Персик и Рыжик

То, что мой тесть Павел Михайлович со мной уже три недели не разговаривает, меня конечно огорчает, но я его понимаю – сарай простоял бы еще сто лет, если бы не цепь невероятных событий, в которых и я, к сожалению, принял живейшее участие.
В то праздничное майское утро, когда мы всем семейством выехали наконец за город, открыв дачный сезон в СНТ «Хонорик» возле поселка Зверосовхоз Пушкинского района, ни-что не предвещало беды. Светило солнце, радостно щебетали птички, терпко пахла молодая листва, выделяя фитонциды и свежий кислород.
Жена первым делом открыла все окна, чтобы проветрить наш коричневый деревянный домик под шиферной крышей, густо увитый актинидией и девичьим виноградом. А Па-вел Михайлович, впервые с осени появившийся тут, стал делать ревизию своего хозяйства. Начал он с сарая, сооружения размером пять на семь метров, наспех сколоченного в 1991 году из березовых досок, и вскоре оттуда уже раздавался его возмущенный голос:
- Снова барахла натаскали! Когда же это кончится!?
Тут что-то стукнуло и послышался грохот падающих предметов. Я стремительно ворвался внутрь. Старик стоял среди велосипедов, санок, лыж, старых оконных рам, стульев и фляжек со стеклоочистителем и растворителями. На полу валялись сломанные трубки от китайского тента и плетеная корзина.
С большим трудом, лишь с помощью жены удалось мне убедить разъяренного тестя не выбрасывать все подряд, а тем более то, что на него так некстати свалилось. Пришлось подробно и убедительно рассказать о предназначении всех предметов, что стаскивались в упомянутый сарай на протяжении целого ряда лет.
На вопрос, зачем это делал, я бы не смог дать логичного ответа. Да и нынешнее поколение бездумных потребителей, воспитанное СМИ по принципу «покупай от жизни все подряд, а деньги для этого кради» меня бы не поняло.
Я, незаметно ставший живым реликтом, пережившим эпоху тотального дефицита, уничтожения СССР, бешеной инфляции и крушения всех государственных институтов, не мог себя пересилить и, начиная еще с периода развитого социализма, постоянно запасал разные нужные и ненужные материальные ценности. Это были: винти¬ки, гайки, шурупы, гвозди, разнокалиберные трубки и прутки, листы жести, дюрали, меди и текстолита, мотки про-водов, реле, тумблеры, микросхемы и транзисторы, инструменты, электрические самовары и утюги, электромоторы, газонокосилки, рукосушки и сушилки для посуды, тарелки, чашки, ножи, предметы обихода и многое другое, из чего шла в дело дай бог десятая часть.
Я умудрялся находить интересные вещи даже в соседнем леске. Так, года три назад приволок оттуда пару хороших валу¬нов для альпинария. Чуть позже, в конце лета - непонятную грязную закопченную бочку со множеством отверстий и лючков размером с три стиральных машинки, торчавшую из болотца. Сделана она была то ли из титана, то ли из нержавейки и я все собирался свезти ее на цветмет вместе с другим металлоломом.
Со временем мои богатства оказалось похоронены в недрах дачного сарая, заполнив большую его часть, став практически недоступными и периодически вызывая у некоторых острое желание все к черту повыбрасывать.
Однако к счастью на даче, как и в искусстве, каждый может найти себе что-то по душе. Тесть, несколько успокоенный моими обещаниями разобраться с хламом, в конце кон-цов принялся копать и рыхлить грядки под лук, жена хлопотала на кухне, я занялся реставрацией старой скамейки, а дочка развлекалась с планшетником, попутно общаясь с братьями нашими меньшими.
Надо сказать, что через дорогу от нас располагался участок, где сидели на цепи две большие брехливые дворняжки и водилась пара небольших пушистых котов. Один был рыжий с желтоватыми глазами по кличке Рыжик, а другой, дымчато - розоватого оттенка, с зеленоватыми глазами, по кличке Персик. Их хозяйка рассказывала, что как-то в один прекрасный августовский день они сами пришли к ней откуда-то со стороны леса. Причем на них были красивые ошейники, резко контрастировавшие с их грязным и унылым видом.
