Кисет

               

 За окном  шёл надоедливый дождь, которому, казалось, не было конца. Мы с Лёнькой сидели на сундуке и разучивали песню.
    - Мамаев - на Волге,
     Малахов – у Чёрного моря,
     Казачий курган на Дону.
     Мы их защищали
     И вновь штурмовали
     В Отечественную войну…

- Лёня, сынок, поставь-ка пластинку. Мою… любимую…
Лёнька встаёт и идёт к проигрывателю.

   - Майскими короткими ночами,
     Отгремев, закончились бои.
     Где же вы теперь, друзья-однополчане,
     Боевые спутники мои?
   
   - Вот какая песня хорошая, ребятки! Про моих, про моих друзей написана.  Погибли они! Убили их, моих друзей, фашисты проклятые!
Отец Лёньки Стегайлова смахнул с ресниц слёзы, и единым духом опрокинул в себя  рюмку водки. Закусил солёным груздем.
- Ребятишки вы, ребятишки… Вы хоть послушайте меня… Был у нас в роте Пашка Рыжков, высокий, как жердина. Смелый. В разведку ходил. Но однажды нарвался на немецкий разъезд. Убили Пашку, убили! Сво – ло – чи!.. Гады!
Он прикрыл ладонью глаза, и в памяти ожили картины военного времени. Как всполохи проносились перед глазами страшные бои.
- Я ж под Сталинградом воевал, ребятки! Там и Юрка Иванов погиб, когда мы фронт прорвали. Верный мой товарищ.  На гармошке лихо играл. Сколько же мы песен с ним перепели после боёв! Весёлый он был!  А мы всё-таки прорвались! Много наших тогда полегло. Но и им досталось! Этим гадам! Мы тогда в плен взяли несколько важных офицеров. Шутка, что ли, около ста важных персон! О-о-о! А как мы мосты взрывали!!! В клочья!
Он плеснул в рюмку остатки «Московской», выпил, и, уже не закусывая, закурил.
- Помню, как прислали нам посылку школьники. Рукавицы вязаные, шарфы и кисеты.
 Тут он вскочил с табуретки и заметался по избе.
- Ведь я же сохранил кисет-то! Махру в него насыпал! -  Он выдвинул ящик комода, в котором обычно хранились фотографии и медали. Кисета там не оказалось. – Лёнь, где кисет-то? Ты не видел? Может мамка куда переложила? Может, в сундук, а? Ну-ка привстаньте-ка!
Неужели выбросили? Лёнька! -  мужчина растерянно ворошил содержимое старого сундука. – Ну где же он? На нём и надпись красиво вышита красными нитками: «Бейте проклятых фашистов и возвращайтесь с победой!» - Раненый был, а сохранил! Где он, сынок?
 - Да я-то откуда знаю, пап?! Может в шкафу?
Лёнька открыл шкаф и стал шарить по карманам одежды.
- Нет здесь! На что он тебе именно сейчас понадобился? Мамка, наверное, куда-нибудь прибрала!
- Да как же!.. Ведь память!
- Ну и чего ноешь, найдётся! Напился!..  Сам забыл, куда положил!
- Да я что, я ничего, вспомнил только!..
- Разве так вспоминают? С собой надо носить этот кисет постоянно! Это же реликвия! Ценная вещь! Девочки, пап, вышивали!
Мы уткнулись в тетрадь и запели:

      Когда здесь цветы собирают весною,
      Осколки на склонах видны.
      Пусть молодость знает, какою ценою
      Добились мы этой весны.

А Лёнькин отец, прошедший всю войну, смотрел на нас со слезами в глазах, морщил лоб и мучительно вспоминал, куда же он положил кисет? И уныло заглядывал в окно тополь. А дождь то усиливался, то моросил. И в избе стало серо и неуютно.