Вот и всё

          ВОТ И ВСЁ

   Ну, вот и всё. Южный вокзал накренился огнями. Его освобождали 8 апреля, кажется. Чей же здесь памятник? Ну да- конечно, Калинину.
Кирза стучала по брусчатке. Куда его повели отсюда, он не помнил. Был хмурый февральский день. А теперь было лето. Оно уже закончилось, но назавтра обещали плюс 26.

   Вот и всё… Поблизости мерцало какое- то кафе. Он вошёл, сделал заказ и расположился в углу. До самолёта пять часов. Это оказался Макдональдс. Он понял это, когда с удивлением обратил внимание на возраст публики. С некоторых пор он стал обращать внимание на то, что где- то ощущает себя уже неуместным. Ну и что же! В тёмном незнакомом городе- чем не место, чтобы напоследок подкрепиться. Картофель, пирожок, молочный коктейль…

   А утром двумя днями раньше… Он спросил у таксиста, много ли в городе госпиталей? И тот назвал наименование единственного и стал что- то рассказывать. Его почти не слушали. Ещё до поездки пассажир пару дней посвятил узнаванию и восстановлению памяти на панораме города в инете. Он даже залез в базу БТИ: трёхэтажное административное здание. Нет! В таком случае, первый этаж- это цоколь, эрдгешосс, а третий- мансарда или новодел. Так и вышло- никаких трёх этажей, одноэтажное старое германское здание покоем. Не только в плане, но и по сути. Он даже разглядел при максимальном приближении маленькое крылечко, заветные ступеньки для полу-освобождённых.

   Зачем ты здесь, дружище? Чтобы сказать «вот и всё»? Он обошёл вокруг, сделал несколько снимков. Как его пропустили на территорию? Пусть это останется тайной- объект- то режимный.

   Он вдруг вспомнил Графа. Милый Граф, дворец твоих предков располагается в самом начале Невского проспекта. Я так и не удосужился ни разу в него попасть, хотя побывал во многих других. Ты советовал не материться, будто бы надо привыкать к будущей жизни. Какой жизни? Какая жизнь будет вот у того, шаркающего шлёпанцами, не узнающего даже родственников. Или у того (помнишь?), который «забыл» как есть. Какое- то время его ещё кормили через капельницу...
Ты будто напрашивался на «процедуры». У тебя их было одиннадцать, когда каждая- это трое суток без еды и сна, потому что нельзя заснуть, если малейшее движение вызывает страшную боль. Боль. Рвота. После «процедуры» невероятно освежалась память, и мы часами декламировали Пушкина.

   Он достал прихваченный с собой паёк, какую- то булку и сливки. На территории ни единой скамьи. Закусывая стоя, обратил внимание на приближающегося от ТОГО корпуса невысокого пожилого человека в белом халате. Не может же быть, что это тот самый майор? И возраст сходится. Только теперь, конечно- гражданский на той же должности. Равнодушно проводив взглядом, подумал, что уже слишком заметен здесь и надо бы уже- подобру- поздорову…
   - Вот и всё,- да, так он и выдохнул.

   Как- то подследственные, которым терять уже было нечего, затеяли бунт, кучковались, переговаривались, собирали какие- то подписи.
- Нет, мужики. Я со всем согласен, но подписываться не буду. Я ещё надеюсь отсюда выбраться.
Потерять рассудок, стать «овощем», как некоторые… Так страшно ещё никогда не было и, наверное, не будет. Но он ошибался. Потом, на свободе, было и похуже…

   Ему дали впридачу двоих, узбека и таджика. Он составил простейший словарь. Когда надо работать- русский мало кто понимает. Гнутые алюминиевые ложки, почти такая же посуда. Ни колющих, ни режущих. Комиссия позади. Это когда известно, от кого чего ждать и кого куда отправят. Это некий ценз доверия. Это выход, при всех запертых помещениях, на улицу в соседний корпус за кастрюлями с пищей, в сопровождении и под наблюдением. Мечта! Ты- почти человек. Ну, немного менее, чем лошадь, например, но уже- субъект. Это невероятное доверие надо было заслужить и оправдать. Кто- то шёл на «соглашение», его же спасло примерное поведение- он лишь пару раз попал под «процедуру».
 
   В туалете в замершей позе стоят ряды, алчущие блаженного мига. Напичканные бог знает чем, по пять и более минут не могут дождаться заветного журчания. Кто- то включает краны с водой- не помогает.
По коридору снова пронёсся «Альфа Центавра» из разведки с воздетым перебинтованным гнойным пальцем (наверное, так болит меньше). Он не однажды будет подходить и спрашивать про учёбу в институте. И мечтать, мечтать. Белорусский тракторист и висельник из Таганрога. Курсант КВАТУ и «Герцен» из Невинномысска… Кто собрал вас здесь? И ключник из Винницы, положение которого и поныне- загадка. Что нужно совершить, чтобы получить ключи от всех дверей, иметь выход и заветную банку собранных в других корпусах окурков, великолепно курящихся через самодельную деревянную трубку.

   И нравственный ценз того майора, который способен был уничтожить, превратить в овощ, или сохранить разум. Которому ах как нельзя было ошибаться…

   Ты никогда не ошибался, майор?

   Вот и всё.

     10.09.19