Красавица Эля


Эля – красивая девушка. И, что интересно, в роду у них красавиц не наблюдалось, вплоть до прабабушек – прадедушек, чьи фотографии сохранились. Стало быть, красота по наследству не передается, а образуется сама по себе, произвольно.
Родственники приглядывались к Эле – в кого девочка уродилась? Подмечали, что глаза у неё от деда по отцу, а белизна и нежность кожи от бабки по материнской линии, губы от двоюродной тетки Анны, а носик от матери. Вот так, взяла от каждого самое лучшее, по капельке, по частице – и получилась красота, глаз не отвести. Все восхищались и гордились Элей – не у каждого в роду есть такая красотка, на которую по праву родства можно смотреть, сколько захочется.
И только мудрая бабка Тая внучку украдкой крестила и приговаривала, что к такой красоте обязательно должен ум прилагаться, потому что охочих и бойких до неё много найдется, и мало ли в какие лапы попадешь. Эля слушала, усмехалась, но к бабкиным словам прислушивалась, и не только мудрости от близких набиралась, но и училась с удовольствием: и музыке, и живописи, и разным точным наукам, мало ли что в жизни пригодится. А в это время со всех сторон доносилось: «хвостом не вертеть, с мужчинами держаться строго, всему свое время». И то ли родня её так убедила, то ли такая уж уродилась, а только к тридцати годам Эля все ещё была не замужем, и, главное, совсем не хотела. Не тянуло её замуж. Считала, что совсем для другого создана – для творчества. Работала в музыкальном училище, дирижировала хором, да рисовала с упоением. Жила в свое удовольствие, все её устраивало, ничего в своей жизни менять не собиралась. От женихов отбоя не было, но сердце Эли молчало. Правда, последние годы поклонников поубавилось. Красота никуда не делась, но девичье очарование ушло. На то оно и девичье, не вечно же ему быть.
В августе, на исходе лета, перед новым учебным годом, укатила Эля в Санкт-Петербург, к своей подруге, художнице Римме, и там   познакомилась с Эдиком.
Встретились они в одном из модных ресторанчиков на Невском, где собиралась городская богема, и Эля влюбилась с первого взгляда. Увидела его и едва не задохнулась, но виду не подала. А он произносил длинные и остроумные тосты, сверкал живыми глазами в сторону Эли, но не подходил. Под утро Эля вышла на воздух, стояла у парапета, смотрела на тяжелые, быстрые воды Невы, и не знала, что ей делать. Уйти и забыть, или подойти первой? Вдруг чья-то рука обняла её за талию. Она не оглянулась. Сердцем почувствовала – он. А голос у самого уха уже шептал о счастье.
Неделю они не выходили из гостиничного номера. Это были самые счастливые дни в жизни Эли. И то, что их имена начинаются на одну букву, казалось ей хорошим знаком. А потом он исчез. Проснулась Эля ночью, а его нет. И номера телефона его не знала. Они ведь за неделю ни разу не расставались. И гостиницу сняли на её имя, и в ресторане его не видели, и никто из знакомых его не знает, кто он и откуда. Пришел, ушел. Мало ли таких забредает на огонек. Осталось только имя. Эдик. Эд. Эдуард. Эдичка. Да и то она теперь сомневалось – его ли имя?
Потрясенная до глубины души мужским коварством, Эля вернулась в свой южный город. Не знала, что так больно бывает, что любовь, которую классифицируют как «больше жизни», делает эту жизнь невыносимой. Боролась со своей болью как могла, погрузилась в работу с головой, много рисовала, и однажды поняла, что ненавидит Эдика. Усилием воли вытеснила из памяти его образ. Ну, или почти вытеснила. Если, как говорят, от любви до ненависти один шаг, то у Эли оказалось всего четверть шага. Мучительная тоска прошла, вместо неё наступила пустота, равнодушие ко всему на свете. А вскоре выяснилось, что ждет ребенка. Решила рожать – пусть будет. Бабка Тая с матерью сильно переживали, больше, чем сама Эля. Как можно рожать без мужа?! Правильно говорят, не родись красивой, а родись счастливой! Эле бог красоту дал, а про счастье забыл! Все ждала принца на белом коне, а осталась совсем одна! И ещё много чего обидного и несправедливого они говорили Эле, так что она решила выйти замуж за первого встречного. Лишь бы отвязались.
