Контроль парогенераторов

ХРОНИКИ КОНТРОЛЯ ТЕПЛООБМЕННЫХ ТРУБ             ПАРОГЕНЕРАТОРОВ НА АЭС И ИХ КОРПУСОВ В ПРОИЗВОДСТВЕ

Н ГИПП


ОГЛАВЛЕНИЕ


ПРЕДИСЛОВИЕ
ИСХОД
СТОИМОСТЬ ВИХРЕТОКОВОГО КОНТРОЛЯ
ВТОРОЙ ДОГОВОР
УВЕЛИЧЕНИЕ ОБЪЕМА РАБОТ
ТРОПОЮ ДЕДА
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С ПЕРСОНАЛОМ СТАНЦИЙ
ПЕРВОЕ ПОЯВЛЕНИЕ НА БАЛАКОВСКОЙ АЭС
ПРЕРВАННОЕ СОВЕЩАНИЕ
ИСТИННОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО
НЕЧАЯННЫЙ РОЗЫГРЫШ
ПРАЗДНЫЙ ДИАЛОГ
КЛЯУЗА
ВОССТАНОВЛЕНИЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ
ВЫПОЛНЕНИЕ «НЕВЫПОЛНИМОГО» ЗАДАНИЯ
ДИССЕРТАЦИЯ
«СМЕНЩИК»
ЗАРПЛАТА ДИРЕКТОРА
НАЧАЛО ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЫНА
ФИНИШ


ИСХОД

Сие произошло более четверти века тому назад.  Скорый поезд «Арктика» быстро мчался на юг, разрезая тьму Кольского полуострова. В купе вагона ехали всего два человека - сотрудника ПО «Атомэнергоремонта». Первым был начальник цеха ТАИ (аббревиатура АЭС), или, проще - цеха контроля и измерений - Олег. Вторым был я - начальник метрологического бюро этого же цеха, который буквально накануне поездки на Кольскую АЭС был принят Олегом в цех как специалист - метролог. Первый из них был 1942 года рождения, второй -1943 года. Остальной персонал цеха уехал со станции раньше вместе с контрольным оборудованием.
Пассажиры купе были в эйфории от результата выполненной ими работы. Им впервые в России удалось вихретоковые сигналы от дефектов труб подтвердить на корректность известным металлографическим методом — путем изготовления макрошлифов и рассмотрения их под микроскопом. Сравнение величины амплитуды сигнала вихретокового контроля с глубиной изображения металлографического исследования явилось прекрасным примером метрологической поверки как конкретной вихретоковой установки, так и метода неразрушающего контроля в целом.

Начальство объединения, до последнего не верило в возможность промышленного применения установок «Интерконтроль» на атомных станциях. Директор «Атомэнергоремонта» был вне себя от неудач. Один за другим менялись начальники цеха. Олег был третьим за два года. В невеселом состоянии был и главный инженер: «Ну что, ребята, разбегаться будем?” - сказал он в отчаянье перед командировкой цеха на Кольскую АЭС.
И вот в процессе нескольких недель трехсменного контроля теплообменных труб парогенератора блока с реактором ВВЭР- 440 нам улыбнулась удача. На мониторе были обнаружены сигналы от двух крупных дефектов. Патрубки с этими дефектами были вырезаны и отчищены снаружи от следов коррозии. Дефекты представляли собой едва заметные продольные риски длиной три-четыре миллиметра. Я определил место разреза патрубков таким образом, чтобы самая глубокая часть дефекта осталась на исследуемом образце. Разрезал патрубки будующий начальник бюро цеха Коля Водопьянов...  После шлифовки и травления темплетов, в окуляре микроскопа стали видны «прекрасные» дефекты. Они конфигурацией напоминали сухие разлапистые деревья, комлем обращенные к наружной стенке образца, откуда всегда   начинается разрушение металла и формирование щелевого дефекта.
Изображения дефектов в 500 - кратном размере были перенесены на ватманские листы бумаги и отправлены в головное предприятие с персоналом цеха. Я видел, как специалисты фирмы «Интерконтроль» неоднократно использовали эти плакаты в своих докладах на атомных станциях и в концерне «Росэнергоатом».   В связи с тем, что я находился в центре процесса изготовления темплетов (их полировку и травление выполняла лаборатория металлов АЭС), наше руководство предложило мне занять место начальника цеха на конкурсной основе. Однако это было бы явной неблагодарностью по отношению к Олегу, приютившим меня в ТАИ всего месяц назад. Я отказался. Здесь вполне уместна следующая литературная цитата: «Предательства не являются чем - то исключительным в работе, но каждый раз это удар по самолюбию, по вере в человеческие отношения и порядочность» - Н.Б.Линдер. - «Записки разумного авантюриста». Конкурс не состоялся, поскольку другие желающие занять должность начальника цеха дирекцией явно не рассматривались.
А Кольская АЭС, убедившись в пользе вихретокового контроля, сама купила у фирмы Интерконтроль две подобные установки. Поэтому мой вояж на эту станцию в декабре того же года с предложением наших услуг ни к чему не привел. Я лишь с интересом впервые наблюдал вечером северное сияние в Полярных зорях.


