Петр Вайль

Его сосед по Венеции Антонио Вивальди, говорят, сочинял музыку быстрее, чем ее можно было записать. Видимо, также Петр Вайль творил свою прозу: умно, легко, изящно. Окружающий Петра Львовича мир покорно укладывался в изысканные строки интеллектуальных бестселлеров. Обретал бархатный тембр на «Радио Свобода». Излучал оптимизм и радость жизни, с коими колесил по миру этот яркий и бурный рижанин. А не колесить не получалось. Ибо главное – свобода. Одна из книг Вайля так и поименована: «Свобода – точка отсчета». От нее, от этой самой свободы, все, видимо, и пошло: учеба, книги, вопросы, отсутствие ответов, недоумение, поиск выходов, эмиграция… То есть – расширение свободы до бесконечных границ.

Впервые я  увидел Вайля в 2005-ом. Театр на Таганке – вечер, посвященный шестидесятникам. На сцене – главные делатели оттепели: Аксенов, Любимов, Хуциев, Вайль…  Каждый определялся с новыми степенями свободы, коими  одарила всех оттепель. Правда, подчас, без внятного разъяснения: свобода это или все-таки нет. «Шестидесятые - это вот, что такое, -  пытался докопаться  до корней   явления Петр Вайль. - Это, когда ты не знаешь, как поступать, то поступаешь по совести...»  Для чего, правда,  иной раз приходилось покидать родину.  Надолго. На десятилетия.

Чтобы, впрочем, возвращаться к истокам опять. С новыми взглядами на историю,  архитектуру, географию, литературу, публицистику и даже – кулинарию.   Точнее – с новым стилем постижения и толкования самых привычных сущностей. Характерным, прежде всего, отсутствием избитых штампов.  Разработкой индивидуальной стилистики. А стиль, как известно, решает многое. Если – не всё. «Что для этого нужно? – задавался вопросом Петр Вайль  и сам же отвечал, -  для этого нужно взывать к таким вещам, как чувство собственного достоинства, профессиональная гордость – не быть похожим на других».

И они не были похожи: Довлатов, Генис, Вайль – русско-нью-йоркские литературные предгорья начала 80-х, над которыми возвышался пик Бродского. Редкий сплав пишущих талантов.  Литературный резонанс от тесного сближения гениев – впечатляющий. Вайль, упрямо следуя стезей неукротимой любознательности, пытается объять необъятное. Хочется рассказать обо всем. Обо всех. О стране, которую покинули. О той, в которую прибыли вновь. О точках на карте, в которые  только намечен маршрут. О главных книгах, что там имеются. Об авторах, что  их сочинили. Об улицах, на которых те проживали. В конце концов - пабах, в которых сидели за пинтой пива…   В итоге Петр Вайль прочно обосновывается в новейшей литературной (да и телевизионной - тоже) истории с интереснейшим своим творением под названием «Гений места».

Судьба отвела Петру Львовичу не так много – только 60 лет. Он ушел в 2009-ом. Можно сказать, «на пике славы», к которой он, насколько известно, относился довольно сдержанно.  Источая западный образ мысли, десятки лет выступая на «Радио Свобода», Вайль, тем не менее, имел постоянные колонки и в «Российской газете», и в «Ведомостях» и в иных, вполне официозных изданиях. Что по нынешним, постдемократическим российским меркам, выглядит почти невероятно.

Помню, как в 2006-ом он выступал в Клубе региональной журналистики по самым, на тот момент, животрепещущим для пишущей братии темам. Ими, помнится, были тогда всего лишь разного рода журналистские трюизмы и штампы. Но не принципиальное падение журналистики до  пропагандистского уровня, как смотрится эта ситуация сейчас. О чем бы говорил Вайль сегодня, доведись ему выступать по такому же поводу – кто знает…

Петр Вайль так и не вернулся в Россию. Навеки остался в своей возлюбленной Венеции. На кладбище Сан-Микеле. Лежать рядом с великим  другом Иосифом Бродским. Если бы в тот день в Венецианской лагуне не задул февральский бора и не нагнал на город  полуметровую волну, может быть удалось бы в третий раз встретиться с Вайлем. Но не судьба – наш катер спешно отходил на Кьоджу в половину пятого…