Поищем сами в себе князя

Сегодня славяне – группа народов, разделенных большим множеством границ: географических, политических, религиозных, и даже этнических. Славянами они называются только потому, что их языки ближе друг к другу, чем к иным, неславянским. Лингвисты-слависты могут сказать довольно точно, в чем именно состоит эта близость, и даже реконструировать общеславянский язык, на котором говорили некогда славяне, еще не распавшиеся на отдельные  племена лютичей, кривичей, полян, сербов и т.д. И достоин удивления тот факт, что этот реконструированный язык почти совпадает с тем, на котором написаны первые славянские тексты – переводы Евангелия. Подобное не получается для других языковых групп, например, романской: соответствующая реконструкция будет далека от латыни.

Можно полагать, что во времена святых Кирилла и Мефодия (IX век) между славянскими племенами не было существенных диалектных различий. Немецкий клин по Дунаю и вторжение венгров в Дунайскую равнину в начале Х века разорвали связи западных и южных славян, но не их язык. Хронист Видукинд Корвейский отмечал, что римско-германский император Оттон I (X век) «умел говорить на романском и славянском языках и, что является редкостью, считал достойным пользоваться ими». К этому периоду славяне долгое время находились в контакте с германцами, что отразилось в многочисленных заимствованиях из их языков: колодезь, рожь, хлеб, дрожжи, миска, доска  и т. д. Большинство заимствований относятся к культурной лексике и вошли вместе с обозначаемым предметом, другие дублировали уже имевшееся слово (например, глаз – око).

Славяне разных стран и сегодня могут понимать друг друга без переводчиков, но этим  их близость и ограничивается. Во всем прочем, как и века назад, одни славяне часто смотрят на других как на неславян, нередко – как на врагов. Так, датский король Вальдемар, тезка и правнук Владимира Мономаха по матери, продолжил в 1159 году крестовые походы против полабских славян.
Русский педагог А. Л. Липовский, один из авторов «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона», писал о полабских и прибалтийских славянах: «Внутренний быт П. славян имел одинаковые недостатки, вытекавшие из их характера: они отличались горячим воображением, отсутствием воли и энергии. Отсюда слабость общественной организации, взаимная вражда и податливость натиску врагов. И судьба П. славян была общая: они не отстояли своей свободы и самостоятельности и подчинились немецкой власти и немецкой культуре. Этому способствовала, между прочим, последовательность немецкой политики, заключавшейся главным образом в колонизации славянских земель с устройством крепостей и монастырей».  Позже автор  этих строк испытает немецкую последовательность лично, когда умрет в блокадном Ленинграде в 1942 году.

Следует заметить, что немецкий нацизм сопровождался не столько антикоммунистической риторикой, сколько антиславянской и антирусской, а планы Гитлера в отношении славян не были новостью в европейской политике. Еще в 1146-1147 годах бургундский аббат Бернард Клервосский, канонизированный католиками в 1174 году, развернул по всей Европе широкую пропаганду новой войны против «неверных». В «Похвальном слове новому рыцарству», обращенному к тамплиерам, Бернард фактически вкладывает меч в руки миссионеров, проникавших за Эльбу на земли полабских славян. В речи на франкфуртском соборе  католический провокатор призывает  немецкую знать «уничтожить или народ славянский или их веру». Собор провозгласил крестовый поход под лозунгом «Обращение или смерть», легализованный римским папой Евгением III и закончившийся полным провалом. Полабские славяне разгромили многотысячное крестоносное воинство, но это была их последняя победа. Король Вальдемар захватывает славянский остров Руян (Рюген), а в 1184 году, победив полабян на море к югу от Рюгена, датчане добиваются господства на Балтике. Славяне, веками населявшие Германию и часть Дании, были вытеснены на восток Европы.

Вторжение орд Наполеона именовалось в России нашествием «двунадесяти языков», а война с ними тогда была названа Великой Отечественной. В новом натиске на восток – немецком «Drang nach Osten» – также участвовала почти вся Европа, начиная с 1938 года, когда западные правители подарили Германии Чехию. Гитлер говорил, что никаких чехов нет, есть лишь онемеченные славяне. Но не только немцы получили подарок – падением соседнего государства воспользовались польские «братья-славяне», захватив и разграбив несколько чешских городов. Гитлеру не было нужды вмешиваться – Чехия оставалась важным производителем военной техники для Германии, а дни Польши уже были сочтены. Что касается онемеченности, достаточно сказать, что отец Курта Вальдхайма был чехом по фамилии Вацлавик, но после распада Австро-Венгерской империи сменил ее на немецкую из соображений карьеры. По тем же, видимо, причинам его сын носил немецкое имя и воевал в составе дивизии вермахта, штурмовавшей Брестскую крепость.  Курт Вальдхайм действительно сделал чрезвычайно успешную карьеру и стал в 1971 году генсеком ООН вплоть до 1981 года.

