Интервью

Ну и вот. Тянемся мы с Кэрол в кабак, тащимся, чего уж там, четвёртый день забуха, а до этого ещё с полмесяца. В понедельник перервались, иллюзию создали, начало недели, новая жизнь, все дела. Досквалыжили как-то до вторника, а там… Двое в каноэ, рекордсмены алкозаплывов, видос, сам понимаешь, хотя Кэрол всё ещё очень даже. Не чешу, мужики по-прежнему на улице шеи сворачивают, «ишоонаснимделает» в зенках. Ноги, да и всё, что выше, по высшему же разряду, лапал я это в сортирах. Хорошо бы до постели добраться, да где уж. Я в хостеле, комнатёнка картонная на троих, у Кэрол дома тётка лежачая, мать, племянник, дебил–пятнадцатилетник, и утка облупившаяся. Утка – семь раз в сутки. Смотрю я на голохеров этих на улице и понимаю – бровью дёрнет, подойду и всё вот это из буркал повыдавливаю. Шаг всего, но боюсь, кричу тебе, в лаже собственной расписываюсь, боюсь койку в хостеле смердючем потерять, на мир ваш долбанный в клетку пялиться. Хотя чего там терять? Шаришься-шаришься, кому-то прёт даже, выбиваются, баблом подзарастают, ну и дальше? Пошумят, пошуршат и успокоятся, червям на радость. Правда, Кэрол… Не парь мне тут про любовь, для книжек с картинками оставь. Кэрол – это Кэрол, и всё.
Так вот, история. На пару минут дела, закиснуть не успеешь. Дошаркиваем мы до кабака, всё как надо, народ, знакомцы старые, у входа. Затягиваются, по кустам поблёвывают, кайфы в воздухе поразливались, накатоса могучего предвкушение. И тут выруливает тип этот. Рубашонка, очечки, тощий, но не как я, на алкодиете, а из бабских любимчиков. Выруливает и микрофон в хлебло тычет, мол, концерт сегодня модной молодёжной группы, интервью берём, вкусы аудитории изучаем. Я, ясно дело, подохереваю, какая модамолодёжь, мы нажраться пришли и блэчару послушать, Сатана, типа, боги хаоса. Уже собираюсь ему это растолковать в доступной форме, и тут Кэрол меня оттирает, всё на ней топорщится в облипку, и говорит спокойно так: «А давайте ваши вопросы». Кэрол – это Кэрол, я отхожу, закуриваю и наблюдаю. Она если делает, то по науке, знает, о чём и как. Бухло бухлом, но книжки мы в своё время тоже почитывали, это потом всё хостела картонкой накрылось и уткой ржавой. Короче, он ей, типа: «Хотелось бы знать нашим зрителям, чем живёт прогрессивная молодёжь, как вы на жизнь смотрите, какие видите перспективы». Кэрол помолчала чутца, полезла в сумку, достала пузана с вином, накатила и говорит: «Сказали бы мне лет десять назад, что интервью брать будут, охренела бы, а теперь норм, вообще не ёкает ничего. Короче. Про чай-кофе по утрам не расскажу, бабла на них нет. По вечерам вот с ним, - на меня кивает, - квасим, туда всё и уходит. И подробностей молодёжных тоже не будет, извиняй, бухаем, а потом где потрахаться ищем. Зато жизнь на виду – скрывать-стыдиться нечего. Ну, чмоки, дорогие зрители», - рассылает Кэрол поцелуйчики оператору в объектив и отгребает. Я отрыгиваю и за ней, успеваю только заметить, как обоих телевизионщиков перекособочило.
И да, в кабаке таки блэкуха весь вечер играла.