СТОИМОСТЬ ВИХРЕТОКОВОГО КОНТРОЛЯ

По-настоящему внедрение метода вихретокового контроля после его внеочередной метрологической поверки на Кольской атомной станции началось на блоках №3 и №4 Нововоронежской АЭС, проработавших тридцать лет. Правомерность поверки подтвержалась наличием у меня удостоверения поверителя, которое я получил на одном из прежних мест своей работы.
С кучей оговорок Нововоронежская АЭС все же дала добро на проведение контроля. Не оговоренным остался лишь «небольшой» вопрос стоимости контроля, которая никогда никем в Российской Федерации не нормировалась. Утрясать этот вопрос в Нововоронеж отправили меня. Со стороны станции переговоры вел начальник службы ремонта Верлин Николай Николаевич, который всячески пытался урезать привезенную ему смету. Например, среди перечня работ   недовольство вызвал пункт «предварительное и заключительное время». Я парировал его сомнение фразой: «Установка представляет сложную электронную систему, которую перед выполнением работы необходимо установить и отладить. Это не штангенциркуль, который, вытащив из кармана сразу можно использовать...»
Когда он в своем рвении достиг запредельного уровня, я откровенно ответил: «У нас работы нет, и мы все равно к вам приедем. Но денег станции не только не хватит на прибыль, указанную в проекте договора, но и на зарплату занятому контролем персоналу.»  Верлин совестливо пообещал увеличить сумму договора на 25% по окончании работы, которая затем прошла в штатном режиме. Закрывать работу поехал опять же я.  С собой у меня был акт приемки - сдачи по договору и проект договора с новой сметой и новым актом, увеличенным на 25%. «Ничего у Вас не получится...» -  шипела мне во след главный бухгалтер «Атомэнергоремонта». Однако все получилось, как надо. Верлин отбросил первый договор и пустил в оформление второй, с новой сметой, чему начальство нашего головного предприятия было несказанно удивлено. «Я этого так не оставлю...» - молвил начальник цеха Олег, имея в виду выплату мне повышенной премии (бонуса) за существенное поднятие по своей инициативе цены работы. Но начальство объединения никак не отреагировало на предложение начальника цеха.  Я же лишь принял для себя к сведению афоризм Теодора Рузвельта (26-го президента США): «Самая главная формула успеха - знание, как обращаться с людьми», которым руководствовался при общении с персоналом всех атомных станций и который меня ни разу не подводил.
Очень долго возражал внедрению «вихретока» на станции начальник СТК Чепуров Сергей Александрович.  Наконец он потребовал, чтобы на все его вопросы ответил начальник службы радиационной безопасности АЭС. Тот попросил меня стоять под дверью кабинета Чепурова и помогать в ответах на вопросы последнего. Для этого начальник службы будет выходить ко мне в коридор.  Он выходил за подсказками три раза. Наконец буквально выбежал в коридор со словами: «Все нормально!». Я же оставался стоять в коридоре. Через несколько минут вышел и Чепуров.  Увидев меня, он воскликнул: «Так вот оно что! Он к Вам подходил? - Кто, Сергей Александрович? » Чепуров тоже волей - неволей дал согласие на использование «вихретока» на Нововоронежской АЭС.


ВТОРОЙ ДОГОВОР

Не легче первого была судьба второго договора с Нововоронежской АЭС. Начальник технического бюро блоков №3 и №4 потребовал перепроверки четырех дефектов, выявленных в первом контроле. При несовпадении параметров хотя бы одного из дефектов договор расторгался, а подрядчику не компенсировались все его затраты, понесенные по транспортировке, развертыванию установки и проведению начального этапа контроля труб по второму договору. Началась работа. Полностью совпали параметры трех дефектов. По четвертому же мнения разошлись, хотя конфигурациями оба контроля дали примерно схожие рисунки вихретоковых сигналов. Наконец начальник бюро Барабаш Константин Георгиевич, сменив гнев на милость, дал согласие на продолжение работы, и она продолжалась безо всяких инцидентов.
Следует отметить что по нормам МАГАТЭ эти блоки уже выработали предельный срок службы (тридцать лет) и подлежали выводу из эксплуатации. Тогда без работы в небольшом городе осталось бы большое количество народа. Поэтому срок эксплуатации продлевался путем введения ряда дополнительных контрольных операций качества металла. В этих условиях наш «вихреток» был как нельзя больше кстати.

В Феврале 1994 года  по приказу директора
я стал начальником цеха ТАИ

Меня уже знали практически все руководители технических служб Нововоронежской АЭС вплоть до главного инженера Владимира Станиславовича Зарубаева.  Однажды мне посчастливилось побеседовать даже с директором АЭС, почетным гражданином Нововоронежа Вячеславом Андреевичем Викиным. Мы встретились с ним на ступеньках лестницы, ведущей к проходной. Викин ждал машину, чтобы ехать домой.  Я же, расставив персонал на работу в ночную смену, двигался на ночевку в гостиницу. Мы поздоровались. Вячеслав Андреевич предложил подвезти меня до города.   Поблагодарив, я отказался, сказав, что люблю ходить до гостиницы пешком сосновой рощей. Сам собой начался разговор о перспективах развития АЭС. Тогда еще не было даже эскизов АЭС на ВВЭР-1200 -  нового после ВВЭР-1000 поколения атомных комплексов. И вот, спустя более четверти века, новый блок дал первый ток в 2017 году. Среди руководителей стройки и эксплуатационников этого блока был все тот же В.С. Зарубаев - один из ветеранов атомной энергетики у нас в стране и за рубежом (в Китайской народной республике).
Прошло тридцать лет. Многое забывается, но у меня есть большая донельзя изношенная телефонная книга, из которой я черпаю воспоминания о людях атомных станций тех лет. Кроме того, я был свидетелем изготовления на Ижорском заводе под Ленинградом корпуса реактора ВВЭР-1000 - первого в серии наиболее надежных в настоящее время.  Хотя тогда я был в основном занят в цехе №15 завода разработкой технологии изготовления и метода контроля круглости (еще одной метрологической проблемой парогенераторов, которой мне пришлось заниматься) — обечаек - колец диаметром 3200 мм, калибруемых на трехвалковой листогибочной машине. Из этих колец затем собирались корпуса парогенераторов для тех же «миллионников».
Материал этой работы лег в основу кандидатской диссертации, которую я защитил в декабре 1982 года, о чем будет написано ниже.

УВЕЛИЧЕНИЕ ОБЪЕМА РАБОТ

Мы основательно закрепились на станции. Но объем работы был явно мал для цеха, оснащенного двумя вихретоковыми установками. В связи с этим мала была и зарплата сотрудников.  Уволилось несколько человек, в том числе мой надежный заместитель Володя З. Но я верил в нашу удачу и интенсивно работал с техническим персоналом станции.
Однажды в 1995 году я беседовал с начальником реакторного цеха блока №5 В.С. Свердловым в его кабинете. Разговаривали о разном.   Как вдруг Виктор Степанович, сделав паузу промолвил: «А почему вы у меня не работаете?»   Это было приглашением цеха работать на блоке с ВВЭР - 1000.  Я скромно ответил, что мне надо посоветоваться с главным инженером. Ничего лишнего здесь говорить было ни к чему...
«Вы не ошибетесь, если все будете делать правильно» - Марк Твен.
  Свердлов явно неодобрительно охарактеризовал моего начальника за его прошлую деятельность секретарем парторганизации министерства .  Мы тут же в кабинете приступили к составлению проекта сметы на выполнение работы. За несколько минут объем вихретокового контроля вырос в два раза. Спустя некоторое время были охвачены вихретоком и два блока на ВВЭР — 1000 Калининской АЭС в Удомле, где заместителем главного инженера по ремонту был Геннадий Григорьевич Орел. Таким образом за два года моего руководства цехом ТАИ электрическая мощность контролируемых вихретоком атомных станций была увеличена в четыре раза. Прекратились разговоры о низкой зарплате. А я понял, что станции ведут работу именно со мной, завоевавшим полное доверие администрации и руководителей подразделений АЭС. При этом находящееся в далекой Перловке объединение «Атомэнергоремонт» служило лишь эмблемой, под которой выступал цех ТАИ.
Трудовые достижения цеха ТАИ были отмечены директором ПО «Атомэнергоремонта». Осенью 1995 года я как начальник цеха в числе пятнадцати работников головного предприятия и сотрудников подразделений объединения на атомных станциях был премирован туристической 10 - дневной поездкой в Тайланд (Бангкок— Паттайя). В том же году нескольким руководителям младшего звена объединения директор предложил взять в рассрочку на три года без предварительного взноса легковые автомобили. И я получил новую машину ВАЗ - 21053, о чем до того момента не мог и мечтать. В продаже не было автомобилей, а у меня денег...  Через некоторое время я приобрел еще и автоприцеп с Мытищинского завода, куда перешла работать сотрудница нашего отдела Елена Сенина... Таким образом за почти пятилетний срок моей работы в должности начальника цеха я получил два как теперь говорят бонуса к своей зарплате.

