Родимая Глава 15

   Хлеб - это жизнь
               
  Завтра Вербное Воскресенье, и мы готовились к нему со всей ответственностью.

 Вечером бабушка допоздна стояла на коленях у икон и по памяти читала молитвы, а утром, встав пораньше, она сломила несколько веточек с деревца, и мы отправились в храм для их освещения.

Народу было очень много:  приехали из соседних деревень и станиц,  где не было церквей или священнослужителей, а также те, кто принял крещение в этом храме.

 Церковь была небольшой, всех не вмещала, поэтому большая часть народа находились на улице, в основном это были казаки и казачки, стояли, тихо переговариваясь.

Появились представители от сельсовета и пропаганды, просили народ разойтись, уверяя, что религия - опиум для народа.

 Но люди молча слушали и не расходились по домам.

 Все были нарядные, в простом, но праздничном, одеянии.

 Мы с бабушкой тоже принарядились: одели мне мое, уже ранее описанное в книге платьице, а бабушка повязала платок в мелкую клеточку, подаренный ей, одной из пациенток.

 На плечах ее была старенькая, но чисто выстиранная кофта, юбка в складку.

 Там, где было пыльно, бабушка приподнимала свои юбки, под которыми виднелась  еще одна - белая с прошвой.

-Бабушка, а когда вы мне сошьете такую юбку, белую, с кружевами?

- Внученька, такую юбку ты наденешь только перед свадьбой, под свое подвенечное платье, а потом будешь носить ее постоянно под своей одеждой.

- Ой, как долго ждать! - сказала я ей.

-Ничего,- успокоила бабушка,- у тебя и так красиво смотрится платьице.

Стало тихо: из храма вышел батюшка, за ним - певчие, один из помощников батюшки нес за ним воду в чаше.

  Батюшка, окуная в воду кропило, стал кропить весь собравшийся у храма народ и вербу, которую они держали в руках. Окропил и агитаторов против религии.

 Все радостные, в приподнятом настроении отправились по домам.

- Вот и хорошо, все Господь уладил, обошлось без скандала, ведь это - самый главный праздник в году, и скандалить никак нельзя в этот Богом данный день,- радовалась моя бабушка.

После церковной службы пришли домой, везде по углам в хате поставили веточки вербы, затем бабушка освященной водичкой окропила все в комнатах.

- А теперь, внученька, давай займемся трапезой! - И мы сели с ней кушать борщ с фасолью, а на второе - томленая в печи картошка с луком и морковью, так как был пост.

 Запили узваром.

 Это был у нас настоящий,  праздничный, обед.

После Вербного Воскресенья, по истечении нескольких дней наступил Чистый четверг.

 Бабушка с ночи натопила печь, до зари нагрела воды в чугунах, поставила корыто, налила в него воды и перед рассветом выкупала меня, а затем искупалась сама.

 Это она делала каждый год перед Пасхой.

 Даже в военное время она ухитрялась искупаться сама, искупать своих внуков, пока они находились у нее.

 После купания мы с бабушкой еще успевали до рассвета поспать.

В пятницу бабушка ставила тесто на пасхи, несколько раз ночью вставала и вымешивала его в кадке.

 В субботу ставила тесто в печь.

 На каждой из них был сделан хлебный крест.

 Когда бабушка вынимала готовые пасхи из печи, то смазывала их взбитым куриным белком с сахаром, то посыпала крашеным пшеном.

К нам зашел отец Серафим с приглашением, посетить их маленький храм в ските.

Бабушка пообещала прийти на богослужение. Отец Серафим присел на лавку.

Я подошла к нему и спросила: А зачем святят пасхи и яички?

- В древности,- пояснил он,- люди приносили в церковь просфоры, которые пекли сами, и они использовались в богослужении для совершения Таинства.

 Хлеб, который используется в богослужении, это приношение Богу.

 В храме мы радуемся и причащаемся Небесного хлеба - Тела и Крови Христовой, принимаем Христа в свое сердце и в свое тело.

 Эта радость касается и наших душ, и наших тел.

Хлеб символичен - это тот продукт, без которого человек не мог существовать:

 «Хлеб наш насущный даждь нам днесь», говорится в молитве.

 Хлеб всегда был символом жизни, питания.

 Но хлеб - то мы получаем от Бога: Он произращает злаки, а мы их используем.

 А кулич - это ж не просто хлеб для питания нашего, но хлеб радости праздника, который мы употребляем дома в праздничной домашней трапезе.

Делаем этот хлеб сдобным и красивым, ведь это хлеб величайшего праздника.

Украшенные куличи и пасхи, крашеные яички - все это освящается молитвой.

 Мы с бабушкой  внимательно слушали все, что говорил отец Серафим о Пасхе, о традициях церкви.

 Посидев, попив кипятку без сахара, он пошел к себе в скит, а бабушка дала ему на дорогу фрукты.
               
Наступил день Пасхи!

 Я проснулась,  посмотрела на кровать, где спала бабушка, но ее не оказалось на месте, я позвала, она не откликнулась.

 Мне, почему-то стало страшно, я забилась в угол печи и сидела, поджав коленки.

 Скрипнула дверь - на пороге с сумками стояла бабушка.

