торжественного открытия на Красной площади нового здания Верхних торговых рядов – состоялось годичное собрание московского Политехнического общества, на котором Шухов был избран почетным членом. Представлял его кандидатуру Н.Е. Жуковский. В своем выступлении, перечисляя главные изобретения своего выдающегося ученика, он недвусмысленно заявил: «Столкнувшись с вопросом о наиболее легком покрытии, В.Г. Шухов изобрел (! – Е.Ш.) особую систему арочных ферм, которые работают на растяжение и сжатие благодаря присоединенным к ним тягам из проволоки. Изыскание расположения тяг и размеров фермы ведется исследователем под условием наименьшего веса сооружения ("Стропила", Москва, 1897)» [8, с.17]. Эта цитата приведена и в моей монографии [10, с.105], на которую ссылается И.Е. Печёнкин. Так что не знать этих слов Н.Е. Жуковского уважаемый Илья Евгеньевич не мог, однако он игнорирует их как не укладывающиеся в его концепцию. Но является ли такой подход допустимым для серьезного и объективного исследователя?!
Вот запись из дневника моего деда, Сергея Владимировича, старшего сына В.Г. Шухова, начавшего работать с отцом еще на строительстве дебаркадера Киевского вокзала и всегда бывшего очень близким ему человеком не только в домашней жизни, но и в профессиональной: «27 января 1965 г. Будучи на третьем этаже Петровского пассажа, любовался перекрытием моего отца. Как легки арочки застекленные, как изящны тонкие тяжи, кажущиеся тончайшими нитями!» [2]. Напомню, что перекрытия Петровского пассажа аналогичны перекрытиям Верхних торговых рядов и возводились тем же «Товариществом Санкт-Петербургского металлического завода», только позже, в 1907 г. Позднее С.В. Шухов предложил применять в сводах Шухова предварительно напряженные дюралюминиевые тяги.
Впрочем, перейдем от истории вопроса к его сути.
Замечу сразу: доказывать, что перекрытия Верхних торговых рядов возводило «Товарищество Санкт-Петербургского металлического завода», – значит ломиться в открытую дверь. Никто из серьезных исследователей никогда и нигде не утверждал обратного. Более того, «Товариществу Санкт-Петербургского металлического завода» принадлежала привилегия на конструкцию арочной фермы с затяжкой, оформленная в 1891 г. Очевидно, однако, что предприятие в целом в действительности не может быть автором изобретения. Им должен быть конкретный человек или группа конкретных лиц-соавторов. Но таковых как будто бы нет. На эту роль не претендуют ни директор завода, видный инженер О.Е. Крель, ни другой известный инженер, сотрудничавший с Товариществом, – Г.Е. Паукер, ни кто либо иной. Интересно, что версию об авторстве Шухова всегда активно поддерживали немецкие специалисты (см., например, [12; 13]). Как же эта версия сочетается с наличием привилегии у «Товарищества Санкт-Петербургского металлического завода» и отсутствия таковой у В.Г. Шухова? И почему «в корпоративной памяти предприятия» не содержится упоминаний о нем?
Надо сказать, что Владимир Григорьевич относился к патентованию своих конструкций весьма равнодушно и оформлял привилегии лишь в исключительных случаях. Именно поэтому незапатентованными остались такие его изобретения, как паровая форсунка для сжигания жидкого топлива, инерционный поршневый насос с гибкой штангой, эрлифт, цилиндрические резервуары для хранения нефти и ее продуктов, покрытие в виде тонкостенной оболочки-мембраны и многие другие. По образному выражению одного из его сотрудников, Шухов щедро рассыпал вокруг свои блистательные идеи, меньше всего заботясь о формальностях. Часто он просто терял интерес к созданной конструкции, поглощенный новыми проектами, а дальнейшей судьбой изобретения, запатентованного или нет, распоряжался, учитывая коммерческие интересы предприятия, А.В. Бари. Так, вероятнее всего, именно через него шуховские гиперболоидные сетчатые башни попали в США и в качестве местного изобретения начали широко применяться как мачты военных кораблей…
Что же до «корпоративной памяти», то и это далеко не единственный случай в жизни Владимира Григорьевича. Так, например, в корпоративной памяти товарищества «Бранобель» его имя тоже не значится, и теперь какой-нибудь специалист в области истории нефтяного дела мог бы так же искать другого автора проектов первых российских нефтепроводов, если бы не фраза из статьи, написанной Шуховым совместно с Д.И. Менделеевым для «Энциклопедического словаря» Брокгауза и Ефрона: «Первый нефтепровод в окрестностях Баку был построен инженером А.В. Бари (! – Е.Ш.) для товарищества братьев Нобель в 1878 г. <…> Второй нефтепровод был построен им же для Г.М. Лианозова в 1879 г.» [6, с.937].