ТРОПОЮ ДЕДА

Один момент моего пребывания в ПО «АТОМЭНЕРГОРЕМОНТ» требует коснуться своей родословной вплоть до прадедушки и прабабушки. У меня хранится копия метрического свидетельства о рождении в православной семье города Орла в 1873 году моего деда Андрея Васильевича. Дед после получения высшего образования работал более четверти века на бежицком вагоностроительном заводе. Стал главным технологом завода.  На работу он ездил бричкой на резиновом ходу, которая каждое утро подавалась к его дому.  В 1930 году был переведен на работу в московский институт Гипромез и до получения полагающейся ему служебной квартиры снимал жилье в частном секторе на Ярославском шоссе возле станции железной дороги Перловская . На работу к электричке он предположительно ходил кратчайшим путем — Первой Вокзальной улицей, по которой спустя шестьдесят с лишним лет ходил и я от станции в головное предприятие ПО «Атомэнергоремонт». Однажды, пройдя по этой улице последний раз, дедушка электрички не дождался.  Он был схвачен бандитами ведомства Генриха Ягоды. Через три дня труп дедушки вернули для захоронения родственникам. Он был кремирован и похоронен на кладбище Донского монастыря в колумбарии северного придела церкви Сергия Радонежского.  Спустя нескольких десятков лет я попытался через общество «Мемориал» узнать причину ареста и смерти моего деда, но ничего не добился. Меня стали настоятельно уговаривать, что скорее всего несчастье   с дедом приключилось во время его поездки на поезде. У меня сложилось крайне невысокое мнение об этом обществе. Вместо помощи родственникам репрессированных «мемориальщики» занимаются объяснением массовой гибели людей не зверствами политического режима, а «просто» несчастными случаями.
Моя связь с дедом через его последний путь как-то очевидно помогала мне успешно вести работу, несмотря на противоборство со стороны завистников.  Увы в их числе были главный инженер и его заместитель. «Такова уж природа человека: тот, кто сумел добиться успеха, неизменно вызывает у окружающих ревность и зависть.» - Д. Трамп (45-ый президент США).  Я у разных людей спрашивал от чего мне приходится испытывать такую судьбу при безошибочной работе на станциях. Лучше всех причину моих переживаний объяснила мне экономист нововоронежского предприятия Валентина Ивановна (фамилию я запамятовал): «Вы самостоятельно ведете работу, главный инженер с заместителем Вам не нужны.  Это их раздражает».  «Что же мне делать?» - спросил я, но ответа не получил. 

Наконец, видя мою стойкость, эти два товарища пошли в прямое наступление.
Как - то приехав с одной из станций (как сейчас помню — это была Калининская АЭС), я стал здороваться с начальством.  За руку я поздоровался с директором, тот мне улыбнулся.  От главного инженера я тоже получил улыбку и, наконец, мне улыбнулся заместитель главного инженера.  Это было неспроста. Я стал узнавать: «Ходили ли главный инженер с заместителем к директору по поводу моего снятия с должности?» «Было...» - сказал один из опрашиваемых Игорь К. тоном гоголевского философа Хомы Брута после проведенной им ночи у гроба в церкви... То, что мне удалось просечь неизвестность и добраться до истины по крайне незначительному числу признаков, следует отнести к области самоисполняющихся пророчеств — предсказаниям, которые прямо или косвенно превращают определение ситуации в реальность (теория социолога Роберта Мертона).       Не ясно было только почему в спокойствии и неге не жилось этим двум моложавым (сороколетним) начальникам... Если заместитель по своей натуре просто ненавидел меня, то главный инженер действовал по навету своего заместителя. Здесь подходящими являются слова Ф. Достоевского: «Если ты нарочно дразнишь меня по навету других, то Бог воздаст и тебе и другим» - «Село Степанчиково».
Оба они пытались руководить работой цеха, но в этом не было никакой необходимости. Все проблемы в подразделении решались мною самостоятельно и в дирекцию не выносились.  Директор явно не одобрил плохо продуманного предложения своих недальновидных служащих.


ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С ПЕРСОНАЛОМ СТАНЦИЙ

Одним из главных факторов успеха на атомных станциях явилось то, что мои деловые отношения с администрацией и техническими службами АЭС носили обоюдно доброжелательный характер. Приведу пример.
Цех ТАИ перебрался на Балаковскую АЭС (о чем будет сказано далее) 21 июня 1996 года. С тех пор я не появлялся на берегах Дона полтора года, отправляя в это спокойное место с отлаженными взаимоотношениями с персоналом станции своего заместителя.  В Нововоронеже я появился лишь накануне 1998 года с тем, чтобы поздравить руководство станции с новым годом и организовать перевозку вихретокового оборудования из Нововоронежа в Балаково, где четвертого января по плану должен был начаться очередной контроль. Перевозка должна была быть осуществлена сразу после 1-го января 1998года.
Однако одна организация из Сергиева Посада объявила новогодние каникулы и наотрез отказалась провести обычную для нее работу до 11-го января, а другая (в Саратове) не хотела везти груз из-за большой задолженности перед ней со стороны Балаковской АЭС.
Я целый день простоял в совместной приемной директора и главного инженера у телефона, любезно одолженным мне секретаршей, и не знал, что делать. Срок начала контроля срывался.
Зато, пока я находился в приемной, десятки людей, приходившие к директору или главному, подходили ко мне с улыбкой и как старому знакомому протягивали руку для приветствия. В приемную вышел директор и в ответ на мое приветствие доброжелательно кивнул головой. Откуда - то пришли главный инженер Зарубаев со своим заместителем Жбанниковым: «О, Гипп к нам приехал!» Опять рукопожатия и улыбки...
Я вспомнил и свой последний приезд на Калининскую АЭС. Когда перед отъездом я зашел попрощаться к главному инженеру Василию Ивановичу Аксенову, тот сказал напоследок: «С Вами очень приятно было работать» ... После достижения таких взаимоотношений с людьми, являющимися ведущими специалистами атомной энергетики, я решил: «В карточной игре жизни мне достались на редкость хорошие козыри» - Марти Ларни «Чистая раса».
Кстати о перевозке, по поводу которой я оказался в Нововоронеже. Наступил вечер. Секретарша стала собираться домой. Пошел в гостиницу и я.
Проходя мимо городского переговорного пункта, меня осенило. Я бросился внутрь и буквально за пять минут до закрытия пункта заказал телефонный разговор с начальником отдела перевозок в Саратове. Начальник (Николай Петрович) в это время находился дома, куда я и позвонил. Я предложил перевозчику срочно выставить Балаковской АЭС договор на перевозку с предварительной оплатой работы в двойном размере (в счет компенсации по ранней задолженности) и утром (в последний рабочий день года) отвезти его на оформление и оплату в Балаково (за 180 км от Саратова). Николай Петрович, не задавая лишних вопросов, сразу же согласился. А утром я позвонил в Балаково с предложением срочно перевозку оплатить. Перевозка состоялась.  И 4-го января 1998 года цех ТАИ начал плановый контроль труб в Балаково. Саратовцы были мне очень благодарны. Простой манипуляцией я им вернул часть долга атомной станции. В Нововоронеж на перевозку груза приехал сам Николай Петрович, что не было необходимостью. Он всячески пытался меня отблагодарить, от чего я категорически отказался.


Примерно в это же время я принял в цех на работу одного молодого паренька из Нововоронежа. Его звали Володей, но фамилии не помню. Летом он попал на контроль труб на Калининскую АЭС. В свободное от работы время мы пошли в лес за грибами. В Воронежской области с грибами туго. Володя, не знающий грибов, периодически задавал мне один и тот же вопрос: «Николай Борисович! А как выглядит бледная поганка?»   Я ему отвечал: «Не знаю, Володя. Поэтому никаких поганок просто совсем не беру...»


ПЕРВОЕ ПОЯВЛЕНИЕ НА БАЛАКОВСКОЙ АЭС

В 1996 году свершилось знаменательное событие. Цеху предстояло провести стопроцентный контроль теплообменных труб одного из парогенераторов АЭС на ВВЭР - 1000 на Балаковской АЭС. Ситуация осложнялась неприязненными взаимоотношениями директоров Балаковской АЭС и ПО«Атомэнергоремонта». Перед выездом цеха на станцию в Балаково   в Нововоронеж приехал начальник службы ремонта Бал АЭС Владимир Филиппович Погорелый, который сразу же в разговоре перешел на ты и стал называть меня по имени   Колей...   Упакованный по всем правилам цех ТАИ выехал в Саратовскую область колонной в шесть часов утра. «Во сколько будешь на станции? - спросил Погорелый перед поездкой - в семь вечера- бодро ответил я  — ну в семь ты не будешь... и цех с Филипповичем расстался. Предстояло пройти около 700 километров... Ехали быстро. Организация — перевозчик выделила нам в сопровождение автомобиль ГАИ с двумя милиционерами, шедший впереди колонны. Поэтому все посты ГАИ и населенные пункты проходили, не снижая скорости, что существенно сократило время движения. Наша средняя скорость определялась скоростью КАМАЗА с двумя контейнерами - 85-ю км/час. Ну а сотрудники БАЛ АЭС в своих машинах обычно перемещались существенно медленнее.
В 17 часов с минутами наша колонна уже подъезжала к конечному пункту, проходя по плотине Саратовской ГЭС. Ярко светило солнце. Природа нам улыбалась. Мы были счастливы. Начиналась новая эпопея.
Для порядка из проходной позвонили Погорелому (хотя он колонну не обгонял и его на станции быть не могло). Следующий звонок главному инженеру Игнатову. У того вроде бы было совещание, и он трубки не взял.
Остался Павел Леонидович Ипатов (директор), который отвечать какому - то начальнику цеха из Перловки скорей всего посчитал просто оскорбительным для себя. Таким образом цех ТАИ по приезде на станцию внутрь не пустили! Первый раунд игры был за мной. «По машинам!» - прокричал я. Команда была мгновенно выполнена. Все заняли свои места и через минуту цех как ветром сдуло с площадки перед проходной. Наведя справки, я узнал, что за приезжими была забронирована третьесортная гостиница, в которой вечером даже холодную воду отключили. Утром о сложившейся ситуации я немногословно доложил своему директору: «На станцию не пустили и поселили в гостиницу без холодной воды...» Таким образом директор получил от меня козыри для успешной разборки ситуации в концерне «Росэнергоатом» ... Только на следующий день вечером цех пригласили на АЭС, а еще через сутки персонал поселили в одноместные номера лучшей в городе гостиницы «Балаково».  Я же завоевал неплохую позицию для начала работы.  Спустя некоторое время я рассказал своему директору о подоплеке этого, случившегося перед проходной АЭС, инцидента. Тот довольно улыбаясь молча выслушал мой рассказ. Работники же станции тактично о произошедшем в разговорах не упоминали.


Лето 1996 года. Выборы президента России. В рамках предвыборной компании в Балаково приехали артисты Московского театра Сатиры со своим знаменитым «Кабачком». Мне удалось побеседовать со Спартаком Мишулиным, а проживал я через стенку с паном Гималайским - актером Рудольфом Рудиным...Интересно, что на прежнем месте моей работы до «Атомэнергоремонта» рядом со мной трудился к.т.н. Аристоник Мишулин - родной брат Спартака.
Сентябрь 1996 года. Директору ПО «Атомэнергоремонт» 55 лет. Юбилей. Я на АЭС. Надо поздравить шефа, но как?  Над этим вопросом я думал целые две недели.
Ехать поздравлять в Перловку -  как -то не солидно. Еще менее солидно поздравлять устно по телефону. Во этом случае и слов -то нужных не найдешь...
  Наконец написал всего пару строк и послал их в «Атомэнергоремонт» по телетайпу:
- «Свои поздравленья с приволжской земли. В день юбилея Вам шлет цех ТАИ. Балаково. Гипп»
 
Не знаю, как директору, а самому мне понравилось: все необходимое для поздравления сжато и, пожалуй, изящно уместилось в двух строках.

