Хуторские страсти

-Эй, поберегись!
Моя самодельная тачка, потеряв где-то на ухабистой хуторской дороге, свои тормоза, в виде меня, неслась с пригорка прямо на дородную, переваливающуюся, при каждом шаге, словно утка, на своих толстых коротких ножках, бабу Варю.
Та, в свою очередья получив на ожиданий толчок пониже спины, взмахнула руками и в эту сам ю тележку рухнула...Результаттоказался плачевным - пухлая рука ее хруснула.
-Ах, ты, оглоед чертовый!
Так начались боевые действия в нашем хуторе.
Первое, что произошло, это загорелась моя мастерская. Хитро так, возле выключателя. Сразу было ясно, что работал бывший деверсант, дед Архип. Полностью сгореть не успело, но стратегический запас досок, отверток, рубанков и ножовок был подпорчен. А ведь я приходил к ним за прощением, с бутылью прозрачненькой, как слеза!
Чтож, не захотели прощать?! Ваши продлемы!
Под покровом ночи, приняв на грудь, грамм 150, обмазав открытые участки тела, выглядывающие за пределы телогрейки, сажей из банной печки, я выдвинулся с лопатой и мешком в сторону сада незговорчивых Перевозовых. Жена, конечно, моя повыступала, обещала оторвать руки, если чего... Пришлось соврать, что пошел на рыбалку. Удочки спрятал за углом.
Сад у бабы Вари был знатный! Взять, хотя бы ее яблоки, что мы воровали еще в детстве! Но шел я с другими намерениями, хотя, набрать яблок, решил тоже. Иначе, зачем мне мешок?
Задумка была проста - сад не охранялся даже шелудивой шавкой, а забор выходил стороной на свиной выпас, их же. Но, свиньям было невдомек подкоп устроить, а вот я догадался. В кустах, чтоб видно не было.
К предосеннему, туманному рассвету, подкоп был готов, а яблоки набраны в мешок. Да не какая-то паданка, а самые что ни на есть первосортные!
А паданку я насыпал у дыры под забором, чтоб свинки их знали, где много вкусного.
Убегать пришлось задками, прячась в густом перелеске. Пронесло. Не заметили. Жена, конечно, поворчала еще, но яблоки взяла охотно -у нас такие не водились.
К обеду на полхутора пахло яблочными пирогами. Подстава, ёк макарек! Унюхали, гады, кто им свинью подложил!
Следующей ночью четверть моей картошки выкапал какой-то гад! Четверть! Я что зимой есть должен?
Утром, только взошло солнце, сын бабы Вари и деда Архипа, Славка, мой одноклассник, между прочим, куда-то резво засобирался на своем потрепанном москвиче. Судя по осадке, явно не с пустым багажником, да и на заднем сиденьи высилась гора, прикрытая рваным пододеяльником. В дыру проглядывал мешок. Ну, Славка, я тебе устрою!
Влетел я на "Урал" и, спустя 2 часа, уже был в райцентре, на колхозном рынке. Пока славка впаривал мою картошку гаражанам, я проткнул ему три из четырех колес. Проткнул бы и четвертое, но именно у него Славка и стоял.
Приехал Славка только к вечеру следующего дня. На телеге соседа Витьки. Повезло, блин! Зря ты, Витька, помог этому прохондею! Он же на моей картошке навариться решил!Пусть теперь на эти гроши попробует себе новые колеса купить! А я посмеюсь!
 Поутру я, как обычно выгонял свою Буренку в стадо, когда истошный вопль Наденьки, жены Витьки, огласил округу: "Иван, побереги-и-ись!"
Я истинктивно сделал полшага в сторону чтоб обернуться... В это время Буренка взревела диким голосом, вскинула копытами и понеслась, обезумевшая, не видя дороги.
Ух, ирод! Он же в меня солью из своей одностволки метил! В зад! В мою кормилицу, тварюга попал! Я ж тебя сгною! Со свету сживу!
Быстренько соорудив пару добротных силков, я лишил эту поганую семейку части жителей курятника. Гусей еще надо как-то ихних добыть! Они мне за коровку поплатятся сполна!
Дед Архип этой ночью выломал доски в стенке курятника и вынес всех моих кур, раскидав по всему хутору. Нескольких на следующий день я так иине нашел - собаки поели, однииперья потом ветром размелись по кустикам чахлой травы.
Теперь уже свою двустволку зарядил я, мелкой дробью.
Война начинала переходить в открытую.
Сев в свой "Урал", сунув в люльку оружие, я решительно, на всей скорости, полетел к их крайнему дому. И, так бы и летел победоносно, но "Урал"предательски заглох прям посреди улицы! Пришлось добераться пешком, поочередно теряя калоши.
Но свиноматку ихую я подпортил метким выстрелом в жирный загривок. Прям на глазах у Славки. Пусть знает, что я не боюсь банду Перевозовых! Убить не убил. Что я, зверь какой? Но вот резать ее все равно им придется. Мою-то Буренку жена лечит, примочкимвсякие прикладывает, промывает... Молоко только срезала коровка, но оно и понятно - кому понравится соль в ляхе?
Бабка Варя причитала на весь хутор, пока дед Архип со Славкой угрюмо смолили свежезарезанную свинью. Супоросной была, оказывается... Не, ну а я что? Не фиг было им первым за ружье хвататься!
Ночью заполыхала моя банька. Новая. Недавно ж поставил! Еще ни разу протопить не не успел! Еле дом с сараюшками отстояли! Благо, банька в сторонке стояла! Витьке с Надюшкой спасибо, да кумовьям Ворошкиным - подсобили в тушении-то. Женка сидела на полу, выла и рвала на голове волосы. Ну, что ж, благо, старую баню еще разобрать не успел на дрова.
Вот у этих Ворошкиных трактор я и выпросил на денек, с погрузчиком. Огнем кипело сердце-то! Местью кипело!
Завел, я, значит трактор, опустил вилку погрузчика, да двинулся на восьмой к Перевозовым этим. Забор полетел в разные стороны, в след за ним хлевушка, заскрипев жалобно, покосилась на правый бок. Бабка Варя сидела на крыльце, схватившись за сердце, Славка целился своей одностволкой в меня, но стрелять не решался почему-то. Дед Архип отпаивал свою бабку лекарствами.
Вокруг разбитого забора толпился весь хутор. Да только, кто мне перечить-то будет? Я сейчас на тракторе! Бог и царь!
Только глядь,  краем глаза -сквозь толпу Машка моя пробирается, видно, с областного центра приехала! Вот радость-то! Да только... Ба! Славкиного Ваську за руку тащит! Вот те на!
Тормознул я трактор, спустился. Машка в слезах вся, Васька зеньками лупает. Жениться, говорят, собрались! Заявление подали в ЗАГС! Беременная она! Уже третий месяц!
К свадьбе готовились месяц - пока это у Перевозовых забор вместе поставили, хлев поправили, пока, опять же, нам новую баню все вместе поставили... Лопот хватило. Дел знатно натворили. А к рождению правнука у бабы Вари рука окончательно зажила. Она и забыла про нее. Да и вообще, старались не вспоминать войну нашу - родней, как-никак стали.