«Насколько известно из биографии Шухова, – говорит И.Е. Печёнкин, – в 1880-х гг. он специализировался на разработках, связанных с нефтяной промышленностью. <…> Именно в этой области инженерии находятся достижения Шухова этого времени, тогда как в сфере конструирования ферм "блистали" другие…» [8, с.154]. Впервые имя Шухова как автора новаторских, далеко опередивших свое время строительных конструкций прозвучало на весь мир в 1896 г. на Всероссийской художественно-промышленной выставке в Нижнем Новгороде. Но базой для этого триумфа послужили все его предшествующие работы, весь ранее накопленный опыт. Резервуары, баржи, перегонные кубы стали предвестниками уникальных покрытий, позволили почувствовать и глубоко изучить природу металла, его свойства и возможности. Что же касается собственно затяжек, то Шухов впервые начал применять их еще в 1880-х гг., проектируя покрытия неотапливаемых помещений и навесов. Конструкции, выполненные из изогнутых по кругу листов волнистого железа, стянутых затяжками, получались очень легкими и работали как сплошные тонкостенные оболочки, выполнявшие одновременно несущие и ограждающие функции. Таковым было, например, здание склада общества «Кавказ и Меркурий», возведенное в 1886 г. Объект этот значится в «Списке железных стропил и зданий, построенных конторой инженера А.В. Бари в 1885-1915 гг.» [1]; его схематический чертеж, на котором ясно читаются тяги, приведен в монографии Г.М. Ковельмана [5, с.110], с которой работал И.Е. Печёнкин, но факт этот он вновь почему-то игнорирует.
Идея конструкций, в которых работа жестких элементов на изгиб была заменена работой гибких элементов на растяжение, то есть металл поставлен в самые выгодные для него условия, была одной из универсальных идей Шухова. Он неоднократно с большим эффектом использовал ее как ранее – достаточно вспомнить гибкие штанги инерционных поршневых насосов, гибкие днища цилиндрических резервуаров и нефтеперегонных кубов – так и впоследствии в висячих сетчатых и мембранных покрытиях.
Вся теоретическая сторона проектирования и расчета арочных ферм с затяжками была дана В.Г. Шуховым в книге «Стропила. Изыскание рациональных типов прямолинейных стропильных ферм и теория арочных ферм» [9]. С.В. Шухов по этому поводу вспоминал: «Отцом была проделана огромная исследовательская работа и произведен подробный расчет арочных ферм с учетом их статической неопределимости, а также переменных, зависящих от внешней нагрузки и количества связей. Сопоставление результатов точных и приближенных расчетов для сравнительно гибкого верхнего пояса не дало существенных расхождений и погрешностей. Поэтому отец считал возможным и даже необходимым для практики упростить расчетную схему, тем более, что в те годы еще были редки в обиходе счетные линейки и не существовало сколько-нибудь толковых справочников и счетных таблиц на русском языке, так что немногие инженеры могли вести расчеты по сложным формулам и точным методам» [2].
Созданием арочной фермы с наклонными тягами завершился долгий поиск инженерами всего мира наиболее рационального типа стропильной фермы. Дальнейшее ее принципиальное усовершенствование при все более и более возрастающих пролетах было уже невозможным. Это строго научно доказано Шуховым в книге «Стропила» и там же указан единственно верный путь – переход к пространственным системам. На практике эту идею инженер впервые апробировал в 1890 г. при проектировании нефтекачек в Грозном [4, с.90], а затем продемонстрировал широкой публике на Всероссийской художественно-промышленной выставке в Нижнем Новгороде. Представленный им тип сетчатых арочных покрытий явился непосредственным развитием арочной фермы. Но теперь это была не плоская, а пространственная система все с теми же наклонными тягами. Так были перекрыты одно из самых больших зданий выставки – павильон Фабрично-заводского отдела площадью около 1 квадратного километра, а также павильоны Казенных железных дорог, Ремесленного отдела, дополнительное здание Машинного отдела и здание котельной, обеспечивающей энергией движущиеся экспонаты выставки. Все здания в плане имели форму прямоугольника; пролеты покрытий составляли 13; 15; 23,5; 28 и 32 метра. В случае необходимости перекрытия больших пролетов Шухов применял комбинации из нескольких сетчатых арок.