Мои отношения с персоналом станции становились все дружественней. Цех ТАИ работал под патронажем отдела металлов (начальник Виктор Иванович Полях), который выделял нам небольшое помещение для аналитиков и в достаточном количестве талоны на спецпитание.
Однажды заместителю начальника этого отдела Георгию Григорьевичу Смагину понадобилось ехать в Колпино на «Ижорский завод». Завода он не знал и я, в течение долгих лет работавший с этим предприятием, дал посланцу наводку - номер цеха (15) и имя мастера (Игорь Евгеньевич Мусс), с которым отрабатывал технологию правки крупногабаритных обечаек (колец). Я попросил помочь человеку и послал от себя привет.
Возвратившись в Балаково, Смагин меня поблагодарил и передал ответный привет от цеховиков «Ижоры».  Попутно он сообщил, что разработанной в начале восьмидесятых годов технологией продолжают успешно пользоваться до настоящего времени.  Меня помнили на «Ижорском заводе» даже спустя шестнадцать лет.
 
 
Утром на всех атомных станциях я раздавал персоналу цеха положенное количество талонов на спецпитание на весь день или на ночь, а сам брал для себя в столовую талон, положенный мне на обед или ужин. Однажды на Балаковской АЭС, задумавшись о чем-то, я машинально взял в столовую недельный запас талонов на весь цех. «Мужчина, продайте талон!» - услышал я за своей спиной.  Сзади стоял военнослужащий вневедомственной охраны, который заметил пачку талонов в моей руке и которому талоны не полагались.  Народ в очереди с интересом стал наблюдать за моими действиями. Продавать было нельзя. Тут же пойдут разговоры о торговле талонами сотрудника «Атомэнергоремонта», а солдат продолжал настаивать на приобретении талона за деньги.  Я слышал о случаях продажи этих талонов за половину
их номинальной стоимости.
Нашлось несложное разрешение возникшей дилеммы. Я протянул запасной талон просящему: «На, держи!» Тот в ответ стал протягивать деньги. Инцидент был исчерпан фразой: «Денег не надо.»


ПРЕРВАННОЕ СОВЕЩАНИЕ

Шло производственное совещание в кабинете В.Ф.Погорелого. Моих вопросов не было, и я сидел помалкивая.  Вдруг Владимир Филиппович остановил совещание фразой: «Что-то Коля у нас сегодня молчит...». Я ответил афоризмом Л.Н. Толстого: «Люди учатся как говорить, а главная наука - как и когда молчать.» -  «вот я и молчу» - добавил  уже от себя...И сослался на авторство великого писателя.
Присутствующие заулыбались.


ИСТИННОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО

На Балаковской АЭС цеху ТАИ выделялось небольшое помещение для аналитиков. Было тесновато. И однажды заместитель начальника службы ремонта Леонид Викторович Барилович сказал мне. Что ты, Николай Борисович, сиротой бродишь по станции? Я ухожу в отпуск. Занимай мой кабинет! Там телефон есть...»  И я несколько командировок имел собственный кабинет с длинным столом для заседаний и, конечно, с телефоном...
Как - то Барилович пригласил меня осмотреть свой гараж.
Это было грандиозное сооружение. В склоне горы бала выкопана глубокая траншея, в которую был помещен целый ряд трехэтажных бетонных гаражей.  Один из них принадлежал Леониду Викторовичу.  Такого гаражного сооружения в России я еще не видывал.

Приятным было приглашение Поляха к себе на приусадебный участок на берегу Волги, где я вдоволь наелся садовой земляники прямо с грядки...


НЕЧАЯННЫЙ РОЗЫГРЫШ

В кабинете Владимира Филипповича кроме хозяина сидел я. Мы о чем - то не спеша беседовали. Вдруг в кабинет ворвался зам начальника небольшого отдельчика. Перед Погорелым — своим начальником он начал предъявлять мне претензию за невысокую производительность работы в начальный период очередного контроля. «Да - да»- согласился я и в тон нападавшему перевел стрелки на Балаковскую АЭС: «Я сейчас как раз готовлю «бумагу» в «Концерн» по поводу плохой подготовки (промывки) труб парогенераторов станцией, что сильно тормозит работу...»
Кляузник ничего не говоря ретировался, я же сидел молча, вперив взгляд в сукно стола...
Как вдруг надо мной раздался голос Владимира Филипповича, поднявшегося со стула и подошедшего ко мне: «Коля, а ты действительно готовишь «бумагу» в «Концерн?»  Я поднял на Погорелого улыбающееся лицо и с легкой укоризной в голосе произнес: «Владимир Филиппович! Так это же я ему только сказал...»
Погорелый тоже заулыбался своей теплой улыбкой, которая была подвластна лишь ему одному. Собеседники были в равной степени удовлетворены.

В обращении со мной у Погорелого в разговоре нередко проскальзывали слова  неподдельной заботы. Так, например, увидев, что при ходьбе по лестнице я притрагиваюсь рукой к перилам, он порекомендовал не дотрагиваться до них: «Мало ли кто прикасался к перилам до тебя. Не надо за них держаться...»               

Как -то в беседе Владимир Филиппович задумчиво проговорил: «Ты специалист...»   Я тут же ему ответил словами Дэвида Копперфилда: «Делаю лишь то, что полагается по моей части...»   И перед каждым новым выездом на атомную станцию «меня обуревала мысль о том, что снова я увижу вокруг себя открытые честные лица, обращенные ко мне с неподкупной доброжелательностью» - Чарльз Диккенс.



ПРАЗДНЫЙ ДИАЛОГ

Однажды с начальником отдела подготовки и проведения ремонтов Балаковской АЭС, с кем мы вели работу по оформлению договоров между станцией и «Атомэнергоремонтом», у меня состоялся следующий диалог:

- Николай Борисович, а ты что, кандидат наук?
- Да
- А что ж ты молчишь?
 - А чего говорить-то?
  В ответ я похвалил хорошую работу договорной группы отдела. «Плохих мы не держим» -  гордо ответил начальник.