В который уже раз в антиславянском западном нашествии приняла участие часть славян, в том числе русские казачьи части, численность которых в составе вермахта достигала 50 000 человек. На стороне Гитлера находились Болгария, Хорватия, Словакия (словаки захватывали Псков). Помимо немцев, под Сталинградом были разгромлены 22 румынские дивизии, 10 итальянских, 10 венгерских, хорватский полк.
После освобождения чехам пришлось восстанавливать свой язык по крупицам, так как на нем уже не говорили даже в деревне. Интересно, что в новочешском языке многие международные иноязычные слова заменили славянскими построениями: вместо «театр» – «дивадло»,  вместо «футбол» – «ногомет» и т. п.

Последний натиск в ХХ веке также не обошелся без немцев, но возглавлялся уже из НАТО и пришелся на балканских славян. Балканы не зря называют пороховым погребом Европы: один и тот же славянский народ здесь разделен тремя религиями, в том числе исламом, но удар был направлен именно на православных – сербов. Еще недавно успешная Югославия рассыпалась по всем линиям раздела на осколки самой разной величины, от возрожденного профашистского государства усташей до заповедника албанских бандитов, торгующих наркотиками и человеческими органами. Кроме Сербии, все они находятся под контролем НАТО.
Наиболее печально то, что взаимная отчужденность славян действует и внутри государства, особенно такого большого, как Россия. Доходит до таких курьезов, когда русский со своей проблемой вынужден идти за помощью в землячество каких-либо иностранцев из ближнего зарубежья, потому что русских землячеств нет, тем более в России. Русские даже не являются титульной нацией в своей стране, так как не пользуются международно признанными правами титульной нации. Русским в России фактически называется человек, владеющий только русским языком (как родным), тогда как инородец владеет еще и родным нерусским.

Такое русское самосознание сопровождает всю русскую историю и унаследовано, видимо, еще с общеславянской эпохи.  Зарождение русского самосознания примерно совпадает с крещением Руси, и христианская вера оказывается значимее происхождения. Русские полки сражаются с иноплеменниками под хоругвями и знаменами с ликом Христа. Конечно, нельзя забывать то, что летописи составлялись и переписывались в монастырях, однако люди сами назвали себя крестьянами (т.е. христианами), оставив определение «русский» как менее точное или даже как противопоставление (Беларусь – некрещеная русь). И после раскола христианской церкви название «крестьяне» сохраняется, а вместо «русские» обычно употребляется «народ православный». Формулы «Бог, царь, отечество» и «Православие, самодержавие, народность» ясно отражают иерархию ценностей Российской империи, как и слова гимна: «Боже, царя храни … на славу нам». Поэтому немец, принявший православие, мог быть русским царем, а славянин-католик (поляк) – никогда.

Сказанное относится не только к русским и славянам. Ближайшую аналогию я вижу в ирландцах и шотландцах, почти единственных живых потомках кельтов, и их историческая судьба может быть поучительной для нас (хотя и говорят, что никто не учится на уроках истории).
Всем в России известен М. Ю. Лермонтов, но не все помнят, что знаменитый поэт – потомок шотландца Георга Лермонта, который ушёл служить русскому царю, принял православие и имя Юрий Андреевич. В 1618 году Лермонт сражался в Можайской битве, защищал Арбатские ворота Москвы от поляков. В том же веке были и другие шотландцы, достигавшие на русской службе высокого звания: первый обер-комендант Санкт-Петербурга Роман Брюс и его брат Яков; первый в чине генерала Александр Лесли; генерал и контр-адмирал Патрик Гордон. Интересно, что многие из них начинали службу с Польши, близкой им как католикам, а перейдя к русским, принимали изначальное христианство  и воевали с теми же поляками.

Кельты, как и славяне, имеют общий этноним для всей совокупности племен. По мнению академика О.Н. Трубачева, праславянский язык выделился из индоевропейской семьи на севере Балкан в районе Дуная. Это соответствует «Повести временных лет», указывающей родину славян на среднем и нижнем Дунае. В то же время прародина кельтов определенно занимала верхний Дунай. В наше время кельты сохранились лишь на части Британских островов, но в древности они занимали значительную часть Европы. Археологический рубеж между Кельтикой на западе и Скифией на востоке проходит через южную Прибалтику в бассейнах Эльбы и Одера, а саги ирландцев говорят, что их предки владели землями Скифии вплоть до Каспийского моря. Действительно, археологи находят следы кельтов в южной Швеции, восточной Пруссии, Румынии, на Украине, в Крыму, на Таманском полуострове, под Воронежом и даже на Кавказе и в Средней Азии.

