ИГРА

               
- Вот смотри, – говорил  мне Вениамин, – она,   кроме единения с природой, охота, ещё и самих людей объединяет, воспитывает и даже роднит. Да, да, роднит и воспитывает. И нет тебе тут ни чинов, ни званий. Были редкие случаи, когда на охоте ссорились или ругались, и это были большие дураки, можно сказать. Вот я тебе сейчас случай расскажу, который мне отец Михаил Алексеевич рассказывал. Ты же его должен знать хорошо. Вы же с ним встречались на охоте. Он был у меня опытный охотник. Собак любил до ужаса. Особенно гончих. Пожалуй, такие гончие, как у него, в Сурском мало у кого были.  А сам-то он у меня был человек степенный, рассудительный, неглупый и спокойный. Выпить мог, пожалуйста, но в меру. В общем, нормальный русский мужик. Частенько его на охоту приглашали. Кто если с области приедет, да и из местного руководства, охоты любители, тоже.  Вот, говорит он, приболело как-то у нас первое лицо района. А кто было первое лицо района? Конечно, первый секретарь райкома партии.  Мужик неплохой, деловой. Из наших мест. Как говорят, из низов, из народа. Отец говорил, с ним можно было вопросы спокойно решать. Я тогда ещё пацаном был. А ты, чай, его должен помнить? Ну, как же. Я думаю. Валентин Александрович. Да. Сердечко что-то у него. Ну что же, если за дело и людей переживаешь, то конечно. Так вот, приписали ему на свежем воздухе почаще бывать, а в выходные от работы отвлекаться. И решил он охотой заняться. Купил ружьё. Председателем охотобщества тогда Павел Иванович, что ли, был? А может, не он. Да, в общем, не важно. Не в этом дело. Но егерем точно Фёдор Александрович. Мужик знатный, знаменитый. Как ни говори, Герой Советского Союза. Добрейшей души человек. Как он только фашистов так здорово колотил, не пойму? Видно, уж очень сильно они тогда наш народ достали…
В то время чтобы первый секретарь охотой занимался, это  была редкость. Вот комсомолия у нас тогда охотой бредила. Помнишь, Костя был первым секретарём комсомола, так он, куда ни едет, у него в машине ружьё обязательно. Да ну, ладно. А случай вот какой. Мой отец с Валентином Александровичем и Фёдором Александровичем втроём охотились с гончими на зайца за Сурой, там где-то, в районе Пичерок. Ну, и решили к вечеру заночевать в доме охотника. Помнишь, в то время за ним приглядывали, какой-то мужик, из Полянок, по-моему. Ну, подключили аккумулятор проводами прямо от «Уазика» к лампочке на кухне. В общем, тепло и светло. Расположились. Закусили. Отец с Фёдором Александровичем, как положено, по сто грамм фронтовых приняли. А на улице лёгкий морозец.  Собак в помещение определили. Ночь впереди долгая. Решили в картишки сыграть. Время, так сказать, убить. Договорились:  кто проиграет, тот под стол лезет, и три раза прокукарекать должен. Отец, говорит, проиграл, полез. В общем, всё, как положено, исполнил. А победители сверху с радостью по столу отбарабанили. Потом Фёдор Александрович проиграл и тоже полез, только прокукарекал что-то немного слабовато.  И вот дошла очередь, проиграл Валентин Александрович, так сказать, первое лицо района и заявил: я под стол не полезу и кукарекать не буду, вот и всё. Ну, вроде ему как бы партию позорить не положено.  Мой отец, ты же знал его, вроде так тихонько, для порядка возмутился.  А Фёдор Александрович твёрдо заявляет: я лётчик, полковник, Герой Советского Союза лазил, а ты не хочешь, так, говорит, не пойдёт.  На работе – это другое дело, там марку надо высоко держать, чтобы все видели, что ты командир, как в бою. А здесь, говорит, что? Игра, отдых. Вот на войне-то порой навоюешься до чёртиков, сил больше нет. А вот так, с друзьями сядешь, сразишься в дурачка, в простого советского, отвлечёшься. Оно вроде немного, а полегчает. Ну, это, конечно, в свободное время, если выдастся. И ни званий тебе тут, ни должностей. И руководство это всё понимало и само порой с удовольствием участвовало. Что же, все мы люди. И надо же, говорит отец, – подействовало.  Убедил секретаря Фёдор Александрович. Ладно, говорит тот, прав ты, наверно, Фёдор Александрович. Только как бы стол мне тут не разворотить, мужик-то я большой. Вот видишь, мужик-то он всё-таки оказался правильный. Власть-то не успела его совсем испортить. Она, игра-то, в жизни такая, мало кто должностью испытания выдерживает, очень мало.