КЛЯУЗА

Как -то из концерна к нам пришла «бумага», в которой вихретоковый метод определения дефектов подвергся резкой критике. Главный велел разобраться и дать достойный ответ. Два лучших аналитика цеха и я - метролог за час сформулировали ответ и отправили его назад в «Концерн».  Больше никто не пытался опорочить наш метод контроля.  На этом можно было бы поставить точку, если бы не одно «но».  Пришедшую к нам кляузу подписал д.т.н.  профессор Александр Федорович Гетман, с кем мы были хорошо знакомы. Как-то я встретил его в «Концерне» и вспомнил про кляузу.  Поздоровавшись, я развел руки в стороны, словно собираясь обнять собеседника, и сочувственно произнес: «Александр Федорович!   Ну как же так, как же так?» «Простите, простите...» -  молвил в ответ профессор.  Инцидент был исчерпан без упоминания сути недоразумения.  Мы улыбнулись друг другу и неспешно перешли на разговор о чем-то другом.
Его очень уважали на Балаковской АЭС.  Погорелый в разговоре мягко называл фамилию профессора на украинский лад: «Гетьман...»


ВОССТАНОВЛЕНИЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ

Я сдавал станции законченный этап работы техническим актом за своей подписью, а финансовые акты приемки - сдачи лежали неподписанными со стороны АЭС по несколько месяцев.  Соответственно не выплачивались и деньги за уже выполненную работу. Наше предприятие несло убытки из-за падения курса рубля. Однажды я решил компенсировать такую несправедливость разовым увеличением стоимости работы на 25%, что я проделал в очередной смете. Как сейчас помню, что полная стоимость работы без НДС составила 2 млрд. 4 млн. рублей по ценам 1997 года.   Как только я оформил проект договора, ко мне в комнату по случаю зашли главный инженер с заместителем. Я обнародовал для главного полученные мной цифры. Тот метнул вопросительный взгляд в сторону зама, который напустив на себя крайне серьезный вид, пару раз положительно кивнул головой. Так у них было заведено, что решения главный инженер принимал с подачи зама или только по согласованию с последним. «Хорошо» - сказал главный. Мог бы ничего не говорить. Я и сам знал, что хорошо.   Работа началась, а станция по условиям договора могла опротестовать стоимость работы еще в течении трех недель. Я стал отсчитывать дни и недели от даты предоставления проекта договора. Станция ничего не заметила. Прошло три недели. Станция молчала. Тишина. Дверца мышеловки захлопнулась!
По окончании работы я приехал в Балаково с актом приемки - сдачи и как ни в чем не бывало протянул его руководителю договорной группы Шалиной Ирине Борисовне. Взглянув на цифры, и чуть не упав в обморок, она тихо проговорила: «Будет расследование...»
«Не кручиньтесь, Ирина Борисовна! Сейчас все уладим» -  промолвил я.  Мне предстояла заочная борьба с акулами станционного бизнеса из договорного отдела, набившими пасть на ухищрениях десятков опытнейших  подрядчиков, работающих со станцией.  Я простым языком написал в объяснительной записке, что стоимость рассматриваемой работы в связи с некоторыми обстоятельствами (я перечислил 2-3 из них) ни только не была слишком большой, а могла бы быть еще более увеличена...

Когда я приехал в очередной раз в Балаково, Ирина Борисовна сказала: «Посмотрите, Николай Борисович, что мы написали». Это был отпечатанный и украшенный подписями с печатями мой текст.

- Было расследование?
- Да.
- Ну и как?
- Все в порядке...

За такую игру, которая не оставляла проигравших, меня не могли не уважать.
Я в связи с этим неоднократно говорил своим сотрудникам: «вы хорошо работаете,  однако  не мешайте мне играть !»  Игра создавала благоприятную обстановку вокруг цеха на АЭС, что положительно отражалось на нашей работе.
Станция при необходимости оказывала цеху любую возможную помощь.


