Печенье к чаю

Завод стоял. Это была не первая остановка. Но сейчас прочно и надолго стопорнуло работу отсутствие сырья. Девять месяцев простоя. Так им говорили...

Почему не уволилися сразу, не пошёл искать новую работу?... Ждал, что вернут долги по зарплате. Наивно, конечно, полагать, что всему коллективу откуда-то свалятся такие деньги... Дал слабину, конечно... Не по-мужски... Перебивался с женой редкими заработками... Запил... Она тоже... Сыну в школу на осень идти в первый класс... Стыдно перед людьми, а что поделать-то?...

И тут с работы позвонил кадровик. Стараясь говорить твёрдым голосом, слушаю "заманчивое предложение": "Заросла травой территория. Покосишь? Директор налом обещал заплатить!" Соглашаюсь сразу. Не спросил даже сколько заплатят. Какая разница? Хоть сколько... Вчера утром ели последний раз. Сварили в одной кастрюле последние макароны и манку одновременно. На троих этой "замазки" хватило... Вчера...

Пытаюсь бриться. Руки дрожат от волнения. Порезался... Какой одеколон, я тебя умоляю... Люська давно "вылакала"...
Три остановки пешком. Проходная. Показал пропуск. Вежливо пропустили. Смотрят подозрительно. Пытаюсь улыбаться. Выдали косу, ёмкости с бензином, маслом, оранжевый жилет. Глянул фронт работ - ужаснулся. А что делать? Погудим, подруга!

После часа работы - сил уже нет никаких. Хорошо, что взял воду с собой. Полторушка уж на исходе... А тут "нежданчик" - охранник бежит. Пожрать принёс! Директор распорядился. Развернул газетку на траве, а там: "Мать честная! Яйца, сало, огурцы, даже пачка печенья "К чаю"...
- А попить? Набери мне браток водички в мою пустую, пока я ем.

К концу трапезы чувствую себя человеком. Печенье сынку, в карман жилета... Охранник снова водички принёс. Так жить можно!
Солнце смалит нещадно. Свернул из газетки пилотку. Красота! Рабочий класс! После полудня вздремнул чуть в тени. А то аж тошнит от выхлопа, надышался... Только кажется в сон провалился, цех приснился, станок родной - уже охранник прибёг, за плечо трусит: " Что разлёгся? Спать дома будешь!"

Еле собрал мозги до кучи. Снова завёлся с подругой - жужжим на всю округу... Стал думать: "Сколько ж заплатят-то? Вот, растяпа! Не спросил... Саньке, сынку, костюмчик нужен, рубашечка, ботиночки, рюкзак, тетради там, карандаши всякие... Эх, сколько всего, однако... И деньги от Люськи спрятать надо. Пропьём, зараза. Совсем облик человеческий потеряла, а ещё женщина..."

Голова гудит и тошнит. Чуток осталось-то, вот до той посадочки вдоль забора. Пойду посчитаю сколь шагов-то?   Чуть от шума голова отойдёт... Залил топливо в косу. Пусть передохнёт. Пошёл... Пять, десять, двадцать пять... В длину... В ширину... Эх, жизнь, зараза... Облокотился на тополь. Ствол прохладный, гладкий... Только б Люська деньги не пропила...

Охранник, заслышав тишину, снова шагал по территории. Увидев косу в траве, психанул: "Опять спит, паразит!"
Но паразита нигде не наблюдалось. Повертел головой налево, направо, увидел-таки оранжевый жилет в посадке. Свистнул. Не отзывается. Пошёл через метровые заросли сорняка, матерясь, пачкая в пыльцу костюм. Солнце клонилось к закату и слепило глаза. Не сразу и понял, что этот алкаш делает на дереве? За яблоками на тополь полез? Гыгыкнул, но тут же стал как вкопанный... Косильщик... висел на собственном ремне. Ветер легонько покачивал его тощее тело, а карман жилета оттягивала пачка печенья...

Люська даже не плакала. Она стояла рядом с ментами, директором, охранником и кадровиком. Она даже не глянула на его тело, снятое и лежащее тут в тени. Голодный взгляд цепко рассматривал барсетку директора. И когда она расписалась в протоколе опознания, получила пачку купюр, то быстро зашагала к проходной, слегка наклонясь вперёд, как бы боясь, что догонят и отберут... Кадровик, бледный, оправдывался перед опером. Охранник наклонился, достал из кармана жилета пачку печенья и хотел было окликнуть женщину, но тут муравей цапнул его за палец. Налезли уже в пачку на запах ванилина... Пачка улетела в траву подальше... Красивая фарфоровая чашка с блюдцем на обёртке не разбились...

2015