Первобытный Пётр Алексеевич

Жил-был первобытный Пётр Алексеевич и дулся он на своего первобытного соседа Михаила Александровича. Как-то на охоте они не поделили мамонта - Михаил Александрович утащил целую ногу и кусок пуза, хотя перед охотой они договорились, что каждый берёт только по ноге. Ходил Пётр Алексеевич в своей пещере из угла в угол и думал, как же так обругать Михаила Александровича, чтобы тот в следующий раз не забирал с собой часть мамонтового пуза.

"Быть может, надавить на его совесть? Но если он спёр кусок пуза, откуда у него совесть?"

Очень тяжелы были думы для пока ещё неразвитого по сравнению с современным человеком мозгом. Пётр Алексеевич зафиксировал факт нечестного отъёма мамонтового живота на одной из стен пещеры, где он жил, нарисовав наглого воришку с большим куском мяса и себя с куском поменьше.

"Быть может, обратиться к общине, чтобы они разрешили наш спор? Возможно, главный шаман или вождь смогут наказать Михаила Александровича по всей строгости общинного закона!

И эту свою мудрую мысль Пётр Алексеевич тоже зафиксировал на стенке жилой пещеры.

Учитывая важность мамонтового пуза, ждать больше было нельзя. Пётр Алексеевич взял дубину потяжелее, надел свою самую богатую шкуру леопарда, зажёг от костра кусок древесины в качестве факела и направился к пещере своего недруга.

В входной камень Михаила Александровича постучали. Хозяин откатил камень и увидел перед собой недовольного Петра Алексеевича, который сразу же начал смотреть на него в упор. Спустя пару минут пристального наблюдения друг за другом, Пётр Алексеевич сказал:
- Я бы вам много чего сказал, Михаил Александрович, но в силу отсутствия хоть какого-то языка из-за пока низкого показателя когнитивных способностей мозга, высказать вам своих претензий не смогу. Пока языка не придумали, к сожалению.
- А, ну хорошо.
- Но когда его изобретут, я вернусь и всё вам выскажу, так и знайте.
- Конечно, конечно.

И Пётр Алексеевич, в самый ответственный момент забыв про недостаточный уровень вербальных коммуникаций первобытной общины, ударил от злости дубиной по пещере Михаила Александровича и ушёл восвояси.