ВЫПОЛНЕНИЕ «НЕВЫПОЛНИМОГО» ЗАДАНИЯ

«Концерну Росэнергоатом» не нравилось, что работа по контролю теплообменных труб на БАЛ. АЭС из-за большой задолженности станции по уже выполненным ее этапам идет ни шатко, ни валко. Вице - президент «Концерна» в январе 1997 года вызвал на ковер представителей ПО «Атомэнергоремонта» и Балаковской АЭС. (в это время я вел работу в Балаково). Далее передаю события со слов очевидцев. Внимательно выслушав обе стороны, Игнатенко Евгений Иванович постановил: «Станции запустить блок к 12-му апреля 1997года, а ПО «Атомэнергоремонту» завершить контроль теплообменных труб на два месяца раньше - 12-го февраля того же года».
Наш директор вскочил со стула со словами: «А мы не успеем!»
Игнатенко улыбнулся своей доброй улыбкой и сказал: «Станислав Степанович, я своих приказов не отменяю!».
Здесь стало происходить что -то непонятное. Полученное в «Концерне Росэнергоатом» высочайшее повеление, должно было бы быть доведено до сведения конкретного исполнителя - т.е.меня. Однако директор не решился снизойти до постановки задачи начальнику своего цеха. Словно Понтий Пилат он «умыл руки». Прислуживающие же ему два нукера   промолчали тож, рассчитывая, что в этот - то раз я наверняка поскользнусь и завалю работу. Очевидно велся подкоп и под директора, который работал по договору с «Концерном» в связи с пенсионным возрастом (исполнившимся 55-летием). Поэтому, хотя и   по разным причинам все они как один решили меня ни о чем не информировать.
Однако у меня на станции были надежные друзья, которые в первую очередь в лице Погорелого, досконально со всеми нюансами рассказали про совещание в «Концерне» и страстно стали желать мне успеха в непростом деле выполнения приказа заместителя министра.
Чувствуя напряженность момента, мобилизовался и весь персонал цеха ТАИ, беспрекословно с полным доверием выполняя все установки начальника, что и привело в конце концов к успешному выполнению работы в срок.
В распоряжении цеха кроме манипулятора фирмы «Интерконтроль», которым вели сплошной контроль труб, был второй манипулятор фирмы Альфа Диагностика (д.т.н Волкова Л.П.), который приспособили исключительно для выборочной перепроверки крупных дефектов.  Второй манипулятор установили во второй коллектор.
Работа двумя манипуляторами требовала большего внимания и напряжения операторов, что позволяло ее вести лишь некоторый ограниченный промежуток времени. В противном случае качество контроля снижалось... В дальнейшем эта схема  выявления дефектных труб  при мне не использовалась.
Поскольку в головном предприятии никто особо не интересовался ходом работы цеха на станции, туда докладывалось только число труб, проконтролированных  манипулятором «Интерконтроль». Накопился большой задел, о котором головное предприятие не знало... С «генеральской проверкой» один раз ко мне приезжал заместитель главного инженера.  Я пытался ему рассказать про придуманную мной схему крнтроля труб двумя установками вихретока. Но он только отмахнулся: «Ты начальник цеха, вот и думай, что и как...».  Оба Толика зная, что наш директор уверен в срыве сроков выполнения работы, были совершенно спокойны. Между тем приближался срок окончания контроля, заданного В.И. Игнатенко. «Ну что,Коля, успеете?» -  вопрошал Погорелый. «Должны успеть» - отвечал я. 
И вот десятого февраля (на два дня раньше срока) акт об окончании работы уже лежал на столе В.Ф. Погорелого, что явилось полной неожиданностью для дирекции ПО «Атомэнергоремонта». Виктория! На 11000 труб было пропущено всего два! дефекта, обнаруженных затем гидроударом. «Срочно служебную» - рычал по телефону главный инженер из Перловки, недовольный якобы пропущенными дефектами. На самом же деле погрешность контроля составила менее двух сотых процента. Такой результат в метрологии считается практически недостижимым, что, конечно, не мог знать бывший парторг министерства. Когда я, составив служебную записку, принес ее на визу Погорелому, тот воскликнул: «Ты что, Коля? Мы не имеем к вам никаких претензий!» - «Наш главный хочет быть святее Папы Римского» - ответил я. В действительности причина недовольства главного заключалась в том, что вместо ожидаемого проигрыша я выиграл... «Играть надо уметь!  И не слушать фантастических прожектов своего зама.» Мне и начальнику бюро анализа вместо поощрения объявили по выговору и срезали по 25% месячной премии. Зато в концерне даже незнакомые люди подходили и поздравляли меня с успехом...  Что - то доброжелательное сказал и начальник департамента ремонта концерна Сорокин Юрий Иванович.
Директор ПО «Атомэнергоремонта» и здесь никак не среагировал на некорректное поведение своих замов. Последние же видя, что меня голыми руками не взять, стали формировать «пятую колонну», сделав ставку на наиболее слабое звено  -  заместителя начальника цеха, которого я сам рекомендовал на эту должность, но который не знал, что «Лесть и трусость - самые дурные пороки» -  Иван Тургенев - «Ася».
Однажды я лично наблюдал как мой заместитель входил в кабинет зам. главного инженера.  При контакте его руки с ручкой двери комнаты начальника (он входил в нее из коридора) его лицо претерпевало сильнейшую метаморфозу. По «лицу разливалась медовая улыбка» - А. Чехов «Налим». Он всем видом показывал, как ждал встречи с начальником и как рад, что она состоится.
Как - то увидев это мгновенное изменение выражения его лица, я воскликнул: «Что с твоим лицом? Саша!  Ты себе этого никогда в жизни не простишь!» - и услышал в ответ: «Я по-другому не могу, Борисыч» ...   Зрелище было отвратительным.  Перед нами продажный, бездушный раб  своего начальника. Он утопит кого и что хотите... - «В.Солоухин. Время собирать камни»
Зам. главного инженера   и сам не гнушался заигрывать с отдельными морально неустойчивыми работниками цеха.
Однажды главный электронщик цеха захотел уехать с АЭС во время проведения там подготовительной работы к очередному контролю. Но свой отъезд он решил согласовывать, не оповещая меня, напрямую с заместителем главного инженера. Мне же он передал только пожелание последнего поговорить со мной по телефону.  Я, улыбнувшись, не получив никакого приказа от своего начальника, звонить конечно не стал.   Таким образом ответственность за место работы подчиненного вправе взял на себя.  За это мои «два друга» срезали с меня 50% премии. Но правда была на моей стороне!  Электронщик же, устроив мне подставу, даже не извинился.
Интересно, что зам. Главного был заядлым атеистом, во всеуслышание говорившим о том, что в Бога он не верит. А электронщик был страстным верующим - «пятидесятником».  Но что - то их сближало. По крайней мере электронщик обожал лесть в свой адрес. «Так во все времена переплетаются смиренная и всесильная вера в Бога и гроша ломанного не стоящие временные человеческие законы...» - Архимандрит Тихон: «Несвятые святые».   В то же время в коллективе были преданные мне люди, большей частью уволившиеся после моего ухода из цеха. С моим уходом ухудшились и бытовые условия проживания персонала во время командировок в Балаково. Авторитета нового начальника явно не хватало на приличное обустройство сотрудников цеха.
Из сочувствующих мне ребят я выделю нескольких человек. Симпатию вызывали у меня два Виктора: Виктор З. и Виктор К., с кем я в качестве рядового оператора выходил на свои первые ночные смены на Кольской АЭС. Ушел и начальник бюро Николай В.  Они почти сразу же уволились после моего ухода из ПО «Атомэнергоремонта». Уволился и Володя А. Из Коломны, а также еще несколько человек. На них я всегда мог положиться и не бояться, что они меня подведут при любой провокации со стороны противников. Особое значение имело увольнение из цеха главного аналитика Сергея К., работать с которым было весьма непросто, но интересно.


ДИССЕРТАЦИЯ

Выше было упомянуто о моей работе с «Ижорским» заводом. Решалась задача разработки технологии правки стальных колец диаметром 3200 мм толщиной стенки 80 мм. Правка (калибровка) осуществлялась на трехвалковой листогибочной машине. До нас калибровка осуществлялась в основном по наитию вальцовщика. Надо было разработать стабильный процесс калибровки. Был изготовлен прибор для записи внутренней поверхности (круглограммы) обечайки, имеющей небольшие отклонения от круглости. С помощью такого прибора за несколько лет были записаны формы 96 обечаек (огромная статистика для столь крупных деталей)  С круглограмм снимались равномерно расположенные по окружности точки поверхности кольца. Моделированием на ЭВМ определялось  расположение средней окружности по 3-м, 4-м, 5-ти, 6-ти, 7-ми, 8-ми и тд числу точек поверхности. Оптимальным было найдено 8 точек центрирования. До этого рассматривалось центрирование лишь по 3-м или 4-м точкам.  Центр профиля, найденный по 8-ми точкам   принимался за базу по которой выполнялась правка детали.