А Санкт-Петербургский металлический завод возвел на той же выставке главное здание Машинного отдела, производившее впечатление своими грандиозными размерами, но отнюдь не новизной конструкции. Покрытие его было выполнено по той самой системе, что была применена для здания Верхних торговых рядов пять лет назад. Однако, имея патент, столичное предприятие не высказывало никаких претензий к фирме А.В. Бари и лично В.Г. Шухову, использовавшему металлические тяги в своем новом изобретении. Не может ли этот факт свидетельствовать о существовании между ними некоего соглашения?
Впоследствии шуховские сетчатые своды с наклонными тягами получили широкое распространение. Однако на достигнутом изобретатель никогда не останавливался и уже своим следующим, также незапатентованным, изобретением довел идею арочных покрытий до совершенства, одновременно… отказавшись от применения наклонных тяг. Проект был воплощен Шуховым в 1897–98 гг. в здании прокатного цеха Нижневыксунского чугуноплавильного завода. Созданное инженером в полном смысле слова органичное покрытие двоякой кривизны на прямоугольном плане компоновалось из стандартных однотипных элементов, а потому было очень простым в изготовлении. При его возведении не требовалось сплошных подмостей, необходимых при монтаже пространственных оболочек. Что касается экономии металла, то по сравнению с другими применявшимися в то время типами покрытий она достигала 40%. До относительно недавнего времени здание продолжало функционировать.
Вернемся, однако, к статье И.Е. Печенкина. «Специального интереса, – пишет он, – заслуживает книга о В.Г. Шухове, написанная его правнучкой Е.М. Шуховой с понятным стремлением дополнительно подчеркнуть значимость работ выдающегося инженера в самых разных областях его деятельности. В отдельной главе этого издания подробно рассказывается, как Шухов спроектировал светопрозрачные перекрытия для Верхних торговых рядов по приглашению самого городского головы Н.А. Алексеева, но источник этих сведений не указан» [7, с.152]. Сразу отклоню «стремление дополнительно подчеркнуть значимость работ выдающегося инженера». Во-первых, «один из лучших инженеров всех времен и народов», по словам С.П. Капицы, создатель промышленного крекинга нефти, большепролетных мембранных покрытий, сетчатых гиперболоидных башен и многого, многого другого в этом совершенно не нуждается. А во-вторых, правда превыше всего. Именно поэтому, например, я не устаю опровергать кочующее из одного издания в другое утверждение о том, что именно Шухов, а не Лавр Дмитриевич Проскуряков является автором знаменитого моста через Енисей [11]. И именно поэтому я постаралась внести ясность в вопрос о том, насколько окончательный, принятый к осуществлению проект московского водоснабжения отличался от предложения В.Г. Шухова с соавторами, иными словами, насколько велик вклад последних в дело водоснабжения Москвы, а не просто называть их строителями московского водопровода, как это принято делать в биографической литературе о Шухове [10, с.85-87].
Теперь о Н.А. Алексееве. Надо заметить, что далеко не всегда и не все происходящие события фиксируются, и при том достоверно, в документах. Данный факт сохранила семейная история, и сомневаться в нем нет никаких оснований. Безвременно погибший от рук убийцы, лучший в истории московский городской голова Н.А. Алексеев был человеком чрезвычайно дальновидным, проницательным, чуждым предрассудкам и устоявшимся мнениям. Драматичная история сооружения московского водопровода, нашедшая отражение в многочисленных стенограммах заседаний городской думы, близко свела Алексеева с Шуховым и заставила оценить его как выдающегося инженера.
Итак, в истории создания перекрытий ГУМа остается еще много неясного, но считать «историческим недоразумением» связь их с именем Шухова вряд ли правильно. Ведь инженер применял главный новаторский элемент этих покрытий – металлические тяги – еще в середине 1880-х гг., а затем включил его в свое запатентованное изобретение «Сетчатые сводообразные покрытия» и дал исчерпывающую теорию проектирования и расчета арочных ферм с тягами как хорошо знакомых ему на практике. Современники, как это было показано выше, неоднократно называли В.Г. Шухова автором этих конструкций. Никогда не было в этом сомнений и в его семье. Повторю, однако: нет никаких сомнений и в том, что возводило перекрытия «Товарищество Санкт-Петербургского завода», а его специалисты производили детальный расчет конструкций.   
