Два тела, словно танцующие в конвульсиях

  Помнишь, ты сказала, что неприлично лезть в душу? Я давно все размазала и растерла. Мне всегда нравилась задушевная простота. И с каких это пор, территория внутренних тайн моего сознания стала постыдной? Раньше я думала, что психоделическое состояние очень трудно описать словами. Попробую на тебя нагнать страху  – мне кажется, что получится.

 
 Вначале было  неземное откровение. Я поняла все –  как устроен  мир, его метафизическую реальность, его порядок и  хаос.
 Глубокое погружение в мир образов и персонажей, ставших для меня такими же реальными, как воздух, каким я дышала и в котором парила. Как морская глубина, куда я опускалась и не дышала. Нескончаемый лабиринт тайн и открытий, приключений и событий, выхода из которых искать не хотелось.

 
 Поначалу мои ощущения поместились в промежуток от озарения радости – о, Боже мой, как это прекрасно! Потом – до мытарства между тьмой и светом, и опять... и снова – до нестерпимого желания –  Господи, когда это все закончится?! Бесконечный полет в бездну и восхождение... на гребень красоты и гармонии.

 
  Не знаю, почему в обоих случаях обращалась к Богу. Казалось, мои чувства стали подлинными, но не человеческими, будто перешагнула некий рубеж, за которым открылся мир с иной высоты... или глубины. Иногда казалось, что лечу в другое измерение – гармонии и совершенства. Иногда – падаю в ад, свой... личный.

 
  В первые мгновения я почувствовала, будто предрассветный ветерок, поднял меня в воздух и отпустил. Я осталась парить в голубоватом утреннем рассвете. Мне казалось, что я стала бабочкой. Когда осмотрелась вокруг, увидела Антона, сидящим за столом с какой-то девушкой. Вдруг он встал  и, дотянувшись до нее через стол,  поцеловал в губы. Я заорала:
– Антон! Это не я! Ты что, не видишь?

  Мне  хотелось дотянуться до него, но внимание переключилось на тепло, которое я почувствовала. Оглянувшись в ту сторону, откуда оно исходило, я увидела диск  рассветного солнца. Конечно, это солнце. Я помнила все рассветы у кромки моря!

 
   Стало светло. Не успела опомниться, как произошла трансформация  пространства – тёмная туча заслонила свет. Миг неподвижности и... подул ветер. Туча ожила и стала раскачиваться  из стороны в сторону, с увеличивающейся амплитудой движения. Наступил момент – она начала вращаться. Я видела, как туча темнела, наливаясь свинцовой тяжестью, и ее лилово-серое месиво превращалось в воронку.

– Это смерч? – спросила Антона и посмотрела вниз. Он сидел уже в окружении трех одинаковых девушек, будто мультиплицированных от одного клона. Они отвлекали его и не давали посмотреть наверх.

– Отойдите от него! – орала я во всю глотку, делая попытку дотянуться до Антона... рукой. Или крылом?


  И тут услышала, а потом почувствовала зов. Сначала он пульсировал в висках –  чуть заметным звуком,  затем в сердце – по-особому громко и сильно, будто кровь моя веселилась. Я сдалась –  расслабилась и полетела в воронку.


  Воронка вытянулась в длинный туннель и стала меняться, превращаясь в разноцветные световые потоки, уходящие вдаль с треугольным сечением.
Или  квадратным...
  Я видела изменяющуюся геометрию сечения. Но не в этом  заключалось волшебство. Поразительнее всего была палитра красок, мерцающих и переливающихся всеми цветами радуги. Их световые потоки ломались, изменяясь, от ультра ярких до размытой акварели, превращая фигуры в сложные лабиринты полок, забитых... книгами.  А иногда, казалось, что вижу мириады сот в улье, расположенных в точном геометрическом порядке.
 

 Вдруг все взорвалось и разлетелось на мелкие фрагменты. Я зажмурилась от неожиданности. Все замерло. Невесомость. Легкость движения по инерции.
Через мгновение услышала ритм –  тук... тук...

