Шутя-играя, глава 1

Канареечная куртка

- Смотри, какая погода прекрасная! Ну-ка, собирайся! Вчера не хочу, сегодня не хочу… Совсем в старика превратился!
- Да я и есть старик. На восемьдесят первый перемахнуло. И вообще, дождик вот-вот пойдет…
- Как жратеньки, так не старик. Как хапать меня, где не надо – тоже не старик. Зонтик возьми!
-Ну, Виточка, Вита… Я лучше в кабинетике посижу… Роман хоть и сдан, но рукопись все равно  хочется пересмотреть… Глядишь, опять что-то шершавое замечу… Может, еще не поздно исправить...
- Нет и нет,  до дыр уже провертел этот свой роман! Все глаза посадил. Вот твоя канареечная куртка, пошел-пошел, дышать-дышать, давай-давай…

Так писатель Данич был вышвырнут за ворота собственного дома темным мартовским вечером безжалостной женской рукой.

- А зонтик? – он хотел вернуться, но пожал плечами и нехотя двинулся вперед. Возвращаться - плохая примета.
Знал бы он, что произойдет дальше. Перестал бы верить в приметы…

Изгнанный из дома, попилил Данич вперед по  переулку. К станции.
В маленьком писательском поселке – не основном, а как бы аппендиксе старого – все пути именно туда и вели -  к станции. Собственно, во всех подмосковных поселках то же самое.

Данич шел медленно, оглядывался по сторонам. Хоть бы кто-нибудь составил компанию – все не так скучно было бы!

И тут он увидел в конце переулка фигуру. Тот чел, как видно, тоже его увидел, потому что  ускорил шаг, а потом побежал, быстро сокращая расстояние между собой и Даничем.

- Петр!
Данич узнал парня, который, хотя и не жил в поселке, часто тут тусовался, и все местные его прекрасно знали.

Этот Петр Узилов подбежал к Даничу, и закричал сходу:

- Я подам на него в суд! Он  мне чуть челюсть не свернул! Что он о себе возомнил? Ну, депутат Госдумы, и что? У него патент на убийство?

Губа у Петра была разбита, на глазах слезы.
- Что случилось? – оторопел Данич.
- Он не хочет, чтобы я встречался с его Улькой! Он что, купил ее? Она уже совершеннолетняя, с кем хочет, с тем и встречается! Домострой тут устраивает!

- Кто? Что? Успокойтесь! Расскажите по порядку!

- Да что тут рассказывать! – молодой человек кипел от злости.
Но потом вдруг как-то резко сник, схватил Данича за рукав, и пошел вместе с ним в сторону, противоположную той, куда направлялся до этого.

Мимо них просвистел  какой-то местный кадр, и Данич понял, что Петр не хочет привлекать к себе внимания. До сих пор он так свободно орал, потому что улица была пустынна.
- Это же Сеня Проехожий, тот еще сплетник! – зашептал он на ухо Даничу. -  Развелось их тут… Ладно, вы куда? На станцию? Я провожу вас. Когда он меня избил, я вырвался и побежал, сам не зная куда! А мне ведь нужно на электричку!

- Вам бы, наверное, лучше сначала зайти в медпункт, он же возле станции, вы знаете? – поморщился Данич, который был эмпатом, и ему казалось, что у него теперь тоже губа разбита, и ему тоже очень больно.

- Да ладно,подсыхает уже! – Узилов потрогал губу. Кровь больше не текла. - Ничего, и не такое бывало.

Парочка вывернула на шоссе, ведущее прямо к станции.

- Как там ваша книга? – спросил Узилов.

Весь поселок знал, что у Данича вот-вот должен выйти роман – плод его многолетних бдений и серьезная надежда на Большую премию, похвалы критиков,  и вообще, лучшее будущее.
- Обещают! – бодро ответил Данич, хотя все было не так просто. Издательство по непонятной причине затягивало выход  романа. Но не выкладывать же все карты первому встречному. Да и вопрос о романе для этого Узилова – наверняка, просто дань вежливости.

И опять Данич ошибся. Если бы он только знал, как сильно ошибся, и как эта ошибка повлияет на его дальнейшую судьбу…

Узилов покосился на Данича, и, будто решившись задать неудобный вопрос, спросил:
- В фейсбуке видели?..
- Что именно ? – встрепенулся Данич.
- Да на странице у Еземпского… Каменты…
- Нет, а что там? – насторожился Данич.
- Да, с-ч, как всегда… Страшный с-ч…  Кто-то за вас, кто-то за него…
- За кого за него? – Данич даже приостановился.
- Да за Каркалова, за кого же, - хихикнул Узилов.
- А что Каркалов?

Каркалов был давним врагом Данича, который считал данного Каркалова злостным плагиатчиком, и ненавидел всей душой.
Данич не раз разражался обвинениями в адрес Каркалова: списал, повторил, использовал, перефразировал, развил чужую -  его, Данича, мысль… грозился подать в суд, но все не подавал, а только на всех перекрестках клеймил Каркалова на все корки.