Технология правки вместе с прибором были переданы и заводу «Атоммаш», где выпускалось незначительное число крупногабаритных колец (из-за отсутствия на предприятии собственного металлургического производства).  В связи с  этим достаточного опыта правки у атоммашевцев не было. Однажды, когда я был на «Атоммаше», тамошнее начальство попросило меня помочь откалибровать обечайку, с которой вальцовщик «мучился» более 4-х дней. Я побежал разыскивать наш кругломер. Он стоял на месте в углу цеха.
Кольцо сняли с листогибочной машины, установили образующей на пол цеха и в него вкатили кругломер. Была записана круглограмма и найден центр средней окружности по 8-ми точкам. На торце обечайки произвели разметку.
Вальцовщик по разметке на вальцах откалибровал обечайку. Ее опять поставили на пол и прибором измерили форму.  Обечайка была в допуске. На калибровку  было затрачено около получаса времени. Вальцовщик был ошарашен: четверо суток и … тридцать минут …  Он только попросту смог вымолвить: - « С меня бутылка...».                А диссертация получилась хорошей...




« СМЕНЩИК »


Как -то мы переезжали колонной с одной атомной станции на другую. В пассажирской газели за рулем сидел водитель нашего объединения Виктор.  Остальные пассажиры спали, лежа на сиденьях. Вдруг от резкого толчка все повалились на пол. Виктор заснул за рулем и выскочил на встречную полосу движения. Вовремя очнувшись, он резким маневром ушел от столкновения с идущим навстречу легковым автомобилем. Мы остановились. Справа на пригорке темнели кресты сельского кладбища. Я молча показал Виктору рукой на погост. Права на вождение автомобиля кроме Виктора были только у меня. Меня вписали в путевой лист. Я сел на место водителя и около пяти часов подряд вел машину.  А Виктор стал называть меня «Мой сменщик», но за руль я больше не садился.


ЗАРПЛАТА ДИРЕКТОРА

Сколько получает в месяц директор?  До определенного момента я не интересовался столь высокими материями. Но однажды мне пришлось это узнать. В 1997 году из-за быстрого падения курса рубля стоимость дня очередного отпуска рассчитывалась, исходя из трех предшествующих отпуску месяцев. Поэтому отпуск мне следовало оформлять после длительного периода работы на АЭС, где наша зарплата была существенно более высокой, нежели при работе на головном предприятии в Перловке. Раз такое дело, грех было не воспользоваться статьей трудового законодательства и еще взять компенсацию за работу во время очередного отпуска, поскольку работа цеха летом шла непрерывно с переездом между станциями. Таким образом на один месяц пришлась довольно приличная сумма.   Однако тут я нечаянно переборщил.  Моя зарплата в отпускной месяц превысила зарплату директора! Вышел небольшой скандал. Директор не преминул сделать мне серьезное замечание. Естественно больше таких случаев не повторялось...  А «обиженный» директор мне еще не раз говорил: «Ты каждый месяц получаешь больше моего...»
Кстати оценить сегодня уровень нашей тогдашней зарплаты на станциях можно лишь сопоставлением его с ценой товаров или услуг, скажем, в 1997 году. Как-то я после нескольких длительных переработок решил взять отгул на четыре праздничных майских дня и съездить к себе на дачу с семьей в Тверскую область для посадки картошки и отдыха.  Я купил билет на самолет из Балакова в Москву на 1-е мая и обратный из Москвы в Балаково на 4-е мая. Во Внуково меня встретил сын на машине, и мы сразу же понеслись на дачу. 4-го мая состоялась поездка в обратном направлении: дача под Тверью - аэропорт Внуково - Балаково. Стоимость двух билетов на самолет оказалась равной расчетной величине моей зарплаты за четыре майских праздничных дня.

НАЧАЛО ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЫНА Несмотря на приличную зарплату, цех постоянно испытывал нехватку рабочей силы, что было связано, в частности, с постоянным ростом объемов контроля труб.  На работу привлекались все возможные резервы из филиалов головного предприятия на атомных станциях.  Летом 1997 года я принял на работу в цех на два месяца своего сына, проходящего обучение по курсу компьютерной диагностики во Втором медицинском институте. Работать я определил его в смену Георгия Гросса.
На станции сын заработал свою первую тысячу долларов. Деньги тратил исключительно на покупку деталей для компьютера.  При этом он сделал важный вывод: «Как быстро деньги кончаются!»  Я ему ответил, что это их главное свойство вне зависимости от количества. Сейчас сын работает менеджером отдела онкологического оборудования на фирме «Филипс». Благодаря прекрасному знанию английского языка он много ездил по свету с чтением лекций от этой фирмы. К сорока годам объездил полмира.
В настоящее время со своей семьей проживает в США.


ФИНИШ

 
1998 год. Балаковская АЭС. В стране деноминация рубля.   При деноминации на станции в нескольких документах перепутали тысячи с миллионами. Станции надо было срочно проплатить несколько миллионов рублей. Мне предложили закрыть актом последнюю работу, которая могла бы войти в эту сумму. Я тотчас же два раза позвонил в Перловку главному с просьбой оформить и прислать акт приемки-сдачи. Он мне не возражал. Но акта я не получил. Главный как обычно стал советоваться со своим замом, который на зло мне
акта не пропустил. И ПО «Атомэнергоремонт» получило
причитающуюся ему сумму лишь почти через год. Налицо
был саботаж со стороныз аместителя главного инженера.
Работать становилось все труднее. Положение усугублялось уходом В.Ф. Погорелого на Ростовскую (Волгодонскую) АЭС. Пора было уходить и мне.
Мое прощание с отраслью проходило на той же Балаковке. На прощание И. Б. Шалина сказала: «Николай
Борисович! У станции более ста подрядчиков, но ни с кем
мы не находили так общего языка, как с Вами...» Более высокого реноме трудно было заслужить... Остались неподписанными еще три акта, срок которым не вышел..фмещк Проходя мимо кабинета Погорелого, я услышал:
«Коля, а ты почему свои акты не забираешь?” Все акты были подписаны П.Л.Игнатовым... Интересно, что Погорелый говорил директору обо мне? Очевидно что-то
важное, как всегда самое важное говорил этот умный всеми уважаемый человек.

«Особо хотелось бы попросить прощения у читателей за то, что в эссе пришлось говорить и о себе самом. Но без
этого документальных рассказов от первого лица не бывает. Как писал батюшка архимандрит Иоанн (Крестьянкин): «Мои разрозненные эпизодические повествования не были рассказы обо мне, но иллюстрации некотрых жизненных ситуаций. Теперь же, когда это лоскутное одеяло сложилось и я переписал, перелистал, возвращаясь в прошлое, я сам умилился, узрев богатство милости Божией...» - Архимандрит Тихон
«НЕСВЯТЫЕ СВЯТЫЕ»