Говорили

Она нравилась мне со школы. Этакий ангелочек с рыжими кудряшками и пронзительными голубыми глазами. Она нравилась всем, пока те не осмеливалась познакомиться поближе и тогда становилось понятно, что если она и тянет на ангела, то разве что падшего. О ней ходило много слухов по школе, и я сам по собственному опыту знал, что, скорее всего 90% из них является чистой ложью. Но 10%, которые никак нельзя было отрицать, чётко говорили — она была дрянью. 100% дрянью. Той, что подставит подругу перед другими, чтобы спасти свою шкуру. Что будет подначивать сильных бить слабых. Она была дрянью, но вопреки этому, всегда нравилась мне. И это не было проблемой. Проблемой было то, что она знала, чувствовала. Стоило мне на уроке бросить на неё, как мне казалось, незаметный взгляд, так я всегда сталкивался с насмешливым и презрительным глазами, что смотрели на меня в ответ. Я уверен, она не смотрела на меня всё это время, просто как-то подсознательно чувствовала, когда я решал взглянуть на неё. И после этого урока мне всегда приходилось вести неприятные разговоры с парнями её свиты, каждый из которых спал и видел себя её парнем. В перерывах между снами о блестящей спортивной карьере после школы, конечно. Мне же приходилось мечтать о скорейшем окончании урока, чувствуя сильную тошноту и головокружение после подобных нравоучений. Она всегда вертела людьми как хотела и добивалась того, что хотела. Я не сомневался, что в будущем она станет либо знаменитой актрисой или моделью. А может и певицей, хоть я никогда не слышал, как она поёт: мой организм не выдерживал больше одного нравоучения в день. Мне она всегда нравилась, но вместе с тем, я её ненавидел. Ненавидел так страстно, что искренне мечтал по ночам, чтобы она перестала являться тем, кем являлась тогда. И в каком-то смысле мои мечты сбылись.

***

      Она у меня на коленях, и от этого странно. Она откидывает волосы назад, смотрит на меня тем насмешливым взглядом и от него голова гудит похлеще, чем от трёх стаканов спиртного. Благо, после никто не будет меня избивать за то, что происходит сейчас. Хотя, как знать, может, она до сих пор прекрасно манипулирует людьми. Так же прекрасно, как двигает своим телом, заставляя меня чувствовать себя очень плохо и очень хорошо одновременно.
      Я не хотел заходить в это заведение, но друг решил, что мне пора прекратить строить из себя Иосифа Прекрасного, а по его мнению, это означало, что мне стоило сходить в стрипклуб. Впервые за 25 лет своей жизни. И я бы не согласился, если бы не рутина.
      После школы мне не светило грандиозное будущее в каком-то хоть мало-мальски приличном учебном заведении, а потому я скоро обнаружил себя в ремонтной мастерской своего отца. Не предел мечтаний, конечно, но и не полная помойная яма. Бизнес был прибыльным, день насыщенным, настолько, что в конце дня мне лишь хотелось поскорее добраться до своей постели. В итоге, за все эти года я сходил на свидания всего лишь два раза, да и то с дочерьми знакомых моей матери, для которых пределом мечтаний было выйти замуж за непьющего мужчину и рожать от него по ребёнку в год. Я бы не сказал, что это убогий план и у меня имелись идеи получше, но, к сожалению или к счастью, дальше одного свидания ни с одной у нас не заходило. А потом пришёл друг со своей поганой ухмылкой и предложил сходить развеяться. Обещал, что мне понравится. А ведь он, наверняка, знал, что она здесь работает. Знал, что на меня это подействует. Я же знал, что после сегодняшнего вечера у меня уже не будет друга.

***

      Забавно, я думал, что она уехала и теперь сидит где-то в Голливуде, читает очередной заманчивый контракт, пока её агент услужливо подносит ей окал с изысканным вином (да, я смотрю слишком много шаблонных фильмов про Голливуд, но что же ещё делать простому механику после тяжёлого дня?) А на деле она оказалась в двух часах езды в каком-то сомнительном заведении у меня на коленях. Иронично. Она смотрит на меня так, будто это она мне заплатила для того, чтобы я немного послужил подставкой для телодвижений. Но на деле платил даже не я, а мой друг. Угощаю, подмигнул он мне, вталкивая в чересчур тесную розовую комнату. И теперь, смотря на подтянутое тело, которое оказывалась то слишком близко, то слишком далеко, я не мог понять, то меня бесило больше: размер комнаты или её цвет.
      Она узнала меня сразу, уверен. Но не смутилась. Это сделал за обоих я. Смотреть, но не трогать, сказала она таким обыденном голосом, что я даже чуть не обиделся на такую безэмоциональность с её стороны. Но стоило мне вспомнить, кто она и кто я, так сразу всё стало на свои места.
      Время истекло, насмешливо произнесла она, глядя на меня так же заинтересованно, как я каждый день смотрел на неисправные моторы. Заходи ещё, догнало меня, когда я почти выбегал из комнаты. Я не мог понять, понравилось мне или нет. Мне она всё ещё нравилась, хотя я её по-прежнему и ненавидел. Как тебе, спросил друг, но я промолчал. Мне хотелось ударить его, но я не стал. Позже ночью я пожалел об этом тысячу раз, так как все мои сны были омрачены рыжими волосами и голубыми глазами. И насмешливой улыбкой.