Они любили заходить к нам на предмет потереться у ног и чего-нибудь пожрать. Персик, поев, обычно довольно жмурился и, задрав хвост, отваливал восвояси. Рыжик же после еды начинал кататься по земле, вытягивая лапки, смешно высовывал язык и всячески демонстрировал нам свое расположение.
Коты вообще отличались сообразительностью, дружелюбием и некоторыми странностями. Так, однажды летом, когда хозяйка не смогла вовремя привезти собакам еды, коты стали сами приносить им лесных мышей. Еще они любили таскать всякие несъедобные предметы – какие-то тряпочки, проволочки, винтики. Однажды я даже заметил Персика с ключом шесть на восемь в зубах и тут же вспомнил американский документальный фильм про кота-клептомана, что тырил у соседей и приносил хозяйке все, что плохо лежало, вплоть до детских игрушек и нижнего белья.
Жена, хотя и недолюбливала кошек, считая априори всех их предателями, однако к мохнатым со¬седям постепенно привыкла. И дочка их обожала, особенно Рыжика. После еды он частенько устраивался у нее на коленках и деликатно мурлыкал, когда та чесала ему за ушком или под подбородком, утирая аллергические сопли. От этого мурлыканья, как Маша мне потом с удивлением рассказывала, она впадала в какое-то забытье, и ее посещали чудес-ные видения. То толпы разномастных котов, кошек и котят гуляли по какой-то экзотической местности под розовым небом среди фиолетовых и оранжевых то ли камней, то ли растений. То кошки ездили в необычных машинах, выглядывали из окошек летающих тарелок и непонятных сооружений. Все это было настолько необычно, что даже слегка тревожило. Хотя, быть может, это биополе кота накладывалось на ее воспоминания о прочитанных когда-то опусах Кира Булычева.
В общем, мы их регулярно подкармливали, а я тайком от жены проделал в стенке сарая сбоку небольшой лаз, чтобы они могли ловить грызунов, которых, судя по помету, там обреталось предостаточно.
Иногда мы приезжали на дачу и в холода. Только поставишь, бывало, машину, а коты уже выскакивают навстречу из-под заборов, мяукая и задрав хвосты. Зиму они вообще переносили трудно. И если в начале декабря были гладкими, упитанными и пушистыми, то по весне уже ходили тощие, вылинявшие, со свалявшимися колтунами, жутко расцарапанными мордами и порванными ушами. В марте прошлого года они страшно бились друг с другом из-за рыжей некрасивой диковатой кошки Лизки, жившей поблизости. Та в итоге принесла четырех котят: двух рыжих и двух персикового цвета. Дочка ходила на них смотреть и осталась очень довольна. Рыжих хозяйка раздала, а персиковых удалось продать.
И в этот раз, только мы прошли на участок, как наши маленькие друзья выскочили со стороны сарая. Они постепенно приходили в себя после зимовки, раны на мордочках у них зажили и заросли шерстью, однако все равно на них грустно было смотреть.
В тот день Рыжик забрался как обычно к дочке на колени и уставился в экран компьютера. Он даже пытался, играясь, нажимать на него лапкой и внимательно следил за изображением. Персик тоже терся рядом, изредка мяукая и привставая на задние лапы. Потом оба потихоньку шмыгнули в сарай и стали там шастать, о чем свидетельствовало негромкое бряканье. Жене я об этом не сказал. Она не пускала их в помещения: боялась, что нагадят или все пометят.
На следующий день после обеда, за которым зверьки получили солид¬ные порции «Феликса», мы собрались в Москву. Персик, пожрав, сразу куда-то исчез, а Рыжик все терся возле дочки, заглядывал в глаза, будто пытаясь что-то сказать, а когда мы отъехали, я видел в зеркало заднего вида, как он сидит на дороге, глядя нам вслед. Через десять минут я уже вы-рулил на шоссе, прикидывая, как бы поскорее объехать чудовищные пробки на Ярославке.