- Ты уже проснулась, внученька, а я вот ездила пасхи святить, приехал твой папа и подвез меня к храму, высадил, а сам уехал, а когда закончилась служба, снова меня забрал и привез домой.

 Сейчас придет, будем разговляться.

 Я потихоньку слезла с печи. Бабушка принесла мне праздничное платье, новые сандалии, которые отец привез к празднику, и я, переодевшись, пошла, встречать папу.

 Он, привязав лошадь к плетню, повесил ей на шею сумку с овсом, подошел к бочке с водой, вымыл руки.

 Увидев меня,  поднял на руки и принес в хату.

 - Тяжелая стала, бабушка тебя откормила здесь!

Домой не собираешься?- спросил он у меня.

- Нет пока, как я бабушку одну оставлю, я же ее помощница!

 Старшие переглянулись и засмеялись.

Бабушка застелила чистую, накрахмаленную скатерть, по краям которой были вышиты крестиком красные петухи, стала ставить на стол чашки с разными кушаньями: и огурчики с квашеной капустой, и картошку горячую, и яичницу на сале, холодец, сверху посыпанный хреном, а самое главное - в центре поставила пасху обложенную яйцами, окрашенными в луковой шелухе.
 
Отец вытащил из сумки сверток, в нем был кусок свиного желудка, начиненного мясом. Бабушка порезала его тонкими ломтиками и сложила в чашку.

 Она потянулась рукой куда-то за тумбочку и, вынув оттуда бутылку, поставила ее на стол.

 - Но это, мам, уберите, мне на работу, а ты же не пьешь.

 Бабушка снова спрятала бутылку на прежнее место.

- Тебе что, сынок, и сегодня выходного нет?

-А когда это нам разрешали на Пасху не работать? Наоборот, этот день у начальства самый рабочий.

Бабушка встала из-за стола, мы за ней, она прочитала праздничную молитву, и все сели отмечать день Пасхи.

Очистив яйцо от скорлупы, разрезала его на три части, отрезала три кусочка сала и три кусочка пасхи. Сначала мы съели пасху, а затем начали кушать яйцо с салом.

Бабушка поставила холодец.

Покушав, взрослые остались поговорить, а я, взяв два яйца, побежала на улицу, чтобы показать, какие они у нас красивые!

 Соседи меня стали все угощать: кто пасхой, кто кусочком пирога, кто яичком.

 Я принесла домой целый подол угощений!

- Но вот, пока мы с тобой, Алеша, разговаривали, внученька уже успела гостинцев собрать!

 Но что ж давай, выкладывай вот в эту чашку, и она стала помогать мне, перекладывать гостинцы.
               
У моей бабушки на руке было серебряное кольцо, и я никогда не видела, чтобы она его снимала с пальца.

- А кто вам подарил колечко?- как- то спросила я у бабушки,- дедушка?

- Нет,- ответила она, - мне подарил его мой батюшка, он привез его из города перед самой моей свадьбой.

 Оно теперь стало совсем тоненькое, за много лет поистерлось, но не ломается.

- А что подарил вам дедушка Ваня?- спросила я.

- Да я и не помню уже, нет, стой, помню - большой шерстяной платок.

 Ваня работал у богатого казака, и по окончании работы, жена казака вынесла и дала ему для меня платок, он был почти новый, большой и теплый, помню, клетка на нем была зеленая, а сам он коричневый.

- Бабушка, а кто вам шил одежду, юбки, кофты? - продолжала я допытываться у бабушки.

- Все сама, училась у соседки.

 Она портниха была, но и меня подучила, я ей за это коров доила, огород пропалывала.

 Так я потом всех  детей своих обшивала, что из нового кроила, а в основном перешивала со старших, уже выросших из одежонки, меньшим.

 Твоему отцу всегда доставалась одежда от старших.

 Дедушке твоему тоже перешивала, кто даст штаны или рубаху, а на него великовато, я распорю, перекрою и сошью заново.

 Нового-то мы ничего не видели.

 Это я пока у батюшки своего жила, так к Пасхе получала обновы: то кофту, то туфли, он мне у сапожника их  заказывал.

 Долго они у меня носились, крепкие были
 
Бабушка сидела, призадумавшись, вспоминая старое время.
 
Я подошла к ней, посмотрела в ее лицо, все в морщинках, и сказала: - Когда я вырасту, я куплю вам, бабушка моя родимая, самую красивую кофту с юбкой и новые коричневые туфли.

- О, внученька, я уже туфли не одену, ты же видишь, я все лето хожу в чувяках, что купила на ярмарке, они мягкие, удобные, не давят на ноге косточки, а туфли теперь только для молодых.

- А во что обувался дедушка? - спросила я у нее.

 - Он носил яловые сапоги из сыромятной свиной кожи, они были теплые, он их носил круглый год, так как другой обуви у него не было.

 А когда был молодой, носил лапти, сплетенные из бересты.

 Тогда все так ходили, помещики поденщикам не платили, и купить обувь было не за что.

 Мне не очень было понятно, что такое яловые сапоги и лапти, кто такие поденщики, но я с интересом слушала все, о чем мне рассказывала бабушка.

По истечении многих, многих лет, я понимаю и осознаю, как трудно жили мои дедушка и бабушка, как трудно жилось моему отцу, но через это прошли все, такое было время!


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