***

      Я зашёл к ней только спустя два месяца. Я не хотел танца, только поговорить, но она втянула меня в эту проклятую кабинку. На мгновение мне хотелось насладиться тем, о чём я не никогда не мог мечтать. Ведь она была на дне, а я нет. Её жизнь пошла под откос, а я выбился в люди. Будто прочитав мои мысли, она окинула очередным своим фирменным взглядом, и я смиренно затолкал эти мысли куда подальше, и до конца танца пытался не касаться её лишний раз настолько, насколько это было возможно. С тебя 30 долларов, довольно сказала она. Всё та же меркантильная дрянь. Говорили, у неё проблемы с отцом. Говорили, он приходит к ней по ночам. Ходили слухи, что это ломает её изнутри и скоро она не выдержит.
      Она не спеша пересчитывала деньги, не сходя с моих коленей. Мне было больно. Как физически, так и душевно. Она мне всё ещё нравилась. Я всё ещё ненавидел.
      Когда ты освободишься? Она смотрит на меня несколько удивленно, хитро прищуривает глаза, отвечает голосом с хрипотцой. Пытается кокетничать со мной. Я жалею, что сегодня не решил остаться дома.
      Мы сидим в забегаловке, что находится в двадцати минутах езды от их заведения. Все мужчины, сидящие здесь, пялятся на нас. Они знают её, проносится у меня в голове. Моё существование сужается до простого чувства ощущения боли. Я чувствую себя больным, но её этим не заразить. Она выглядит довольной. Она выглядит очень красивой.
      У тебя есть девушка, спрашивает она, отпивая свою колу. Я почему-то всегда представлял её исключительно с бокалом вина. Даже в школе. Нет, отвечаю я, пытаясь не смотреть на её довольно откровенный разрез. Что ты здесь делаешь? Мне бы хотелось, чтобы хоть одна сотая того, что я чувствую, перешла к ней, но она непробиваема. Работаю, кокетливо подмигивает мужчинам позади нас. Те что-то улюлюкают в ответ. Почему именно здесь? По той же причине, что ты работаешь у своего отца, не было других перспектив. Ты чинил машину нашей общей знакомой, отвечает она на мой так и не заданный вопрос.
      Ложь. У неё всегда было и есть тысячи перспектив. Здесь что-то не так. А какие у тебя планы на будущее, это заставляет её хоть как-то задуматься и перестать ухмыляться людям в заведении. Но ненадолго. Выйти замуж и родить двух детей, теперь её улыбка адресована мне, всё её внимание сосредоточено на мне, и лучше бы она продолжала поощрять тех мужиков. Не хочешь помочь мне с этим планом, это уже слишком, даже для неё. Если хочешь, то я отвезу тебя домой, мне завтра рано вставать, говорю я ей с таким важным видом, будто разгадал тайну человечества. Прохожу мимо толпы зевак не оглядываясь. Я даже не уверен, следует ли она за мной или нет. Но стоит мне усесться в свою машину, как рядом на пассажирское хлопается её легкое тельце. Оно лёгкое, это я уже знаю по собственному опыту. Она показывает мне дорогу к своему дому, нарочно задевая мою ногу своей.
      Говорили, однажды, когда отец был слишком груб с ней, она напилась таблеток и порезала себе вены. Именно поэтому она пропустила важную контрольную в тот день. Я украдкой смотрю на её руки. Возможно, слухи были верны. Говорили, она учится на актрису. Говорили, что она спит с преподавателем ради оценок. Говорили, что у неё нервный срыв. Говорили, что она сорвалась после внезапного визита отца и опять очутилась в больнице. В этот раз пыталась повеситься. Я знаю это, потому что она мне всегда нравилась. Потому что я всегда старался не терять её из виду. Хоть и ненавидел.
      Ты же знаешь, что со мной произошло? Мы доехали до её дома, но она упорно не желает покидать мою машину. Мне надо на работу завтра, твержу я, будто это спасёт меня от неё. Ты знаешь, настаивает она, придвигаясь ближе ко мне, обдавая меня своим одиночеством и тоской. Наблюдал за мной чужими глазами, я с ужасом осознаю, что она вновь пытается взобраться на мои колени. Не можешь забыть меня, её руки пытаются стянуть футболку, что мне купила мама на распродаже на прошлой неделе. Мои руки на её талии ощущаются так странно и неправильно, но она не даёт их убрать. У меня уже закончились антидепрессанты, заменишь их сегодня, от её взгляда всегда двоякое чувство. Я будто мотылёк, который летит к огню. Спасибо тебе, шепчет она мне, пока я теряюсь в круговороте ощущений.
      Говорили, что я избил её отца после её попытки самоубийства. Говорили, что я был приговорён к шести месяцам за это. Говорят, это погубило всё моё будущее и поэтому я вынужден работать у своего отца на бесперспективной работе.
      Правда заключается в том, что она мне всегда нравилась. И я никогда не ненавидел её.

***

      Утро встречает нас холодом и затёкшими телами. Она потягивается, нацепляет свою крошечную блузку, надевает всё остальное. Без смущения, будто мы уже давно женатая пара, и нам нечего скрывать друг от друга. Одевается и продолжает сидеть в моей машине. Я не шутила насчёт своих планов на будущее, кажется я впервые вижу её серьёзный взгляд, обращённый ко мне. Может спасешь меня ещё раз?
      Она всегда умела манипулировать людьми. А я всегда любил её. И никогда не ненавидел.
      Машина в лучах утреннего солнца отъезжает от её уже бывшего дома.