Круговерть Глава 12

     То, что не вышло у Руси Киевской, то вышло у Руси Московской: вышло обретение собственной самостийной государственности. Далеко не у всех народов это получалось — обрести собственную государственность, а у Московии — получилось. Перед тем не один век по просторам Русской равнины блуждал центр зарождающейся государственности, отыскивая себе место: Киев, Новгород, Суздаль, Владимир, Ярославль, Тверь, Кострома, Рязань, Вологда. Остановиться мог где угодно, но остановился и закрепился в Москве. И как образующаяся планета собирает и вбирает в себя планетный материал, так и образовавшееся наконец государство начало собирать вокруг зародившегося центра материал государственный: земли с земледельцем и скотоводом на них.

     Ознаменовалось обретение государственности Великой смутой и установлением новой царской династии. Князья наконец-то стали государями. До Смуты люди как-то пытались созидать и держать государство своей волей и разумением, после Смуты государство, зародившись и возмужав, будет жить и развиваться уже по своим собственным, государственным законам, подчиняя им людей. С этого момента не люди держат государство, а государство держит людей. Объединившись в государство, люди становятся частью государства и подчиняются не только закону своего внутреннего развития, но и закону, по которому развивается государство. Земледельцы и скотоводы становятся не только подданными государя, но и гражданами государства, то есть составляют саму его плоть.

     Возникает общность людей, где не национальность, вероисповедание являются определяющими, а соподчиненность государственному центру. Очень скоро это государство станет самым большим на планете. И станет именоваться Империй, а правитель её — Императором. В этом много плюсов: Россия никогда не будет  ничьей колонией; но есть и минусы: Россия всегда будет находиться в противостоянии с самыми крупными и могущественными государственными образованиями в мире, что будет оказывать на неё сильное, порой определяющее давление.

     Государство ведь не может существовать изолированно. Его сутью и смыслом является реакция на окружение, на воздействие снаружи. Исчезни соседние народы, — и государство само собой исчезнет. Это как с личностью: личность человека это всегда результат взаимодействия и противодействия, противостояния одного индивидуума с другими индивидуумами. Какой бы сильной личностью ты в этом противодействии ни являлся, попади ты на необитаемый остров — никакой личностью ты уже там не будешь, ты останешься просто индивидуумом. То же самое и с государственностью, убери внешнее давление — останутся разнородные сообщества людей по интересам, но государства не станет. Оно постепенно ослабеет, захиреет и, в конце концов, перестанет быть государством.

     Дрюша очень долго бился над этим, потому что об этом не писал ни один летописец и ни один историк, а писали они только о событиях. А какой смысл несут эти события непосредственно для него, для Дрюши, никто из историков не писал. И ему необходимо было связывать всё произошедшее своими смыслами, даже если эти смыслы были только его и ничьи больше. Для него смысл был важнее соответствия этого смысла действительности. Ведь может такое статься, мы никогда настоящего смысла происходящего не найдём, но нам всё равно необходимо создавать свою смысловую систему, чтобы из неё жить осмысленно, и Дрюша её создавал. Любое событие истории, о котором он, так или иначе, узнавал, становилось событием для него только тогда, когда оно встраивалось в его систему смыслов, этим самым обретая собственный смысл. Если же какое-то событие для него не имело смысла, если он не мог определить этот смысл, то это событие становилось для него как бы не бывшим, вообще не имевшим места. Оно складировалось в памяти на полку бесполезных знаний и хранилось там до востребования.

     С какого-то момента Дрюша трудно мог себе представить, что настоящая история могла бы существовать вне смысловой системы каждого конкретного человека. Прощё говоря, выходило так, что у каждого человека своя история. И ничего с этим поделать нельзя. Важна же не история сама по себе, а те смыслы, которые из неё вытекают. А его смыслом было понять, где он со своими родителями, с Петровичем и бабой Нюрой, со своими детьми, — где он располагался на этом разветвлённом древе исторических событий. Его интересовало его точное там расположение. И он для себя довольно быстро определил главные смысловые стержни их жизни: российская государственность и земледельческая ментальность. Отношение земледельца и государства — ключевые отношения всей истории Руси. Он весь — был оттуда. Но он уже не был земледельцем. Он был другим. Или становился другим.



Продолжение: http://www.proza.ru/2019/09/13/1043