И тут вдруг сзади, за лесом, в районе нашего СНТ что-то громыхнуло, полыхнуло и блестящая точка с нарастающим ревом рванула прямо в небо, оставляя за собою дымный след. Вскоре она уже скрылась в облаках, проскочив совсем рядом с транспортным самолетом, которые нередко заходят над нами на посадку в Шереметьево. Если это и была петарда, то какая-то совсем из ряда вон выходящая. А еще через пять минут позвонила на мобильник соседка и прокричала, что у нас взорвался сарай. Жена заохала, тесть заволновался, и я тут же развернулся.
На участке мы увидели ужасающую картину: в центре развороченного сарая чернела широкая яма в метр глубиной с обожженными и потрескавшимися глинистыми стенками. Вокруг горели разбросанные обломки досок вперемежку с битым шифером и моим барахлом, источая черный дым. Тошнотворно воняло керосином и горелым пластиком. Пожар мы с трудом потушили, благо помогли соседи и воду уже дали. А мне пришлось по ходу выслушать много нелицеприятной критики в свой адрес.
Позже я попытался рассортировать остатки своих запасов, недоумевая, что же взорва-лось, но в глаза бросалось лишь отсутствие лесной находки. Неужели это была бомба? Дочка все приставала ко мне со слезами на глазах: «Папа, а с котиками ничего не случилось, правда?» Дались ей эти бездельники! Я утешал ее как мог, однако их и в самом деле не было видно. Наверное, смылись, испугавшись взрыва.
Поздно вечером того же дня, войдя дома в Контакт, дочка вдруг увидела сообщение от нового собеседника под ником Санни, с аватаркой в виде фотографии Рыжика. Он был на ней почему-то в маленьком фиолетовом с блестками скафандре и шлеме с откинутым про-зрачным забралом, как у космонавта.
Неизвестный писал: «Командир межпланетного эсминца «Ушлый» Военно-Космических Сил Объединенного Содружества Независимых Котов экзопланеты Начхатья гвардии полковник второго ранга Мурло Солнцеподобный сердечно благодарит тебя, Машенька, за неоценимую помощь и поддержку! Еда всегда была вкусной, а почесывания – искренними и добросовестными.
Передавай наш горячий космический привет отцу. Проявив трудовую доблесть и героизм, он достал из болота и сохранил наш спускаемый аппарат, а также предоставил полный комплект оборудования и материалов для его ремонта. Верховный Кошачий Совет принял решение за особые заслуги в деле нашего спасения вручить ему высшую награду Объединенного Содружества - Позолоченный Противоблошиный Ошейник первой степени с бубенчиками.
За разрушенный взлетом нашего корабля сарай Павлу Михайловичу Центральным Государственным Банком Начхатьи выделена щедрая компенсация в твердой валюте – 7 кг вяленых мышиных хвостов.
Уже скоро, где-то лет через 80, со следующим рейсом, обязательно завезем то и другое и вручим в торжественной обстановке, готовьтесь. Свидетельство о награждении и чек на компенсацию – во вложенном файле.
Да настигнет смерть ваших врагов! Мур-мур, мяу-мяу!»
Распечатанное Свидетельство – лист формата А4, испещренный непонятными значками и фигурками кошек в разных позах, с отпечатками трех разных кошачьих лап висит теперь у меня на почетном месте над рабочим столом, между Грамотой от МГО СП России о награждении медалью имени Грибоедова «Горе от ума» и Сертификатом о прохождении обучения по монтажу оборудования в системе Кан-терм. Однако прежний авторитет в глазах тестя моя первая космическая награда, к сожалению, вернуть нисколько не помогла.
А еще, думаю, зря не оставили себе хоть одного Лизкиного котенка. Все-таки наполовину инопланетянин.