Самосовершенствование

Сумерки сгущались над покрытой густой темнотой непроходимой чащей, звёзды будто бы померкли, луна со своей армией теней отбила своё место на небе, использовав кроваво-красный закат в своих целях. Среди вонзённых штыками в землю высоких деревьев, закрывающих широкой листвой и без того пустое ночное небо, украшенное лишь холодным лунным диском, бежала худощавая, с виду истощённая фигура с голым торсом и в одних только изорванных до колена штанах. У неё были длиннющие, пыльные и ныне как будто бесцветные волосы, которые постоянно спадали ей на глаза. Спина его была обильно покрыта следами будто бы розг — раны были глубокие, но всё же кровь уже запеклась. От торса же его почти ничего не осталось — было видно одни кости, которые будто бы давили на плоть, пытаясь её разорвать и вырваться наружу. Ступни без обуви не было видно за огромным слоем земли, а вдобавок в ноги постоянно впивались маленькие веточки, а камни оставляли ушибы и кровоточащие порезы — фигура оставляла за собой едва заметный, но всё же — кровяной след. На лбу были ссадины от раскатистых ветвей, в которые фигура то и дело врезалась — казалось, они возникают из ниоткуда.

И вот, под звуки собственного прерывистого дыхания, кашля и стона фигура прорвала преграду из деревьев, грозно замыкавших лес, и выбежала из чащи в открытое, покрытое сплошь одной травой поле, посреди которого разверзлась бездонная яма. Впереди было видно будто бы продолжение всё того же леса, закрытое решёткой высоких дубов — поле как будто разрезало две части всё того же леса. Фигура обречённо и громко застонала и упала на колени. Нужно было отдохнуть. Давно не было никакой еды, воды и сна — лишь бег, постоянный, безостановочный — вечный. Фигура сидела и рассматривала руки, испещрённые царапинами и со следами земли — она опиралась на них, когда поднималась после очередного падения.

Как вдруг фигура услышала доносящийся из леса хруст кустов и почувствовала, как ветер усилился и стал играть листвой деревьев, как стало холоднее, а свет луны, меж тем, предательски отказывался согревать. У кромки леса, из которого выбежала, фигура увидела, как ступила чья-то нога. Вмиг из густой тьмы вышло и другое тело уже иной фигуры. У неё была лысая голова, тёплая осенняя куртка с меховой подкладкой, высокий рост, широкая грудь, большие руки с кожаными перчатками, мощные ноги с сапогами, чтобы ступать по лужам.

Зрачки худощавой фигуры расширились, а кости, обволакиваемые измученной и ослабевшей плотью, задрожали — вдруг стало ещё холоднее, а лунный диск на небе будто бы насмехался.

— Нет… — выдавила худощавая фигура.

Высокая и лысая же вышла на поле и, приминая траву, размеренным шагом пошла навстречу той, что была на коленях:

— Долго же пришлось за тобой гнаться.

— Как?

— Лес мне помог.

— Голодно…

— Дичи полно, ягод и грибов тоже.

— Холодно…

— У какого-то убитого лесника была одежда, и она пришлась как раз впору.

— Жажда…

— Выйти на ручей было несложно.

— Темно…

— Глаза привыкли.

— Но бежать…

— За тобой тянулся кровавый след.

— Столько бежать…

— Ты от чего-то, я — за чем-то.

— Нет…

— Да.

В темноте сверкнуло ярко серебряное дуло пистолета.

— Пожалуйста…

Ослабевшая фигура поднялась на четвереньки (на большее не хватило сил) и уже думала бежать, как вдруг железная птица влетела в его колено и продралась своим острым клювом насквозь.

— Нет…

Ослабевшая фигура ползла навстречу другому лесу, но на самом деле приближалась к яме.

— Нет…

Рука больно схватила её за волосы, и вот ослабевшая фигура снова оказалась на коленях.

— Пожалуйста!

Гром потряс небо.

— Долго же пришлось за тобой гнаться.

Новая громадная фигура потащила за волосы безжизненное тело и, дойдя до ямы, сбросила её туда. Яма полнилась трупами — детей, подростков, стариков — все до единого голые и окровавленные: их зловоние медленно поднималось вверх и заполняло воздух.

Фигура какое-то время стояла и глазела на яму, а после обошла её по правой стороне со стороны одного леса, по левой — со стороны другого, и пошла навстречу в иную чащу — в которой она ещё не была. Скоро рассвет, а утро хотелось застать уже дома.