Кельты были искусными металлургами и кузнецами, их металлические изделия служат археологам визитной карточкой. Германцы заимствовали у кельтов название железа, а славяне – название меча «кладенец». Римляне называли кельтов галлами («петухами»), подчеркивая их вспыльчивость и задиристость, а такой полководец, как Цезарь, писал: «Было некогда время, когда галлы превосходили храбростью германцев». Он знал, конечно, что задолго до германцев Рим завоевали кельты-сеноны Бренна, который произнес невыносимые для римлян слова: горе побеждённым! Тогда же Бренн напомнил им право сильного, определяющее мировую политику по сей день.

Ирландия – единственная страна в наше время, где кельтский язык (гэльский) является государственным, но наряду с германским (английским), и почти все ирландцы двуязычны. В глазах англичан ирландцы – нарушители порядка, любители поддать и подраться, что выражено в анекдоте: ирландец встречает двух дерущихся и спрашивает: «Господа, у вас частная драка или я могу принять участие?» Если бы этот ирландец оказался в недавней русской деревне, ему не пришлось бы задавать вопросы, чтобы участвовать в обычном тогда развлечении «стенка на стенку». А если бы он навестил современную Москву в день св. Патрика, то почувствовал бы себя как дома. Тем более, что «виски» – ирландское слово с буквальным переводом «водица», что полностью соответствует нашей водке.

Немцы смотрят на славян так же, как англичане на ирландцев и любят порассуждать о славянской анархии. Видукинд Корвейский связывает возникновение государства в Британии с призванием бриттами трёх братьев-саксов; в русской летописи ту же роль играют Рюрик, Трувор и Синеус. Существенная разница, однако, состоит в том, что Британия оказалась почти полностью германской, тогда как на Руси германские элементы были немногочисленны и быстро «русели».

Контакты славян с кельтами настолько древние, что с трудом нащупываются наукой, прежде всего – лингвистикой. Главная трудность здесь состоит в том, что нам ничего не известно о языке контактировавших кельтов. Тем не менее, полагают, что кельтское племя бойев некогда населяло Баварию и Богемию, названия которых содержат их имя (хотя есть мнение, что бойи и сеноны называли себя «кельтойи», т.е. «горцы»). Со временем богемских бойев сменило славянское племя чехов, имя которых иногда объясняется как  перевод кельтского имени, если последнее отражает боевые качества. Такие этнические перемены не редки, и далеко не всегда они означают полную смену одного населения другим – в большинстве случаев речь должна идти о смене языка прежним населением. Например, некоторые историки (А. Г. Кузьмин) считают, что на Рюгене прежде славянской звучала кельтская речь, которая сохранилась в названии столицы острова – Арконы, означавшим «на высоте» (она расположена на высоком берегу моря). В случае бойев можно говорить об их переходе на язык более древний, чем славянский времен Кирилла и Мефодия – такой  язык условно называют протославянским. Также можно говорить о смене одного индоевропейского диалекта другим, которая облегчалась тем, что эти диалекты были много ближе друг к другу, чем, например, ирландский и чешский языки нового времени.

Судьбу кельтов еще до Цезаря определило право сильного. «Кельтика» стала «Германией», под давлением германцев кельты отступили на запад, как позже и славяне двинутся на восток Европы. Значительная часть кельтского населения Центральной Европы в первых веках нашей эры оставалась на месте, но решившим покинуть его практически можно было идти лишь на восток и южнобалтийское побережье. На юго-востоке располагалась Ромейская империя (Византия), кельтские воины нанимались на императорскую службу, о чем и сообщают местные хронисты XI-XII веков: «варанги, по происхождению кельты, служащие по найму у греков» (в более ранних документах название «варанги» не встречается).  На северо-востоке, включая часть южной Прибалтики, славянский язык становится определяющим, в том числе и для кельтов. Варяги на Руси – последний этап слияния их культуры со славянской. Поэтому первые заморские князья Руси с «варяжскими» именами, но со славянской речью, строят славянские города Новгород, Изборск, Бело-озеро, а на огромной территории будущего государства быстро распространяется русский язык.
Показательно, что древний Новгород был разделен на «пятины» подобно древней Ирландии.