 Пульсация, биение сердца. Звук  усиливался с каждой секундой. Инстинктивно, я пыталась прижать руки к груди, словно хотела унять его.
 Минуты... часы, сутки, года - а - а! Года? Где я?


– В точке Начала – услышала я. Голос показался мне знакомым.


  И вдруг,  все пришло в движение, плавно перетекающее во вращение. Затем появились точки, меняющие направления вращения в пространстве, которых становилось много... бесконечно много. Каждое пространство заполнялось объемом и вращалось в определенности своей энергии.

 Я почувствовала себя Савоафом, на фреске Микеланджело, отделяющего свет от тьмы. Движеньем рук, будто разгоняя облака, я боролась с хаосом. 

  Мое внимание привлекла неподвижная точка. Она увеличивалась в размере.  Именно, от нее, я чувствовала  тепло и любовь, ласку и радость.

– Господи! Как хорошо!
  Кто-то приблизился и склонился надо мной.

– Ты кто?
– Я Разделитель.
– Разделитель чего?
– Точек начал.

 Внезапная тошнота. Холод. Прислушиваясь к  глухим и неизвестным звукам, похожим на шум дождя, шелестящего по листве деревьев, я услышала:

– Девочка, девочка моя! Не волнуйся, я рядом.
– Папа?!

  Лицо отца, смотрящего мне в глаза, медленно приближалось. Показалось?
  У него был  какой-то странный вид – одет в черное японское кимоно с торчащими плечами, перехваченного широким поясом, из которого выпирали  рукояти катаны и вахидзаси. Да именно, вахидзаси. Я точно знала.

–  Ты пришел отрезать мне голову?
–  Нет.
–  Ты не папа! Ты – самурай!
–  Я им был.
–  Но я ничего об этом не знаю.
–  Теперь будешь знать.
–  А где мама? Почему вы не вместе?
–  Мы вместе.
–  Почему вы меня бросили? Мне тяжело одной.
–  Ты осталась с Ликой.
–  Ты и теперь самурай?
–  Я им был. Теперь, я –  Разделитель.
–  Мне страшно, папа.
–  Не надо бояться, все будет…

  Меня окружили большие голубые бабочки. Они летали вокруг, задевая лицо крыльями-опахалами, разгоняя пространство и воздух, отчего менялся цвет освещения.

  Бабочки увеличивались в размере, то исчезая, то появляясь вновь. Их мохнато-пушистые лапки, дрожащие антенны-усики и голубые крылья, испещренные миллионами ребристых чешуек-зеркал, в которых причудливо преломлялся и отражался свет, превращая прозрачные крылья в лазурно-голубые и темно-фиолетовые, были прекрасны!

 
  Я протянула руку, чтобы коснуться крыла бабочки, подлетевшей совсем близко, но оказалось, что бабочка удалена от моей руки в недосягаемой перспективе.

–  Я поняла, в чем волшебство! Это иллюзия! Я стану бабочкой.

  Взмахнув зеркальными крыльями, я полетела в удаляющуюся перспективу.



– Детка, просыпайся! –  почувствовала, как Антон взял мою руку и прижал к своей колючей щеке, – я вызвал такси. Мы уезжаем.
Я открыла глаза.
–  В Японию?

 Вопрос Антону показался очень смешным. Он долго смеялся, не понимая, что я подразумеваю.
 Видя перед собой искаженное гримасой лицо,  не чувствуя, я  знала, что от него исходит угроза, потаенная и скрытая, которая проявится в скором времени и нарушит ход событий, а может быть, не нарушит...


– Я не хочу с тобой лететь, ты не бабочка! –  и я нырнула в воду, быстро уплывая от опасного места.


