Оленьи рога

Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".


Этот приступ прошёл быстро. Обычно Андрей мучился подолгу, не надеясь на помощь. Теперь он здоров. Что должен сказать? Он здоров для нас, для себя – он смертельно болен: душа уходит из него – не остановить. Череда событий проходила перед глазами: да это он в маленькой коляске, сооружённой наспех. В глазах туман. А вот, он идёт дорогой, она не кончается. Вот лес, тропинка, ведущая вдоль изгороди. Откуда в лесу изгородь? Некогда думать. А, вот опять… меня затрясло, я упал. Кто же поможет? Вот он, идёт, слышу шаги, подходит, смотрит в глаза. Олень! Это его глаз: я не охотник, но узнал – глаз его, олений. Фыркнул – «не то». Перешагнул через меня – приступ прошёл. Неожиданно быстро встал, осмотрелся – никого, оленя след простыл, но он был – помню. Почудилось. Вот так, осторожный всегда, я очутился в лесу. Да жив ли я? Нет? Что не так во мне? Не чувствую ног? Вот они. Я иду. Олень, только что видел в кустах, опять исчез. Вот же он! Смотрит.
  - Не наступил, спасибо! – сказал я громко.
Мне почудилось.
  - Не проси больше. Я ухожу. Дай слово.
  - Не попрошу.
  - За это – мой дар. Возьми.
Он скинул рога.
Я притронуться могу, так близко они от меня. Я онемел от неожиданности. Молча трогал рога: тяжёлые, будто налились кровью – такие. Я взял – не донести, слишком тяжёлые для меня.
  - Не бойся, бери, - голос, будто во мне.
Я могу, когда-то был сильный. Взвалил на себя. Дороги не знаю, заблужусь.
  - Иди, сам выйдешь, - опять его голос.
  - Иду.
Разговариваю с собой, он больше не отвечает. Голос в последний раз предостерёг:
  - Не ходи лесом, иди по тропинке.
Я шёл, ноша больше не казалась тяжёлой, я прибавлял шагу. Вот тропинка заканчивалась, я искал другую: «Не ходи лесом», - напомнил. Вот она, «скрученная» в кустах, исчезла неожиданно и появилась только для путника, кому была нужна. Я обошёл дерево, потом куст и оказался на ней. Голос не хвалил, но я чувствовал взгляд, мой спутник был где-то рядом.
«Вот я иду, - говорил я себе, - вокруг лес, где-то ходит олень – предостерегает. Кто он? Я не жив. Тогда где я? Вот поляна, на ней столб. Это не столб – дерево без макушки, остался голый ствол». Такой я был: всё ещё дерево, но видно столб – такая болезнь.
Как я мучился, болел жестоко, не справедливо; весь болел, без остатка, даже душа».
Я размышлял. Жалел себя, ругал и шёл. Тропинка не кончалась: виляла, пряталась за деревья, но я находил и шёл по ней.
Спустя месяц.
Я всё ещё не вышел. Месяц прошёл с моей смерти. Упокоен в могилу, оплакан. «Отмучился», - сказали и опустили гроб. Я плакал и стоял рядом с ними. Меня не замечали.
Я всё ещё ношу рога, олень навязал их, хотя я сам просил.
«Убит! Убит!» - закричали, я услышал. Бегу. Помочь не могу, но на крик бегу. Да, лежит, вот пуля застряла меж рёбер, пробив юноше сердце.
  - Кто тебя, юноша?
  - Отец. Вначале ударил, потом я не слышал.
  - За что?
  - Я наказан. Убит за это.
Юноша не говорит.
  - Хорошо, лежи, я принесу воды.
  - Не надо, я могу встать.
  - Вставай. Дай помогу.
  - Не надо, я уже могу ходить сам, - и поднялся.
  - Всё, ухожу, прощай.
  - А что это на тебе?
  - Рога. Олень подарил.
Он засмеялся.
  - Олень?
  - У меня олень, у тебя что-то другое.
Юноша задумался.
  - Давай дружить?
  - Давай, только я с рогами, видишь.
  - Вижу. Мне всё равно. Я не был другом никому, сейчас ты будешь.
Я обрадовался. Впервые мне предлагали дружить.
  - Я рад. Меня зовут…
  - Не надо. Я знаю, как тебя звать – Оленьи рога.
Я обиделся.
  - Не надо так меня звать, у меня есть имя.
  - У меня есть имя, а у тебя – рога, пусть оленьи. Ты женат?
Я опешил.
  - Да, был, но жена умерла раньше. Я её не видел. Наверное, она не захотела меня видеть – это её право.
  - Ты не так прост, но ты можешь обижаться, забавно.
Ничего забавного я не видел.
  - Ты ничего не знаешь обо мне – я о тебе. Расскажи о себе.
  - Мой отец лентяй, трудился я. Он захотел отнять мою невесту, я воспротивился, он убил меня. Вот и всё.
  - Я долго болел и умер. Вот и всё. Я сказал правду, а ты?
  - Что ж, тогда всё наоборот. Я был убит отцом. Он сейчас валяется в пыли, рыдает – я единственный сын. Отнял у отца невесту, слишком хороша была для него, считал, но жениться не хотел – у меня своя была. Утонула. Как такое могло быть? Я назвал её мачехой, - он молчал, потом продолжил, - мне её не жаль: слишком много слёз пролил за неё отец. Я враз отучил. Шлюха! Переспала со мной, отцу сказала – занемогла. Не призналась, нет, не ушла от него ко мне. Я бы не принял, но всё же. Деньги? Что ей ещё? Я рассказал отцу, он наказал меня, а после её смерти – убил, не выдержал.
  - Я тебе не судья. Моя история проста – ты её знаешь. Прощай, я ухожу, мы больше не друзья. Смеяться над собой я не позволил. Прощай.
Это был единственный убитый, к которому я подошёл. С оленьими рогами я не расставался, не расстаюсь и не буду расставаться. Мне легко с ними: душа воспаряет, двигаюсь легко, могу бежать, смеюсь – мне легко дышится. Оленьи рога спасли меня, я вынужден это признать. Бога просил, а пришёл он – олень, подарок свой принёс, с ним хожу по сей день.
Не дружу ни с кем, меня не поймут, смеяться будут, как тот юноша.
Моя обуза для них – смех, я не смеялся над его обузой – дурным, жестоким нравом. Не хожу даже рядом с такими людьми. Моя ноша – благословение для меня.
А какое будет у вас и ваших детей?