Кельто-варяжскую теорию А. Г. Кузьмина косвенно может подкрепить археология, точнее – архитектура. Ирландцы первыми на западе Европы приняли христианство, но для них характерен восточнохристианский (византийский) символ – крест в круге с сомкнутыми концами. На его основе в Ирландии VII века получили широкое распространение знаменитые «кельтские» каменные кресты. Традиция их возведения проникла в Южную Швецию, т. е. туда, где археологи находят кельтское присутствие. Такие же кресты, как выразительный архитектурный приём,  известны и на Северо-Западе Руси. У нас нет оснований считать призванных варягов христианами, однако один из самых уникальных памятников древнего Изборска – высокий каменный крест – получил название «Труворов»; от кельтского его отличает отсутствие круга.

Существуют и единичные лингвистические доводы: например, русское «бояре» напоминает boaire – привилегированное население древней Ирландии. Не исключают и этимологическую связь этих слов с этнонимом «бойи», хотя ирландское слово переводится как «скотовладелец» (буквально – «господин коровы»). Такую связь косвенно подтверждает немецкий купец Герман Писспинг, в 1566 г. передавший слова Ивана Грозного о том, что «род его происходит из баварских владетелей» и что русский термин «бояре» означает «баварцы». Карамзин также рассказывает о фаворитах Ивана Грозного ливонцах И. Таубе и Э. Крузе, которые в 1569 г. призывали жителей Ревеля принять русское подданство, поскольку русский царь «сам происходит от дома Баварского».

В связи с ирландским boaire крайне любопытно наблюдение, сделанное лингвистом О.Н. Трубачевым: старочешское hpan ‘пан, господин’ восходит к древнеиранскому (или общеарийскому) термину со значением «господин/сторож коровы». Таким образом, чудом сохранившееся славянское слово дает еще одно кельто-арийское соответствие, список которых очень невелик, а происхождение остается необъясненным.

О времени присутствия среди «варангов» норманов (скандинавов) ценную информацию дает «Круг земной» – памятник скандинавской литературы XIII века: «У нас нет предания, чтобы кто-нибудь из норманов служил у константинопольского императора прежде, чем Болле, сын Болле». Этот Боллесон жил в начале XI века, когда, очевидно, и появляется скандинавское название наемника «варанг» – сначала у византийских хронистов (1034 г.), затем – у русских летописцев в форме «варяг» (в наше политкорректное время сказали бы «работающий по трудовому договору»). Этому способствовало то, что Ярослав Мудрый женился на шведской принцессе и получил в приданое отряд скандинавов. Последнее упоминание о варягах-наемниках в русском войске помещено под 1036 г., когда они участвовали в сражении с печенегами под стенами Киева.

Следовательно, участие скандинавов в русской истории – лишь краткий эпизод, а основание ими наших городов – миф норманизма: скандинавы до XIII в. городов не знали вовсе. Это подтвердил в 2005 г. ирландский историк Ф. Бирн: «Часто вызывает удивление, что “варвары”-викинги смогли принести  “городскую  цивилизацию”  в  Ирландию...  Даны,  которые  заселили большую часть северной и восточной Англии, не строили городов, хотя они оккупировали  Йорк  и  приложили  немало  усилий  для  захвата  Лондона  –  два главных города в римских провинциях Британии, которые продолжали существовать и в англо-саксонский период. На Фарерских островах, Шетландских островах,  на  Оркнейских  островах,  в  Сатерленде,  на Гебридах  и  даже  в  Исландии,  где  они  заселили  пустынные  местности  или  захватили  заселённые местным населением территории, города не появились».

В отличие от скандинавов, галлы строили своеобразные города, которые римские писатели называли «оппидум». Целый ряд современных и знаменитых городов Европы вырос из древних кельтских крепостей: Париж – бывшая Лютеция, Вена – Виндобона, Белград – Сингидун, Пассау – Бойодур и т. д.

Поэтому в словах Начальной летописи «Идоша за море к варягом, к руси. Сице бо звахуть ты варягы русь» надо видеть использование двух синонимов – «варяги» и «русь», из которых лишь последний мог быть современным событию. Это племенное или профессиональное название, ставшее древним именем нашей страны, по сей день является предметом острых дискуссий историков, филологов и лингвистов. Норманисты считают, что слово «русь» восточные (приильменские) славяне заимствовали у финнов, которые называют шведов ruotsi. Но подобные заимствования (сумь, емь, лопь и т. п.) у нас обозначали то же, что и у финнов; почему же «русью» мы назвали себя, а не шведов? Шведы в наших летописях называются собственным именем (свеи), как и другие германские племена. Как писал М. В. Ломоносов, «… едва можно чуднее что представить, как то, что господин Миллер думает, якобы чухонцы варягам и славянам имя дали».