Гораздо более очевидна история с перекрытиями Музея изящных искусств, изложенная в статье М.В. Аксененко, опубликованной «в пару» статье И.Е. Печёнкина в том же 69-м номере «Архитектурного наследства» [3]. Здесь, как и в истории строительства московского водопровода, необходимо лишь выяснить, насколько проект Шухова – а он несомненно существовал – отличается от того, что было в действительности исполнено заводом братьев Бромлей. Необходимо заметить, что главный жертвователь Музея, без которого его создание было бы невозможно, Ю.С. Нечаев-Мальцев, высоко ценил талант Шухова. Он приобрел после закрытия Всероссийской выставки 1896 г. ее «гвоздь» – первую гиперболоидную сетчатую башню – и перевез в свое имение Полибино близ Куликова поля, где она служила для водопровода и поливки огромного фруктового сада и где стоит и по сей день. Позднее Шухов неоднократно выполнял заказы Нечаева-Мальцева: проектировал конструкции для постоянно расширявшейся и модернизировавшейся фабрики «на Гусю». То, что заказ Шухову на проектирование перекрытий Музея не состоялся, объясняется, по-видимому, следующей причиной. Создатели Музея постоянно испытывали финансовые трудности, строительство шло долго, с задержками, и участие в нем А.В. Бари в итоге посчитал невыгодным для своего предприятия, занятого на рубеже веков многочисленными работами в самых разных областях инженерного дела.
Нужно отметить и то, что возведенные над зданием Музея светопрозрачные перекрытия поражают своим масштабом и высокой культурой исполнения, но технической новизны не представляют – в них использованы весьма распространенные фермы системы Полонсо, с которыми Шухов, впрочем, тоже много работал и о рациональном проектировании которых писал в книге «Стропила» [9].
Но обратимся вновь к статье И.Е. Печёнкина и посмотрим, насколько соответствует действительности следующее его утверждение: «Интерес к фигуре выдающегося инженера, скончавшегося в 1939 г., в СССР пробудился в первые послевоенные годы. Очевидно, что Шухов, наряду с <…> другими отечественными учеными и изобретателями должен был в контексте вновь обострившихся отношений с Западом наглядно иллюстрировать тезис о собственном пути России в науке и технике, о ее самодостаточности в этих сферах» [7, с.152]. Как это утверждение далеко от истины!
После смерти на долгие годы В.Г. Шухов оказался в полузабвении. Многие его идеи по-прежнему оставались невостребованными, многие были искажены. Имя его упоминалось значительно реже, чем оно того заслуживало. Столетний юбилей инженера практически не отмечался. 28 августа 1953 г. С.В. Шухов записал в дневнике: «Столетие отца. В центральных газетах о нем ничего не сообщалось. <…> 26-го формальная и неинтересная лекция об отце в Малом зале Политехнического музея при очень малочисленном составе слушателей» [2].
Первой датой, которая отмечалась достаточно широко, было 110-летие со дня рождения Шухова. Академией наук тогда был предложен ряд мер для увековечения его памяти и сохранения творческого наследия, однако большинство из них выполнено не было. Ни крекинг-процесс, ни Политехнический музей именем Шухова названы не были. Не появилось и его мемориального музея. 2 июня 1965 г. состоялось открытие мемориальной доски в МВТУ имени Н.Э. Баумана, однако в том, чтобы доска была установлена снаружи, на фасаде здания, руководству училища было отказано в МГК КПСС.
По-настоящему интерес к личности Шухова и его творческому наследию в нашей стране в конце 1980-х гг. подняли… немецкие специалисты из Института легких конструкций Штутгартского университета во главе с доктором Райнером Грефе. Он и по сей день является главной действующей фигурой начатого в 2012 г. масштабного проекта по изучению творчества русского инженера, который объединил специалистов трех стран: Германии, Австрии и Швейцарии.
И «кумиром» авангарда, как это утверждает И.Е. Печёнкин, Шухов никогда не был. В лучшем случае архитекторы-авангардисты шуховских идей не замечали, в худшем – относились к ним враждебно. С.В. Шухов рассказывал такой характерный эпизод: в его присутствии на одном из заседаний «архитектор Веснин (по-видимому, Виктор – Е.Ш.) начал ругать башню Шухова, предлагая ее снести, и тут же нарисовал сооружение другой формы, представлявшее полный контраст с башней Шухова и полнейший диссонанс с элементарным знанием статики сооружений и математики» [2]. Очень рациональные шуховские конструкции – гиперболоиды и висячие сетки – собирались из прямых элементов, но образ они имели сложный, криволинейный. Именно то, что прямая в них визуально не читалась, сбивало авангардистов с толку. Ведь, как очень верно заметила Марина Цветаева, «нелюбовь к вещи, во-первых и в-главных, есть неузнавание ее: в ней уже знаемого».