И тут у неё появился новый поклонник, Миша. Невысокий, лысоватый, с пошлыми усиками, лет сорока. Приметил Элю на улице, встречал возле училища, цветы дарил, шоколадки. Скромничал. Как потом выяснилось – богатый, свой бизнес имеет. Хотел, чтобы девушка не за деньги его полюбила. Неделю встречал, потом сделал предложение. Эля удивленно вскинула свои соболиные брови и отказала. Совсем он ей не нравился, и она уже решила, что не за первого встречного выйдет, а за второго. А лучше, вообще не выйдет. Сама вырастит ребеночка. Но Миша снова пришел. Настойчивый. С матерью познакомился, втерся в доверие к бабке Тае. Они – женщины честные, сказали ему о беременности Эли. Думали уйдет сразу, а его это известие нисколько не смутило. Сказал, что будет о ребенке заботиться, как о родном. Теперь уже мать и бабка вцепились в Мишу мертвой хваткой, понимали, что такие мужчины на дороге не валяются. Элю уговаривали изо всех сил, пускались на разные хитрости и обещания. То устраивали встречу, вроде бы случайную, а на самом деле ими очень хорошо спланированную, то вдруг обе сразу заболевали и помочь им мог только Миша.
В общем, своего добились, досталась Эля хорошему человеку. Поддалась уговорам, убедила себя, что стерпится, слюбится. Сто лет назад выйти замуж по расчету вообще считалось не зазорно, брак имел мало общего с любовью. Скорее, это была торговая сделка. И Миша был настолько деликатен и терпелив, и отношения между ними были как у брата и сестры, пока Эля ходила беременная. Она даже прониклась к нему   огромной благодарностью, и была уверена, что, вот-вот, и полюбит всем сердцем. Но после рождения сына, в котором Миша души не чаял, пришел он однажды в спальню жены, и она старательно свой супружеский долг исполнила, а потом до утра не спала, и смотрела на мужа с отвращением и ужасом. Понимала, что так нельзя, что должна изменить своё отношение к нему, но путь от нелюбви до любви оказался таким длинным, что конца ему не было видно. Совсем не как от любви до ненависти.
 Со стороны их семья выглядела очень благополучной, всем на зависть. Хорошо воспитанная Эля привычно свои эмоции подавляла, все в себе носила, наружу не выплескивала, с мужем была милой и уступчивой, и никому в голову не приходило, какой огонь бушевал у неё внутри. Все непрошенные мысли гнала прочь, как Скарлетт О”Хара, говорила себе: «Я подумаю об этом завтра». Но и на следующий день думала: «завтра, завтра». И все чаще перед глазами появлялись странные видения, слышались голоса, мучили головные боли. Эля из училища ушла, кисти и краски забросила. А когда совсем невмоготу становилось от прикосновений мужа, от его ласк и нежных слов, погружалась в свой внутренний, выдуманный мир, расцвеченный особыми, невыносимо яркими красками, отвечала мужу невпопад, и он смотрел на неё недоуменно, но особого значения этим странностям не придавал. 
А однажды она решила от мужа уйти, вернуться в родительский дом. Мать тут же тайком позвонила Мише, он сразу примчался, и все сделали вид, что ничего не произошло, просто Эля приехала в гости. А тут снова рождение ребенка, дочери. Миша от счастья чуть с ума не сошел. Души в детях не чаял, хорошим отцом был обоим. Новый большой дом построил, прислугу нанял. Как свободная минута, с детьми возится, на себе катает, на Элю влюбленно поглядывает.
А Эля все чаще сидела в кресле-качалке на террасе, смотрела на синюю чашу бухты, погрузившись в неведомый мир, о котором знала только она, и в котором ей было хорошо. Потом стала сильно уставать. Сама удивлялась – от чего? Думала - ерунда, пройдет, с кем не бывает. А когда стало совсем слабой, начала заговариваться, выяснилось, что у неё психоз, и уже давно, и вылечить её вряд ли удастся.
Муж переполошился. Нашел лучших врачей, лучшие санатории, лучшее лечение. Ничего не помогло. Сидела Эля на террасе целый день, в любую погоду, смотрела отрешенно, о детях забыла, о муже, тем более. Мать и бабка детьми занимались, на Элю посматривали, переглядывались – чего ей ещё надо? Все есть, как сыр в масле катается.
А однажды ясным осенним днем муж вышел на террасу и увидел пустое кресло, покачиваемое ветром. На столе, под чайной чашкой обнаружил записку: «Мои дорогие, простите меня. Чувствую, что я не поправлюсь. Эта болезнь сильнее меня. Я не в силах с нею бороться. Не хочу портить вам всем жизнь. Я приняла единственно верное решение. Миша, ты хороший отец, и будешь кому-то хорошим мужем. Простите меня».
На берегу моря нашли её шарф. А Элю так и не нашли.

29.08.2019г.


Рецензии