Не претендуя на решение сложнейшего вопроса, рискну взглянуть на него с кельто-варяжской точки зрения. Византийские хронисты высказывали мнение, что этноним «русский» означает «красный». Византиец Прокопий Кесарийский так описал славян VI века: «Цвет кожи и волос у них очень белый или золотистый и не совсем тёмный, но все они тёмно-красные». Арабский путешественник Ибн Фадлан, посетивший Волжскую Булгарию в 922 году, оставил описание купцов-русов: «Они стройны, белокуры, краснолицы и белотелы...». Упоминавшийся Видукинд, в 955 году участвовавший в военном походе с руянами, называет их ruani. Цвет еще в докельтской традиции был символом сословия: жрецы – белый, воины – красный, труженики – зеленый; в эти цвета и ныне окрашен флаг Ирландии. То есть «Бог, царь, отечество». В древнеирландской традиции неоднократно встречаются три чудесных красных воина (ирландское rua означает и «красный», и «рыжий»).

На востоке Ирландии некогда находились земли «мужей Росс», имя которых производят или от гэльского ros «лес; мыс», или от шотландско-гэльского Rois «потомки». Последнее мне кажется более вероятным, но в любом случае можно полагать, что от этих мужей получило имя «дерево Росс» – одно из пяти священных деревьев страны. Это был тис, росший рядом с древней резиденцией королей восточной пятины.
Тис ягодный, называемый также «красным деревом», занимал очень большую территорию, но был почти полностью истреблен из-за своей ценной древесины. Все оставшиеся в Европе тисовые леса находятся на Британских островах: в Ирландии, Шотландии, на юге Англии.

Вполне вероятно, что кельтское население южной Прибалтики, со временем освоившее славянский язык, сохранило самоназвание, которое в ирландском звучит «рос», а в славянском той поры – «рус». Часть прибалтийских кельтославян пошла с другими славянами далее на восток и осела в области Ильменя. Общий с «русью» язык и объясняет слова этих славян в Начальной летописи: «Поищемъ сами в собе князя, иже бы володелъ нами…». Другими словами, они искали князя из своего племени (языка), который, следовательно, не мог быть германцем (шведом, датчанином и т.п.). Уже Ломоносов это хорошо понимал: «…варяги и Рурик с родом своим, пришедшие в Новгород, были колена славенского, говорили языком славенским, происходили из древних россов и были отнюдь не из Скандинавии, но жили на восточно-южных берегах Варяжского моря, между реками Вислою и Двиною».

Имя Рюрика представляет собой отдельную проблему. Норманисты настаивают на его германском происхождении (от «Родерик»), однако «Повесть временных лет» прямо говорит о том, что варяг Рюрик не был ни норманом, ни шведом, ни англом, ни готландцем. Скандинавские источники ничего не знают о Рюрике и об основании Русского государства. Разумеется, имя может заимствоваться, но древнерусская литература, не зависящая от «Повести временных лет», персонажа с таким именем не знает. «Слово о Законе и Благодати», написанное киевским митрополитом Иларионом в середине XI века, родоначальником первой русской династии называет Игоря. Нет Рюрика и легенды о призвании варягов и в «Слове о полку Игореве», созданном в конце XII века. До конца XI века русские князья не называли своих детей Рюриками – видимо, и они ничего не знали о таком предке. Впервые «правнук Рюриков» упоминается в «Житии святого князя Владимира», написанном около 1070 года, т.е. через два века после «призвания варягов».
Все это подводит к выводу о том, что Рюрик – не имя в обычном понимании, а кельтское прозвище или эпитет вроде древнеирландского ruad rig «красный король» (т. е. король-воин), которое, кстати, может объяснить и германское «Родерик», и русское былинное «Владимир красное солнышко».

Вернемся в наше время. Многие из нас наивно полагали, что ликвидация власти компартии превратит бывших наших врагов в друзей, и мы, перестав тратиться на оборону, прыгнем в светлое капиталистическое будущее. Этого не произошло, как не было ничего подобного и во всей досоветской истории. Германское давление на славянский мир продолжается в англо-американской форме, и довольно успешно. Нельзя отрицать его участия в распаде Советского Союза и Югославии, а расширение НАТО на восток, прямая агрессия в Сербии, попытки изолировать Россию и Белоруссию, поддержка политического и религиозного раскола на Украине очевидны. Перед славянами стоит серьезная угроза превращения даже не в Ирландию, а в подобие Африки, где России уготовано место Верхней Вольты без ракет.