Ни сам Шухов, ни его конструкции по сути своей, по духу не могли стать символом наступающей технократической эпохи. И оказались ей не нужны. Подтверждением этого является и такой факт. В 1928–1930 гг. в связи со строительством здания Центросоюза Ле Корбюзье неоднократно приезжал в Москву, встречался с братьями Весниными, М. Гинзбургом, Н. Колли. Но никому из них и в голову не пришло показать мэтру необыкновенное, новаторское сооружение – Шуховскую башню. А ведь «железный стиль» Ле Корбюзье признавал, так же как и эстетику инженерных сооружений. Для российских авангардистов Шуховская башня существовала вне архитектуры. Единственным крупным мастером новой архитектуры, кто плодотворно сотрудничал с Владимиром Григорьевичем, был К.С. Мельников. Впрочем, конструктивистом он никогда не был, и А.А. Веснин, например, заявлял, что во многих своих работах Мельников выступает как формалист.
О том, насколько далек был Шухов от архитектуры авангарда, писал и наиболее авторитетный исследователь этого направления, О.С. Хан-Магомедов [13, с.168-172] Мода причислять инженера к авангардистам и делать Шуховскую башню одним из символов авангарда появилась совсем недавно усилиями людей безграмотных и не понимающих Шухова вовсе.
  Литература
 1. «Список железных стропил и зданий, построенных конторой инженера А.В. Бари с 1885-1915 гг.» // АРАН. Ф.1508. Оп.1. Д.69.
 2. Шухов С.В. Дневник // Семейный архив.
3. Аксененко М.Б. Проектировал ли В.Г. Шухов металлические конструкции для кровли московского Музея изящных искусств // Архитектурное наследство. 2018. Вып. 69. С. 160-168.
4. Ковельман Г.М. Творчество почетного академика инженера Владимира Григорьевича Шухова. М., 1961.
5. Лопатто А.Э. Почетный академик Владимир Григорьевич Шухов – выдающийся русский инженер. М., 1951.
6. Менделеев Д.И., Шухов В.Г. Нефтепроводы // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Спб., 1897. Т. ХХ.
7. Печёнкин И.Е. Чего не придумывал Шухов, или Еще раз о перекрытиях Верхних торговых рядов в Москве // Архитектурное наследство. 2018. Вып. 69.
8. Протокол годичного собрания Политехнического общества от 8 апреля 1903 г. // Отчет Политехнического общества, состоящего при Императорском московском техническом училище, за 1902/03 г. М., 1903.
9. Шухов В.Г. Стропила. Изыскания рациональных типов прямолинейных стропильных ферм и теория арочных ферм. М., 1897.
10. Шухова Е.М. Владимир Григорьевич Шухов. Первый инженер России. М., 2003.
11. Шухова Е.М. «Красота инженерных построек – требование самое законное…» // Архитектура и строительство Москвы. М., 1997. №3.
12. Beckh M., Barthel R., Graefe R. Innovation and Aesthetics. Lightweight Construction Pioneer Vladimir Grigor'evic ;uchov Detail. Review of Architecture. Vol. 1, 2011. P. 5-10.
13. Vladimir G. ;uchov. 1853-1939. Die Kunst der Konstruktion. Stuttgart. 1990. (На русском языке: В.Г. Шухов. 1853-1939. Искусство конструкции. М., 1994).

Вот такую статью, оформленную по всем правилам научного издания, я хотела опубликовать в очередном номере «Архитектурного наследства». Но получила отказ, подписанный выпускающим редактором Анастасией Долговой: «К сожалению, Вашу статью мы вряд ли сможем принять к публикации по причине устоявшегося "академического" формата журнала, в котором публикуются статьи не полемического и дискуссионного характера, а именно повествовательного историко-архитектурного толка».
То есть, по мнению редакции, публикация заведомо недостоверных сведений соответствует «академическому формату журнала», а вот опровержение опубликованной лжи – это уже полемика, которая «академическому формату журнала» не отвечает.
Впрочем, особенно удивляться не стоит. «Архитектурное наследство» – по сути своей журнал корпоративный, издается он тем же ВНИИТИАГ. А что представляет собой данная уважаемая организация, увы, хорошо известно. Всего один пример. Не так давно в серии «Великие архитекторы» вышла книга «Шухов», «автором» которой является старший научный сотрудник ВНИИТИАГ Нина Коновалова. В результате выпустившее книгу издательство «Директ-медиа» было вынуждено выплатить мне компенсацию за плагиат...