Утром в кинозале - детская страшилка 3

         Осень сильно расшумелась. Ветер сощурил мне все глаза. Недавно в магазине «Кем-то тасканые вещи» я купил себе потёртый шейный платок, за смешные деньги. Кто носил его раньше, похоже, ни разу платок не стирал. Я совсем не смеялся, когда мыльная пена отжималась из него чернотой с моих ладоней прямо раковине в рот. Она это всё хлебала и хлюпала. Ну вот, этот стираный платок я обмотал вокруг шеи и завязал на два узелка. Их болтал ветер. Узелки соревновались с листвой дербанящийся на деревьях, а я, с шеей в петле-тепле платка и застёгнутых пуговицах рубашки на подкладке, побрёл утром в кино.
         Билетёрша, почему-то, зубами оторвала мне билет, и я зашагал в кинозал. Какой-то идиот додумался включить осенью в кинозале кондиционер. В зале было пусто, холодно и я залез в третий ряд. Из-за злой шутки с холодом, дующим по залу, я закинул ноги на переднее сиденье и закурил сигарету. Шло кино, я курил в пуговицах и платке (не зря я его грязнулю купил). С третьего ряда кино было очень большим, а я маленьким в цыганском платке, и вокруг никого.
       Сзади скрипнула дверь. Я кинул окурок в первый ряд. Не мой и всё.. Обернулся, никого нет. Ну и славно, большое кино только для меня. Нет, видимо не для меня одного, сзади слышалось шарканье. Какой-то уставший опоздавший выбирает себе место. Я обернулся, шарканье было, а его владельца нет. Сощурив глаза,  я всматривался в темноту рядов. Шарк-шарк… Я больше не смотрел большое кино, а шаркал глазами по пустым рядам. Шарканье приблизилось, оно шло зигзагом между рядами, и до меня оставалось два ряда. Я снял ноги с переднего сиденья и залез с ними на своё, поджав к груди колени. Шарканье залезло в ряд за мной, скоро оно появится с крайнего кресла в моём ряду. Я глядел на первое сиденье у края, под которым кто-то рассыпал поп-корн.
-« Нашла!»- заорало эхо по кинозалу. Я поджал сильнее колени, хотелось стать очень маленьким. В мой ряд заползла худая женщина и стала есть рассыпанный поп-корн. Доев его, она уставилась на меня: « Есть кола? Запить бы…». Я мотнул головой туда-сюда, что нет. И тут вспомнил, как билетёрша откусила, а не оторвала мне билет. Это она просит у меня колу и ползёт дальше по моему ряду.
-« Может, кто не допил и оставил»- говорила она, проползая мимо меня. Я примёрз к сиденью. Билетёрша завернула во второй ряд.
-«Нашла!» - снова заорала ползущая билетёрша, и я услышал фырканье колы через трубочку. Допив, она поползла по первому ряду. Тут она вскочила, держа в руке мой брошенный окурок: «Есть прикурить?»
-« Не» - выдавил я звук из себя, смотря на неё не моргая.
 -«Врёшь!» - рявкнула она: «Только ты покупал билет, а окурок свежий, значит твой». Она бросила окурок, и, шаркая башмаками, пошла ко мне.
-« Дай мне целую сигарету. Дай сигарету» - она приближалась.
-« Тут же холодно. Не жадничай, дай сигарету» - она всё ближе и ближе. Я отмёрз от сиденья, перевалился в следующий ряд и побежал к выходу. За мной звучал топот башмаков билетёрши.
-« Дай сигарету! Я люблю их огонёк в темноте».
Я вылетел на улицу в шумевшую осень, и, сверкая ботинками нёсся прямо в ветер. Мой рот тяжело дышал им, но холод я уже не замечал.