Его выслушивали – кто, злорадствуя, – Каркалова не любили, кто - подсмеиваясь, кто -  искренне негодуя вместе с Даничем.

Но как докажешь?

Если ты написал о женщине, которая покончила с собой из-за неудач в любви – это ведь не значит, что ты списал у Толстого его «Анну Каренину»!

-Так что там, что там? – Данич теребил Узилова, сердце у него зачастило от дурных предчувствий.
 - Одни говорят, вы списали у Каркалова, другие – он у вас. Названия вот даже одинаковые.
- Какие названия?
- Ну, у вас роман – «Ожидание казни», и у него – так же называется. И тоже, говорят, вот-вот выйдет.

Данич похолодел. Все, что рассказал Узилов, было для него новостью. Он всю зиму жил в поселке затворнической жизнью, интернет за городом принципиально не держал. Его жена и две взрослых дочери интернетом, конечно,  пользовались, но только тогда, когда наезжали в город, а это было всего раза три за всю зиму. К тому же, их интересы лежали в совершенно других областях – Авито, Юла, Али-Экспресс, подружки-хохотушки…

Данич схватился за сердце – закололо. Опять Каркалов, его злой гений! Опять он хочет перейти ему дорогу! Надо срочно ехать в город! В издательство. Ведь тот, чья книга выйдет первой – окажется в выигрыше! Как бы там ни было на самом деле, а плагиатчиком будет выглядеть второй, опоздавший автор. Надо во что бы то ни стало опередить Каркалова! Выяснить, в каком издательстве выходит его книга. Завтра же в город!

Данич даже не заметил, что они с Узиловым подошли к станции. Срочно…хотя бы позвонить… сейчас же… кому?...
Данич выхватил телефон. На Узилова он больше не смотрел. Завертел головой  в поисках хоть какого-нибудь источника света.

Время приближалось к восьми. Метрах в двухстах светились огни местного шалмана. Он же служил кассой для продажи билетов, магазином, аптекой и галантереей, словом, главным культурным центром писательского поселка. Главным и единственным, другого не было.

- Так мне ж на электричку! – заторопился Узилов.
Явственно послышался отдаленный звук приближающегося поезда.
Следующего в сторону столицы на этой заштатной станцийке пришлось бы ждать долго, так что Узилов не зря торопился.

- Да-да-да, - пробормотал Данич, толком уже ничего не слыша. Он лихорадочно соображал, кому позвонить первому, что предпринять, как спасаться…

Узилов сбросил с одного плеча тяжелый рюкзак, широко взмахнул им, чтобы получше утвердить за спиной.
- Ох! – вскрикнул Данич.
Узилов нечаянно задел его руку, и телефон из нее вылетел в темноту, куда - неизвестно.

Звук подходящей электрички приближался.

- Извините! Мне бежать! – закричал Узилов. – Да вон ваш телефон! Вон-вон, блестит! Сейчас найдете!

И он бросился к лестнице перехода, который был проложен над рельсами. Ему надо было успеть взбежать по ступеням, перебежать помост, и снова спуститься на другую платформу.

Данич остался один. Видел он плохо, носил очки с толстыми стеклами.
Быстро огляделся. Он стоял у двух старых вагонов, загнанных на запасной, не действующий путь. За одним из вагонов, действительно, что-то блеснуло.
Экран телефона?  Данич перебежал через рельсы. Это было совершенно безопасно, путь-то запасной.
Где, где? Нет, это блеснули рельсы. Где же, где? Данич повернул за вагон.
Он ни о чем не думал, кроме того, что надо срочно найти телефон. Лишиться его, да еще в такой драматический момент, когда этот Каркалов снова …  надо срочно звонить!
Данич нагнулся, и стал шарить рукой в траве между рельсами.
Он совершенно не думал о том, что приближающаяся электричка промчится  за его спиной, совсем неподалеку.
И тут за ним действительно раздался страшный грохот, и стремительно понеслись  вагон за вагоном, вагон за вагоном, и этому грохоту и движению, казалось, не будет конца!

Данич оказался как бы в ловушке – между старыми вагонами, которые, конечно, были неподвижны и безопасны, но все же путь к шоссе ему преграждали, - и несущейся параллельно безжалостной скоростной электричкой с огромным количеством вагонов.
Человек молодой вырвался бы из этой ловушки, шутя – надо было всего-то сделать несколько шагов, обогнуть старый вагон, и вот оно, спасительное шоссе и станция.

Но восьмидесятилетний Данич растерялся. Он забыл, где эта растреклятая станция вообще  находится, а в следующую секунду забыл вообще, где находится он сам. Слышал только адский грохот, и он все не кончался, а, напротив, нарастал и пронзал его лично, его, человека, Данича, насквозь, голова у него закружилась, он лишился чувств, и рухнул куда-то вниз.

Упал Данич  удачно – между старой колеей с вагонами, и новой, по которой уже прибыла электричка и, пыхтя, остановилась.
Но удачное падение не спасло беднягу. Он уже не слышал тишину, которая наступила, как только электричка  окончательно притормозила. Все звуки мира отныне закончились  для него навсегда.

(продолжение следует:)