  Далеко впереди темнели какие-то развалины. Мне нужно туда! Осмотревшись вокруг, мне не казалось странным, что нет плавающих рыб, спокойно пасущихся в теплых водах океана. А мелькнувшая тень меня не испугала, а совсем наоборот, вызвала интерес и любопытство.

 
   Я погружалась в теплую  глубину лазурно-голубой воды. Но с приближением к темному объекту впереди, вода меняла свой цвет. Мелькающая тень становилась больше в размере и чаще появлялась в зоне видимости, словно сужала радиус доступности. Вода приобретала изумрудный оттенок от светлого, и по мере погружения, до темно-лилового, со свечением, люминесцирующим от каждого движения руками. Я  присмотрелась к светящимся точкам. И тут меня осенило! Это же грибы! Светящиеся грибы!


  Вдруг передо мной оказалась зияющая пасть с нескончаемой перспективой  зубатой челюсти.

– Акула! – страх и ужас, от ожидания боли сковал все тело.

– Надо притвориться бабочкой, – снова придумала я и, взмахнув крыльями, вылетела из воды, успевая разглядеть тупорылую голову акулы. Она показалась мне знакомой, будто, я её уже видела.
–  Но где? –  не могла вспомнить.



– Детка, мы уже в гостинице. Ты... как себя чувствуешь? – услышала  голос с новыми загадочными нотами, на которые не обращала раньше внимания. Мне удалось приоткрыть слипшиеся веки. Голос звучал с кончиков  губ –  зовущих, страстных... влекущих. Нет! Не сейчас!


 Но я увлеклась.

 Вдыхая аромат носом, такой не знакомый... дымный и теплый,  руками проделывая путь по телу дельфина, от спины к линии шеи и подбородка, не вспоминала – открывала заново. На обратном пути рука скользит по телу  – грудь, живот, томительно смещаясь ниже,– туда, где должно быть то самое, могучее и истощимое, одновременно...

  Мы опускались в Бездну на бесшумном лифте. Мощное  течение поволокло нас на недосягаемую глубину морского измерения, неотвратимо, не крутя и не швыряя.
  А тело просит еще и еще, ниже… глубже… туда, за пределы возможного – куда не опускался никто. Дышать... нельзя. Заглатывать –  можно. Миг... кратковременной... гипоксии...

Мучительное ожидание сжало сердце – и... бесконечная глубина, уходящая в бескрайнюю даль.

  Высвеченные бледные лица, не выражающие ничего, кроме чувственной страсти. Литые мускулы тел, поблескивающие от напряжения натянутых нервов, до предела накопленного желания, хлынувшего фонтаном блаженства. Невидимые руки, сцепленные друг с другом – жаждущие, гладящие, проникающие...
 
  Два тела, словно танцующие в конвульсиях.


                ***


  В пульсирующем сумраке комнаты, из глубины заоконного пространства ночного Амстердама, сквозь узкие щели плотных штор пробивались полоски света фар машин. Загулявшие горожане и туристы спешили, возвращались, бодрствовали.

    
  Я лежала распластанная, будто раздавленная и скованная Голубой Бездной. Обезоруженная...

 ...не в силах пошевелиться, с закрытыми глазами и биением сердца, разрушающего мой хрупкий мир с каждым ударом, с каждым немым стоном, торжествующего безумия.

  Меня душила волна собственной фальши...



  В кромешной тьме, не желая ничего видеть, ощущая сердцем, кто лежит рядом, я чувствовала внутренний жар. Впитывая шёпот слов, извлеченных из глубины сознания, а может быть, произносимых автоматически, специально запасенных для такой ситуации.
–  Прости! Прости! Детка... я не хотел...


  Именно в тот день между нами был заложен фундамент стены, которую мы решили строить, не договариваясь друг с другом. Просто решили и все. Так бывает. Но с того самого момента, стена стала стремительно расти – с каждым неосторожным словом, с каждым мимолетным взглядом, лишь только проскользнувшим…

 Почему для того, чтобы стали счастливыми одни нужно сделать несчастными других...



(Продолжение)